Может ли историк быть объективным. Конечно же, нет. Уж так устроен любой человек – сквозь пальцы смотрит на то, что не нравится, и в 80-тикратный бинокль на то, что импонирует. И это даже при том, что он оказался честным, стремящимся правдиво изложить события. А последнее, как Вы понимаете – крайняя редкость. Но это ещё не всё. Далее следует читатель или слушатель, который так же слышит и внимает тому, что находит отзыв в его душе, и глух к для него чуждому. Ну последнее – интерпретация. Скажем, одни и те же события, описанные в Библии, толкуются неисчислимо – сколь голов, столько и умов.

Слушая отца Якова Кротова, легко в этом убедиться. 

Я.Кротов:

- История Церкви – это история Бога или история человека? Это история любви. История Ромео и Джульетты – это история Ромео или история Джульетты? Это история любви Ромео и Джульетты, и еще сотен тысяч людей вокруг Ромео и Джульетты. И в этом смысле, мир держится любовью – мир, как человечество – нет любви, и все распадается, и остается муравейник, помесь муравейника с осиным гнездом – серпентарий. История Бога и история людей – это история трагическая. Потому что, как и в «Ромео и Джульетте», все заканчивается смертью и кажимостью воскресения. Кажимостью, потому что когда Джульетта просыпается, это похоже на воскресение, но это она всего лишь просыпается от смерти, но не к жизни – любимый-то мертв, и она опять умирает. История человечества может показаться очень трагической историей – сплошные неудачи. Ной спасает человечество от гибели, и Бог раскаивается, так написано в самой Библии, - надо понимать, насколько это сильное слово. Бог раскаивается в том, что хотел наказать людей и дать им то, что они заслужиди по справедливости. В конце 19-го века в Париже случилась такая трагедия. В редакцию крупнейшей газеты, прямо в кабинет главному редактору пришла хорошо одетая дама и застрелила его. И потом на суде объяснила, что убила любовника, для того, чтобы научить его жить. И любое убийство – смертная казнь, повешение какого-нибудь военного преступника, война – это все для того, чтобы научить того, кого мы убиваем, жизни. Или – на его примере – других. Но другие не учатся на примерах – мы же сами не учимся на чужих примерах. Поэтому рассказ о Ное выражает простую истину: в любой гибели человека гибнет и Бог. Вместе с теми, кто не послушался Ноя, утонул и Бог, утонул и Создатель – в этом трагедия. И затем Он воскресает! И не было бы потопа – мы отлично знаем, что мы безо всяких потопов способны сами себя утопить. И топим каждый день. Тем не менее, история Ноя напоминает, что история мира, история человечества – это история Богочеловеческая. Ну, как история любой любви, это история жено-мужская, или муже-женская. Двучеловечная история, как двуручная пила. На самом деле, измерение любви, конечно, намного больше, потому что колесики-то цепляются друг за друга, шестеренки любви. Любовь двоих помогает другим двоим друг друга любить. А если распадается эта любовь, то это землетрясение, которое сотрясает очень и очень многих и подрывает их способность любить. Давайте возьмем пример из ранней церковной истории, церковной – в узком смысле слова – христианской церкви. Деяния апостолов рассказывают, что у первых христиан в Иерусалиме было все общее, и тут же следует совершенно изуверская история про то, как к апостолу Петру – он как бы старший – приходят двое местных жителей - Анания и Сапфира - и отдают ему все свое имущество. А он им в ответ: вы же не все отдали, вы же что-то припрятали на всякий случай, а ведь вы не мне отдаете, вы отдаете Богу. И эти падают замертво. Отсюда мораль: история Церкви – это довольно печальная история, потому что не должно было их убивать. Бог их покарал, Бог убил людей, за то, что они не доверились полностью, сохранили кое-что для себя на «черный» день. Между прочим, поступили совершенно правильно, потому что этот первоначальный христианский коммунизм – назовем это своими именами, хотя у коммунистов никогда не было общности имущества – и Ленин, и когда жил в эмиграции, и когда жил в ссылке, и когда жил в Горках Ленинских так называемых, хотя они вовсе даже не ленинские,не имел общности имущества со Сталиным и Троцким, у него было свое, личное, выделенное, включая авто. Но вот этот первый христианский коммунизм закончился разорением, потому что мало сложить вместе имущество, надо сложить вместе творческие силы, а как это сделать две тысячи лет назад? Какую коммуну создать, когда все всегда висело на ниточке? Чуть меньше дождя обычно, и уже – неурожай и голод. И поэтому мы дальше видим, что все время христиане собирают милостыню для тех, кто живет в Иерусалиме. Люди поступили, наверное, плохо – они солгали. Они солгали себе, когда сказали, что мы можем отдать все в церковную кассу. Мы хорошо знаем по истории религиозного возрождения в России в 90-е годы, когда люди квартиры, там, жертвовали, дачи, а потом горько сожалели, и правильно делали – не надо отдавать. Десятина – давайте на ней успокоимся и сторгуемся. Да хотя бы тридцатая часть десятины – уже неплохо, если пожертвуют на церковь – там, 10 рублей и нищему – 10 рублей, а лучше тасяча на церковь, и нищему – две тысячи. Так вот, история церкви – это история постоянных неудач. Это история постоянной смерти Бога, потому что, где умирают люди, умирает Бог. И история постоянного воскресения. Из инквизиции, из пепла костра Жанны Д~Арк, из государственной религии, из казематов, где гноили старообрядцев, восстает Христос! Значит, историю церкви нельзя разорвать на человеческое и Божие. Умирают люди, умирает Бог. Воскресает, подымается Бог, подымаются люди, их надежды, их идеалы, их принципы.    

----

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И. Осипов:

- Ну, я оттуда приехал, из «этой» академии, поэтому хочу поделиться, что же подразумевают под любовью, которой так много говорят, весь мир заполнен такой любовью, от которой уже скоро камня на камне не останется. Что же это такое? Любовь – это, оказывается, не то, что мы ожидаем – когда же это на меня нахлынет, когда же я кого увижу – где этот он, она? Эта любовь во мгновение ока может превратиться в такую вражду, в такую ненависть, что просто даже страшно и подумать. Боже мой, только что клялись в верности, а через месяц последний пакет целлофановый делят: мой! – нет, мой! Любовь какая изумительная! Это не любовь, это чисто естественные природные свойства, которые вспыхивают и угасают – в зависимости от того – дают мне конфетку или меня укололи. Оказывается, есть действительно любовь. Чем она характеризуется? У греков целых четыре слова, по крайней мере, которые на русский язык можно перевести одним словом – «любовь», но каждое из них обозначает совсем разные вещи. Представляете! Совсем разные вещи. Например, «филео» - это дружеская любовь, это любовь друзей, которые готовы помочь друг другу, оказать внимание, поддержать друг друга – греки говорят: «филео» - «люблю». Есть другая – «стерго», о чем тут речь? Это любовь детей и родителей между собой. Сразу ясно – сказали «стерго» - все понятно, о чем идет речь. Это родители, которые отдают часть своей жизни, если хотите, детям. И это, кстати, то же самое, когда благодарные дети – выражусь не совсем хорошо – отдают «долги» той любви, тех сил, тех средств, того внимания, которое оказали ребенку родители. А есть еще другие виды любви, например, «агапао». В Евангелии Христос спрашивает Петра: «Агапазо Мэ?», то есть, «Любишь Меня?». О чем идет речь? Здесь об очень интересном. Петр был одним из очень верных, ревностных учеников, и он готов был клясться: на смерть пойду ради Тебя! И этот верный ученик, как только Христа арестовали, и когда во дворе одна из служанок, присмотревшись, узнала в Петре ученика Иисуса, - понимаете, что это значило, сейчас жди! Он: «Нет, нет, нет, я не знаю того человека». Т время, другой – да-да, я тебя видел в саду, где мы арестовывали Христа, ты там был. – «Нет, нет, что вы, никогда я там не был!». Третий раз его опять кто-то из слуг спрашивает, и он опять отрекается. И знаете, что особенно трагично? Что в этот момент, когда Петр говорит, что не знает этого человека, Христос обернулся и посмотрел на него. Слышите! Ты же только что, полчаса тому назад, кдядся и божился – я готов умереть, но не отрекусь от Тебя! И вдруг здесь ты говоришь: я не знаю этого Человека. Кстати, в этом повествовании есть еше один интересный момент – Христос предсказал Петру, что прежде, чем дважды пропоет петух, ты трижды отречешься от Меня. И вот здесь вдруг петух пропел второй раз. Представляете, состояние? Он ушел, он облился слезами. Какой ужас! Можно себе представить, что творилось с его душой, когда он так изменил – кому! – Тому, Кто за него сейчас страдает! Вот по Воскресении Христос и спрашивает апостола Петра: «Агапазо Мэ?» - «Любишь ли ты Меня?». Тот отвечает: «Филозо Сэ!» - «Люблю Тебя!». «Филео» - это дружеская любовь, «агапао» - это больше, чем дружеская любовь. Друзья помогут, друзья посочувствуют, друзья порадуются. «Агапао» - это любовь, связанная с жертвой, с самопожертвованием. Наверное, все вы читали еще в школе Михаила Михайловича Пришвина, до чего же у него интересный рассказ «Дедушкин хлеб». Дедушка брал с собой на охоту черный хлеб, и когда возвращался из лесу, то оставлял всегда кусочек хлеба, потому что внучка прибегала к нему: дедушка, ты мне лисичкиного хлеба принес? И вот он давал ей этот кусочек черного хлеба, и она ела его, как что-то самое вкусное, что есть на свете. Ну, правда же, здорово! Как здорово автор описывает эту реальность жизни! Так вот Пришвин говорит, в чем суть нашей настоящей любви к человеку, в чем она заключается: когда ты готов пожертвовать радостью своей жизни другому. Здесь у тебя выбор – готов ли ты пожертвовать радостью своей жизни другому, или ты хочешь отнять ее? Он это называет христианством. Слышите, о чем говорит христианство? На что ты готов - пожертвовать радостью своей жизни другому или отнять ее у другого?    

----

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжит свои рассуждения, связанные с историей Украины и нашей Поместной Православной Церкви.

В. Веряскин:

-  Хотел бы напомнить, что знаменитые моменты так называемого предательства Иваном Мазепой Петра Первого мало кто анализировал, чем они были обусловлены. Дело в том, что перед воцарением Петра Первого среди старообрядцев, которые преследовались его правительством, стала распространяться теория о том, что наконец-то наступил конец света, воцарился антихрист, и этот антихрист Петр Первый. Потому что, об антихристе сказано, что он переменит праздничные времена, отменит, там, то-то и то-то. А Петр Первый как раз перенес празднование Нового года с 1-го сентября на 1-ое января. События 1699-го года и новый год 1700-го года – переход на новый стиль, вот эти сдвиги все, и во многих других признаках многие признавали в Петре Первом антихриста. Хоть это было и с натяжками, но об этом писали статьи, переписывали в тетрадках, распространяли, и в народе росло – царь-то не настоящий, его подменили после заграничного обучения. Он – немец вообще, это поэтому он ломает все российские порядки (тогда еще не называлось это российскими порядками – московские порядки, не все помнят, что только с 1721-го года, по приказу Петра Первого, Московское царство стало официально называться Российской империей, а его самого именовать императором). Я хочу сказать, что именно по этой причине с севера и со средних широт Московского царства, многие, в том числе и старообрядцы, убежали на Украину, как на территорию, всегда в представлении связанную с большей свободой. Я хотел бы, чтобы мы не забывали, что мы живем немножко в другие времена. Хотя и сегодня сплетни распространяются, слухи распространяются, возникли новомодные терминологические объединения, как например, фейковые новости и т.д. Ну а 200-300 лет тому назад тоже были фейковые новости, только они распространялись или из уст в уста, от уха к уху, или вот в рукописных тетрадочках в том числе. Те, которые бежали из Московии на тогдашнюю Украину, они, в том числе обращались и к Мазепе и говорили: там воцарился антихрист, мы бежим от лжи, от отступления, от апостасии, и – куда бежим – на территорию большей свободы, на территорию большей истины – в Украину. И поэтому, прими нас тут, защити, и сам подумай, ведь ты фактически служишь антихристу, может, надо какие-то меры предпринять, чтобы этого антихриста остановить, потому что он посягает на старые обычаи, старые обряды, традиционные представления. Это сегодня трудно себе представить, что людей заставляли, там, креститься тремя перстами, вместо двумя, и за это наказывали, иногда так жестоко, что сегодня даже не понятно, как такое могло происходить. Мы с вами, иожет быть, забываем, что во времена Петра Первого при Священном Синоде была инквизиция, официально выписанная в духовном регламенте. Она преследовала не только за отступления от представлений о вере, которые были тогда и в Санкт-Петербургском Священном Синоде, но и за политические преступления. Потому что, если ты сомневался, что царь настоящий, это было преступление против власти, это было политическое преступление. Или попытка именовать царя антихристом. Несколько человек были даже сожжены на костре, по разным причинам. Одни, якобы, заелись – неправильные представления догматические, другие – за политические преступления. И вообще, после того, как присоединили Киевскую митрополию к Московской церкви, началось, к великому сожалению, началось постепенное и поступенное понижение статуса и постоянное притеснение всего, что было связано с территорией Украины. Тем более, от Украины осталась на тот момент половинка, потому что сразу же после Переясловской рады, через два года, Москва предала Украину и заключила с Польшей договор – Андрусовское так называемое перемирие – поделила Украину на две части – правобережную и левобережную – и одну часть отдали Польше, а вторая досталась России. Вот по Днепру вся Украина была поделена. Оказывается, расчленение Украины перед расчленением Польши Российской империей, оказывается, тоже потренировались на Украине.      

----

И последняя церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Несколько слов сегодня о Никео-Цареградском или Никео-Константинопольским символе веры.

В древности разных символов веры было достаточно много. Они употреблялись для передачи истин веры крещаемым - из уст в уста, так сказать, из поколения в поколение. В настоящее время мы пользуемся, как Вы знаете, символом Никео-Константинопольским.

Текст этого символа у нас на слуху – он и в молитвословах, и на Божественной литургии поётся общенародно. Ну и вот принято считать, что первая его часть: «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя… и во единого Господа Иисуса Христа Сына Божия…» и т.д. – это текст принятый на Первом Вселенском соборе в Никеее. А вот вторая часть: «…верую в Духа Святого Господа животворящего, от Отца исходящего…» и т.д, принята на Втором Константинопольском Вселенском соборе.

Как было на самом деле – знает один лишь Бог, потому, что практически никаких документов со Второго Вселенского собора не сохранилось, тем более протоколов. На это церковные историки обратили внимание уже в конце 19 – начале 20-го века и были очень этим удивлены. Они пытались найти источники, чтобы выяснить: откуда всё-таки взялся этот текст? Предполагали, что вот Нектария крестили, и он должен был произнести Символ веры – вот он его и произнёс в том виде, который мы имеем с Вами на день нынешний, который, кстати, очень похож на иерусалимское исповедание веры. О последнем нам известно из Толкования на Символ веры Кирилла Иерусалимского - это середина 4-го века.

Так вот, Никео-Цареградский символ веры очень близок к Иерусалимскому. Очень похож и на творение Епифания Кипрского - книга, которая называется «Якорь» («Анкуратос» по-гречески). Поэтому думали, что Никео-Цареградский символ веры это либо переделанный текст Епифания, либо немного переиначенный Символ Церкви Иерусалимской.

И ещё была такая версия, что, так как догматические определения того же Никейского собора, собственно, ведь ещё и не Символ, а богословская формулировка, их нельзя было использовать как исповедание веры крещальное или Богослужебное. Собственно, о чём шла речь на Первом Никейском? – О единосущии Бога-Сына с Богом-Отцом, ломались копья вокруг термина «омоусиос». И наконец, это самое «омоусиос» утвердили. Но Символ веры – он-то обо всём. Он не только о «единосущии», но и о Церкви, и о Крещении, о воскресении, и о жизни будущего века – загробной.

Посему вряд ли следует настаивать на том, что именно на соборах составлялся и утверждался наш символ веры; на соборах принимались те или иные основополагающие догматические формулировки, которые затем вошли в символ. И всё же, ведь несомненно - первая его часть действительно отражает  Никейскую терминологию: Верую «в Сына Божия…, несотворённого, единосущного- «омоусиос» Отцу, Которым всё сотворено…» Посему наш символ веры - просто один из многих крещальных символов, происхождение которого нам доподлинно неизвестно. И, тем не менее, называть его Никео-Цареградским справедливо - исходя из содержания.

Тем более та же никейская вера может быть по-разному выражена. И православные сторонники никейской веры, не всегда упирались в никейский Символ. Так же, как и догматическая формулировка – это выражение догмата, а не сам догмат. И в этом смысле наш Символ, конечно же, соответствует вере никейской. Хотя формально тут опять-таки сложно сие доказать, ведь важнейшие богословские истины, которые стали известны именно с Константинопольского собора – что Бог троичен, что Всевышний Един по природе и троичен в единосущных ипостасях – этого в  никео-цареградском Символе веры просто нету. Нет и слова «ипостась», нет и, о ужас, слова «Троица».

Есть и ещё нюанс в судьбе Никео-цареградского. Этот символ стал появляться довольно поздно – в конце 5-го века при Тимофее Константинопольсокм - патриархе таком, еретичествующем, монофизитствующем. Его стали применять специально, чтобы вернуться на пару столетий назад - в борьбе с православными. Это так же, как ариане были готовы найти какие-то доникейские тексты, которые не говорили о единосущии, в качестве аргумента в пользу своей правоты. Примерно также и монофизиты стали пользоваться Никео-цареградским символом веры, составленный ещё до христологических споров середины 5-го века и, соответственно, не учитывающий вызовов последующих веков, а посему вполне устраивавщий еретичествующих, хотя сам символ несомненно православный. И вот с их лёгкой или тяжёлой руки, этот наш символ вошёл во всеобщее употребление.

Так что не всё так ясно и прозрачно даже в основополагающих вещах таких, как символ веры, который можно назвать «основным законом» определяющим границы православного вероучения.

На этом давайте остановимся с Вами, и если даст Бог, продолжим наши церковно-исторические размышления в следующий раз. Всего доброго.