Поелику есть такая возможность, давайте и сегодня откроем нашу христианско-просветительскую телепрограмму фрагментом выступления выдающегося православного миссионера о. Георгия Кочеткова.

Г.Кочетков:

----

О.Виктор Веряскин продолжит свои размышления о взаимосвязи христианства с национальной идеей.

В.Веряскин:

О.Андрей Кураев рассказывает о различных интерпретациях первых глав Библии.

А.Кураев:

----

И последняя церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Падение Византии в 1204 году. Трагедия эта произвела абсолютно угнетающий дух на пострадавших, - ведь до этого в истории Византии такого никогда не случалось. И вот здесь возникает, на первый взгляд странный психологический нюанс – у римского папы появляется неожиданная возможность найти в греках своих союзников. Эффект этот всем известен - доброго следователя и злого. Папа тут играл роль доброго. Действительно, крестоносцы напали, ведь, без благословения папы. В бесчинствах и разбоях, прикрывавшихся крестом, он был неповинен. При этом папа имел некоторые рычаги влияния на латинскую государственную власть. И это был шанс для папы стать посредником между греками и крестоносцами - тем более, патриарх константинопольский сбежал в Болгарию. И такая попытка действительно была предпринята.

Отметим так же, что греческие правительства, находившиеся в изгнании в Эпире, в Нике и прочих государствах, не находившихся под латинским владычеством, - мечтали и думали – как им вернуться в Константинополь, и для них папа так же мог быть союзником. Плюс, остался греческий народ, хотя новые епископы, император и патриарх были уже латинские (венецианцы, чувствовавшие себя там весьма уверенно, ставили своихиерархов), ну и соответственно, эти епископы подчинялись папе. То же самое было и в Иерусалиме, и в Антиохии – народ православный, а иерархия латинская. Иногда возникали параллельные структуры. К тому же, латинский патриарх, например, мог рукополагать греческих священников, и они служили по-гречески (тогда как сам этот патриарх служил на латыни). Ситуация эта не была урегулированной, и длилась достаточно долго.

Итак, с одной стороны, падение Константинополя было мощнейшим шоком, культурным и психологическим, а с другой - естественно, когда человек попадает в беду, он ищет союзников. И вот папа Иннокентий мог стать таковым для греков. Есть даже гипотеза, что если бы этот папа был более гибким в своей политике, он мог вполне бы полностью подчинить константинопольский греческий патриархат своему влиянию.

Возможно, следовало бы папе официально осудить действия крестоносцев, тем более на вторжение в Константинополь у них не было никакого благословения папы. Хотя и после случившегося папа не одобрял изменения крестоносцами своего маршрута.

Во-вторых, папе не следовало думать и говорить о греках как о схизматиках, как о заблудших овцах - грекам, естественно, не нравилось, что о них думают как о блудных детях. И, тем не менее, папа годился в союзники грекам потому, что хотел, чтобы крестоносцы всё же пошли дальше, куда и планировали изначально - освобождать Иерусалим, соответственно покинув земли Византии, а они, похоже, уже совершенно и не собирались никуда идти – им и там было хорошо – в основанной ими Латинской империи.

Ещё больший шок папа испытал, когда узнал подробности о взятии Константинополя – о кровопролитии, о грабежах, обо всех безобразиях, которые там были. Он очень сурово оценивал эти вещи. И это сближало папу с греками, и поэтому намечался союз, попытка восстановить единство расколотой Церкви.