Высказывания отца Якова Кротова, зачастую, мягко сказать, дискуссионные. Однако, даже в случае категорического с ним несогласия, отталкиваясь в своих размышлениях от им сказанного, находишь нечто важное и ценное, ради которого стоит немного смириться и выслушать своего оппонента.  

Я.Кротов:

- Церковь, религия, вера и мир, миротворчество, пацифизм. Для современного человека это часто противоположные понятия. Религия – источник милитаризма, жестокости, кровожадности. При этом современный человек, правда, европеец, - мы европейцы – обычно относит это к мусульманам. Мусульманский экстремизм! Исламы кровожадные! Муслимы - ой-ой-ой! Но это люди непоследовательные. Это, я бы сказал, шовинисты и исламофобы. Хороший, нормальный европеец считает, что католики, православные, протестанты ничем не лучше мусульман. Все верующие одной войной мазаны. Это миф XIX века, миф об инквизиции, крестовых походах. Если ты веруешь – ты агрессивен, потому что ты считаешь, что правда на твоей стороне, ты один благословлён Богом и имеешь право на всё, что тебе скажет Бог. Бог скажет «убей» - ты идёшь и убиваешь. На самом деле этот миф не связан с атеизмом как таковым. Он связан с готтентотской моралью. По готтентотской морали, термин из романа Сенкевича XIX века, где один герой – африканец. Готтентоты, кстати, представители древнейшего этноса на Земле, это обнаружил ДНК-анализ. По готтентотской морали, если я украл, - объяснял готтентот миссионеру, – это хорошо, если у меня украли – это очень плохо. И даже секулярный человек сегодня рассуждает так: если мусульманские экстремисты убили три тысячи американцев – это очень плохо, но если американцы в ответ ради безопасности убили 500 000 афганцев и иракцев – ну, это не то чтобы хорошо, но это неизбежно, это нужно. Бог хранит Америку! Нет, говорит верующий человек, и то, и то - не то. А по-христиански – подставь щеку. Это в подъём? Это не в подъём. И на самом деле история религии – она короче, чем история милитаризма. Убивали люди друг друга задолго, видимо, до всякой веры, уже 20 000 лет назад возрастает, археологи говорят, число останков, где есть следы от стрел и копий. А число храмов тогда нулевое, судя по всему. Так вот когда мы обращаемся к Ветхому Завету – да, там есть кровожадные воинственные рассказы, а в XII веке, например, когда крестоносцы шли в Палестину – они что, были атеистами? Или были сильно верующие? Они защищали своё право молиться, где хотят. А экстремистами, кстати, тогда же эти древние французы считали гашишевцев. Гашиш – дурман. Вот где-то, якобы, в горах Персии живёт такой горный старец, он одурманивает гашишем своих верующих. Не совсем понятно, если они верующие. И под воздействием наркотиков внушает им пойти и убить французского короля. На самом деле никакой гипноз и гашиш не могут так запрограммировать человека. Отсюда французское слово «асасин», то есть «убийца». Хотя ни один французский король ни одним мусульманским фанатиком убит не был. А вот французские крестовые доблестные рыцари положили кучу народа в Палестине. Ну, допустим, Ветхий Завет. Евреи идут завоёвывать святую землю, и они не отрицают, что идут завоёвывать не потому, что у них право какое-то, там, по наследству или, там, «Бог мне велел, я иду»… Тем не менее… А вы на месте Бога что бы сделали с такой толпой? Как объяснить, что лучше подставить щеку, что лучше погибнуть, чем погубить другого? Это технически невозможно, даже в наши дни. Люди глухи, когда они испуганы или когда кровожадны. И совершается чудо, откровение! Моисей. Народ жаждет воды. Моисей обращается к Богу, Бог говорит: скажи этой скале, и из неё забьёт источник. Моисей берёт жезл, дважды ударяет скалу, и из неё бьёт источник воды. И что делает Бог? Он наказывает Моисея! Потому что Моисей согрешил неверием, недоверием. Ты должен был сказать, а ты ударил жезлом. Жезл – это ведь та же дубинка. Жезлом, дубинкой, автоматом, наукой всякий сможет, а ты - словом, словом, голубчик. А ты обратился к оружию, к насилию. И за это ты наказан, ты мне не до конца верен, ты не войдёшь в Святую Землю. Вот это начало Откровения. Что нужно убить врага – это откровение не от Бога. Это обезьяна в нас знает и уверена в себе. А вера противоположна уверенности. И когда мы спрашиваем: Боже, откуда мне взять Любовь? Ответ тот же самый, что Моисею: скажи, скажи своему сердцу, скажи скале, скажи камню, которым тебе представляется твой ближний. Скажи – и Любовь появится, забьёт! Вода. А палку не бери, а жезл не бери, беспилотник не посылай. Бронебойный снаряд не заряжай. Скажи. Бог – Слово. Ты – образ Божий – тоже слово. И поэтому наше оружие – это только слово. Поэтому святая война – это только словом. Поэтому - подставь щеку. Бог тебя просит словом, в том числе с Креста. А что враг? Враг, может быть, тебя убьёт. А Сына Божьего враг не убил? Убил. И что было последним словом Сына Божьего? Завещание, как звучало: «Боже, прости, ибо не ведают, что творят». И где теперь те сирийские, и греческие, и римские солдаты, которые распяли Христа? Где те царства-государства? Их нет. А слово прощения звучит. И вера жива и расширяется. И в истории мы можем проследить, как вот от того чудесного источника и наказания за маловерие выросло современное представление о мире и миротворчестве.

 ----

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И. Осипов:

- Человек – это центр мироздания. С религиозной, с христианской точки зрения. Сам центр, вот, ядро. Ядро, в конце концов, в котором сконцентрированы все нити жизни мира. Человек, оказывается, царь природы. И от его духовного и нравственного состояния зависит состояние всего окружающего мира. Есть духовные законы мира. По которым и происходят все эти вещи. И землетрясения, и моры, и глады, и болезни, и так далее. С христианской точки зрения, случайностей нет. Под случайностями подразумевается, что? Прошу обратить ваше внимание. Подразумевается не только то, что кто-то что-то сделал… Или что-то, знаете ли, свалится с горы, какой-то камень или оползень. Нет-нет, не только это. Подразумевается и другое. Что вдруг Бог решает сделать вот то-то. Нет! Духовный мир! Духовный мир закономерен, так же, как этот природный мир. Духовные законы незыблемы, все они, все духовные законы, являются ничем иным, как выражением Бога. И как Бог неизменяем, неизменяемы и духовные законы жизни. И поэтому всё, что происходит в нашем мире – это происходит не по каким-то случайностям, и, если хотите, не по какой-то просто злой воле каких-то отдельных лиц. Это всё происходит в полном соответствии с общедуховным состоянием человека, семьи, народа, государства, нации, мира. Вера – это не есть чисто рассудочное состояние ума, это маленький только элементик. На самом деле вера – это активное направленное действие. Когда-то меня в одном университете спросили, что такое вера, а я ж ненормальный человек, я как завоплю: «Пожаааар!» Все вздрогнули. Ааа, не поверили! А если б поверили?  Сейчас  бы все стёкла тут вылетели, и двери вылетели все… Вот что такое вера православная, слышите? Вот о какой вере говорит Господь: когда придёт Сын Человеческий, найдёт ли веру на Земле? Мы должны верить, что все духовные законы жизни есть ничто иное, как прямое выражение Бога, вы слышите, самого Бога! Его свойств. Это не что-то специально созданное  Богом. Есть Бог, а есть ещё какие-то законы духовные. Нет! Это Его, выражаясь богословским языком, энергии, Божественные действия. Как в Библии они выражены? И сказал Бог: да будет! И стало так. Вот что такое энергии. Божественные энергии. Духовные законы. Но эти духовные законы, как я вам сказал, в силу того, что в самом человеке душа связана с телом, то и эти духовные законы также воздействуют на весь окружающий мир. Это очень важно понимать. Потому что мы  окружены множеством важных событий, и политических, и экономических, и экологических, их такое множество… Я уж не говорю: нравственных событий. Вот как это происходит. Есть мера. Мы её не видим, мы её не знаем, мы ходим как во тьме, ничего не видим, ничего не знаем, только посмотрели бы сверху, с точки зрения света, что это делается во тьме. Представьте себе, сверху посмотреть: что делают эти люди, во тьме копаются, колотят друг друга. Что только делают. И эти люди кто? Мы с вами… Но любое Божественное в человеке возникает только при очищении сердца от всех страстей… Сам факт, что множество учёных, при чём ни каких-нибудь, а выдающихся учёных, верили и верят в Бога, свидетельствует о том, что научные знания ни коим образом не противоречат религии. Я говорю: христианству. Как-то один наш советский, один из крупнейших советских атеистических деятелей Шахнович, ну, придя в некоторое состояние гнева, написал: многие буржуазные учёные говорят о союзе науки и религии. И начинает перечислять: Борн, Планк, Гейзенберг, Иордан и другие известные физики неоднократно объявляли, что наука будто бы не противоречит религии. Бедняжка, выдал сам себя. Таких фигур назвал. А ты кто такой,  Шахнович? Ты в какой из естественных наук специалист?  Ни в одной. Кроме как атеистический деятель. И он уже возмущается: как же учёные эти не понимают то, что он понимает! Ну, конечно, они хуже его знают естествознание. Вот ведь безобразие какое – не проконсультировались с ним! Как может наука быть против религии? Это ж непонятно, каким образом? Как это может быть? А никак.

----

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжит свои размышления, связанные с историей Украины и нашей Поместной Православной Церкви.

В.Веряскин:

- Когда уже даже были изданы вот эти несчастные валуевские указы, там, о запрете «українскої мови» и письменности, и о употреблении даже в словах украинских песен прописывания их русскими буквами и русскими словами. И доходило до идиотического абсурда. Там, вместо: «Ой не ходи, Грицю, та й на вечорници», писали что-нибудь такое типа: «Ой да не ходи, Грицю, ты да на пикник». Это мы сегодня с вами смеёмся, а тогда это была и драма, и трагедия, и проблема, и поэтому вот эти романтики, которые имели память и мечту, они начали пытаться работать на будущее. Надо научить будущее поколение, если нашему поколению будет не суждено достичь того, о чём мы мечтаем. И поэтому Тарас Шевченко написал букварь. И в этом букваре, конечно же, был псалом в его переводе.  «Де є добри люди, там і правда буде. А де кривда буде, там добра не буде». Цитаты из Писания. Но, естественно, прошло немножко времени, и открыли личное дело на того, кто сказал это слово. Это обложка дела по расследованию деятельности Тараса Шевченко: «Об украинославянском обществе и о художнике Шевченко». Я напомню, вы знаете прекрасно этот его автопортрет, как он выглядел в молодости. Молодость, талант, красота, ум – вроде бы всё было, а на что их положить и использовать, и чем заниматься? Он мог стать и придворным художником, он мог стать и придворным поэтом, как становились Жуковский, Брюллов, там, и так далее. Он вращался в той среде. И, наверное, у кого-то было более острое национальное самосознание. Люди по-разному думают о Родине, о патриотизме, о служении, о работе, и, конечно же, с такими талантами и Тарас Шевченко мог бы тоже посвятить себя этому, но он посвятил другому. Он стал работать, в том числе на возрождение национального самосознания.  И вот эти моменты в XIX веке являются ведущими, основополагающими.

----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Остановились мы с Вами на богословском конфликте константинопольского архиепископа Флавиана с архимандритом Евтихием. Это 448-й год. Стало известно, что Евтихий учит о неполном человечестве во Христе, мол, что Иисус обладал лишь одной природой, Божеской – (mono fizis).

В последствии этот спор будет назван конфликтом между монофизитами и диофизитами.

Флавиан, архиепископ Константинопольский, в этом же 448-м году собирает местныйсобор в Константинополе, в котором принимают участие находившиеся на тот момент в столице другие епископы. И когда уже были обсуждены обычные церковно-административные дела, неожиданно для всех взял слово епископ Дорилейский из Фригии Евсевий, обвиняя Евтихия в ереси.

О Евсевии надо сказать, что тот был юристом по образованию, а по должности правительственным чиновником по особым поручениям. По характеру человек необузданной ревности, в какой-то степени похож на Епифания Кипрского - помните, который ереси коллекционировал. Так как был он юристом, то прошение подал в письменном виде. Обвинение было слишком серьёзным, собор пришлось продлить.

Евтихия, разумеется, на соборе не было, а при отсутствии обвиняемого решать ничего невозможно. Тем более, Евтихий был одним из самых влиятельных лиц в Константинополе. а Евсевий говорил, что требуется полная судебная гласность процесса, потому что, если дело не будет доведено до конца, то его, Евсевия, сочтут клеветником. Друзья Евтихия дразнили Евсевия, говоря, что уже знают оазис, кудаЕвсевия сошлют за клевету.

Евтихий на собор приходить не собирался. Сначала он сказал, что дал обет не выходить из монастыря. Потом говорил, что болеет. Наконец Евтихий пришёл на собор, сопровождаемый и своими монахами, и государственными чиновниками, и солдатами. Начался диалог собора с Евтхием.

Евтихий вёл себя чрезвычайно осторожно. В частности, было очень трудно получить от него прямой ответ на вопрос, единосущен ли Христос нам, людям, или нет. Если говорить философски, он был убеждён в качественном различии человеческих природ Христа и простых смертных.

Я прочту маленькие отрывки из этого диалога – как раз есть такая возможность, потому что, начиная, собственно, с Халкидонского собора, мы имеем стенограммысоборов, в том числе и данного собора Константинопольского. А вот до 4-го Вселенского собора в Халкидоне стенограмм у нас нет.

Так вот Флавиан спрашивает Евтихия:

«Скажи, признаешь ли ты единение из двух естеств?» («естество» - «физис» по-гречески)

«Из двух естеств», - ответил Евтихий.

Тогда Евсевий, как юрист, задает вопрос ребром:

«Называешь ли ты, господин архимандрит, Христа единосущным нам по плоти, или нет?»

Евтихий пытается уйти от ответа, он свидетельствует о своей вере в Отца, Сына и Святого Духа, говорит, что Христос сошёл для нашего спасения, и просит, чтобы его не спрашивали более ни о чём.

Тогда Флавиан спрашивает:

«Теперь ты исповедуешь, что из двух?»

Евтихий отвечает: «Так как я исповедую Его Богом моим, Господом неба и земли, то до сего дня я не позволял себе расследовать Его естество. Сознаюсь, доныне я не называл Его единосущным нам».

Флавиан:

«Ты не говоришь, что Он единосущен Отцу по Божеству и единосущен нам по человечеству?»

Евтихий:

«До сего дня я не говорил, что тело Господа и Бога нашего единосущно нам. Но я признаю, что святая Дева единосущна нам, и что из неё воплотился Бог наш».

Флавиан: «Итак, Дева, из которой воплотился Иисус Христос, единосущнанам?»

Евтихий:

«Я сказал, что Дева единосущна нам».

Василий, митрополит Селевкийский:

«Если Мать единосущна, то единосущен и Он. Ведь Иисус называет себя Сыном человеческим. Следовательно, если Мать единосущна нам, то и Он единосущен нам по плоти».

Евтихий:

«Так как вы говорите это, то я во всём согласен».

Патрикий Флорентий (аристократ):

«Коль скоро Мать единосущна нам, то, конечно, и Сын единосущен нам».

Евтихий:

«До сего дня я не говорил этого. Так как ведь я признаю тело Христово телом Бога, то тело Бога я и не называл телом человека. Но я признавал, что тело есть нечто человеческое, и что Господь воплотился от Девы. Если же должно говорить, что Он от Девы и единосущен нам, то и я говорю, господин мой. Однако же Сын Божий единородный, Господь неба и земли, соцарствует Отцу и с Ним прославляется. Ибо я называю Его единосущным нам не в том смысле, будто я отрицаю, что Он есть Сын Божий.  Прежде я не говорил этого. До настоящего часа я боялся говорить это. Но так как теперь это сказано вашим святейшеством, то говорю и я».

Да, в словах Евтихия можно усмотреть, что он устанавливает различие между телом человека и человеческим телом Христа. Ну, например, розовый цвет и цвет розы в русском языке – это не одно и то же. Выражение «тело Христа есть тело человека» указывает на то, что Христос есть человек. А сказать «тело человеческое» мы можем, например, и о трупе. Но труп уже не есть человек в полном смысле слова. Это филологический нюанс, но он очень важен. Евтихий как бы не хочет говорить, что тело Христа – это тело человека, он говорит, что у Него тело человеческое.

Евтихий всегда мыслил, что Христос – Бог, единосущный Отцу, Господь неба и земли, и испытывал благоговейный страх перед мыслью, что Христос – человек. Это казалось ему унизительным для Христа. Он не оспаривал, что тело Христово, взятое как бы отдельно, есть нечто человеческое, абстрактно-человеческое. Но боялся признать, что Христос есть человек. Но он не настаивал на своём – это очевидно из стенограммы. Не провозглашал своё богословское мнение в качестве истины в последней инстанции. А это последнее уже не позволяет считать его еретиком.

Ещё надо учесть, что Евтихий был принуждён рассуждать на эти темы в очень терминологически неясной ситуации. Вы помните, что миафизис (от др.-греч. μία — «единая» + φύσις — «природа, естество»), имеется в виду единая природа Бога Слова воплощённого – это термин, которого держался сам Кирилл Александрийский, мнение которого никто доселе не оспаривал.

Итоговое заявление Евтихия было такое: «Исповедую, что Господь наш состоял из двух естеств до соединения, а по соединении исповедую одно естество». Собственно, как и для Кирилла, принципиально важно было единствоХриста. Поскольку терминология здесь была весьма неустойчивой, Евтихий держится за вот этот миафизис, за единую природу Бога Слова воплощенного. Такой, собственно, была твёрдая позиция Александрийской Церкви.

Тут на соборе начался гвалт. Люди уже начали кричать «анафема», и в смятении забыли ответить Евтихию на очень важный вопрос, который он поставил. Евтихий просил выслушать те места из Кирилла Александрийского и Афанасия Великого, где как раз говорится о миафизис, о единой природе Христа. Другими словами, Евтихию предъявляли претензии за то, что он фактически повторяет высказывания святого Афанасия - столпа Никейской веры и канонизированного Кирилла Александрийского. Собор шумит, закрывает уши, не желает слушать, и это уже явный пункт отступления от правосудия.

Как и следовало ожидать, приговорили Евтихия к лишению пресвитерского сана и архимандритства.

Ничего удивительного – их тогдашние нравы.

Остановимся, давайте, сегодня на этом и, если даст Бог, продолжим свои церковно-исторические размышления в следующий раз. Всего доброго.