Что лучше – бряцанье оружием, угрозы превратить земли противника в радиоактивную пыль, или быть пацифистом – отказываться брать оружие и защищать свою Родину?

По всей видимости, и одно, и другое плохо. Истина не статична. В каждом отдельном случае необходимо обращаться к своей совести.

О. Яков Кротов представляет, на мой взгляд, крайнююпозицию, опасную в определённом смысле, однако полезную для мировоззренческого осмысления, а также - как антитезис милитаризации общества.

Я.Кротов:

- Третий век и история церкви в свете войны и мира. В середине второго века язычник, римлянин Цельс пишет очень едкий и во многом справедливый трактат, обличающий христианство. Трактат сохранился только благодаря обширным цитатам у Оригена - это грек из Египта, он же прославился как мыслитель и богослов. Добросовестный автор. Он действительно очень много сделал цитат. И вот в числе прочего Цельс обличал христиан, что они не служат в армии. И доводы Цельса ровно те же, которые и по сей день звучат в адрес любого пацифиста. Заметим, что, к сожалению, проводится до сих пор разница, она есть, между пацифистом и миротворцем. И слово «пацифист», конечно, лидирует. И сегодня Спаситель Иисус Христос сказал бы не «блаженны миротворцы», а «блаженны пацифисты», потому что если миротворцами называют людей, у которых автомат с пулями под рукой, то это точно не христианство. Человек отказывается служить в армии – вот упрёк, который Цельс бросает христианам. И Ориген отвечает, что христианин имеет право не служить в армии. Заметим, что Ориген пишет довольно обтекаемо, в его время уже многие христиане в армии служили. Но Ориген понимает, что большинство христиан уклонялось, и говорит: зато мы молимся, мы молимся об императоре. Не просто приносим ему жертвы, а мы молимся истинному Богу. И эта молитва может защитить – такова логика христианина – нашу страну и нашего царя лучше, чем любой меч. Мне нравится это логика, логика надежды и веры. И, кстати, логика и любви по отношению к тому, кого не убивают. Понятно, что неверующего человека надеждой на Бога не убедить. Между тем, здесь надежда именно на Бога, что Он как-то всё устроит. На язычника Цельса такой надежды не существует, те боги, в которых он верует – это не источник надежды, это, скорее, источник опасности, поэтому армия в мире должна быть всегда. Поэтому пишет Цельс тем, кто отказывается воевать в римской армии: «Если все будут поступать, как ты, то не будет препятствий к тому, чтобы он (то есть царь) остался один, всеми покинутый, а всё на Земле досталось беззаконнейшим и самым диким варварам. И у людей не останется, - очень саркастический следует выпад, - славы ни о твоём благочестии, ни об истинной мудрости». И Цельс уловил ещё одно слабое место христиан, которые не служат в армии: «Если для христианина идеал – это сам Господь Иисус Христос, то что же это за идеал - человек погиб, человек дал себя распять, человек оказался настолько плохим полководцем, - пишет Цельс, - что даже включил в число учеников предателя. Хороший полководец так подбирает кадры, что его не предают». Язвительное замечание. Но самое интересное, что Цельсу дважды возражал один и тот же христианин Тертуллиан. Первый латинский, как это принято говорить, богослов, потому что Ориген писал на греческом, а Тертуллиан писал на латыни, по профессии он был юрист, адвокат.  И вот в конце второго века, мы же делим историю на века, а забываем, что многие люди живут сразу аж в двух веках, а я, например, сразу аж в двух тысячелетиях. Так вот Тертуллиан сперва писал, что христианин – он служит в армии, он даже, видимо, слегка преувеличивая, писал, что мы наполняем ваши лагеря, то есть военные лагеря, гарнизоны. Мне в этой фразе даже самое интересное и притяжательное: «ваши». Тертуллиан, даже когда говорит, что христиане служат в армии, не говорит: «наши» лагеря, он всё равно отчуждён. Пройдёт 20 лет, и Тертуллиан напишет в 211 г. первое сочинение, где чётко формулируется, что христианин в армии служить не может. Простой венок из цветочков – оказывается, для Тертуллиана, что нельзя, чтобы солдат это принимал, потому что это знак языческого культа, а мы должны носить невидимый венец Царя Небесного. Тертуллиан даже попрекает единоверцев, что, смотрите: поклонники Митры отказываются, иногда, правда, носить венок, потому что во времена трагических таинств над посвящаемым проносили венок на острие меча, венок Митры, значит, ты должен быть верен Митре. На практике и митроисты, и христиане одинаково могли служить в армии. Часто говорят, что Тертуллиан писал сочинения в 211 г. потому, что примкнул к монтанистам, а это ригористы, это такие экстремисты. Они же не служат в армии! Что на это сказать? Обращаемся к истории церкви не потому, что веруем, что Бог – это фельдмаршал, что Христос – это политрук, который всё объяснит, а потому что мы веруем в его распятие, смерть и воскресение, это совсем-совсем другое. И поэтому мы веруем в то, что всё-таки можно и нужно не служить в армии. Не потому, что там языческие культы, современная армия России вся очень православная. А потому, что армия - всё-таки армия, она противоречит надежде на Бога. Она всё-таки подпирает Бога чем-то от Земли. И в этом смысле критика Цельса разумнее, и она более христианская, чем самозащита Оригена или раннего Тертуллиана. И поэтому, когда мы думаем, а что в прошлом нам сказано о сегодняшней позиции христианина применительно к армии, ответ такой: а в прошлом сказано, что ты должен сам спросить Бога, спросить Священное Писание, спросить своё сердце и свою совесть, и понять, что можно быть христианином и служить в армии, можно быть христианином и отказаться служить, а вот каким именно ты хочешь быть христианином – это всё-таки в последнем счёте решать себе. Есть доводы и за военную службу, и против. И главный довод, это конечно же, сам Христос.

----

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И. Осипов:

- Вопросы мировоззренческие входят в компетенцию исключительно только или философии, или религии. Для биологии, для  физики они просто не нужны. Ну, я говорю о добре и зле, например, существовании духовного мира – не всё ли равно. Наука постоянно меняется, с каждым днём. Новые открытия, новые теории. Мировоззрение только этим и характеризуется, что оно сразу охватывает всё и не занимается никаким деталями и именно поэтому остаётся неизменным. Какое в первом столетии христианство, такое и в двадцать первом. Как в начале бытия признание Бога, так и сейчас. Меняется только там что: детали понимания, но мировоззрение в целом – оно таким и остаётся. Поэтому вот справедливо заметил один наш учёный, он прямо и сказал: в естествознании нет теорий материалистических и идеалистических, а лишь вероятные и достоверные. Истинные и ложные. Эту беду мы видим в средневековом католицизме. Вы помните, как там догматизировали некоторые научные представления? Солнце вращается вокруг Земли – понятно: здесь явился Господь Иисус Христос, Земля является центром Вселенной и всего космоса. И вдруг тут - нате вам, Коперник придумал: Земля вокруг Солнца вращается! Ересь! Какая беда! Действительно нельзя церкви вмешиваться в эти вопросы, не наше это дело, мы не этим занимаемся. Каждый должен заниматься своей сферой деятельности, религия это область духовная, и она вся направлена на что? На состояние человеческой души. Души, а не материи. Вот о чём она говорит, вот где она утверждает истину или принуждение. Может? Конечно! Таким образом, видите, наука и религия, наука и мировоззрение – это вещи совсем неоднозначные.  Научное мировоззрение – дело очень условное. Научное мировоззрение может наполняться какими-то деталями научного знания, но не больше. Но мировоззрение может спокойно существовать безо всякой науки, как это и было всю историю человечества.

----

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжит свои размышления, связанные с историей Украины и нашей Поместной Православной Церкви.

В.Веряскин:

- Вот, я хочу начать сегодняшнюю нашу беседу с маленькой цитатки из «Истории Украины»: «14 декабря 1918 г. окончилось состояние военного положения в Киеве, и войска вышли из города». По-моему, пару дней назад тоже объявили, что военное положение закончилось. Как интересно, декабрь 1918 г., ровно сто лет назад. Повторяется история, и Библия нам подтверждает в Экклезиасте: кружится, кружится ветер и опять возвращается на круги своя. И всё в истории по-новой повторяется, до буквального совпадения. В это время гетман Скоропадский со своим министром вероисповедания Василием Деньковским подготовили закон об автокефалии Украинской Церкви в декабре 1918 г. Но поскольку войска вышли из Киева, и военное положение было уже упразднено, то произносить автокефалию, не удержав власть светскую в Киеве и в государстве, пришлось первого января. Правительством Украины был издан закон об автокефалии Украинской Православной Церкви. Документ был прописан и озвучен, но в реальности это ничего не изменило, и только сто лет спустя, сегодня, со второй попытки, эти события осуществляются, материализуются. И мы с вами видим, что мечтать, верить, надеяться, любить, оказывается, даже это ещё не всё: надо действовать. И действовать надо так, чтобы наши духовные устремления были подкреплены, в том числе, людьми, организациями и многими другими составляющими. Поэтому, как сказал недавно патриарх Филарет, это победа. Но это всего лишь победа над Сталинградом.  До Берлина ещё далеко, до Берлина ещё далеко, еще может быть и Курская дуга, и что угодно. Кто-то говорил в XIX веке, по-моему, геолог по фамилии Эдана, что осевая линия эволюции  - это наращивание мозговой и мускульной мощи. Что когда, например, там, у животных масса тела была, и масса мозга, то они поэтому развивались и шли вперёд и вверх. Но священник и монах Пьер де Шарден вместе с академиком Вернадским считали, что осевая линия эволюционного развития – не наращивание объёма мозга и мускульной силы. Осевой линией эволюции является рост сознания в людях. Рост сознания в людях. И вот эта мысль должна будет нами осмыслена и освоена. В конце XVIII века был упразднён гетманат, была разделена Польша, и две могущественных империи на тот момент - Российская и Австро-Венгерская поделили и Польшу, и Украину, в том числе и с помощью церковных процессов подчиняли себе всю жизнь и всё население. Мы раньше не акцентировали на этом внимание, не было конкретного повода, но кто-то, например, из местных читал, наверное, и помнит, что митрополит Игнатий Мариупольский был рукоположен после воспитания на Афоне Патриархом Константинопольским и был в юрисдикции Константинопольского Патриархата до конца XVIII века. И только когда Суворов вывел греков после покорения Крыма с крымского полуострова и поселил их как раз на приазовских степях в Мариуполе, то из-под юрисдикции Константинополя в юрисдикцию Московского патриархата была забрана так называемая готско-кафальская епархия. По имени крымской Готии и Кафы - Феодосии.  Поэтому сегодняшнее возвращение к юрисдикции Константинопольского патриархата оказывается, может быть, не все помнят, это вот этот вот перерыв в эти 2-3 столетия, оказывается, даже ещё ближе к нам, чем мы себе представляли. На территории теперешней Украины была юрисдикция константинопольского патриарха. С этой стороны в лице митрополита Игнатия греко-мариупольского, ну, как, условно его называют, а с той стороны, с западной, юрисдикция Константинопольского патриархата закончилась в 1946г., когда советские танки вошли в Закарпатье и упразднили юрисдикцию Константинопольского патриархата. Но верующие Константинопольского патриархата эмигрировали, и сегодня за рубежом существует Карпатская епархия Константинопольского патриархата во главе с епископом в изгнании за рубежом. И поэтому вот эти события даже не всеми осознаются в конкретном направлении, что вот эти слова обозначают: восстановление исторической справедливости, возвращение к какому-то первоначальному состоянию, возрождение того, что было до этого на новом уровне, на новом витке и новом состоянии.

----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Воспоминая войну Кирилла Александрийского с Несторием, есть смысл сказать несколько слов и о самом Кирилле, и о церкви, им возглавляемой.

Последняя была очень влиятельной, Александрийская церковь не просто первая среди равных в Египте, а глава всего Египта. То есть все дела огромной церковной провинции решались в самой Александрии. Далеко не так было в других восточных провинциях. Отдалённой аналогией может служить разве положение Римской церкви на Западе. Но даже в Италии - и Равеннская, и Аквилейская, и Медиоланская церкви были далеко не так послушны Риму, как египетские церковные общины Александрии. Кроме всего прочего, столица Египта – это огромный культурный, политический и торговый центр. Напомним - если житницей Рима была Африка, то кормилицей Константинополя был Египет. Неурожай там хлеба прямо мог сказываться на политических событиях в Константинополе.

В Александрии были очень сильные и языческая, и иудейская общины – евреев было около 40 тысяч. Ну, Вы помните, что именно в Александрии когда-то произвели перевод ветхозаветных книг Библии с древнееврейского на греческий. Ну и пальму первенства Александрия несомненно имела по политическим интригам, в которых столичный архиепископ, как церковный глава Египта, активно принимал участие. В частности, в жизнеописании Кирилла есть характерный эпизод довольно значительный и достаточно продолжительный – эпизод его борьбы с префектом, которого звали Орест.

Напомним, второй период константиновской эпохи характеризуется некоторым устоявшимся согласием между христианскими правителями и Церковью. Правители - император и чиновники были как бы светскими защитниками церковных интересов. А иерархи, в свою очередь, активно участвовали в политических процессах своего времени, причём, иногда считали себя более ответственными за происходящее в едином обществе, чем власти государственные. На самом деле невозможно было в те времена разделить интересы церковные и государственные – всё было густо переплетено. Александрийский архиерей считал себя обязанным участвовать во всех нуждах своего народа. В какой-то степени это похоже на рольветхозаветных архиереев. Впрочем, сие было характерно и для архиереев в самых маленьких церквах. Младший современник Кирилла блаженный Феодорит, еп. Кирской церкви родом из Антиохии, писал, что ему приходится заниматься с утра до вечера всеми делами своего маленького диоцеза - и церковными, и военными, и торговыми. Ему всем приходится заниматься, и он чувствует свою ответственность за всё, вокруг происходящее. Это уже новая реалия так называемого второго Константиновского периода. Т.е., мы наблюдаем с вами тот момент церковной истории, когда архиерей становится как бы крупным государственным чиновником. На самом деле это принципиальная характеристика второго этапа константиновской эпохи - архиерей – крупный государственный чиновник, а зачастую даже прямой соперник власти государственной. Причём эта новая ситуация для церковного сознания в целом воспринималась как органическая, как вполне нормальная. Это у Лескова, помните, замечательный рассказ про то, как несчастный архиерей не мог справиться со своей тучностью, и на вопрос, почему он не гуляет, он отвечал, что не имеет права ходить пешком, а только на лошадях ездить. То есть, такие лица, как губернатор и архиерей могут только ездить, ходить пешком им как бы не по чину, и поэтому он страдает от тучности.

К слову говоря, именно в этот период епископов начинают называть владыками. В доконстантиновский период архиерея назвать владыкой было совершенно немыслимо.

Ну и в свете этого понятно – Кирилл задаётся вопросом: кто главный – он или префект, и отвечает – конечно же, я! Помните коллизию с патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем? Или патриархом Филаретом Дроздовым и Николаем I? Царь и патриарх – почти наравне.

Так вот, префект Орест, по мнению Кирилла, был недостаточно искреннимхристианином. Неблагонадёжный, так сказать. Основания? Любил беседовать с Ипатией – главой платоновской философской школы (мы уже упоминали о ней, как о женщине высокой морали), интеллектуалом, необыкновенно привлекательным человеком. На самом деле с Ипатией любили беседовать многие, в том числе и христианские епископы. Кирилл, в частности, говорил, что Орест стал христианином для того, чтобы занять пост. Язычника тогда уже не допустили бы на государственную службу. Таких «христиан» в кавычках, действительно, было колоссальное количество, но по отношению к Оресту это, скорее всего, напраслина.

 Кирилл, как мы уже отметили, был ещё тот интриган – умел задействовать многих в своих тактических интересах. В данном случае организовал монахов – ими манипулировать было легко - абсолютное большинство из них были невежественны и даже неграмотны. На Нестория Кирилл, как мы помним, монахов тоже натравливал.  

Да, так вот однажды монахи, подвизавшиеся в окрестностях Александрии, пришли в город и устроили демонстрацию против Ореста. Когда он к ним вышел, они начали бросать в префекта камнями и разными предметами, один из чернецов оказался метким, и попал префекту прямо в голову. Истекавшему кровью Оресту чудом удалось вырваться из окружения «спасающих свои души».

Однако подобные действия подпадают под соответствующую статью о нападении на должностное лицо при исполнении обязанностей. Понятно, этого «церковника в ангельском чине» арестовывают и допрашивают с пристрастием, в ходе чего уголовник в сутане умирает – правоохранители перестарались, так сказать. Кирилл устраивает пышные похороны своего черного ангела, и объявляет его иже во святых - мучеником под именем Фармасий.

Строго говоря, ничего положительного о святом Кирилле Александрийском до нас не дошло. Вся его жизнь, вплоть до самой смерти в 444-м году представляла собою мрачную тень Нестория, он был, своего рода, его «Сальери». Мы не ошибёмся, если сажем, что главная идея, основной пафос жизни Кирилла - это борьба с этим человеком и его союзниками. Жаль, конечно - Кирилл был острого ума, нехилого богословского пафоса, а в результате ничего положительного после себя практически не оставил.  Всё его богословствование – это негативный отпечаток с Нестория, он оказался просто анти-Несторианином. Так бывает.