15-летие Херсонской епархии.

День Ангела владыки Дамиана.

Язык Библии – Божий Завет с Авраамом 

15-летие Херсонской епархии Киевского патриархата праздновали мы на прошлой неделе, и радоваться было чему – полсотни храмов и молитвенных зданий за эти годы были открыты нашим Владыкой Дамианом – полсотни имеется в виду тех, которые сохранили верность нашей Церкви. На самом же деле, конечно, гораздо больше – сотню с лишним освятил Владыка Дамиан, если считать и те, которые были переведены либо в Московский патриархат, как, например, храм преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских на посёлке Стеклотары, или в Греко-католичество, как, например, приход в Антоновке Скадовского р-на. Последнее обстоятельство немного печалит, хотя, по большому счету, разница-то не очень большая – главное, храм открыт, и там совершаются Богослужения. А в чьей он юрисдикции – Киевского патриарха, Московского патриарха или Римского папы – это не самое важное, хотя и небезразличное.

------ Фрагмент Богослужения 

С юбилеем нашей епархии совмещается празднование Дня Ангела нашего Владыки и 15-летие его хиротонии – посвящения его в епископский сан. Пятнадцать лет назад, 18-го октября 1997 года – протоиерей Пётр Замараев принимает монашеский постриг с новым именем Дамиан, а на следующий день за воскресной Божественной литургией над ним в Киевском Владимирском соборе совершается хиротония во епископа для Богоспасаемой Херсонщины.

Звучит всё это торжественно, но на самом деле для Петра-Дамиана – вряд ли сильно преувеличу, если скажу, что это было восхождением на Голгофу. Дело в том, что всю жизнь он изо всех сил избегал руководящих постов. Ещё в молодом возрасте ему предлагали и должность благочинного - в 80-х, и секретаря по Херсонской области – в 90-х, когда епархия еще была Одесско-Херсонской, а правящий архиерей находился в Одессе. Владыка Дамиан – тогда ещё отец Пётр - с юных лет избрал иной путь -  полного посвящения себя Богу и непрестанному пребыванию в молитве. Административная деятельность, даже церковная, отвлекали бы его от главного – непрестанной молитвы, а командовать, управлять и распоряжаться – это не его. Отец Пётр никогда не искал ни власти, ни славы.

Но, как говорится, есть авторитет силы, а есть сила авторитета. Вот что до второго – это было всегда – за духовным советом и с просьбой о молитве к нему обращались и простые рядовые верующие, которые приезжали из разных городов и стран, и священники, и даже епископы. Владыка Иоанн Лавриненко, ныне уже покойный, всегда исповедовался только у отца Петра Замараева. А с 1983 года Пётр единогласно избран духовником Херсонской области – все до единого священника нашей области приходили на исповедь и за духовным советом именно к отцу Петру Замараеву. Почитание Батюшки было всеобщим в течение очень долгого времени, вплоть до 1997 года, когда перед отцом Петром встал выбор – угодить тогдашнему правящему архиерею - Иллариону - и консервативному большинству духовенства, или  поддержать мятежную, так сказать, общину нашего Сретенского храма.

Многие помнят эти непростые времена для всех сретенцев. Вопрос стоял ребром – почему только лишь славянский язык за Богослужением? А если у человека нет возможности его учить, а есть желание более глубоко понимать смысл молитв? Тем более, если прихожанин делает только первые шаги в Церкви. Мы первыми стали употреблять современные русский и украинский языки, и это вызвало тогда шквал возмущения, нас объявили чуть ли не еретиками. Но прошло немногим более 15-ти лет, и уже в сотнях храмов того же Московского патриархата Украины служат на современном, всем понятном языке. 

Далее: почему бы не украсить православное Богослужение звуками органа? Ведь в древней Церкви музыкальные инструменты использовались самые разные, и тот же орган был изобретён на православном Востоке. Просто сложилось так, что в Византии орган не прижился, а на Западе, наоборот, получил широкое распространение. Так вот, в Сретенском храме мы рискнули пойти на этот шаг. Какие только вопли не раздавались в наш адрес со стороны кондового духовенства. Они, конечно, не могли догадываться, да и никто не мог знать, что не пройдёт и 15-ти лет, как сам Варфоломей - Вселенский православный патриарх будет возглавлять Божественную литургию в сопровождении органных произведений.

Да, время идёт вперёд - сейчас уже музыкальные инструменты в православных храмах – пусть и не частое явление, но и не диковинка. Вон, отец Сергий Дмитриев в храме, самого что ни есть Московского патриархата, который возле больницы Тропиных, на большие праздники на службах использует струнные музыкальные инструменты – и ничего особенного – все спокойны, будто так всегда и было. А в центре Москвы в храме Косьмы и Дамиана, представляете, «детскую» литургию служат – отец Александр Борисов - тамошний настоятель – и это под самым носом Управления Московской патриархии – и никаких тебе анафем, никаких запретов.

Подобная картина, скорее, правило, чем исключение. Любая свежая мысль встречается в штыки – так было всегда. Но история всегда расставляет все точки над «i» - кого-то ожидает почет и уважение, к сожалению, часто после смерти, а кого-то - позор и бесславье. Партесное, т.е. многоголосное пение в Церкви, ведь, было время, многими воспринималось, как бесовщина – мол, одноголосие – это по-православному, а многоголосие, дескать – это тлетворное влияние Запада. Амвросий - Оптинский старец – да, ныне он иже во святых, пред ним преклоняются все православные мира, почитая его память, а при жизни был изгнанником и скитальцем, претерпевшим множество бед от своих же собратьев-церковников.

И цена вопроса всегда одна и та же. Что выбрать – сиюминутную выгоду или правду, которая приблизит тебя к Богу? Именно этот вопрос стоял перед отцом Петром Замараевым в тот непростой 1997-й год. Стать на сторону Сретенской общины в тот момент казалось моральным самоубийством. Куда выгоднее было осудить или хотя бы занять нейтральную позицию в Сретенском деле – остаться всеми уважаемым, всеми почитаемым старцем-духовником. Тем более, отец Пётр - Владыка Дамиан – славянский язык очень любит – лично до сих пор совершает Богослужения по-славянски, к органу относится положительно, но отнюдь не являясь органным меломаном.

Но Пётр-Дамиан никогда не выбирал между выгодой и правдой, как опасна бы она не была. Ещё в 1992 году – все помнят образование в Украине Киевского патриархата и реакцию Моспатриархии в связи с этим. Что только ни говорили, сколько грязи тогда было выплеснуто на Филарета. А Поместную Украинскую Церковь клеймили раскольнической, безблагодатной, дескать, священники там фальшивые – самозванцы, а таинства, которые они там совершают – недействительны. Отец Пётр уже тогда, ещё будучи в Московском патриархате, не проронил ни слова осуждения в адрес Владыки Филарета, чем уже мог вызвать к себе подозрение в неблагонадёжности. В самом деле – почему только Московский патриархат должен быть, тем более - в Украине?

А в 1997-м он твёрдо встал на сторону Сретенской общины и, надо сказать, испил чашу скорбей до самого дна. И в храмах, и по радио, и по телевидению читались обращения, в которых Пётр Замараев вместе с прочим духовенством Сретенского храма объявлялся еретиком, лишённым священного сана, самозванцем, раскольником, сектантом и даже служителем сатаны.

Да, время идёт, и всё постепенно меняется. С Владыкой Дамианом уже доброжелательно общается духовенство Московской патриархии, учтиво относится архиепископ Иоанн, ныне правящий приходами Московского патриархата на Херсонщине, да и сам Илларион – теперь уже митрополит Донецкий и Мариупольский – сожалеет о тогда случившемся. В частном разговоре он однажды сказал: да, Сретенский храм – это моя ошибка, это моя боль.

Да – ошибка. Но, как мы часто с Вами повторяем, Божественное Провидение, Промысл Божий всякому добру вспомоществует, а зло… исправляет и обращает к добрым последствиям. Да, мотивация была злобная – подавить общину нашего Сретенского храма, но - а в результате? Лишняя сотня храмов появилась на Херсонщине, и священников, соответственно. Посему, слава Богу за всё, и многая лета нашему Владыке Дамиану! 

------ Фрагмент Богослужения

И вторая тема, обсуждаемая в Кафедральном соборе Сретения Господня – Завет Божий с Авраамом.

Представьте себе такую картину: вам 75 лет, Вы живете в небольшом городке или селении, в добротном собственном доме, и хотя детей у Вас нет, Вы общаетесь с родными, друзьями. Да, собственно, и прочих жителей городка почти всех Вы всех знаете, и они Вас знают, как уважаемого человека. В общем, коротаете свою мирную и благополучную старость. И вдруг слышите как бы внутренний голос: вставай, нечего тебе лежать на печи! Наполняй флягу водой, в котомку собирай побольше сала и сухариков, навсегда прощайся со своими ближними, выходи за город, а потом и из страны своей и иди, иди – куда, потом Я скажу тебе. Какова будет наша реакция? А вот Авраам - встал и пошел. Пешком, по жаре и бездорожью, неведомо куда.

Кто его знает - сколько недель или месяцев длился его путь, и что в это время происходило в его голове, но шел он, останавливаясь только лишь на отдых.

И вот земля, которую указывает ему Бог – его будущее место жительства. Место пустынное, земля, как земля – красно-коричневая, ничем особым не отличающаяся. И там, в этой земле, Бог заключает с Авраамом Завет - Договор.

Условия этого Договора довольно просты. По сути дела, Бог повторяет то же самое, что уже однажды Аврааму сказал: Я произведу от тебя народ и дам тебе землю, в которой этот народ будет жить. Вот, собственно, и все.

Для современного читателя Библии это не очень понятно. Жил человек спокойно, так сказать, на своём земельном участке, уж во всяком случае, не 7 соток и не 15, небось, гектаров 20 уж точно было. Земля ухоженная, хозяйство налаженное. А здесь что - неподнятая целина… Правда, много земли - тысяч 200 гектаров, а то и миллионы. Но зачем она 75-летнему старику? Для потомства, которое, возможно, размножится лет через 200, когда от Авраама и косточек не останется? Да и само потомство – сильно оно ему уже надо на старости лет? 

Дело в том, что для тогдашнего человека его личная жизнь означала очень и очень мало - ничтожную пылинку. Вот мой народ, клан, племя - это совсем другое дело, это действительно ценность. Нам с Вами до конца этого не понять. О детях и внуках мы еще думаем, заботимся. А переживать за судьбу дальних отпрысков – вряд ли. А вот в те времена думали иначе. Я, ведь, рано или поздно помру. Но если я - это не просто я, но мой народ, мой клан, мое потомство, то, значит, я умираю не весь, что-то мое остается в следующем поколении. Т.е. я жизнь свою передаю в следующее поколение.

Таким образом, обещание Бога дать Аврааму многочисленное потомство, означает для него не что иное, как «бессмертие». Продолжение жизни в потомстве. Именно так и понималось бессмертие в те времена. И в этом Авраам, безусловно, заинтересован, предложение для него очень заманчивое.

Но в таком случае становится актуальным и предложение дать землю - для жизнеобеспечения целого народа действительно необходимо много земли. А на тот момент кое-где это уже было проблемой. Уже в конце 11-й - начале 12-й главы Бытия рассказывается, как еще отец Авраама вышел из Междуречья и пошел куда-то в сторону. И историки говорят о том, что действительно, после распада этой империи происходит некоторая миграция людей, потому что до этого в Междуречье скопилось слишком много народу, произошел демографический взрыв. Им не хватало этого места, и люди начали разбредаться в стороны. Для жизни нужна была земля, могущая прокормить народ. И Бог говорит: у Меня есть такая земля, Я ее тебе дам. Авраам очень хорошо понимает важность сего предложения.

Итак, потомство и земля - две необходимые составляющие для определенно понимаемого Аврамова бессмертия.

Но в Божьем обещании есть и еще одна вещь, гораздо сложнее. Бог говорит, обращаясь к Аврааму: «В тебе благословятся все племена земные». Другими словами, народ, который произойдет от тебя, в конечном итоге, будет благословением всего человечества. Ну, для любого из нас, наверное, будет крайне неубедительным заявление, что, мол, израильский народ всему миру несет счастье. Сказать, что евреи – слишком хорошие люди – очень сомнительно.

Но, как говорил мой учитель еврейского языка по Ленинградской Духовной академии Михаил Юханович, есть такие «во-первых», для которых не нужно «во-вторых».

В конце концов, есть козырный туз, убийственный аргумент в пользу еврейского народа – именно из израильтян произошла Дева Мария – Богоматерь, родившая Иисуса Христа. И уже одного этого достаточно для того, чтобы уважительно относиться к сему народу. Иисус Христос – разве это не Благословение всех народов Земли?!

Кстати, народ и вправду незаурядный – за что ни возьмутся, всё у них получается – и хорошее, и дурное. Октябрьский переворот -пожалуйста – подавляющее большинство их среди революционеров. Музыканты, композиторы – тот же Мендельсон, марш которого звучит на каждом бракосочетании. Ученых среди евреев уйма, и еще каких – Эйнштейн один чего стоит! А мировой капитал - больше 90% в руках еврейских банкиров – это разве не показатель сообразительности? Другое дело, энергия, зачастую, не на то затрачивается. И вера большинства из них направлена не в ту степь. Но это же проблема не только евреев. Это беда очень многих ныне живущих.

Но ежели какой-либо еврей все же принимает Христа – как правило, пользы от него бывает больше, чем от десятерых русских или украинцев. Достаточно привести в пример Александра Меня. Представляете, этот батюшка-еврей для Церкви сделал, наверное, больше, чем вся Московская патриархия за шесть десятилетий. Ну, это, конечно, уникальный случай. Но можно и попроще. Наш Артем Кияновский – директор Школы гуманитарного труда – святого из него, конечно, не вышло, но когда он уверовал, первым делом перед ним встал вопрос: а как я могу конкретно послужить Богу и Церкви? Тогда он посещал наш храм; позже он переметнулся в Московский патриархат – ну это в его характере – вчера там, сегодня здесь. Ну и ладно – там тоже нужны такие люди – а он очень активен, причем, не столько в плане спонсорской помощи, как в проведении различных церковных конференций, семинаров, конгрессов. Одним из первых в Украине он ввел в своей школе изучение христианской этики как обязательной дисциплины и т.д.

В общине отца Георгия Кочеткова очень большой процент христиан-евреев, и толк-то какой! Протестантские пастора тоже говорили мне, что еврей в их общине – это просто благословение.

Я, конечно, не намерен идеализировать эту нацию. Характерных пороков тоже хватает – жадность, например, – ну, понятно, не все евреи жадные, но тенденция такая очень даже наблюдается. И, тем не менее, народ неординарный.

И вот именно такой народ и обещает произвести Господь от Авраама. А что требуется взамен? В тексте книги Бытия есть одна замечательная фраза: «И поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность». В слове «вменилось» можно прочесть как бы двойной смысл – зачлось за праведность, и, вместе с тем, праведность поставлена, как задача. С одной стороны, Авраам уже поверил Богу, уже встал и пошел, и уже, таким образом, условия этого договора в какой-то мере выполнил, - с другой стороны - поверить Богу недостаточно в один какой-то момент, верить нужно постоянно - продолжать и продолжать.

Итак, договор заключен. Бог дарует Аврааму огромное потомство и много земли, большую территорию. А Авраам обязуется верить, доверять Богу и быть верным Всевышнему, праведным.

Ну и, в конце концов, печать, так сказать, под договором должна стоять – так называемое знамение Завета. Странное, на первый взгляд, знамение. Авраам и весь его род должны быть обрезаны.

Прежде всего, надо сказать, что многие ученые сходятся на том, что обрезание существовало в этих местах и до всякого Авраама. Там жарко, там песок, и просто из определенных гигиенических соображений кочевые племена, жившие в тех землях, обрезывали детей. Но Господь наполняет этот обычай совершенно другим смыслом. Эта процедура становится напоминанием о Завете Бога с Авраамом. Заметим, этот Завет говорит о потомстве. И печать ставится именно на детородный орган. Каждый мужчина, приступая к воспроизводству, имеет возможность вспомнить о Боге. Что именно Бог обеспечивает ему продолжение жизни. Что ему недостаточно собственных физических сил, которые, кстати, так же подарены ему Богом, что главное в продолжении рода человеческого не механизм воспроизведения, но Бог.

Есть и еще один аспект этого действа. Со временем обрезание начинает восприниматься как некая жертва Богу – конечно же, не в смысле того, что я отрезаю для Бога от себя кусочек крайней плоти – Богу он уж точно не нужен. Этим жестом я свидетельствую о своём понимании того, что есть во мне нечто, что Бога не устраивает, что Господу противно, и если от этого плохого  избавиться, то я буду ближе ко Всевышнему. Я отсекаю от себя частицу плоти в знак того, что у меня есть нечто препятствующее приближению к Богу, а все остальное тогда может быть всецело посвящено Господу. Именно в этом смысле потом будет использовать это понятие апостол Павел, когда будет говорить об «обрезании сердца».

Авраам соглашается со всеми условиями этого Завета, ну и, как известно, до сих пор эта операция производится, как у иудеев, так и у мусульман. Для тех, кому вдруг интересно, как это делается, можно посмотреть в Интернете.

------ Фрагмент Богослужения

На этом мы завершаем нашу Богослужебную программу, и я прощаюсь с Вами до встречи через неделю. Всего доброго.