Всего три дня до Великого Поста. Надо сказать, что с каждым годом все больше и больше людей, даже не церковных, присоединяется к армии постящихся. Действительно, становится легче дышать, двигаться и даже жить после хотя бы нескольких постных дней. Но Пост – это благоприятное время для любой доброй перемены. Если вы с кем-либо в ссоре, то начало Поста – прекрасный повод для примирения. Не зря по уставу Православной Церкви перед вступлением в Великий Пост полагается во всех храмах провести особое богослужение: вечерню с чином прощения. Духовенство во главе с епископом обращается к народу и просит прощения за возможные прегрешения перед паствой. Соответственно, и прихожане испрашивают прощения друг у друга.

Время Поста – это подходящий момент, чтобы победить какую-то слабость или зависимость, которую долго не получалось преодолеть. Может быть, бросить курить, или порвать с порочными связями. Хорошо бы разобраться со своей душой, со своим «я». Вспомнить о Боге, о Его присутствии в нашей жизни, попросить прощения у Всевышнего за все наши прегрешения. Призывая к последнему, Церковь установила в первые четыре дня Великого Поста, с понедельника по четверг, чтение особого покаянного канона Андрея Критского.

Пост в любом случае принесет добрые плоды постящимся. Однако не следует забывать, что великопостное воздержание очень тесно связано с очищением наших душ. И очень важно чаще посещать храм в этот важный для нашего духовного роста период.

Да поможет нам Бог пройти с мужеством и честью это великопостное поприще!

Ну, а засим традиционная тема нашей христианской телепрограммы «Страницами главной Книги». Отец Яков Кротов продолжает рассуждать о Божественном Откровении.

 Отец Яков Кротов:

Рассказ о грехопадении – он очень простой. Его мораль сводится к одному: человек создан, чтобы общаться с Богом и с другим человеком, человек создан, чтобы быть обращенным лицом к этому Невидимому. И здесь Древо познания добра и зла обозначает то, что мы все тоже хорошо знаем по своей жизни: власть. На древнееврейском языке в психологии того времени «добро» и «зло» было просто обозначением всего, что есть в мире. Это описание мира в двоичной системе: добро и зло, небо и земля. Познание обозначало власть. «Познать женщину» обозначало ровно то, что мы сейчас в русском языке называем «женщиной овладеть». Теперь спрашивается: Ева что, была бы рада, если бы Адам ею овладел? Конечно, нет. Это изнасилование. В цивилизованных странах мужа, который изнасиловал свою жену, судят, как за уголовное преступление, как за обычное изнасилование. Мы еще далеки от этих замечательных идеалов. У нас часто полагают, что если жена, то изнасилование невозможно. А оно возможно.

Так вот, при грехопадении происходит изнасилование внутри любви. Потому что человеку захотелось власти. Власть – это не продолжение отношений любви, а ее разрушение. Всё, это манипуляция. Определять грех можно по-разному, но давайте все-таки попробуем задуматься о том, что ему противоположно. Ему противоположно понятие договора, завета. Библия ведь называется: Старый завет и Новый завет. Старый договор и Новый договор. Договор этот сводится к простой вещи. Старый, Ветхий завет: договор между Богом и Авраамом, а потом он несколько раз продлевается: Бог и Соломон… Неважно. Этот договор простой. Ты в Меня веруешь? Я даю тебе жить, Я помогаю тебе жить, Я возвращаю тебе жизнь. Я даю тебе Землю обетованную, Я даю тебе царство, Я убираю всех врагов с твоего пути. Вот и все. От тебя требуется одно: веровать. В Библии этот договор записан точно теми же формулами, какими писали договора в древнем Шумере и древнем Вавилоне. Там тоже всегда обозначалось, что дает один, что дает другой, и чем отвечает один, чем отвечает другой. Вот Библия – это договор, в котором человек не отвечает ничем, вообще ничем, он только получает, и ни за что не отвечает. Это сделано не случайно, потому что Бог понимал, что на смену этому договору придет другой.

Так вот, грехопадение. Что происходит в Раю? Там же тоже было нечто вроде договора. Договора, когда Бог, поглядев на человека, говорит, что ему плохо быть одному. Но разве человек один, Адам? Нет. Ведь есть же и Бог. И тем не менее, Бог считает, что мало Меня, и Моего подобия и образа, должен быть третий. Вот это вот – договор, который изначально определяет смысл человеческой жизни. Человек, как и Бог, это существо, которому плохо быть одному, который создан для того, чтобы все время расширяться, чтобы все время глядеть вовне. Нам в это трудно поверить, потому что опыт греха в нашей жизни сводится к одному: человечество – это бочка, в которую забили гвоздей внутрь остриями и посадили нас туда, и вот эта бочка катится, и вся жизнь – это кто-то меня подкалывает, и подкалывает, и сплошные синяки и кровоподтеки…

Да, таков наш мир. Это вывернутый мир. Потому что на самом деле все прямо наоборот: другие люди – это то, что составляет счастье нашей жизни. В это чрезвычайно трудно поверить. Может быть, легче поверить в Бога. Многие люди в вере в Бога находят опору цинизму и ненависти к людям: «они еретики, они предатели, они изменники». Тем не менее, правда заключается в другом: нет предателей, есть люди, без которых я мертв.

Новый договор. Когда мы спрашиваем себя, что такое Новый завет… Там ведь дан очень простой ответ, но малопонятный. Потому что Иисус говорит: вот, посмотрите: этот хлеб похож на Плоть, это вино похоже на Кровь, и вот это – знак завета. Вот Мой договор к чему сводится. С одной стороны, это ответ, который напоминает евреям о древневосточном обычае, он до сих пор на Востоке есть: в знак удачной сделки режем барашка. У евреев даже был обычай разрубленную баранью тушу класть и проходить сквозь две ее половины. Значит, договор скрепляется кровью жертвенного животного. Но понятно, что когда Иисус, показывая на хлеб и на вино, говорит: «Смотрите, вот печать Нового договора», Он имеет в виду совсем другое. Он имеет в виду, что это договор, который заключается в момент Распятия. В момент, когда Бог говорит: «Прости им, ибо не ведают, что творят». Это договор, который подразумевает: «Веруйте в то, что Я, Распятый, Воскресший безо всякой справки, безо всякой документации; Я, которого нету в вашей жизни с такой мощной силой, чтобы пощупать Меня и осязать Меня, - тем не менее, вы сохраняйте веру. И вы не получите от Меня обетование земли, вы не получите от Меня царства, вы не получите от Меня автомобиля; вы вообще ничего земного от Меня не получите. Вы получите Небесное Царство».

Это – Новый договор. Чудо заключается в том, что мы соглашаемся. Как человек в своем уме может согласиться тратить хотя бы крошечную часть своего сердца на то, чтобы в ответ получить Небо? Ну, вот сегодня есть же в Интернете конторы, которые предлагают купить кусочек земли на Марсе, на Луне, на Венере, и так далее. Есть целые страны, которые объявляют какую-нибудь планету своей территорией. Или спутник. И что это, как не мошенничество? А здесь Иисус предлагает нам все Небо целиком. Что это, как не грандиозное надувательство и мошенничество? Почему же мы тогда соглашаемся?

Ответ простой. Потому что, кроме Иисуса, кроме Невидимого Бога, есть еще Дух. И вот наступает какой-то момент, когда этот Дух начинает дышать в нас. Если Духа нет, все бесполезно. И собственно, единственное определение Духа, которое мы в силах дать, - оно сводится к тому, что это Тот, Кто дышит во мне. Вот кроме моего дыхания, есть еще какое-то во мне дыхание. Может быть, легче всего это сравнить не с движением воздуха, а с ритмом. Древние евреи, когда называли вот это загадочное проявление Бога Духом, прежде всего имели в виду ураганы, бури, которые сносят все на своем пути. Потом, когда люди духовно повзрослели, они стали говорить о том, что Дух Божий дышит тихо-тихо, то есть он не может погасить даже тлеющую спичечку. Вот как человек переживал Дух Божий, когда он взрослый. Он ищет не разрушения, а наоборот, он ищет такого дыхания, которое ничего не разрушает. Но у дыхания есть ритм. И если мы собьемся с этого ритма, мы просто упадем, мы просто не пробежим нужную дистанцию. Так вот, есть у Духа Божия свой ритм, чередование вдоха и выдоха, и этот ритм похож на ритм человеческого дыхания, но никогда с ним решительно не совпадает. И во всех человеческих делах и мыслях, когда мы определяем, что такое добро, мы эту раздвоенность чувствуем. Что есть добро в наших земных мерках, в отношениях с женой, с детьми, с коллегами, - и это действительно добро, но это человеческое, - и есть Божие добро. Оно чуть-чуть другое, там ритм принятия решений, ритм объятий, ритм слов, - он чуть-чуть другой. И вера заключается в том, чтобы всю жизнь вот этому ритму, второму, невидимому, давать дорогу в своей жизни.

 Отец Иоанн Замараев:

Если даст Бог, в следующий четверг отец Яков продолжит богословскую беседу о Божественном Откровении. Ну, а мы с вами снова обратимся также к Откровению, но не к сверхъестественному, а естественному, природному.

Как писал апостол Павел, невидимый Бог посредством исследования природы становится видимым. Главное – уметь очередной раз особо посмотреть на окружающий мир, как бы впервые. Вот представьте себе, что вы – марсианин. Прилетели на Землю, и в самый первый раз в жизни увидели пчелу!

Австралийский ученый доктор фон Фриш однажды настолько увлекся пчелами, что не мог оторваться от наблюдения за ними. Он посвятил им почти всю жизнь, и сделал много удивительных открытий. Так, например, оказывается, что у пчел есть язык. Если пчела-разведчик обнаруживает где-то достаточно много нектара, то она возвращается в улей, и, во-первых, показывает сорт найденного ею нектара, просто давая вкусовые пробы.  А вот добавочная информация передается сложными жестами, например, танцем, подобным восьмерке. Помахивания играют важную роль в танце. Энергичность, с которой движется брюшко пчелы из стороны в сторону, означает количество сахара в найденной пище. Пища может быть обыкновенной или вызывающей радостное волнение. Когда разведчик танцует прямо вверх по сотам, он сообщает, что пища находится в направлении солнца. Если пища находится в обратном направлении от солнца, разведчик танцует прямо вниз. Изменяя угол движения, разведчик сообщает об источнике пищи в любом направлении. 90 градусов справа от солнца, 40 градусов влево от солнца.

Но как пчела может ориентироваться по солнцу? Не означает ли это, что у пчелы есть какой-то компас? И вправду, есть: поляризированный цветовой компас в ее сложном глазу. Но ведь для того, чтобы найти пищу, пчела должна знать не только направление, но и расстояние. Снова посмотрите на центральную часть танца. Время помахивания, число ударов и звуков в каждом жужжании – все это мера расстояния от улья до пищи. Этот разведчик говорит пчелам, что расстояние до пищи – полкилометра. Этот показывает, что до пищи – 2,7 километра. Но здесь учитывается не просто расстояние полета. Нормальная пчела летит со скоростью 29 км в час. Однако ее путевая скорость меняется в зависимости от направления и силы ветра. О нужном усилии для достижения пищи необходимо также заранее сообщить, чтобы разрешить эти проблемы.

Для демонстрации эффективности пчелиного языка исследователи устанавливают три кормушки: одну – у ручья, вторую – возле рощи, третью – вблизи забора. Разведчик, обнаруживший первую кормушку, помечен точкой. Разведчик, обнаруживший вторую кормушку, помечен полоской. И наконец, разведчик, обнаруживший третью кормушку, помечен крестом. Через несколько минут разведчики уже в улье, и делятся своими новостями с другими пчелами. Обратите внимание на то, как принимаются новости. Пчелы окружают разведчика и следят усиками за его движениями. Эти пчелы имеют такую же пометку, как и разведчики, только у них она другого цвета. И вот, событие не заставляет долго себя ждать. Через считанные минуты помеченные пчелы начинают подлетать к кормушкам. У первой кормушки мы видим только пчел с точкой. Только пчелы с полоской прилетели ко второй кормушке. И только с крестиками – прилетели к третьей кормушке. Во всех случаях пчелы прилетели к тем кормушкам, о которым им было сказано. Что это означает? Это значит, что танец пчелы – это инструктаж перед полетом, сообщающий пчелам определенные данные о пище, количестве сахара в ней, направление к ней и расстояние до нее, которое нужно пролететь при этом. В какой мере пчелы полагаются на полученные данные, видно из того, как они заправляются пищей. Неправильно думать, что, вылетая из улья, пчелы набирают полный запас пищи. Измерение содержимого желудка пчелы, летящей на определенное расстояние, показали, что она набирает ровно столько пищи, сколько нужно для того, чтобы достигнуть цветов, с которых она берет нектар. Больший запас означал бы сокращение запаса меда в улье, а также снижение добычи, приносимой обратно. Для пчелы это важное дело. Если запас пищи иссякнет прежде достижения места, где его можно пополнить, пчела может умереть. Наверное, всем приходилось когда-то видеть пчелу, ковыляющую по траве. По какой-то странной причине у нее иссяк запас пищи. Если вы даже будете подталкивать или приподнимать ее, она все равно не сможет лететь: у нее недостаточно энергии, и она не может заставить работать свои крылья. Но если ей дать подслащенной сахаром воды или меда, она вскоре улетит. Получается так, что пчелы буквально рискуют жизнью, полагаясь на данную им развединформацию.

Пчела всегда была символом труда, и труда эффективного. Я не знаю, сколько в Украине, но в Соединенных Штатах за один год собирается 112 миллионов килограммов нектара. И нужно еще учесть, что сами пчелы съедают в два раза больше этого количества. Другими словами, пчелы собрали, высосали, перенесли и переработали примерно 680 миллионов килограммов нектара. Превращенный в мед, он наполнит 45 миллионов картонных коробок, из которых могла бы получиться башня в 130 тысяч км вышиной.

Пчелка-труженица – это маленькое чудо природы, чудо Божьей премудрости, поистине гениальное изобретение Творца. И глядя на эту крохотную нашу кормилицу, как не возблагодарить нашего Небесного Отца!

Отец Иоанн Замараев:

Ну, и последняя страница нашей христианской телепрограммы – это размышление о христианской морали. Сегодня, с Божьей помощью, мы завершим тему наших последних бесед: «Христианство и власть».

Напомним, так сказать, основные указатели в пространстве этой проблематики. Как вы помните, начинали мы наш разговор с того, что подчеркивали знаменитые слова ап. Павла: «Всякая власть от Бога». Имеется в виду, конечно, власть как начало. Мы говорили и о том, что это начало противостоит безначалию, или анархии, или, в более радикальном выражении, хаосу. Поэтому выражение «всякая власть от Бога» касается любого режима, даже самого изуверского, в том только смысле, что режим лучше, чем его отсутствие. Более того, мы отмечали с вами, что никакая власть не сможет избежать насилия, в принципе. Мы с вами подчеркивали, что пока есть мир сей, пока существует смешение добра и зла, фундаментальный принцип бытия падшего мира, то говорить об искоренении всех возможных форм насилия просто абсурдно. Таким образом, власть как синоним порядка, упорядоченности, благоуспешности жизни, - естественно, то, что от Бога. И в этом смысле всякий носитель власти в ту меру исполняет волю Божью, в какой мере его деятельность соответствует исходному началу власти. Поэтому в таком, очень тонком виде христиане и должны выдерживать свое специфическое отношение к власти.

Власть – это на самом деле то, что требует преображения духом Христовым. То есть, у власти в перспективе, в принципе, может появиться когда-нибудь христианское лицо. Но это может быть только в том случае, когда власть будет подчинена христианскому мироощущению, если власть станет производной от глубинных интересов человека. Человеку нельзя гарантировать счастья, человеку нельзя гарантировать, что если он будет вести себя так-то и так-то, то оно непременно состоится. Человеку нельзя гарантировать веру – это просто несовместимые вещи. Но от системы власти зависит спектр возможностей человека, что доступно человеку, чтобы достойно испытать свои творческие возможности, например. Но мы также достаточно говорили с вами о том, что многое во властном начале никогда не удастся освятить. Не зря Иисус противопоставил Бога и кесаря: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божье – Богу». Отдавать кесарю кесарево – это, во-первых, значит понять некий принцип, заложенный в мире сем, в его социально-политическом измерении, в первую очередь. Который, увы, останется, до тех пор, пока существует мир сей, и исчезнет только с исчезновением смеси добра и зла. Есть вещи, где эта смешанность будет сохраняться, где добро и зло развести не получится никогда. Вот это и есть кесарь.

Почему про кесаря мы говорим, что это то некое начало, которое в лучшем случае индифферентно по отношению к Богу и ко всему, что от Бога? Что значит «индифферентно»? Это значит, что ему наплевать, что есть истина. Вот Пилат – он представляет кесаря. В тот самый момент, когда он умывает руки, он – ставленник кесаря. С чего он начинает? «Что есть истина?». Разве есть принципиальный ответ на этот вопрос, принципиально положительный? Нет принципиально положительного ответа. Почему? Потому, что истина абсолютна, а кесарь – это то, что здесь, то, что сию минуту. Кесарь существует в режиме других вопросов: «Кто главнее сейчас, кто правит бал сейчас, как сделать так, чтобы мое правление продлилось как можно дольше, любой ценой, если надо? А истина мне глубоко параллельна, просто не существует». Кесарь – это голый прагматический интерес. Это слепая логика мира сего: надо устроиться, а там посмотрим, надо обеспечить себя, а там посмотрим. «А там посмотрим» на самом деле означает то, что мы никуда смотреть не будем. Потому что «а там посмотрим» будет означать ровно следующее: «если мне выгодно, я буду что-то предпринимать, если мне невыгодно, если можно не предпринимать, зачем предпринимать?». Это я говорю о логике кесарева начала. Она совпадает с плодами грехопадения как таковыми. Нет истины – есть интерес. И те или иные усилия, которые ограничивают торжество моего интереса, связаны только с одним: с тем, что слепая логика существования подсказывает, например, что нужно поневоле учитывать интересы других людей. Поневоле.

Это, к сожалению, правило, в котором, конечно, есть редкие исключения, но они слишком редки. Но есть. Когда человек, пришедший к власти, просто одержим служить людям бескорыстно, иногда во вред себе, игнорируя личные интересы, корпоративные, сгорая, как яркий костер, но согревая людей. История бедна такими примерами, особенно новейшая история. Диоген Синопский днем с фонарем искал просто человека. Найти же достойного правителя в миллион крат сложнее. Однако такое быть может. Человек велик, потому что создан по образу и подобию Божию. Добрые правители всегда будут исключением. Но дай Бог, чтобы эти исключения бывали чаще.