Здравствуйте, дорогие телезрители!

Если взять любой учебник по истории Церкви, даже самый полированный и лакированный, мы гораздо больше найдем в нем человеческого, чем Божеского, больше безумия, чем разума, больше греха, чем праведности, больше ненависти, чем любви. Священник Сергий Мансуров, много занимавшийся церковной историей, договорился до того, что сказал, что то, что мы называем историей Церкви, вовсе таковой не является: подлинная история Церкви, говорит он, это история святости, это история благочестия, история подвига. История Церкви – это апостол Павел, это Сергий Радонежский, это Серафим Саровский. А вся эта суета, взаимодействие церковной иерархии с власть имущими, партийная борьба, соперничество, политика – все это околоцерковная история, а не история Церкви. Потому что, как говорит Библия, по сути своей Церковь славна, не имеет пятна или порока, или чего-либо подобного, но свята и непорочна. Так считает Мансуров.

Я думаю, он не совсем прав. Ведь Церковь – это все мы, последователи Христовы, и хорошие, и плохие, и очень плохие. Когда Иисус выбирал Себе учеников, было ведь много народу. Были умные, образованные, были книжники, учителя народа, прекрасно знающие Священное Писание. Но никто из них не попал в число 12-ти. Были фарисеи, скрупулезно исполнявшие закон Божий, очень благочестивые люди. И из них тоже никого не оказалось рядом со Христом. Были ученые, философы, власть имущие, вершившие судьбами народов. Они тоже оказались в стороне, ибо, как пишет апостол Павел, когда мир своей мудростью не познал Бога, то благоугодно было Богу безумием проповеди спасти верующих. Учеников-то каких избрал Себе Иисус? Рыбаков – в те времена это были люди низшего сословия, вовсе неграмотные. Они без конца не понимают Христа, они ссорятся между собою, делят будущие места в Царствии Небесном, а когда все становится очень тяжко, они Его предают. Петр отказывается от Христа, все ученики разбегаются.

И в дальнейшем, будь то эпоха Семи Вселенских соборов, будь то разрыв между Востоком и Западом, будь то нынешнее состояние Церкви, все это – сплошной грех. Но вот премудрость Божия как раз и проявляется в том, что в таких жутких условиях и с такими порочными людьми Господь умудряется еще делать что-то хорошее на Земле. И правда человеческая сильно отличается от правды Божией. Действительно, ведь мы не знаем следствия ни одного из поступков, ни одного из произнесенных слов. Несторий, которого от имени Духа Святого объявили еретиком, ничего неправославного не говорил. Он обратил внимание на то, что Деву Марию правильнее именовать Матерью Иисуса Христа, чем именовать Матерью Бога. Бог-то был всегда, Он над временем и над пространством, а Дева Мария человек. Конечно, необычный человек, святой и праведный – но Бог-то был раньше, чем Дева Мария.

Истина, в общем, понятна даже детям дошкольного возраста. Тем более, Несторий не возражал против того, чтобы Деву Марию именовали Богородицей, если под этим будет просто иметься в виду Божественность Христа. Вполне здравый смысл, ничего против православия в этих рассуждениях нет. Но ведь и дискуссии по этому вопросу не было. Нестория, архиепископа Константинопольского, просто освистали, в основном монахи, среди которых много было и есть фанатиков. Римский папа непонятно как себя повел: объявил, что Несторий воюет с апостолами и ратует против пророков. И в конце концов, осудил Нестория Третий Вселенский собор. А решение Вселенского собора обладает высшим авторитетом в Церкви.

И как же все это могло случиться? Ошибка? Так проще считать – что вот, дескать, нехорошие, глупые люди, и поступили соответственно. Но вот для дальнейшей судьбы христианства как повлияло это соборное решение? Ревность была, конечно, не по разуму. Но все же, какую истину в конечном итоге защищал Третий Вселенский собор? Собор защищал догмат Божественной природы в Иисусе Христе. Да, конечно, на тот момент, может быть, это было и нелепо, ведь Несторий тоже не сомневался в том, что Христос есть Бог. Но собор подчеркивает эту истину толстой жирной линией, неистовым движением продирая насквозь бумагу. И это важно потому, что и сейчас очень и очень многим людям согласиться, что Иисус Христос – это Бог, очень трудно. Для многих это даже нереспектабельно. Ко мне неоднократно обращались люди, и в некотором заискивающем тоне спрашивали: «Батюшка, скажите, только честно: неужели вы и вправду верите, что Христос был Богом?». И когда я отвечал утвердительно, многие разочаровывались. Одни думали, что я лицемер, а другие, что я дурак. И самое главное, я всегда понимал эту ситуацию. Потому что, с точки зрения аристотелевой логики, третьего не дано. Но для христианства вопрос, был ли Христос Богом, это вопрос основополагающий. И поэтому, я думаю, сам Господь вел этих отцов, многих из которых можно назвать отцами с большой натяжкой, - вел Господь к цементированию этого догмата, к укреплению его значимости. И управлял Господь этими людьми, погрязшими в гордыне, высокомерии, тщеславии, ханжестве и прочих пороках, присущих человеческой природе.

Итак, открытие Третьего Вселенского собора, как мы уже говорили с вами, назначается императором Феодосием на день Пятидесятницы 431-го года. В Эфес к назначенному времени прибыли меньше половины епископов. Опаздывающих прождали 16 дней, и Кирилл Александрийский решил открыть собор без них. Императорский чиновник Кандидиан и многие епископы протестовали против этого, а Несторий по этой причине отказался даже присутствовать на соборе. Собор все же был открыт, и дело Нестория рассматривалось вне его присутствия. Прежде всего, было прочитано послание Кирилла к Несторию. Отцы заявили, что и они так веруют. Затем было прочитано ответное послание Нестория. И вот, как мы уже говорили в прошлый раз, без всякого обсуждения отцы по очереди стали заявлять, что его послание чуждо православной вере. Нестория еще обвинили в высказывании. В частном разговоре он как-то сказал, что Бога нельзя называть двухмесячным или трехмесячным. Это его высказывание очень легко перефразировали, и получилось: «Двухмесячного или трехмесячного Иисуса нельзя называть Богом». О том, что Несторий так не думал, видно из его Апологии, письменного памятника, открытого в 19-м веке. Но прений не было, Несторий был низложен, отлучен за то, что не явился на собор, и за его «нечестивые учения».

Но этим все не заканчивается. Проходит четыре дня, и в Эфес прибывают запоздавшие антиохийцы. Они оказываются недовольны решением собора, осудившим Нестория, и составляют свой собственный собор, образуют своего рода параллельный собор. К приехавшим примыкают еще несколько епископов, которые до того присутствовали на соборе, возглавляемом Кириллом Александрийским. Здесь же присутствует и императорский уполномоченный Кандидиан. И вот этот анти-собор во главе с Иоанном Антиохийским признает осуждение Нестория незаконным, и в свою очередь, осуждает Кирилла Александрийского. Но Кирилла Александрийского поддерживала значительная часть духовенства и монахи. Они устраивают настоящую расправу над антиохийцами. Эфес был на грани междоусобицы. Как-то эту проблему нужно было решать.

И вот император отправляет в Эфес нового уполномоченного, Иоанна, который именем императора заставляет враждовавших епископов встретиться. Но ничего хорошего из этого не получается. Как свидетельствуют очевидцы, «произошло из этого великое возмущение, ссоры и насилие». И вот император Феодосий 2-й, который, кроме донесения Кирилла, Нестория и Иоанна, получил еще донесение Кандидиана, не знал, как поступить в этом случае. И наконец Феодосий 2-й распорядился, чтобы все решения, принятые на соборе под председательством Кирилла Александрийского, и те решения, которые были приняты на соборе Иоанна Антиохийского, все эти решения чтобы были упразднены, аннулированы, и чтобы все епископы, прибывшие в Эфес, собрались вместе и наконец покончили споры мирным образом. Кирилл на это не пошел. Он писал императору, что постановление собора, им возглавляемого, вполне православное. Со своей стороны, Иоанн Антиохийский писал свои сообщения в Константинополь, представляя действия своего анти-собора тоже правильными.

И вот в то время, как происходила эта переписка между Эфесом и Константинополем, собор под председательством Кирилла Александрийского свои заседания продолжал. Всего заседаний было 7. На 2-м заседании было прочитано послание Римского папы Целестина, осуждавшего Нестория. На 3-м заседании подписали осуждение Нестория римские легаты. На 6-м заседании собора было запрещено на будущее время изменять что-либо в Никео-Цареградском Символе веры. И наконец, на 7-м заседании собора участники его занялись решением частных вопросов о разграничении епархий. Все соборные деяния и акты соборов были посланы императору на утверждение. Теперь император Феодосий 2-й находился в еще большем затруднении, чем прежде.

И вот епископ Верийский Акакий подал императору совет – удалить от соборных рассуждений Кирилла, Мемнона и Нестория, как зачинщиков этого спора. Решили поручить всем остальным епископам пересмотреть вновь дело Нестория. Император так и сделал. Он послал в Эфес чиновника, и чиновник взял под стражу и Кирилла с Мемноном, и Нестория, двух, так сказать, оппонентов. А затем начали соглашать мнения прочих епископов. К тому времени это было уже бесполезно. Тем более, Кирилл проявлял удивительные организаторские способности. Находясь под стражей, он писал священникам, монахам, и в частности, авве Далматию, описывал все события, происходившие в Эфесе, в ярких красках. И вот авва Далматий собрал иноков константинопольских монастырей и вместе с ними, с пением псалмов, с горящими светильниками, при многочисленном стечении народа, отправился ко дворцу императора. Войдя во дворец, Далматий просил императора, чтобы православные отцы были освобождены из заключения, и чтобы определение собора относительно Нестория было утверждено. Появление знаменитого аввы Далматия, 48 лет не выходившего из своего монастыря, произвело сильное впечатление на императора. И Феодосий 2-й обещал утвердить решение собора. Затем в церкви, куда отправился авва Далматий с иноками, духовенство открыто провозгласило анафему Несторию. Толпе это пришлось по душе – простой народ любил анафемы.

Феодосий 2-й, тем не менее, продолжал попытки примирить святых отцов. Кое-как удалось устроить первое совместное заседание представителей. И вот на этом заседании антиохийцы одержали полную победу над сторонниками Кирилла. Это было неудивительно, так как в их рядах был такой сильный сторонник Нестория, как св. Феодорит Кирский. Но эта победа не имела реальных последствий. Улица шумела и заявляла, что ultimum argumentum, последний аргумент, принадлежит ей. Императору все это начинало надоедать. Феодосий возненавидел Нестория. Он говорил: «Пусть Несторий и прав, но это он поднял народ, с которым нет сладу. При умном дворе не может иметь успеха человек, который создает в народе настроения, опасные для трона».

Таким образом, победа досталась св. Кириллу Александрийскому. Несторий получил позволение вернуться в монастырь около Антиохии, но в 435-м году его отправили в ссылку в Египет, в город Оазис. Здесь он подвергся нападению кочевников, которые его, однако, отпустили. Прибыв в Панополь, Несторий просил назначить ему новое место ссылки. Старика гоняли с солдатами из одного места в другое. Он говорил, что лучше оставаться пленником между варварами, чем искать убежища в Римской империи. Умер он в конце 451-го или в начале 452-го года. Он был приглашен на Халкидонский собор, но не доехал до него, и умер со словами на устах: «Ныне отпускаешь Ты раба Твоего, Владыка».

Вместо Нестория на константинопольскую кафедру был поставлен Максимилиан, человек вполне благочестивой жизни. Так закончился первый этап смуты, связанный с именем Нестория. Но восточные епископы, отправляясь с Третьего Вселенского собора на свои кафедры, тем не менее, продолжали свою борьбу. Сторонник Нестория Иоанн Антиохийский со своими епископами, отправляясь на свои кафедры, по дороге умудрились провести два церковных собора, один в Тарсе, а другой в Антиохии. Собственно, ничего нового принято там не было. Там было подтверждено, что Господь Иисус Христос – это совершенный Бог и совершенный человек, и что на основании неслитного в Нем единения Божества и человечества Пресвятая Дева Мария вполне может быть названа Богородицей. Вроде как и проблем нет. Так же говорил и Несторий. Но здесь уже играли роль личные отношения. Иоанн Антиохийский не собирался клеймить Нестория, а для Кирилла Александрийского это было очень важно.

Со своей стороны, и император Феодосий не терял надежды примирить две церкви. Вначале он поручил исполнить это своему чиновнику Аристолаю, у которого ничего не вышло, потом еще разные попытки производились. И только Павлу, епископу Энесскому, удалось все-таки примирить отцов сирских с александрийскими. Он таки убедил Иоанна Антиохийского и других сирских епископов согласиться на осуждение Нестория. А Кирилла Александрийского Павел Энесский, в свою очередь, убедил подписать антиохийское исповедание веры. Таким образом, наконец мир был восстановлен. Антиохийское исповедание веры, с которым, как с православным, согласны были представители всех церквей, или, по существу, вся вселенская Церковь, получило значение точного изложения древнего православного учения об образе соединения в Господе Иисусе Христе двух естеств и их взаимном отношении.

И наконец, император утвердил это соглашение. Вот такой был непростой, противоречивый, сбивчивый и вызывающий соблазн путь исторического и догматического становления Церкви. На этом мы с вами, пожалуй, остановимся, и, если даст Бог, продолжим нашу беседу в следующую субботу. Всего вам доброго!