•              Митрополит Кирилл Гундяев. Что такое молитва?

•              Фрагмент фильма "Евангелие от Иоанна"

•              Продолжение телебеседы прот.Иоанна Замараева о духовных судьбах человечества. В чем состоятельность нравственных ценностей (лекция, прочитанная в институте последипломного образования педагогов)

Что такое молитва? Это и произнесенные вслух слова, адресованные Богу, это и молчаливое предстояние перед Богом. Это и труд во славу Божию. Это и благодарность, и прошение, и прославление Всевышнего. И перечислять аспекты молитвы можно долго. Есть, например, еще такой, я бы сказал, неожиданный аспект молитвы, о котором рассуждает мой любимый учитель по Ленинградской Духовной академии Владыка Кирилл Гундяев.

Кирилл Гундяев:

- Что такое молитва? Молитва – это просьба к Богу ограничить мою свободу, вести меня в соответствии с Его замыслом. Всякий раз, когда мы просим Бога нам помочь, мы призываем эту благую и совершенную волю Божью, чтобы она над нами совершилась. Мы через молитву ограничиваем нашу свободу. Мы говорим: «Господи, помоги!», осознавая, что мы сами не знаем, как поступить, или не можем поступить правильно, не умеем. Вся религиозная жизнь, то есть жизнь, которая приводит человека в постоянную связь с Богом, это и есть жизнь в соответствии с волей Божьей. 

Очередную инсценированную логию Иисуса Христа в изложении евангелиста Иоанна давайте с Вами послушаем.

Фрагмент фильма «Евангелие от Иоанна» 

Нравственное воспитание подрастающего поколения – непростая тема, которая волнует родителей, учителей, воспитателей. Что должно служить фундаментом современной морали? Этот вопрос недавно обсуждался в Херсонском институте последипломного образования. 

Что общего может быть между церковью и школой?

На мой взгляд – это две сферы - культура и мораль.

Ну, культуру мы сегодня трогать не будем и завтра - тоже. Потому что с культурой все просто – никому не надо доказывать, что человек, не имеющий представление о творчестве Микеланджело, Расина, Данте, Достоевского и не читавший Библию – невежда.

А вот с моралью все гораздо сложнее.

Причем, вся сложность нравственных проблем заключается в их простоте.

Кто не знает, что воровать нельзя? Однако воруют почти все – начиная с правительственных мужей и заканчивая бомжем, который, вон, спер крышку люка и тащит ее в пункт приема металлолома.

Обманывать нехорошо – но включите телевизор и послушайте политиков – они настолько привыкли врать, что если бы даже кто-то из них и захотел сказать правду – не получилось бы - язык бы самопроизвольно по привычке смолол бы очередную гадость.

Законы морали просты – не убивай, не лги, не воруй, не прелюбодействуй. Но почему здоровый жизнелюбивый мужчина не имеет права переспать с симпатичной молодой соседкой, у которой муж – «ни рыба, ни мясо» и которая сама не прочь отвести душу.

Скажете - нехорошо? А почему – нехорошо? В кодексе строителя коммунизма так написано? А соседка говорит – ты был лучшим!

Я очень сочувствую школьным учителям-воспитателям, которые ответственны за моральное состояние подрастающего поколения. Вот как объяснить школьнику, что воровать нельзя? Дитё Вас поправит, дескать, по мелочи плохо воровать – за решеткой можно оказаться, а вот если несколько миллиардов хапнуть, то и до президентского кресла - рукой подать. 

Морализаторская болтовня, которой занимаются многие воспитатели, совершенно бесполезна, а по большому счету, вредна. Потому что подросток, на то он и подросток, чтобы сделать все наоборот. Сказать ему, что врать нехорошо, это ничего не сказать. Надо убедительно показать глубинную невыгодность лжи, ее разрушительность для самой личности вруна. А как это сделать без апелляции к высшему предназначению человека?

Любые рассуждения о морали, так или иначе, приведут к главному вопросу: человек – это кто? Венец творения - бессмертная душа, которая ценнее всего мира, вместе взятого? Помните, как Христос говорил: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» Или по Марксу – как он буквально формулировал: «Жизнь – это способ существования белковых тел». Т.е., человек – это, скажем, 80 кг высокоорганизованной биомассы – белков, жиров и углеводов – ходячее мясо, одним словом – разновидность высокоразвитого животного. Но тогда если я люблю говядину и убиваю корову, потому что мне так  хочется, то почему не убить человека, если это твой враг или конкурент, почему бы ему в кофе цианидов не подсыпать? 

Ну, понятно, что сам такой вопрос нормального человека возмущает, независимо от того – христианин то или марксист, вызывает внутреннюю брезгливость, протест, отвращение. И, слава Богу, что так. Это результат нравственной эволюции, которая за два тысячелетия христианства сделала скачок гораздо больший, чем за десятки тысяч лет до Христа.

Общественная мораль имеет одну интересную особенность – она инерционна. Христианский дух любви в свободе очень медленно усваивается человечеством, и в истории мы часто наблюдаем непоследовательность христиан, их нравственную противоречивость. Христос провозгласил всепрощение и жертвенность, а его последователи стали убивать других именем Христа, развязывать религиозные войны, крестовые походы, инквизицию.

Т.е. мировоззрение новое, а стереотипы морали старые. Если сравнить человеческую нравственность с растением, то можно сказать, что это дерево медленнорастущее, причем, до крайности. С интеллектом проще. Если бы у нас с Вами была машина времени, и мы слетали бы с Вами на тысяч 50 лет назад, похитили бы нескольких молодых жителей того времени и доставили бы их сюда, к нам в наш 21-й век, то научить разговаривать по-русски или на нашій рідній мові этих далеких предков, я думаю большого труда не составило бы. И компьютер бы они освоили довольно быстро. И пользоваться столовыми приборами, по всей видимости, наловчились бы. Но сложнее всего им пришлось бы усваивать, для нас казалось бы простую истину, что никого из нас кушать нельзя.

Даже если бы нам удалось им все объяснить, убедить их, и они искренне прониклись бы нашей гуманной моралью, гарантировать, что при удобном случае они бы кого-то из нас не съели, как некогда Кука, по словам нашего известного певца - из большого уважения - нельзя.

По физической природе человек – хищник. Homo homini – lopus est, говорили древние римляне. А приучить волка есть травку – пастись возле овечки – это дело непростое. О.Александр Мень однажды высказал очень важную мысль: «Евангельская стрела нацелена в вечность, потому что история христианства только начинается, и то, что было раньше, то, что мы сейчас называем историей христианства, это наполовину неумелые и неудачливые попытки его реализовать».

И, тем не менее, за 20 веков под влиянием христианства человечество сильно изменилось. Евангельская закваска постепенно квасила тесто. И даже когда в 20-м веке обманутые «вождями пролетариата» люди взрывали храмы и расстреливали священников, они это делали «во благо человечества», «ради победы мировой революции», «торжества справедливости», ради установления «свободы, равенства и братства». Ценности то всё это - христианские. И моральный кодекс строителя коммунизма – он начисто переписан из Библии.

Почти весь 20-й век Церковь преследуется, Библия почти не издается. Тиражи, отпечатанные за границей, изымаются на таможнях. Государственная идеология втемяшивает в головы своим гражданам наивно материалистические идеи: Бога нет, души человека – нет, загробной жизни нет. Есть только высокоорганизованный белок.

Собственно, идеологи были последовательны в своих поступках – к людям так и относились - как к сырью – массе белка. Они так и называли людей - «трудовые массы», и относились соответственно. Надо было построить Беломорканал – не проблема: обеспечим белково-рабочей массой. В расход пустить пару десятков миллионов белковых образований - пулю в затылок – не проблема.

На самом деле мировоззрение, философия, идеология – это очень важные вещи. Это очень ярко можно наблюдать на примере фашизма. Фашизм, между прочим, это вполне рациональная идеология.

Фридрих Ницше на самом деле очень симпатичный философ - честный. Замечательный термин принадлежит его перу - «интеллектуальная честность». И он таковым был на самом деле – честным и последовательным. Ежели Бога нет, и человек – это разновидность бездушного животного, то почему мы должны отказываться в применении к человеку опыта, приобретенного в обращении с животными. Если мы хотим, чтобы люди были здоровыми, умными, талантливыми, почему мы не управляем отбором? Если нам нужны щенки от немецкой овчарки, мы же не будем ее сводить с дворняжкой. Если нам нужен породистый конь, мы ведь позаботимся о родословной. Воспроизводить потомство должны сильные, здоровые особи. А почему к людям это не должно относиться? Какое имеет право на потомство даун, дебил, или шизофреник?

Свой труд «Антихристианин» Фридрих Ницше так и начинает: «Слабые и неудачники должны умереть, и мы им должны в этом помочь». Идея-то мощная, недюжинная, гениальная, одним словом. И безупречная, с точки зрения здравого смысла. Если Бога нет, а человек – это не духовно-физическое существо, а только физическое, то проявлением высшей любви к человечеству будет отбор. «Слабые и неудачники должны погибнуть, и им нужно в этом помочь». А оставить для потомства только здоровых, сильных, перспективных.

Собственно, этими идеями и питался немецкий фашизм. Просто там, почему-то, решили, что немецкий народ – это самая лучшая порода животных. 

Коммунистические идеологи занимались своей селекцией – выводили новую породу – «советского человека».

И все было бы весьма плачевно, если бы не фактор инерционности морали. Раньше это было досадным тормозом развития. Ведь на протяжении веков и тысячелетий люди руководствовались идеологией любви к ближнему, а практически, реализовывали в жизнь кодекс морали пигмеев. Ну, Вы помните этот хрестоматийный диалог христианского миссионера с одним из старейшин пигмейского племени. Проповедник пытался объяснить дикарю, что такое добро, и что является злом с Библейской точки зрения, на что пигмей отвечает: я прекрасно понимаю – что такое добро, и что есть зло. Если воины соседнего племени нападут на нас, убьют наших мужчин, уведут к себе наш скот, жен и детей – это будет злом. А если мы нападем на наших врагов и захватим их скот жен и детей, то это будет добром. Так вот этот пигмейский кодекс морали веками сидел в душах христиан. Слишком медленно христианская закваска квасила людские сердца. Хотелось, чтоб скорее. А в 20-м веке вот эта инерционность морали сыграла уже положительную роль.

С одной стороны, террор большевистского режима, осуществляющего создание нового советского человека с десятками миллионов уничтоженных, а с другой - фашизм, устами Геббельса призывающий: убивайте, убивайте и убивайте! Я за все отвечаю.

Но вот штука - в крови людей - и советских, и немецких - уже была закваска двухтысячелетнего христианства.

Во всех газетах, журналах, радио и телевидении пропагандировалось безбожие. За посещение храма человек мог лишиться престижной работы. Но при всем при этом абсолютное большинство коммунистов украдкой крестили своих детей. А главное, жили по-христиански. Проповедовали безбожие и бездушность, а жили по инерции – по-евангельски. Если мы посмотрим фильмы – те старые советские – они очень чистые, добрые, ну за исключением тех, которые о гражданской войне. Нравственный капитал веков христианства фактически спас тогда человечество от саморазрушения и возвращения в доисторическое прошлое.

Но, как можно догадаться, инерция угасает.

В качестве примера возьмите первых коммунистов, которые готовы были жизни свои отдать во имя своих идей, и последних номенклатурщиков, которых интересовали не столько идеи, сколь спецраспределители.

И вот сегодня эра коммунистических утопий уже позади. Сегодня христианство уже как бы даже в почете. Атеисты есть, но в открытую пропагандировать свои идеи они уже стесняются. Сказать в открытую, что, дескать, ты, Петя, никакое не высшее творение. Ты - просто 65 кг органических веществ, разновидность животного. Души у тебя нет. Помрешь - похороним, лопух на могиле вырастет. Сегодня это уже не звучит. Сейчас уже пытаются анализировать опыт людей, побывавших с состоянии клинической смерти, силятся научными методами проникнуть в тайну мира духов.

Но, если коммунистические безбожники были наследниками Руси христианской, с ущербным христианством, конечно, и - тем не менее, то мы с Вами - без пяти минут христиане, но с большевистским прошлым. У нас совершенно другой моральный капитал - иннерция безбожия и бездушия.

Мы можем говорить, что человек – это творение Божие, что каждый из нас имеет бессмертную душу, что человек является высшей ценностью, но по привычке тяготеющего прошлого, пользоваться людьми как средством, сырьем, биомассой. Такая вот шизофрения, расщепление наших сердец, мультипликация личности свойственны нашему времени. На словах мы соглашаемся с Евангелием Христа и провозглашаем человеческую жизнь высшей ценностью, а на практике люди относятся друг ко другу, как к говядине.  

Практика всегда запаздывает за теорией. Мораль сильно отстает от мировоззрения. Четыре века понадобилось Евангелию для преодоления рабства.

Сначала идеология, а затем ее последствия – хорошие или плохие. Сначала Ницше, а потом фашизм. Сначала революционные идеи, а затем и все беды – террор, тюрьмы, ГУЛАГ, голодоморы и прочее.

Что посеешь, то и пожнешь. Проблема в том, что жать придется не скоро – многие из нас не доживут до тех светлых времен. Но сеять надо, несмотря на то, что наши посевы нас сегодня не накормят. Но если сегодня не сеять, то урожая не будет никогда.

 Сегодня многие украинцы отмечают отсутствие государственной идеологии в нашей стране. И это в значительной степени справедливо. Государство без национальной идеи, без идеологии не имеет шансов на будущее. Нашим правителям неплохо бы знать об этом.

И что касается морали. Нравственность – это здание, которое не может быть построено на песке. Можно без конца повторять, как мантру, юным воспитанникам: воровать нельзя, лгать нельзя, изменять нельзя, но эти заклинания выеденного яйца не стоят, если эти утверждения не будут основываться на твердом фундаменте христианской антропологии.

Два вопроса, на которых может быть построена мораль: кто я? И кто мой ближний? И есть ли некая высшая сила, которая - над всеми нами.