•               Митрополит Кирилл Гундяев. Празднословие

•              Митрополит Антоний Блум. Сотворение человека

•              Фрагмент фильма "Евангелие от Иоанна" - Беседа Христа с Никодимом

•              О. Виктор Веряскин. О духовном преображении личности христианина

•              прот.Иоанн Замараев: "Строки Богословия" – Учение Блаженного Августина

В век стремительно развивающихся коммуникаций и информационных технологий живем мы с Вами. Век неумолкающих бесконечных разговоров и, в абсолютном большинстве, пустых. А Христос сказал: «За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься». А святые отцы часто говорили о том, что «в многоглаголании нет спасения». Так что же, - часто люди задают такой вопрос: что, все мы почти обречены на осуждение потому, что говорим много?

Отвечает на этот вопрос Владыка Кирилл Гундяев.

- Есть о чём подумать в связи с вашим вопросом, но хотел бы сказать, что в том виде, в каком вы его сформулировали - «в многоглаголании нет спасения», вот в этом виде идея, представленная в вашем вопросе, в Библии не содержится. Таких слов в Библии нет. Но в Священном Писании,  и особенно в аскетической христианской традиции, содержится иная идея, которая замечательно выражена в том числе и в молитве святого Ефрема Сирина, которую мы много раз в течение дня повторяем во время Великого поста: «Господи и Владыка живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми…» Вот святой Ефрем Сирин представил ту же самую озабоченность, которая представлена в вашем вопросе словом «празднословие». Не каждое слово опасно, а праздное слово опасно, не многоглаголание опасно, а празднословие опасно. Почему же празднословие или пустословие (по-русски) опасно для человека? Когда мы говорим, мы, конечно, теряем свою энергию, ведь слово есть результат мыслительного процесса. Мысль материализуется в слове. И этот процесс берёт силы. Если ничего не делать, а только говорить, то в таком случае человек невероятно устаёт. Многие люди, особенно, чья профессия связана с произнесением слов и речей, хорошо знают об этом. Но если человек говорит много и по делу, например, профессор, читая лекции, учитель, образовывая и воспитывая учеников, то такое многоглаголание – очень важное, необходимое, полезное, без такого многоглаголания человечество не могло бы развиваться. Посредством слова мы приобщаемся к опыту предыдущих поколений, через слово мы впитываем мудрость тех, кто был до нас. Словом мы формулируем и выражаем свой собственный опыт и передаём его последующим поколениям. Если слова умные и правильные, то их количество является не грехом, а наоборот - добродетелью. А что ж такое праздное слово или пустое слово? Пустое слово – это слово, которое не приносит никакой пользы, которое неизвестно почему произносится. Чаще всего пустословие является проявлением внутренней пустоты человека. Мы говорим бессмыслицу, потому что мысли нет. И очень часто количеством слов мы хотим, как бы компенсировать отсутствие мысли. Вот такой поток пустых слов опасен, потому что он дезориентирует человека, подобно тому, как дезориентируют сигнал помехи. Мы знаем, что такое помехи в радиопередаче. Мы знаем, что такое шумы, которые присутствуют в эфире. Вот если включить чувствительный приёмник, то мы будем слышать эти шумы, поток шумов. В этих шумах может присутствовать сигнал, и иногда трудно принять этот сигнал из-за шумов, потому что шумов несоизмеримо больше, чем сигналов. Собственно говоря, мудрость человека заключается в способности в потоки шумов вычислять сигнал. Вот иногда слушаешь речь человека, чьё-то выступление, и понимаешь, что это шумы, никакой положительной и правильной информации, 80-90% шумов. Иногда вдруг проскользнёт какой-то сигнал, то есть мысль, которая может быть полезной, которая тебя может обогатить, которую ты можешь использовать в жизни, но, чаще всего, в обилии шумов даже сигналов распознать трудно. Пустословие мешает человеческому общению подобно сорнякам, заглушающим растение, пустословие заглушает мысль и мешает людям воспринимать ценное. Вот в этом смысле опасно пустословие. Но оно опасно и для человека, который сам произносит эти пустые слова. Наверное, кое-кто по опыту знает,  как произнесение большого количества пустых слов опустошает нас. Вот мы возвращаемся иногда от гостей с этим тяжёлым чувством, какой-то действительно дискомфорт, состояние опустошенности. Весь вечер говорили. О чём? Неудовлетворенность, действительно духовный дискомфорт. Очень часто происходит это оттого, что мы произносим множество пустых и ненужных слов. Не даром пословица гласит: «Молчание – золото». Почему? Когда мы молчим, мы способны накопить энергию, когда мы молчим, мы можем подумать. И если, подумав, скажем, то, может быть, наши слова будут важным сигналом для тех, кто нас слушает. Господь дал человеку великий дар общения с другим через слово. Нужно беречь этот дар, дабы слово не опустошало нас, не разрушало ткань человеческого общения и было полезно для окружающих.          

По обыкновению, давайте послушаем с Вами несколько слов блаженной памяти митрополита Антония Блума.

Антоний Блум:

- Если грешник кается, то он возвращается к отцу в отчий дом и облекается в первую одежду, в одежду сыновства. И отец, Бог наш, сотворил целый мир, который был сотворён совершенным, без пятна и порока, но который человек своим грехом оторвал от Бога, осквернил, изуродовал, и который Христос пришёл вернуть к Отцу. Здесь надо сделать несколько различений в зависимости от того, говорим ли мы о сотворении остального тварного мира, или о человеке. Начнём с тварного мира, с вещественного как бы мира, с мира видимого и невидимого, потому что мы знаем теперь, что не только видимое существует, но существует столько нам невидимого: цвета, которые мы не видим, звуки, которые мы не слышим, и многое-многое другое. То, что я скажу сейчас – это попытка понять и попытка выразить нечто о сотворении. Оно в значительной мере основывается на писаниях не отцов только, но и разных мыслителей, которых я соберу сейчас в несколько образов. Прозвучало слово, современная наука говорит сейчас о big bang, о том, что началось всё с того, что загремело нечто, и от этого громового звука всё началось. Но мы знаем также, что и не слышанные звуки могут сотрясти целый мир. Поэтому речь идёт не о том, чтоб звук был громогласный или нет, здесь речь идёт о том, что Бог сказал: «Приди, ответь на мою любовь, родись из ничего, я тебя жду, отзовись, приди». И от этого звука, от этого призыва Божия начали появляться небо и земля. 

Очередную инсценированную логию Иисуса Христа в изложении евангелиста Иоанна давайте с Вами послушаем. 

Православный миссионер отец Виктор Веряскин рассуждает о духовном преображении личности христианина.

Виктор Веряскин:

- Что же такое конкретно, хотя бы один из признаков преображенности ума? Один из признаков преображённого мышления это его характер интуитивный. Что же нужно делать, чтобы своё сознание сделать более интуитивно развитым? Так вот исследователи интуитивного мышления привели такие интересные результаты: подготовка. Оказывается, если перед тобой какая-то цель стоит или какая-то проблема, которая требует твоего осмысления и разрешения, первое, что ты должен сделать, это подготовить информационную базу, посмотреть, какая об этом информация у тебя есть, насколько она полная, собрать эту информацию – это и есть период подготовки к той проблеме, которая перед тобой стоит. Поэтому задача – поработать, проявить плоды собственных усилий. Как об этом учит Священное Писание? Что об этом говорит логика моего размышления? Что об этом говорит история церкви и опыт подвижников? И так далее, и так далее, и эту информацию всю собрать. Это первая необходимая фаза работы. Вторая фаза очень важная, называется инкубация, внутриутробный период развития. Собрал, дай отлежаться. Нам может показаться, что без толку проводим время, что тянем волынку, не решаем ничего, а оказывается, в это время проходят внутренние процессы подсознательные, эта информация трансформируется, систематизируется и иерархически распределяется в подсознании, в нашем мышлении, и идёт работа подготовительная, внутренняя – инкубационный период. А мы ж с вами такие, как…  помните, анекдот я вам рассказывал про чукчу? Посадил картофелину вечером, на следующее утро выкопал - очень кушать хочется, торопиться, а надо лишь подождать, урожай будет, но осенью. Третий период или третья стадия называется как раз просветление, inside, озарение. Нам иногда кажется, что это или просто какой-то Божий дар, или случайность, а оказывается, что вспышки не будет, если не будет там кремня или электричества, или каких-то условий для этого. Мы думаем, что случайно Менделеев, там, систему себе придумал. Не случайно. Он работал в гимназии всего-навсего, преподавал химию, а химию преподавать - нужна методика, система преподавания, она была ещё не очень разработана, и гимназисты не очень хорошо запоминали химические элементы и их символы. И он хотел упорядочить, облегчить гимназистам процесс усвоения и запоминания химических элементов, и пытался их привести в систему, чтоб можно было хоть запомнить, и искал способ упорядочения, и никак не получалось у него, но он работал над этим долго. А потом вдруг вмешалась ситуация житейская – жена. Случился переезд с квартиры на квартиру. А вы знаете, переезд это иногда страшнее пожара. Связали библиотеку, книги все в узлы, и так далее, и она его дня три не допускала к книгам. А он в это время работал, хотел проверять, группировать, а доступа не было, жена не пускала. «Не развязывай узлы. Вот перевезём, тогда снова будешь работать». И он три ночи не спал, без книг вынужден был работать, на четвертую – свалился, и ему приснилась таблица, и так далее. Так, с дуру, таблица не присниться. Надо, чтоб или власти нажали, или жена, или ситуация, или что-то случилось. Шутки шутками, но оказывается, Бог нам не даёт откровения пока это чем-то не обусловлено, пока это чем-то не обосновано. Так, с дуру, от нечего делать, дайте мне откровение! Откровение даётся тогда, когда оно для чего-то нужно, и когда ты показываешь степень твоей нужды. И когда у тебя крайняя степень нужды в исцелении, познании, там, в чем-то ещё, только тогда и вспышка будет, озарение, inside и так далее.         

И последняя – богословская - часть нашей телепрограммы.

Остановились мы в прошлый раз на том, что Блаженный Августин – корифей западного богословия - был очень озабочен проблемой грехопадения человека и наследственности греха.

Он считал, что образ Божий в человеке подвергся настолько тяжелому искажению, что сам человек ни на что хорошее не способен, что люди находятся в нравственном состоянии полной подавленности во всем, что касается их возможности обратиться к Богу.

Причем, человек не просто не может подняться за счет только своих сил, но и не хочет этого делать. Он в замкнутом кругу - делает только то, что ему хочется, а не то, что должен, а хочет, заведомо, не то, что нужно. То есть Августин специально останавливается на той проблематичной для человека стороне дела, которая связана с тем, что человек теряет способность общаться с Богом, что он дезориентирован, что он блуждает во тьме.

Но с другой стороны, представим картину: вот Бог, и вот несчастные грешники. Августин пытается рассуждать: как так получается, что одни грешники Бога слышат, а другие не слышат?

Когда о. Сергий Булгаков говорил, что в православии нет разработанного учения о благодати, то он имел в виду, наверное, такой стереотип, как православный ответ на подобные вопросы: «А Бог его знает, как так получается, тайна сия велика есть, одному только Богу ведома». В среде даже православных богословов часто можно слышать ответы примерно такого плана.  Если здесь есть тайна, значит, заведомо неясно, что тут происходит.

Ну, и отсюда вся эта православная мистика о милосердии, что даже в раю надо молиться за тех, кто остался во аде… Помните, знаменитое высказывание старца Силуана: «Надо иметь железное сердце, чтобы, находясь в раю, спокойно взирать на тех, кто мучается вечными муками в аду». Ну, а что значит – молиться за тех, кто остался там? Молитва - это же не просто благочестивое упражнение, дабы самому не очерстветь сердцем, не ожесточиться, молитва - она же не может быть абсолютно бестолковой!

Значит, это вера в то, что милость Божия покрывает даже эту напрашивающуюся антитезу жизни вечной, и что и здесь есть некоторая тайна. Мы с вами можем еще припомнить восточную традицию апокатастасиса в разных его толкованиях - идею всеобщего спасения, того, что рано или поздно Бог сумеет спасти всех до единого, вывести всех из ада.

Но Августин так вопрос не ставит. Он предлагает во внимание саму эту ситуацию: вот человек, образ Божий в нем почти безнадежно искажен. И вот – Бог. Дальше – как бы молчаливая просьба: «Ответьте мне на вопрос, почему одни к Богу обращаются, а другие к Богу не обращаются. Ответьте мне на вопрос, почему, как это может быть?»

Наверное, в одном Августин прав: воздерживаться от ответа на вопрос, обходить его молчанием, прятаться за смиренно-православный ответ: «Тайна сия велика есть» – это не очень последовательно. И о. Сергий Булгаков совершенно справедливо в 20 веке напомнил, что православные не располагают никаким учением о Божественной благодати. Чем в избытке обладают западные христиане, но, по-моему, они об этом уже давно жалеют.

Потому что, когда ситуация толком непонятна, лучше молчать. В этом смысле восточный апофатизм выручает гораздо сильнее, чем западное чрезмерное доктринерство. Восток может жить, как мы с вами помним, совсем неправильно, в том смысле, что у нас в православии, особенно в Русском, вот такой отъявленный папизм выражен в столь радикальной форме, что, наверное, Бенедикт 16-й обзавидовался бы нашему порядку. Но при этом всегда можно пересмотреть эту ситуацию одним махом, заявив, что нет, это никуда не годный был понтификат, это совершенно не в духе, совершенно неправославно, это противу всех норм. Вытащить и отряхнуть от нафталина соответствующее правило и постановление соборов, святых отец, каких надо, например, соответствующие постановления Поместного собора 17 – 18-го года, расположить эти правила друг относительно друга, - и появится совсем другая форма, каковая, между прочим, тоже обоснована не чем-нибудь, а тоже православным преданием, каноникой и всем прочим. И хорошо обоснована!..

На Западе такое устроить намного труднее, потому что уже есть конституция Католической Церкви, уже есть догмат о папской непогрешимости, и пока его не отменят, о нем, конечно, можно не вспоминать, до поры до времени. Но если вопрос встает радикально, то одно из двух: или его надо модифицировать, что на Западе умеют, - но это же опять целый собор собирать, а на Западе это нешуточное дело. Второй Ватикан, вон, они несколько лет готовили и собирали… Скоро 50 лет началу работы 2-го Ватикана, и с тех пор – молчок, никаких соборов… Все это непросто.

А Восточные всегда исходили – как-то так получалось – из того, что ежели толком не очень понятно, а последствия могут быть чреватыми, как говорили в известных кругах, - то лучше до поры до времени того… Этот принцип чрезвычайно развит в нашей Православной Церкви. Называется: в интересах, или «церковного мира ради»… промолчим. Церковного мира ради, между прочим, святитель Филарет Дроздов сжег готовый перевод Библии на русский язык. Ну, а чего, в конце концов? Придет время, заново переведем, какие проблемы? А пока пусть будет так, как есть. Неоднозначная позиция, но иногда выручает.