О. Яков Кротов обычно открывает наш христианский видеожурнал. Человек яркий, известный во всём мире публицист, создатель уникальной электронной библиотеки. Ведёт радиопередачи «С Христианской точки зрения» на русской службе «Радио Свобода». Просто хороший человек.

О. Яков Кротов:

- Что означает быть христианином? В России сегодня это очень горячий вопрос, скажем прямо, уголовный. Идет гонение на Свидетелей Иеговы. Гонения на Свидетелей Иеговы вел Гитлер, Сталин, Хрущев, Брежнев. Сейчас в Крыму с обыском пришли к свидетелю Иеговы, которому давали срок еще при Сталине, человеку за 80. И вот опять его обыскивают!

Лет 30 назад, если бы меня спросили, можно ли назвать Свидетеля Иеговы христианами, я бы сказал: «Ну конечно, нет». А что я тогда знал о Свидетелях Иеговы? А ничего. А сегодня я скажу: «Конечно, да». Во-первых, потому, что я сегодня знаю, что Свидетели Иеговы веруют в Христа. Да, иначе. Да, конечно, они чуть-чуть подредактировали текст Священного Писания. Вы знаете, немного, не очень много. Мы точно так же обходимся с книгами ветхозаветных пророков. Места, где пророк говорит, что родит женщина, мы читаем: «родит девственница». Ну и что? Мы веруем в Рождество Спасителя, в Боговоплощение не потому, что так написано у пророков, а потому, что нам Дух Святой положил это на сердце. И глядя на Спасителя, молясь Спасителю, мы молимся и Его Матери. И мы веруем в то, что произошло чудо, и что это чудо произошло не просто в нарушение законов природы, а что оно преобразило законы природы – они стали еще и другими. И теперь уже девственность – это не просто и не только физическое свойство, но это еще и способность принять Бога поверх барьеров, без всяких пригодных условий. Бывает.

Но главное, Свидетели Иеговы потому христиане, что они веруют в Христа, что Тот жил, умер и Воскрес. Достаточно. И не случайно Свидетели Иеговы христиане. Ведь они в 19-м столетии свою веру определили по Евангелию. Не по Корану, не по манифесту коммунистической партии, а по Евангелию. Они старались воссоздать жизнь первых христиан, буквально заглядывая в Евангелие. Поэтому, когда Свидетели ходят парами, так это и в Евангелии так предписано было апостолам, ходить по двое. И вообще, благоразумие это диктует и сегодня. К тому же надо понимать, что слово «христиане» появилось (об этом говорит евангелист Лука) около 40-го года после Рождества Христова, «когда в Антиохии стали вдруг нас называть христианами». А почему? Это была не похвала, это была насмешка.

Ну, как сегодня подобных мне православных в московской патриархии ее агитаторы называют «тараканники». Вот меня рукополагали в подвале, служба, отец Глеб Якунин служил, это был подвал. Там и епископ был. Подвал в Комитете по правам человека. И до сих пор я в Интернете встречаю ехидное: «Ха-ха-ха, как тараканы в погребе! В подвале, да еще Комитета по правам человека! Гы-гы-гы, как смешно: права человека! Стыдоба какая!» А я очень рад, что это было в таком странном месте, в Комитете по правам человека, не в Комитете НКВД-шном, не в комитете по борьбе с правами человека, не в цензурном комитете, а в Комитете, который для свободы.

Так вот, тогда, две тысячи лет назад, суффикс «а» указывал прежде всего на члена какого-то политического движения. Ну, например, сторонники Цезаря назывались цезариане, сторонники Гнея Помпея назывались помпиане; иродиане… И нас стали называть христиане, ну, как сегодня, там, берем фамилию любого деятеля политического и к нему тоже суффикс прибавляем: трамписты, ленинисты и прочие. Значит, в нас видели людей, которые недостаточно религиозны, которые в религии ведут себя, как сторонники какого-то политического деятеля, все время повторяют: «Христос, Христос!»

Ну, так и иеговисты тоже произносят имя Христа. Значит, и их бы обозвали христианами тогда. А критерий тут только один: кто готов пострадать с именем Христа на устах, тот и христианин. Вера в Троицу, в почитание святых икон, в Страшный суд и так далее – это все тоже часть христианства, православного христианства, и не только. Но это потом, это вырастает. И в минуты натиска мы должны себе сказать: мы с ними. Как сегодня по-английски пошло выражение: «me too», «я тоже». Я тоже свидетель Иеговы, коли дошло до того, что их гнобят. Тогда гнобите и меня.

На самом деле, я более радикал, чем Свидетели Иеговы. И я скажу: обычно в нас солидарность проявляется при чувстве опасности. То есть, если вдруг в доме загорится, то я стану солидарен со всеми, кто живет в этом доме, хотя обычно мы только перекидываемся «здрасте» - «до свидания», и многие не знают, как кого зовут. Если на мой город нападут, у меня будет чувство солидарности с теми, кто живет со мной в одном городе. Если нападают на мою страну, вдруг, поверх всех противоречий, я объединюсь с теми, кто в моей стране. Если нападут на земной шар инопланетяне, я объединюсь со всеми людьми, кто живет на планете, буду с ними вместе. Что плохого в такой солидарности? Это солидарность от страха. Это солидарность от боязни.

А христианин – тот, кто солидарен с другими людьми вне зависимости от их веры, не от страха, что за мной придут, а от радости, как солидарны мы, когда нас приглашают на свадьбу: не мы женимся, но мы радуемся, потому что мы видим, что любовь не исчезла, что люди по-прежнему умеют любить друг друга. И христианин тот, кто радуется и солидарен с любым, потому что видит, что Бог любит каждого и всех.

----

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И. Осипов:

- Покаяние!.. Видите, что говорит христианство? Какая удивительная вера! Я всегда приводил в пример Иоанна Кронштадтского, который каялся тут же: «Позавидовал я – прости меня, Господи, что же это я! Разгневался на повариху – прости!..» - и так далее. И что он пишет? Вот мы уже совсем ничего не чувствуем. А он-то чистая душа была, и он говорит: «Опять воззвал я к Богу моему, и вновь ощутил пространство в душе своей». Пространством он называл облегчение. Гиря снята с его души. Вот, оказывается, какая христианская вера интересная!

Бог не Судья, а Врач, который ждет. Почему ждет, почему Сам не действует? Бог не может нарушить воли человеческой. Слышите? Вот кто такой человек! «Вы – боги и сынови Вышнего все вы!» – слышите, какие слова? «Вы будете сынами и дщерями Божьими, чадами Божьими, царями!»

Не может Бог нарушить воли человеческой. Поэтому Он ждет. Но когда человек обращается к Нему с покаянием – все, Он, Врач, тут же готов помочь человеку, исцелить человека и спасти человека.

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжит свои размышления, связанные с историей Украины и нашей Поместной Православной Церкви.

-----

В.Веряскин:

- Лучшие представители, на мой взгляд, христианской мысли, любимый мною Григорий Нисский, Иларий Пиктавийский и некоторые другие, когда толковали, например, притчи, - они меня удивляют своим таким широким взглядом. Маленькая притча Иисуса Христа, в двух стихах всего, что одна овца отбилась от стада, и пастырь оставил 99 не нуждающихся в заботе, пошел искать эту овцу, нашел, взвалил на свои плечи и принес домой.

И в истолковании Илария Пиктавийского и Григория Нисского говорится, что 99 овец, не нуждающихся в заботе пастыря, это небесные ангелы, небесные миры и обитатели космоса, которые не отпадали от Творца и не нуждаются в искуплении и в спасении. А одна заблудшая овца – это земное планетарное человечество, которое по разным причинам отпало от Творца, заблудилось и нуждается в искуплении. И вот поэтому пришел Искупитель, и взял на Свои плечи грехи человеческие, искупил и понес. Обратите внимание на масштабность видения, просто удивительную (полторы тысячи лет назад!) для четвертого века.

Иногда мы сегодня думаем: «А кто такие мы, в индивидуальном плане, в семейном, и даже в плане народа и государства? Подумаешь, там какая-то Украина, или какая-то отдельная Православная Церковь Украины». Но если мы расширим наше видение до космических, как говорится, масштабов, то мы увидим, что если мы верим, что у Бога есть цель, в том числе и для каждого участка мироздания, для каждого народа, для каждой культуры, для каждого языка, это есть отдельная мозаика в полной картине, или хотя бы даже отдельное стеклышко, но по крайней мере, для этого есть осознание значимости и ценности судьбы отдельного человека, народа, страны, общества и так далее.

Для иллюстрации – маленькая биография митрополита Василя Липкивского, который решил осуществлять эту мысль, и его сподвижник, Чехивский, книжечку которого я также приобрел, и для иллюстрации принес сюда. Почему? Потому что эти люди имели высшие ценности. Они видели высшие ценности в свободе и в самостоятельности, и даже в устроении Церкви, и за это положили свои жизни.

В 37-м году о. Василий Липкивский был расстрелян, и мы его сегодня так и чтим, как мученика Церкви. Можно представить себе, какие были сложные обстоятельства – 17-й год, 18-й год, 19-й год… Хотя интеллектуалы видели, и Короленко, находясь в Полтаве, писал в 18-м году, что «нас ждут великие бедствия с большевиками. И жаль, что мыслящий слой населения не понимает той опасности, какую несут в себе большевики и коммунисты». То есть, интеллектуалы видели, а массы, конечно же, покупались на обещания: «Будет земля, будут фабрики, будет работа, будет хлеб…»

Но мы с вами знаем, что не хлебом единым жив человек. И в 18-м году, когда немецкая армия, которая стояла и поддерживала в том числе власть Скоропадского, уходила из Украины, она вывезла 10 миллионов пудов зерна. Это была, в том числе, договорная цена за поддержку и наведение порядка. Но уже на 1919 год Ленин Шлихтеру дал указание вывезти с Украины 150 миллионов пудов зерна, потому что у Москвы всегда были больше аппетиты и потребности. И Троцкий сказал: «Без Украины не будет России». И поэтому обязательно нужно, любой ценой, удержать! И поэтому игры в самостоятельное украинское правительство пора заканчивать.

Я намеренно параллельно говорю о гражданском аспекте, и об аспекте церковном. Потому что инициаторы самостоятельности Церкви также обратились в Москву, к патриарху Тихону, и говорят: «Просим автокефалию». Он говорит: «Не можем дать вам автокефалию, из опасения, что вы утратите православие. Можем в лучшем случае дать автономию». То есть, ограниченную самостоятельность, а не полную. «Как это вы опасаетесь, что мы утратим православие? Ведь мы дали православие вам, Москве, сами взяв его из Константинополя». А он говорит: «И у греков было уже поисшатавшееся православие, и у вас там в Малороссии уже неправильные понятия. Православие – это есть цареславие», - такие слова приписывают патриарху Тихону. – «А вы хотите республику, вы какие-то республиканцы, а должны быть монархисты. И поэтому у нас разные понятия о том, какая должна быть Церковь, какое должно быть государство, и какие должны быть взаимоотношения между ними. Поэтому не получите».

Но вы знаете, что события были опасные, драматические, кровавые. Красные пришли в ту же самую Печерскую Лавру, расстреляли митрополита Владимира Богоявленского, и на место утраченного иерарха Москва прислала Антония Храповицкого, который стал митрополитом Киевским в 1918-м году. Кто из вас помнит, кто такой Антоний Храповицкий? С одной стороны, это глубокий, знающий богослов. С другой стороны, это один из вдохновителей Союза русского народа, черносотенцев и так далее. И поэтому всегда очень сложное сочетание: бывает, что высочайший интеллект, и в то же время могут быть реакционные политические взгляды.

Прибыв в Киев, Антоний Храповицкий пришел на прием к гетману Скоропадскому (это был 18-й год), и начал предлагать: «Поскольку Москва занята красными, большевиками, но белая Россия сопротивляется красным большевикам, вы можете встать на сторону белой России, а я могу обеспечить вам миропомазание на царство, и с помощью белых вы можете здесь стать в Украине единственным в мире православным царем. Сохраним православие в монархической форме, и тогда вы будете в мировом планетарном масштабе царем православным, единственным и неповторимым». И гетман Скоропадский в воспоминаниях пишет, что он размышлял, что он колебался, что он думал, что он советовался с министром вероисповеданий, Зиньковским. Личности были высочайшего интеллектуального уровня. И в то же время они тоже колебались. Склониться мыслью к республиканскому устройству государства, или же вернуться к монархическому устройству государства? Соединить Церковь и государство в этом объединении, или развести Церковь и государство по отдельности, так, что Церковь независима от государства, а государство от Церкви? И в тот момент еще они дозревали до того решения, которое могло бы спасти ситуацию.

----

И последняя церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

На своём жизненном пути Августин, помимо всего прочего, столкнулся с, так называемыми, донатистами. Ну, здесь надо сказать, что в Церкви всегда существовали разного рода движения, ригористического типа, любимым словом которых было «нельзя». В частности, донатисты не признавали возможности покаяния в тяжёлых, с их точки зрения, грехах. И, вроде, это отталкивало от них среднесатистических, но, с другой стороны, строгость и бескомпромиссность их нравов иногда выгодно отличали их от обычных христиан. В общем, они были влиятельны, твёрдо стояли на независимости Церкви от государства, хотя, в общем, это и вынужденно было - начиная с Феодосия Великого, государство поддерживало кафоликов, а всех остальных преследовало. Последнее их даже возвышало, придавало авторитет, даже в лице императора, который иногда мог заискивать перед ними, как перед такими непримиримыми ревнителями-зилотами.

И надо сказать, что Августин причинил им много неприятностей. Проблема была в том, что он искал диалога с ними, а они от этого категорически отказывались - потому что он был кафоликом, ну православным, по-нашему, а по-ихнему недохристианином.

И здесь Августин столкнулся с очень серьёзной нравственной проблемой. Государство предложило ему помощь в борьбе с сектантами - посредничество, в том числе и полицейское. Августин вначале отказывался от этого, но затем задумался. К сомнениям подталкивало поведение донатистов – часто хамское, и откровенно конфликтное. И мало-помалу Августин склонялся к тому, что в некоторых конфликтных ситуациях государство как некая внешняя сила может быть использовано. Конечно же, речь не шла о преследовании иудеев или язычников, но вот против воинствующих хамов применить силу – далеко не сразу, но к концу жизни Августин всё таки согласился. На самом деле это важный момент, которым специально занимались в конце 19 – начале 20-го века русские историки-икономисты, потому что был вопрос о свободе совести - вот насколько христианин может применять полицейские меры в Церкви? Часть мыслителей считала, что если пастырь использует полицейские методы, то он этим прямо оскорбляет Евангелие. Скажем, архимандрит Киприан Керн так думал. Но были и люди, которые были убеждены, что использование силы против хамства вполне возможно, а иногда даже естественно. На этот вопрос Августин всё-таки не смог дать полного ответа. Донатисты конечно были против насилия, особенно против себя самих, они вообще говорили, что государственная власть – это царство сатаны.

Донатисты предъявляли исключительно жёсткие требования по поводу Крещения, ну и соответственно, считали действительными только Таинства, ими совершённые, на что резонно возражал блаженный Аврелий. Он писал: «Будьте, пожалуйста, так добры ответить на следующий вопрос: не известно ли Вам случайно, почему это Христос должен потерять Своё достояние, распространившееся по всему миру, и ни с того ни с сего обнаружить его сохранившимся только среди африканцев, да и то не всех?»

Донатисты, понятно, что на это отвечали: «А найдет ли веру на земле Сын Человеческий?».

Для Августина же важно, что «последние времена – это не времена Доната, и Ойкумена – это не Африка». Потому что Бог пожелал и распорядился, чтобы Церковь существовала во всём мире. И здесь, в какой-то мере, Августин повторяет аргументацию Иринея Лионского, который говорил, что кафоличность Церкви и то, что она распространена по всей Земле, по слову апостолов - это весомый аргумент в пользу истинности кафолической Церкви. Что в той или иной кафолической церкви, от апостолов и доныне, проповедано одно и то жеЕвангелие.

В другом письме Августин утверждает, что Церковь для всех: «...Анафема всем, кто провозглашает Церковь отдельно от всемирной общины...» - во как!

Это вот, к слову говоря, следующая ступень в восприятии Церкви, как всемирной организации, иерархической структуры. Как мы уже говорили, до середины 3-го века о подобном даже в голову не могло придти. Эта идея стала развиваться и воплощаться в жизнь, как мы мопним, с лёгкой или тяжёлой руки Киприана Карфагенского, который возвысил епископов над евхаристическими общинами. Они стали своего рода князьями – управляющими множествами общин данного региона. В то время, как до Киприана – епископы, они же и пресвитеры просто возглавляли, предстоятельствовали в той или иной единственной, конкретной церковной общине.

Теперь же Августином вводится ещё и понятие всемирной общины – не региональной сети, не диоцеза, а вселенной. На каком основании? Аврелий ссылается на 24-ю главу от Луки: «…ибо проповедану быть во имя Иисуса покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима».

Теперь по поводу церковных таинств. Ну, мы уже говорили с Вами, что православная традиция, в частности римская, всегда признавала крещения, совершённые в расколах, за подлинное, в отличие от Киприана Карфагенского.

Что до Августина, он различал, так называемые, действенность таинства и его действительность. Это очень важные термины из области схоластической сакраментологии. Действительность Таинства – это его подлинность, официальность, признанность, а действенность – это результативность - польза от этого Таинства. Иными словами, Крещение или Венчание может быть правильным, настоящим, но толку от них – никакого. Вот сколько нашего народу Крещено, а разницы особой между Крещёнными и нехристями что-то не особо обретается. Т.е., Таинство действительно, но не действенно.

 Аврелий пытается объяснить ригористическую позицию Киприана Карфагенского: «Причина – пишет Августин, - почему блаженный Киприан и другие выдающиеся христиане... решили, что крещение во Христа не может существовать среди еретиков и схизматиков, заключается в том, что они (т.е.Киприан со своими сторонниками) не сумели разграничить между самим Таинством и его действенностью. Если действенность Крещения, заключающаяся в освобождении от грехов и чистосердечности, не наблюдалась у еретиков, они предположили, что и самого таинства у них не существует. Но - теперь очень важная идея Аврелия, которая будет усвоена кафолической Церковью, - святость Крещения не зависит от недостатков человека, получающего или совершающего его, даже если он и схизматик... Крещаемый и от схизматика, т.е., раскольника, может креститься во спасение, если он сам не находится в расколе... Если же схизматик отвернётся от своей мерзости и примирится с соборной Церковью, его грехи прощаются силой ранее полученного им в расколе Крещения».

Этот Августиновский подход актуален и сегодня. Например, у нас, православных нет евхаристического общения с римокатоликами, но все Таинства ими совершаемые нами признаются. Например, если человек крещёный в католичестве, переходит в православие, его не перекрещивают. Так же и католика-священника не перерукополагают. Исключения, конечно, были и есть. Старообрядцы, например, в смутные времена могли православного священника не только заново перерукополагать, но и крестить. Да и сейчас, вопреки обыкновению всего мирового православия, прокремлёвское духовенство перекрещивает уже крещённых в Православной Церкви Украины, разумеется, по политико-пропагандистским соображениям. Но это – Бог им судья. 

В общем много вопросов, поднятых блаженным Августином, остаются важными для Церкви и в дни нынешние.

Умер Аврелий 28 августа 430 г. на 75-м году жизни. Заслуженно почитается святым как католиками, так и православными.