Здравствуйте, дорогие телезрители!

 Скоро выборы. И в зависимости от того, кого мы изберем, завтрашний день может оказаться немножко лучшим или еще худшим. Есть люди, даже среди христиан, которые настроены крайне пессимистично: дескать, ничего хорошего нас не ожидает, за кого ни голосуй, все равно обманут. Это не совсем так. Голосовать, конечно, надо с умом и с совестью. Потому что, избрав очередного негодяя, мы обрекаем на страдания не только себя, но и родных и близких наших, и детей. Отец Яков Кротов - несколько слов о выборах.

Яков Кротов:

Когда я устаю от политики, российской, и кстати и украинской, то я обращаюсь к Нигерии. Это разновидность бегства от печальной действительности, потому что Нигерия далеко, и там тоже целые борющиеся страны. Нигерия – это очень искусственная страна, ее образовали при деколонизации англичане – совершенно сознательно объединили, в общем-то, несоединимые регионы. То есть различия между востоком и западом Украины ничто в сравнении с различиями между югом и севером Нигерии, и западом и востоком тоже. Там несколько десятков различных племен. Я думаю, многие и в Украине, и в России, особенно верующие, слыхали про Нигерию, потому что там действует «Боко харам». «Харам» – это «херем» на иврите и на арабском, и означает одно и то же, как русское «гарем». Это запретное место. А «боко» - это искаженное английское слово «book», то есть «книга». «Не пустим в наш мир западные книги».

«Боко Харам» – это движение исламское, воинствующее, выступающее против Запада, точнее, против Великобритании. А почему оно выступает, с какой, собственно, стати? Это север страны, это чуть-чуть южнее пустыни Сахара. Это нищий регион, и там живут преимущественно мусульмане. Не арабы, не путать. А все богатства Нигерии – это нефть на юге, и нищий север борется с богатым (сравнительно богатым, не очень-то уж и богатым) югом. А есть еще война нигерийцев-скотоводов против нигерийцев-земледельцев. И нету нации «нигерийцы» - еще раз скажу, там десятки и сотни племен, из которых, может быть, у нас слыхали только про великий народ йоруба. Но великим он был в 17-м – 18-м веках, а сейчас тоже не очень-то радостная жизнь. В одном отношении Нигерия похожа на Россию, потому что там действительно богатые запасы нефти на шельфе. Никто из нигерийцев не участвует в добыче нефти. Приезжают из Швеции, из Норвегии, из Великобритании. А местных даже не берут. И совершенно не случайно. Некоторую толику доходов отстегивают правительству, нигерийской элите, а население примерно как в России и Украине, вместе взятых – около 150 – 200 миллионов, точно никто не знает. Уровень рождаемости чрезвычайно высокий – люди в критических условиях мобилизуются. Но и умирают миллионами, вот в чем ужас.

Так вот, в Нигерии буквально через два – три месяца выборы. Страна эта смешанная, потому что там проповедовали как британские миссионеры, в основном протестанты, так и французские, римо-католики. И это еще одна линия напряжения. Так вот, нигерийские епископы римо-католики – это запад страны, вот как раз, где йоруба, - выступили с обращением к своей пастве, и в этом обращении призвали не продавать голоса. И объяснили это, мне кажется, очень оригинально, и в то же время глубоко. Что продать свой голос… А вы знаете, там продают не за килограмм гречки, там продают за намного меньшее количество еды, потому что страна действительно постоянно голодает. С Запада туда шлют просто сухую смесь для вскармливания младенцев, потому что у матерей нет молока – от голода. Так вот, продать свой голос – это все равно что лжесвидетельствовать. Это классический римо-католический подход.

А я сказал бы нигерийцам по-православному. Что продать свой голос, проголосовать не от чистого сердца, а за чечевичную похлебку, или за страх увольнения, потерять работу (в России, кстати, именно последняя причина чаще всего заставляет людей голосовать не за тех, за кого бы они хотели – узнают и выгонят с работы, и самое страшное, что, в общем, это не так уж невероятно, как могло бы показаться), - так вот, я бы сказал, что когда человек голосует не по совести, он, во-первых, грешит идолопоклонством. Нарушением второй заповеди тоже. Он делает идола из себя. И в этом смысле голосование по совести, от сердца – извините меня, это как самопожертвование, это вот взять крест и идти на Голгофу. Это действительно может плохо кончиться для того, кто голосует по совести. А вот голосовать не по совести – может плохо кончиться для другого, но это же хуже. Философия «умри ты сегодня, а я завтра» - это же сатанинская философия. Голосование не по совести, а по приказу, или за деньги, или от равнодушия – это и как прелюбодеяние. Это все равно как украсть чужую жену. Или украсть чужое доверие. Это и зависть: почему другой живет лучше, чем я? Ну, я хотя бы прибарахлюсь, раз в четыре года такая возможность. Это все возможные грехи, на самом деле.

И в общем-то, когда мы говорим о Десяти заповедях, это всегда так. Потому что Десять заповедей – это как белый свет, который пропустили через призму, и оказалось, что там семь цветов (великое открытие еще арабских оптиков десятого века). Так вот, Десять заповедей – это не десять каких-то самых разных нравственных норм. Это одна и та же нравственная норма, которую можно интегралом обозначить, как белый свет. Люби людей, как Бог любит тебя. А если Бог за тебя не проголосует, потому что у Него какой-то появится сторонний интерес, или другой, кого Он любит? И Бог, Его мощь, и сила, и странность, и величие – в том, что Он голосует за каждого. И отдает Себя, Свой голос, Своего Сына каждому. Как это возможно – отдать Христа другому, моему врагу, и при этом не обделить Христом и меня? Мы не знаем. Это тайна. Но это реальный факт. Именно это делает нашу веру не просто чем-то национальным, не просто чем-то, что спасает меня, а тем, что спасает все человечество. Мы реально верим, что спасение – это голосование Бога за всех, за каждого. И Он в ответ от нас ждет такого же отношения к Себе и ко всем людям.

Иоанн Замараев:

О печальном духовно-нравственном состоянии Российской Церкви рассуждает протодиакон Андрей Кураев.

Андрей Кураев:

 Поминование патриарха или епископа – это как знамя. В средневековом мире очень важна идея знамени. Знамя – это то, чему ты служишь. «Вы чьих будете? Чей герб?» А вы отвечаете: «Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!» Вот так и в храме. Заходишь в храм: «Вы чьих будете? Кого поминаете? А, вот такого-то епископа. Ясно». И становится понятно: это просто Русская Церковь, или Русская Церковь за рубежом, или же Русская Церковь Константинопольского патриархата. А вроде бы все русские, и всюду на церковно-славянском языке. Поминовение патриарха – это знак, мы чьих будем. Дальше есть интересный нюанс. Киевских епархий, то есть епархий всея Украины, было две, помимо московского патриарха. Потому что перед этим, в очередной войнушке между Польшей и Турцией, гетман Дорошенко позвал турок себе в помощь. Они устроили показательную резню на Западной Украине, и Каменец-Подольский стал вилайетом в составе Османской империи.

Там было очень мило. Султан решил посетить этот городок, крайнюю западную границу своей империи. Но священные ноги его султанского величества не могли быть осквернены прикосновением к каким-то нечистым вещам. Поэтому там штука такая. Его путь пролегал через какое-то прицерковное кладбище (христианские кладбища ведь внутри городов) – и христианских покойников выкопали и выбросили, и заново все замостили, чтобы его величество проехал. В общем, лет 20 Каменец-Подольский был в составе Османской империи. И подчиняющийся султану Вселенский патриарх поставил там митрополита с титулом всея Руси. Это были ровно те годы, когда передавался Киев. То есть, это еще большой вопрос. Они это тоже могут в свое время вспомнить и сказать: «Простите, а всея Украина – это немножко в другом месте было. Поэтому вам дали только Киев, без всей остальной Украины. Она тогда из Каменец-Подольского, с нашей точки зрения, управлялась».

В общем, история сложная и нечистая с обеих сторон, прямо скажем. Москва с самого начала отказалась от этого условия – поминать патриарха Константинопольского. То есть, с точки зрения Константинополя, с самого начала их обманули, и так далее.

Сегодняшняя позиция Константинополя такова: «Мы знаем, что это было беззаконие со стороны москвичей, но мы на это закрывали глаза: икономия. Потому что там были более серьезные угрозы в жизни Украины за эти столетия. Уния, католическое влияние, потом большевизм, и так далее, и тому подобное. И более-менее Московский патриарх этому сопротивлялся. Но сегодня, особенно после начавшейся на Украине войны, - сегодня стало очевидно, что Московский патриархат перестал играть роль сдерживающего фактора для церковной жизни Украины. То есть, Москва создает проблемы Украине, а не помогает их решать. Раз так, то время отложить икономию и перейти к канонам».

А дальше уже следует константинопольское понимание канонов. То есть, все, что делала Москва в Киеве эти триста лет – они соглашаются, все законно было. Просто впредь это перестает быть таковым. Это важно в современном решении синода Константинополя от 8 октября этого года – ничего константинопольский синод не сказал о статусе Русской Церкви на Украине. То есть они не считают нас преступниками, но и не считают нужным продлевать нам прописку. Вот как-то так. Мы и не захватчики, но как-то так, ребята, спокойно уходите. А сам Варфоломей устно уже сказал, что никаких канонических Церквей на Украине сегодня нет. Значит, в том числе и московской. Такое объявление предполагает, что теперь это пустая территория, а точнее говоря, территория опять же его, родная, как в 988-м году при крещении Руси. И поэтому он это дело берет.

Иоанн Замараев:

Православный миссионер отец Виктор Веряскин продолжит свои размышления, связанные с историей Украины и нашей Поместной Православной Церковью.

Виктор Веряскин:  

Я очень рекомендую, кто не читал, прочитать воспоминания (или спогади) гетмана Скоропадского. Он пишет: «Пришел ко мне митрополит Антоний, и мы беседовали. И он говорил: «Большевики заняли Москву, упразднили российское монархическое правительство, православного государства больше нет. Угроза! Я предлагаю вам: мы проведем над вами чинопоследование миропомазания на царство от имени Московского патриархата, и вы будете единственный в мире миропомазанный православный царь».

Конечно, надо честно сказать, что в это время и белые, и Деникин, подослали к нему своих переговорщиков. И говорят: «Хорошо, большевистская красная Москва вам не подходит, она упразднила Российскую империю и монашество. Но мы восстановим белую Россию, без красного большевизма, и тогда белая Россия будет дружественной Украине. Но автономию и автокефалию все равно вам не даст, а вы будете в составе единой неделимой белой России». Деникин тоже об этом пишет в своих воспоминаниях. Но хочу вам честно сказать, что тогда, сто лет назад, и сегодня, сто лет спустя, многие другие заражены: «Мы же соседи, куда нам деться? Мы же братские народы, нам никуда не деться!» И так же гетману Скоропадскому говорили: «Ну что вы, переедете, что ли, на другое полушарие земного шара? От России никуда не деться. А если Россия будет белая, белогвардейская, она будет уже без красного большевизма, без тех агрессивных крайностей, и тогда с ней можно будет наладить отношения и нормально жить».

Внимание. Вот эта идея, и теория, и терминология – федерация, конфедерация, - постоянно звучала. «Зачем вам отдельная самостоятельная республика? Давайте вы будете частью федерации или конфедерации, большой федерации Российской, но частью составной. Не самостоятельной, не отдельным государством».

Была угроза, с севера, с Харькова, наступал Петлюра с большевистскими настановами и с красным усилением, войсками; с юга – Деникин, там - немцы, со стороны Австро-Венгерской империи, с юга входили французские войска в Одессу, и уже занимали все это. И в этой ситуации надо с кем-то союз заключать, под чей-то зонтик идти. И Скоропадский тоже вынужден был обдумывать все это. Его ошибкой было, что он поверил белой «будущей России», Деникину, этой возможности, и написал Декларацию о возможной конфедерации с белой Россией. Не с большевистской, а с белой Россией, деникинской Россией.

14-го декабря 1918 года военный стан был снял, войска вышли из Киева, и уже через день Скоропадский лишился власти. Петлюра с большевистскими красными войсками подошел к Киеву, вошел в Киев, и под арестом его принудили отречься от киевского престола. И Украинское государство в виде гетманата снова перестало существовать, подготовив, но не успев провозгласить полную автокефалию.

Прошло несколько дней, и 1-го января 1919 года Симон Петлюра, социалист, издал указ об автокефалии Украинской Православной Церкви. Но поскольку ни ему, ни социалистам в Москве она была не нужна, но они понимали, что что-то было перед этим подготовлено – съезд, бумаги, - то можно уже и подписать, подмахнуть и дальше идти. И в итоге так и остался памятник мечте, который так и не стал тогда реальностью. Очень интересный момент. Лучшие силы интеллигенции, творческой, музыкальной, художнической, откликнулись на это, и композитор Кирилл Стеценко принял священный сан и стал священником Украинской Автокефальной Православной Церкви. Вот он в летнем подряснике, фото опубликовано – это его Литургия, Кирилла Стеценко, українською мовою.Впервые была исполнена в Софиевском кафедральном соборе в Киеве, где проходил недавно собор объединительный, осуществивший сто лет спустя автокефалию Украинской Православной Церкви.

Другие художники и композиторы откликнулись на это, и Микола Леонтович тоже написал Литургию українською мовою. Она тоже была исполнена, только в другом храме, в Киеве. И сегодня историки пишут: «Агент ЧК, застреливший Миколу Леонтовича, стрелял не только в песню, но и в Автокефальную Церковь Украины».

Иоанн Замараев:

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Итак, падение Рима. Многие из вас слышали о таком сюжете, как гуси спасли Рим. Собственно, водоплавающие пернатые спасли не Рим, а Капитолий - холм. Город как раз был взят. Ночная атака на Рим была вполне успешной. А произошло это примерно за три с половиной столетия до Рождества Христова. Гуси закричали уже в самом центре города. И попытки разгромить Капитолий были отражены, соответственно, и взятие Рима вроде бы не считается.

Так вот, примерно с этого времени - три с половиной века до нашей эры, а потом до начала пятого века, Рим никем не был занят. Причём, наша речь здесь с Вами не столь о факте военном – что-де Рим неприступная крепость, а об отношении к столице империи, о понимании Рима как вечного города. Более того, Вы помните, что Рим для граждан империи был даже некоей реалией религиозной. Мы достаточно с Вами говорили о том, что Римская империя – это не просто государство. В сознании её граждан – это, можно сказать, установление Божественное. Причём, Рим был синонимом мирового порядка, мировой стабильности в самом глубоком смысле. И не без оснований - в частности, вы хорошо понимаете, значение римского права для мировой цивилизации. И как беззаконие ограничивается римским правом, тоже достаточно ясно. Поэтому падение Рима вполне можно сравнивать с разрушением Иерусалима для иудеев. В эмоциональном плане реакция очень близкая. Просто конец света наступил, небо упало на землю.

К слову говоря, для изучения истории Римской империи, принципиально важно говорить о термине «легенда». В нашем историческом опыте трудно найти аналогию этому. Может показаться странным, но если, например, молодой император в середине 3-го века имел бы имя Антонин, то все войска были бы за него. Если не имел бы, то не были бы. Конечно, это слабая аналогия, ну вот из недалёкого прошлого - легенды о личности Ленина - кто постарше, помнит. Фигура сакральная, о которой и помыслить худо нельзя было. А ныне далеко не все школьники знают вообще кто такой Ленин. И всего два поколения прошло.

Легенды могут жить и очень долго, но они всё равно разрушаются (скажем, легенды, связанные с Российской империей, с православным царством, третьим Римом и так далее). Но в данном случае надо сказать, что само существование Рима как мирового строя, как некоего гаранта мирового порядка было не просто легендой, а символом, который чрезвычайно авторитетно действовал на сознание не только римлян, но и соседних народов и государств. Причём, этот символ был подкрепляем жизнью. Это та реалия, которая очень показательно давала пример очень многим странам и нациям. Это тот порядок, тот строй жизни, который никогда не был превзойдён в мировой истории.

И вот конец этому величию. Если вы помните хотя бы относительно идейных коммунистов сразу после перестройки, – вот их растерянность. Для них тогда тоже рухнул мир.

Но Советский Союз никто не завоёвывал, он развалился сам. Горбачёв, на самом деле, только, в какой-то степени, ускорил его распад. А с Римской империей было не так. Аттила пришел по трупам тех, кто был до него - конечно же, на фоне абсолютной нестабильности, которая длилась десятилетиями.

С Союзом проще - там требовалось осмыслить свою историю, путь страны, понять ошибки, заблуждения, преступления, внятно ответить - что же произошло за эти 70 лет, и начать ситуацию исправлять. Кстати, то же и с Церковью - страшная бесплодность нашей современной церковной жизни заключается, прежде всего, в том, что не было сделано выводов из того, что происходило раньше.

Конечно, на Востоке империя всё-таки еще продолжала существовать, и это несколько амортизировало тяжкие реалии. Но на Западе-то уже нет ни императора, ни сената, собственно, нет государства, нет порядка, нет закона. На Востоке что-то ещё там происходит. Но вырвана сердцевина, сердце вынуто из империи. При всём уважении к Востоку, значение Константинополя и легенда Рима – совершенно разные порядковые явления. Мы можем, конечно, спорить, красное яблоко или круглое, но политическое значение Константинополя и легенда Рима – это явления несравнимые.

Да, Константинополь просуществует ещё тысячу лет от падения Рима до окончательного падения Константинополя, уже от турок, в 1453-м г. Но это будет временем постоянной обороны. Потому что очень быстро, с начала 7-го века, с 611-го, вступает в действие Мохаммед. И территория империи, которую мы будем называть Византийской, будет сокращаться как шагреневая кожа - уменьшаться и уменьшаться, как, наконец, к 1453-му г., останется только Константинополь с окрестностями. И это, конечно, уже иное явление. Недаром историки придумали как технический термин для империи «Византийская», чтобы отличать её от Римской.

Да, будут попытки возродить легенду Рима. В частности, Карл Великий, видимо, не без поддержки императрицы августы Ирины (это которая была в Константинополе) попытается её возродить. Но особого успеха сие не возымело. Старый мир рухнул вместе с Римом.

Как мы уже говорили, к 470-м годам, империя на Западе прекращает своё существование. Причём, это те обстоятельства, когда можно удивляться не тому, что Рим пал, а тому, что он пал так поздно. Потому что на Западе вот эти волны великого переселения уже практически не сдерживались. А после Валентиниана Великого ни одного крупного императора на Западе вообще не было. Были сильные военачальники, но не императоры, которые очень часто ставили марионеточных императоров. В последние 20 лет империи мы можем насчитать 9 императоров. То есть вы понимаете, что это такое – за 20 лет 9 императоров.

Так вот, значит, взял Рим гот Аларих (готы – это одно из германских племен – в данном случае, это не наименование молодёжной субкультуры). Но долго оставаться в Риме никто из завоевателей не желал. Разграбить было что – там жили много богатых людей, были императорские дворцы, церковные сокровища для завоевателей были очень интересны. Но в Риме не было хлеба. Поэтому после очередного захвата столицы и её разграбления, варвары уходили.

Аттила, великий вождь гуннов так же в самом начале 450-х годов идёт к Риму и разрушает Аквилею, императорский город.

Иногда от варваров удавалось откупиться, иногда договориться. 

Вот идет Атилла по реке По (это на севере Италии). И тут встречает целую делегацию во главе с довольно-таки пожилым Львом, римским архиепископом, тем самым Львом Великим, который ходатайствует о городе. И Аттила не уничтожает Рим. В 456-м г. предводитель опять-таки готов (но уже других) Гейзерих хочет брать Рим, и снова выходит Лев, умоляя не грабить город. И опять-таки вождь не может противостоять авторитету Льва. И такие были эпизоды. Однако Рим и далее оставался лёгкой добычей. Статус Вечного города уже – всё, потерян навсегда.