Здравствуйте, дорогие телезрители!

Чем больше знаешь языков, тем дольше жить будешь, считает отец Яков Кротов. И более того, окажешься ближе к Царствию Божию!

Яков Кротов:

Здравствуйте, меня зовут Яков Кротов. Сегодня специально о языке, о политике, для жителей Херсона.

По образованию я историк, и по призванию я историк. Я профессионал-историк по истории России с 1564-го года до 1622-го года, специалист по истории провинциального дворянства. Это моя узкая специальность. Мало кто знает, что историки – это подвид филологов, языковедов. Собственно, история как наука началась в середине 15-го века, с Лоренцо Валла, который доказал, что так называемый «дар Константина», грамота, по которой Константин Великий в 4-м веке якобы подарил папе Римскому огромные земли в Риме, - что эта грамота фальшивка. Он анализировал ее язык, и показал, что на таком языке в 4-м веке не могли написать. Историк – это человек, который имеет дело прежде всего с текстами. Поэтому археология (хотя как археолог я сам раскапывал, участвовал в экспедициях) – это все-так вспомогательная историческая дисциплина. И для историка язык – это святая святых.

Как и во многих других случаях, разум и вера идут рука об руку. Почему? Потому что – вот моя вера в вопросе о языке. Она говорит, что человек, который вырос в Украине, или приехал в Украину, даже полгода назад, или три месяца назад, должен учить украинский язык. Мне это говорит моя вера. Она то же самое скажет мне про Францию, про Чехию. В результате я знаю… давайте подумаем… польский, французский, иврит, английский – хорошо, немножко немецкий, немножко итальянский, - семь. На самом деле, я был в большем количестве стран, и в большинстве стран спокойно понимают английский. В Норвегии все говорят по-английски. Там не менее, я мог объясниться в Италии даже на латыни – корни и грамматика ведь остались неизменными, и зная латынь, не пропадешь. Иврит пришлось учить отдельно, зато это очень помогло во время пребывания в Святой Земле.

Почему это говорит вера? Я хочу проповедовать, я хочу рассказать людям правду. Было бы странно думать, что люди должны выучить мой язык. Я должен выучить их язык. Бог воплотился, принял человеческую плоть. Но плоть – это не только кости, это не только стекловидное тело в глазу с клетчаткой, плоть – это и наш язык. И Бог говорил с нами на нашем языке. В праздник Пятидесятницы каждый слышал родной язык, хотя на паломничество пришли евреи из разных стран. Евреи в Египте давно уже говорили на греческом, как и евреи в Антиохии или в Тарсе. Собственно, даже евреи в Святой Земле говорили на арамейском. А Тору, Пятикнижие, читали на богослужебном древнееврейском языке, - уже тогда был вот этот сдвиг. Хотя языки похожи, но очень разные. Вера требует, чтобы я нес людям весть о Боге на их языке. Бог – Слово, Он обращается к нам на нашем языке. Это говорит вера.

Но то же самое говорит наука. А наука говорит: когда человек выучил иностранный язык, у него продолжительность жизни увеличивается примерно на четыре года, на пять лет. Почему? Принцип ясен: активнее работает мозг, активнее идет кровообращение, активнее насыщается кровь, кровеносные сосуды головного мозга, кислородом, и в результате продлевается здоровье, потому что меньше ослабевает жизнедеятельность мозга.

Есть еще третий критерий, тоже мне он очень помогает. Есть вера, есть наука, есть интеллигентность. Интеллигентностью еще во времена Чехова называлось свойство любого грамотного образованного, с высшим образованием, человека. То есть, например, выпускник артиллерийского училища был интеллигентом. Ну, вот Лев Толстой – он интеллигент. Потому что он артиллерийский поручик. Великий князь Николай Николаевич – интеллигент. Так было в словоупотреблении практически вплоть до революции. Но интеллигентность, конечно, включала в себя определенные нравственные качества. И одно из этих качеств очень христианское и очень научное – щепетильность. То есть, в случае сомнения я иду навстречу другому. В Евангелии это качество обозначил Господь Иисус, когда говорил: «Давайте милостыню. Вот у вас попросила соседка зерна – насыпьте ей мерку… (ну, мерка тогда – это был не мешок, это было такое бронзовое ведро, довольно тяжелое, и в нем порядка шести литров). Насыпьте ей мерку, потрясите это ведро, и еще сверху горку. Она вам пусть отдает без горки. Но вы отдавайте с горкой». Хотя немножко обидно: горка – это 5%, а может, и все 10%, от того, что дали, смотря какая мерка. Не бойтесь переборщить, бойтесь недодать.

Потому что и Бог нам дает с избытком. И не только где-то там морковкой нас манит, как думают атеисты. Собственно, мы веруем, мы уверены в невидимом. Потому что уже здесь, сейчас, среди болячек, среди уныния, среди, в общем, всякой дряни, уже здесь, сейчас, нам Бог дает радость. Не просто утешение, не просто теплоту. Оглядываясь назад, мы понимаем, что именно моменты благодати, именно моменты, когда мы идем, обращенные к Богу – это моменты счастья. Моменты, когда мы ели мороженое в семь лет, исчезнут. А когда в 60 лет мы прикасаемся к Высшему, они остаются навсегда. Это вот та горка, которая делает нашу жизнь вечной. Царство Божие приблизилось. И мы должны приблизить счастье, радость, утешение, знание, здоровье – для других людей.

Поэтому давайте учить язык соседа. Мой дед, врач, дерматолог, венеролог, выучил испанский – ему было 82 года. У нас на лестничной клетке жил врач-испанец, из «испанских детей», прекрасно говорил по-русски, по-испански тоже. И дед мой, Лазарь Гендин, выучил испанский, чтобы говорить с соседом. Неверующий человек, но поступил свято. Чего и всем желаю!

Иоанн Замараев:

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной Академии Алексей Ильич Осипов.

Алексей Осипов:

Отсюда и проистекает требование, если хотите, напоминание человеку слов Христа: «Что ты смотришь на сучок в глазу брата твоего, а бревна в твоем не видишь, не чувствуешь?» Он говорит: «Лицемер, вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего». Сначала, слышите, вынь прежде бревно из твоего глаза! Тот, кто не борется с собой, никогда не поймет, кто он. Никогда не поймет.

Ну возьмем, допустим, хотя бы тщеславие. Тот, кто начнет бороться с тщеславием, тот скоро увидит: «О, настоящее бревно! Как я хочу, чтобы меня хвалили, чтобы обо мне говорили хорошо! Как я страдаю, когда обо мне говорят плохо!» Только этот человек, увидевший, что у него действительно настоящее бревно, которое он поднять не может, не может, и все, и уж тем более выбросить его из себя, - только этот человек тогда может со снисхождением и великодушием отнестись к другому человеку. А если бы удалось ему, этому человеку, это бревно действительно выкинуть из своей души, действительно он тогда бы мог другому человеку помочь вынуть сучок из его глаза. Как, пережив эту борьбу, узнав, какая это трудность борьбы, смирившись и поняв, что сам я не могу этого бревна сдвинуть с места, и увидев помощь Божию в ответ на мое смирение, - я тогда смогу проявить любовь к другому человеку. Ибо, где нет смирения, там невозможна любовь. А там, где любовь, тогда с радостью, без всякой гордости и тщеславия, ты поможешь и другому человеку вынуть этот сучок.

Поэтому Христос и говорит: «И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Какая важная заповедь! Вот это замечательная вера. Хотим мы, чтобы с нами поступали хорошо? Хотим. Хотим, чтобы о нас думали хорошо? Хотим. Тот человек, который даже в мыслях желает зла другому, уж не говорю, если делает, непременно, по закону, если хотите, бумеранга, - бумеранг возвращается и поразит тебя самого.

Ни в коем случае в мыслях не желайте зла никому, говорит христианство. Ни в коем случае! Желайте всем добра. Почему? А что дает христианство человеку? Вот что. Не хочешь себе зла – ни в коем случае не только не делай, не желай никому зла. Оказывается, при правильной христианской жизни, при очищении души, то есть исцелении… Вы знаете, что такое очищение души? Это исцеление души от этих вот страстей, которые нас мучают. Постепенно происходит процесс, о котором мы говорим так: «Свято место не бывает пусто». Вы знаете, занимает что-нибудь, скажем просто: добро или зло, но душа одна. При правильной христианской жизни в человеке, оказывается, пробуждается, возрастает вот то семя, которое дается в Крещении, семя нового человека. Это семя начинает прорастать. Рост постепенно приводит человека все к большему возрастанию того, что мы называем истинной Божественной любовью. Какая это любовь, и какой это мир душевный, то есть успокоение! Страсти – они все время нас беспокоят, все время беспокойство, нет мира в нашей душе. Понимаете, беда-то какая – мира нет. Все время какое-то беспокойство. Нет мира – нет любви. При правильной духовной жизни постепенно происходит мир, о котором пишет апостол Павел. И Сам Господь говорил: «Мир Мой даю вам». Не так, как мир дает – мир дает взаимоотношения между народами, между людьми. А – «Мой мир даю».

И вот все, я вам скажу, святые, и даже более-менее правильно живущие христиане, - все они единогласно говорят, что в душе появляется мир, который связан с радостью. Эта радость не только согревает самого человека, но она действует на других людей. Вспомните, как встречал преподобный Серафим каждого приходящего: «Радость ты моя!» Как мы, может, встречаем отдельных только людей, которые нам очень нравятся, или которых мы любим, с которыми находим утешение. А для него каждый человек был радостью. «Радость ты моя!»

Христианство очищает человека постепенно от этих страстей, умиротворяет его, и по мере смирения, еще раз подчеркиваю: по мере смирения в человеке пробуждается любовь Божественная.

Иоанн Замараев:

Православный миссионер отец Виктор Веряскин продолжит свои размышления, связанные с историей Украины и нашей Поместной Православной Церковью.

Виктор Веряскин:  

Когда нам сегодня говорят, что территория Украины сложилась не сразу – конечно, не сразу. Конечно, мы с вами знаем, что тут прирезали, тут отрезали что-то. В результате, опять же, чего? Перекраивания границ, захвата военными, и так далее. И мы сегодня с вами видим, что действительно проблема. Например, в Черновицкой области, та Буковина, которая прирезана, - конечно, сегодня там есть в том числе и приходы, которые служат румынскою мовою. И поэтому и сегодня в ПЦУ будет проблема. Или организовывать какой-то отдельный округ и разрешать им служить румынскою мовою в составе Православной Церкви Украины. Я просто хочу, чтобы мы понимали, что на самом-то деле это не чья-то прихоть, это не чья-то вредность: это необходимость трезвого осмысления реальностей, которые оказались, на самом-то деле, вот так, в том числе на территории, в составе народа. Но мы сегодня видим то же самое, абсолютно: что и храмы, и юрисдикции, и гражданское население, и так называемые общества, и так называемые государственные структуры, к великому сожалению, - они не руководятся высшимиценностями, они руководятся, как и сами говорят, «ценой вопроса».

Митрополит Антоний Сурожский вспоминает, что когда он еще гимназистом вернулся с каникул летом, и отец его встретил в Париже, и говорит: «Долго я тебя не видел, ты целое лето отдыхал. Ты какой-то другой приехал. Ничего с тобой не случилось там на каникулах?» А гимназист говорит: «Что могло со мной случиться? Какой уехал, такой и приехал. Руки-ноги на месте, все цело». А отец говорит: «Если бы ты утратил руку или ногу, может быть, это было бы и не самой большой потерей. Но если ты утратил честь или достоинство, это может быть признаком начала разрушения личности». Ну, как Владимир Соловьев говорит: «Духовным человеком можно назвать только такого, у кого есть чувство ранга», - в своей работе «Духовные основы жизни». Он говорит: «Если человек имеет в себе чувство ранга, иерархию ценностей, он говорит: «Это ниже моего достоинства, и до этого я никогда не опущусь. А вот это равно мне, на одном уровне со мной, и я демократически, на равных, с этим общаюсь. Но есть нечто третье, то, что выше меня, и перед этим я почтительно преклонюсь». И вот когда у человека есть такое чувство ранга: «это ниже меня, это равно мне, а это выше меня, и перед этим я преклонюсь», - только такого человека можно назвать духовным существом. У него есть иерархия ценностей.

И мы с вами, может быть, нечасто об этом рассуждаем. А в этом ключевой вопрос. И в общем-то, мы знаем, поем: «Величит душа моя Господа, и возрадовался дух мой о Боге Спасителе моем». Можно это по-разному понимать, но, обратите внимание, Дева Мария, осознанно или неосознанно, знала, что она – определенная структура, у нее есть дух, душа, и телесный организм. «Величит душа моя Господа, и возрадовался дух мой о Боге Спасителе моем» - «а что там с телом творится, я Елизавете на ушко расскажу». И есть ценности духа, есть ценности души, и есть ценности нашего телесного организма. И когда у нас есть иерархия ценностей, то оказывается, тогда только человек структурирован. Он выстроен, он действительно человек.

И вот представьте себе опять, мы подходим к вопросу сорокового года. Начинается война. Опять же, единомышленники, потому что немцы себя считали социалистами, и большевики себя считали социалистами, только были нюансы оттенков: там были национал-социалисты, а тут были якобы тоже социалисты, только другие. И это тоже вечная тема. Потому что Грушевский тоже себя социалистом считал. И он говорил: «Украинской народной республике армия не нужна. В Москве социалисты, в Киеве социалисты – от кого обороняться? Разве социалист на социалиста нападет?» И такая логика рассуждений говорила или о недальновидности, или о непонимании. И в итоге – об ослаблении и утрате. И сколько та народная республика просуществовала?..

Поэтому уже гетман Скоропадский, не будучи социалистом, создал украинскую армию, украинскую форму, украинскую академию, украинский университет, украинскую валюту, и начал работу. А большевики в это время говорили, что деньги скоро отомрут, государство скоро отомрет, семья скоро отомрет, будет обобществление женщин… Вы смеетесь сегодня. А Александра Коллонтай и ее подруга написали книгу, называется «Любовь пчел трудовых». Это муравейник человеческий. Надо, чтобы были там матка, трутень, рабочие пчелки, трудитесь себе… И дальше написано: «Комсомолка не имеет права отказать комсомольцу, разве только он стоит на другой идеологической платформе». Называется «Десять заповедей половой морали пролетариата». Можете перечитать, сейчас это переиздали. Это было всерьез! И 20-е – 30-е годы… просто нам некогда изучать подробно. На самом-то деле, доходило до идиотизма, до маразма, и до преступного драматизма по уничтожению тех, кто с этим не согласен.

Один социалист подписал договор с другим социалистом, хитро улыбаясь, обманул другого социалиста. Мюнхенский сговор, секретный протокол… Они думали, что себя обеспечили. Никакие договора до конца ничего не обеспечивают. И поэтому Библия говорит: «Только глупый верит всякому слову, а благоразумный человек внимателен к путям своим» - он все проверяет, даже социалистов, даже коммунистов, даже единоверцев тщательно тоже проверяет. И в итоге, может быть, себя разумнее и ведет.

И в итоге что получилось? Сообщали разведчики, говорили: «План «Барбаросса» подписан, Гитлер не сегодня-завтра перейдет границу». Сталин говорил: «Провокаторы! Расстрелять, не верю! Я подписал с Гитлером договор! Как это может быть? Не может такого быть!» Пока гром не грянет, ни русский мужик, ни Сталин не перекрестятся, да. Говорят, что 10 дней, деморализованный, он не выходил из кабинетов, и не мог даже обратиться с речью к народу. И только по прошествии 10 дней осознал, вышел и совершенно другим голосом и другими словами сказал: «Братья и сестры, наступила година бедствия. Нуждаюсь в вашей помощи и поддержке».

Иоанн Замараев:

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Уже в первые десятилетия после Халкидонского собора 451 года, невозможно было примирить диафизтов с монофизитами – разделились христиане и психологически, и духовно, и даже просто по-человечески, потому что, в общем и целом, дух евангельской любви в Церкви, который и ранее не особо полыхал, похоже, погас вовсе.

И, тем не менее, какие-то попытки раскрыть Халкидонский Орос, дабы он был понятен и приемлем для его противников, всё же имели место, особенно при императоре Юстиниане Великом, о котором мы, даст Бог, ещё поговорим. Годы его правления - 527-й – 565-й. Именно во время правления Юстиниана были предприняты значительные и политические, и богословские усилия по преодолению раскола. Один из таких политических приёмов было то, что сторонникам Халкидона, т.е. партии диофизитов, покровительствовал Юстиниан, а его жена Феодора была на противоположной стороне - монофизитов. Хитрая такая позиция: «я, супруг – нашим, а ты, супруга – вашим». Его династия, таким образом, могла чувствовать себя более-менее спокойно.

Что до богословских попыток, помянем двух богословов – и одного звали Леонтием, и другого. Первый – это Леонтий Византийский, а второй Леонтий Иерусалимский.

Леонтий Византийский – последователь и почитатель Оригена, был задействован Юстинианом, поставившим задачу найти какую-то богословскую концепцию, которая интерпретировала бы Халкидонский Орос приемлемым для монофизитов образом. И Леонтий согласился этим заниматься. Он был, скажем так, виртуозом в конструкции схоластических схем. И кое-что у него получилось.  Заслуга его мысли заключается в том, что он ввёл несколько полезных концепций и произвел спокойную терминологическую обработку. Он сопоставил две Богословские системы, и придумал такой вот мостик между ними, наподобие – ну, вот, знаете - у нас есть электроприборы под азиатские розетки, и есть привычные, совдеповского стандарта – приходится использовать переходники. Так вот, Леонтий сделал такого рода работу. То есть попытался найти терминологию, которая работала бы в двух системах одновременно с одинаковым успехом.

Он предложил новый термин, который на русском языке звучит, как: воипостасирование, или воипостасность и, таким образом, допустил наличие нескольких сущностей в одной ипостаси. Т.е., ипостась-личность Христа – одна, а природы две. И вот этот его термин, воипостасность, или воипостасирование, стал очень широко применяться в Церкви. Он прочно вошёл в догматическое богословие.

Воплотившись, Бог-Сын не стал человеком по существу, но его личность-ипостась восприняла человечество.

Собственно, о чём разговор? Если предельно упростить эти умствования, будет где-то так – если Христос действительно и совершенный Бог и совершенный человек одновременно, значит, в Нём две личности самосознание Бога и самосознание человека. А как им ужиться вместе? Шизофрения получается. Разные попытки были – мы уже говорили о вариантах, когда место человеческому сознанию и человеческой воле во Христе не оставляли место. Подобные идеи Церковью решительно отвергались. И вот, чтобы совместить несовместимое, и был изобретён этот термин «воипостасирование». Это как бы, образно говоря, наполнение человеческой личности Христа Божественной, без подавления сознания и воли человеческих.

Ну а как сие возможно? Божеское во мне говорит – иди в Церковь, а человеческое – вон новый кабак открыли, там я ещё не был. И какая-то сторона вынуждена будет уступить – ведь, немыслимо одновременно быть в двух местах.

Выход, на самом деле есть. Даже, два. Первый, это если я подчинюсь воле Божией, и сознательно буду исполнять Его волю. Вариант - но не очень хороший, потому что связан пусть даже и с добровольным подавлением собственных желаний. А второй – если, вдруг, моя воля, будет совпадать с Божией. Почему бы и нет. Именно сие и сошлось во Христе.

Собственно, это и наша с Вами задача. Не подчинить себя Божьей воле, а захотеть того же, что ожидает от нас Всевышний.