Сегодня мы завершим с Вами прослушивание нашего старого видеоархива с давним разговором о богатстве и бедности, на следующий раз нас ждёт небольшая подтема – деньги и Церковь.

Архив:

Мы приближаемся к завершению нашей довольно большой темы «Богатство и бедность».

Мы подчеркивали с вами, что в самой Церкви далеко не всегда соблюдались принципы, провозглашенные Евангелием. Самая первая христианская община, описанная в Деяниях апостольских, представляла собою коммуну. Все имущество было общим, ничего частного. Однако уже в 1-м веке христиане почувствовали несовершенство этой модели, и был сделан очень мудрый шаг. Уравниловка первохристианской общины стала заменяться взаимоподдержкой богатых и бедных. В идеале, у христиан не должно было быть антагонизма между богатыми и бедными. Богатые могут служить Церкви в материальном плане, но в свою очередь что-то получать взамен. Состоятельные люди, как правило, слишком много затрачивают времени и сил в сфере материальных вещей, и они нуждаются в духовной поддержке. И если рядом бедный человек – не в смысле бездельник, человек, всецело поглощенный духовным, - тогда возможна гармония, тогда и богатые, и бедные составляют нечто одно, единое целое, и тогда каждый восполняет недостаток другого. Пожалуй, этот принцип самый правильный. Но в жизни Церкви на самом деле так было далеко не всегда.

В прошлый раз мы говорили о том, что в Константиновскую эпоху после миланского эдикта 313-го г. Церковь была взята на обеспечение государством. Часть налогов с населения перечислялась в церковную казну. А после императора Константина Церковь стала заниматься социальными дотациями – помощью тем, кто нуждается в поддержке государством: мать-одиночка, инвалид войны, и так далее. А епископ автоматически становился очень влиятельным лицом. Потому что через него все проходило – кому дать, кому не дать, кому сколько дать. А давалось из государственной казны, как легко догадаться. То есть распределялось то, что составляло богатство государства.

Также было и на Западе христианского мира, до поры до времени. За тем исключением, что западная часть Церкви, которая потом стала католической, вынужденно проявляла инициативу по завоеванию действительного влияния в мире сем, и оно, это влияние, позволяло им требовать: давайте нам в казну, а мы это будем употреблять не на государственные нужды, а вообще, как захотим. И Рим, центр западного христианского мира, становится самодостаточной финансовой единицей, крепнущей год от года. Ну, с периодическими перебоями, потому что папы римские бывали разные, некоторые могли сильно опустошить казну римских епископов.

И наконец, после раскола западного христианского мира появляется так называемая протестантская этика. В рамках которой, в частности, некоторые отцы-реформаторы, например, Цвингли или Кальвин более отчетливо утверждали (возвращаясь, по существу, на ветхозаветные позиции), что степень достатка является косвенным признаком того, что человек с достатком спасется, а человек, не имеющий такового, возможно, предопределен не к спасению, а к погибели. Но самое главное – это хрестоматийное наблюдение, которое чаще всего приписывают Максу Веберу, немецкому культурологу конца 19-го – первой половины 20-го века. Что, поскольку религии объявлены частным делом, то жизненное внимание человека автоматически переключается на индивидуумов, индивидуальность как таковую. Если религия - частное дело, то вообще в центр бытия становится индивидуум с его частной жизнью, с его частными интересами. И, соответственно, он обретает мотив, и даже, если хотите, благословение в рамках богословия, удовлетворять свои частные интересы. Главное, чтобы они не были откровенно греховными. Хочешь быть богатым – будь им. Хочешь иметь дом о трех этажах вместо двух – имей. И все. Какое бы то ни было сверх этого богословие здесь становится излишним. Не то чтобы оно отменяется или запрещается, ему как бы нет места. Чего я хочу? Вот мне это нравится, мне то нравится – а почему бы нет?

Я в данном случае никаких оценок не даю, я просто пытаюсь нарисовать некую картину и, дописывая ее, подчеркнуть, что в рамках такого богословствования, что-либо сверх-, над-индивидуальное становится излишним. Пропадают вопросы о «вообще». Ну, например, стоит ли вообще быть богатым, и если стоит, то почему. Человек переключается на новую плоскость размышления: хочешь – давай, надо тебе – валяй, не надо – подумай, что тебе надо, потому что не может быть так, чтобы человеку ничего не было надо. Когда человеку ничего не надо, это, вроде как, и недочеловек, и тогда под вопросом его спасение. Вполне здравая идея. Действительно, что это за человек, которому ничего не надо? Он просто какой-то неживой.

Только дело в том, что вопрос о том, что тебе надо, в мире такой этики представляет собой довольно суженный список. Ну чем может заниматься благочестивый христианин? Дом, семья, дети, более-менее благородная деятельность, вытекающая из ее результатов какая-то социальная благотворительная инициатива. Ну, а что еще? Ну, ежели ты призван быть учителем, изучать Писание, - отсюда ведущая позиция протестантов в сфере библеистики. Что еще? Ну, миссионерство. В этом также протестантские церкви преуспевают. То есть так не столько ты сам будешь приумножать собственные достижения, сколько будешь учить других.

Но опасность заключается в том, что миссионерство и изучение Библии в жизни христиан может оказаться недостаточным, если потерять из виду ответ на вопрос: «а зачем?». Если пренебрегать тем, что называется внутренний мир, искания, внутренняя борьба, аскеза, феозис (обОжение) и так далее. Можно ведь свести к примитиву, что часто и случается. Какая там внутренняя жизнь, ее же не вывернешь наизнанку и не предъявишь. А вот дом есть? - есть что предъявить. Семья есть? – есть. А еще лучше, если и фабрика есть, тогда уж точно человек этот спасется.

В протестантизме есть замечательный акцент на то, что взаимоотношения с Богом могут быть только личными. То есть, если их нет, личных, то значит, нет никаких. Но зачастую теряется другая сторона, объединяющая отношения друг с другом среди людей на основе их взаимоотношений с Богом. Другими словами, в протестантском мире проблема богатства и бедности, как церковная проблема, теряется. Если ты богат, имеешь на это право, это твое личное дело. Более того, если ты богатый, значит, ты благословлен Богом. И с богатством ты можешь поступать, как сам знаешь.

В какой-то степени правы историки политэкономии, которые утверждают, что капитализм как таковой является заслугой протестантизма. То есть, например, Америка является такой, какая она есть, благодаря христианству протестантского богословия. Америка с этим фантастическим разбегом, разницей между очень богатыми и очень бедными.

Конечно, все это весьма относительно. Те же американцы в большинстве своем народ сердобольный. Нет ни одной страны в мире, народ которой хотя бы в 10 раз меньше занимался благотворительностью в сравнении с американцами. Но проблема богатства и бедности в церковном контексте, конечно, есть везде - и в католичестве, и в православии, и в протестантизме.

-----

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И.Осипов:

- Познать себя по христианскому учению - вот, оказывается, что спасает человека. Вот оно где православие, а не в форме. Господи, ну что вы, православие - это храм, это торжественное Богослужение, это такое пение, такое хождение. Ой, Боже мой, ну вы что, думаете, у язычников хуже, что ли было? Великолепнейшие были храмы, такие чуда, почитайте «Деяния Апостолов», как в Эфесе, там, что-то показалось язычникам, что обидели их богиню Артемиду, помните они два часа стояли на площади и вопили изо всей мочи: «Велика Артемида Эфесская»! О, преданность какая была! Герострат сжёг один храм Артемиды, ну так вот, видите, его имя и осталось, хотя суд приговорил предать забвению это имя. Великолепное все было, и храмы, и культ весь, и жрецов было сколько угодно, и молитвы они все читали, и ходы ходили, и изображения у них были на иконах, и статуи, все это было, все было - это внешнее, а внутри-то что было? Вот, оказывается, кто может только соединиться с Богом - подобное соединяется с подобным. Так вот, Бог показал Крестом Своим, что главное, главное - любовь и потрясающее смирение. Любовь и смирение - вот те две категории, если хотите, те два основополагающих свойства, которые приносят человеку спасение. Вот, что такое православие, оказывается, если говорить о самой сути. А если не о сути, то можно говорить - вы знаете, четыре года семинарии, сколько угодно лет академии, аспирантуры - и все равно все не скажешь. Но если вот этого не будет, что проку тогда будет от нашего православия! Что проку? «Дай Мне сердце твое, сыне» - вот что, а не это все. И еще одно, без молитвы нет религии вообще, без молитвы ни о каком православии речь не может даже идти. Молитва - это единственное, что соединяет мою душу с Самим Богом, но молитвой является только та, только та, которая совершается с вниманием, благоговением и покаянием. Для того, чтобы приобрести это, надо трудиться. Никто не сможет сразу с вниманием, ну никто не может, ну это же каждый знает, кто пытался читать молитвы, никто не может. Трудиться надо, ибо Царствие Божие тот приобретает, кто трудится. Над чем трудится? Вот, оказывается, на чем. Мы можем подменить чем угодно, вы знаете, сколько было подвижников, которые не ели, не пили, делали тысячи поклонов, я не знаю, что еще делали, жили в пустыне и впадали в самомнение, в так называемую прелесть. Почему? А вот по той причине - внешний подвиг, ой-ой, какой был великий, а внутри, вместо того, чтобы прийти к видению своей негодности и действительно смирится - самомнение: «Я уже близок к Богу». Забыли, что первым признаком, прошу запомнить, первым признаком начинающегося здравия души, является видение грехов своих, вот, оказывается, что, а не переживание благодатных даров Божьих. Кстати, святые относились к этим дарам, чудесам, прозорливости, как к чему-то совершенно не важному, а у нас, что в народе - ой, прозорливый, и, все, и дунули, больше нам ничего и не надо, язычники настоящие стали. Вы слышите, о чем мы говорим? В православии православные становятся язычниками, ищут прозорливцев и чудотворцев, больше ничего нам не надо - вот беда то, а о душе никто не и думает, вернее очень, очень мало людей, которые действительно думают именно о душе.

-----

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжит свои рассуждения, связанные с историей Украины и нашей Поместной Православной Церкви.

В. Веряскин:

- Ну, одним из самых древнейших на территории теперешней Украины, археологи определили поселение первобытных людей в селе Королево в Карпатах. В Карпатах, а потом вот эти трипольские культуры и т.д., это дописьменная история, это история ископаемых остатков, это археология. И тогда действительно довольно трудно доказать преемственность между жителями, например, трипольской культуры и сегодняшними современными украинцами. Только приблизительно 25 лет назад был расшифрован геном человека, и возникли генетические методики установления генетической наследственности и преемственности. Сегодня мы имеем в руках уже возможность, при желании, если, там, вы раскопали какую-то косточку, и там можно взять какой-то биологический материал и сравнить с биологическим материалом современных людей антропологического типа, то, в принципе, можно научно установить, а тот ли это тип, а родственные ли это связи, а есть ли у них там какая-нибудь икс-хромосома, там, и т.д. Мы не будем с вами все концепции рассматривать, но если вы откроете интернет, то прямо в заголовке статей, например, иногда бывает непривычно, особенно нам, людям среднего и старшего поколения, заголовок статьи, например, такой: «Русские - не славяне». И пишут, действительно, вот антропологические и генетические исследования показали, что, оказывается, кто вы думаете они? Скифы? Страшнее: финно-угры, угро-финны и т.д., но на 70%, потому что, опять же, генетические показания показали, что да, элемент есть, но превалирующий элемент, оказывается, не тот - финно-угорский. А украинцы, оказывается, ближе находятся к славянам, аж на 70%, а не на 30%. И вот это вот, над чем раньше подсмеивались, сегодня получает обоснования. То, что дает развитие научной методологии, этой методологии 25 лет назад не было. Чувствуете? Поэтому на сегодня мы знаем чуть больше, и знаем об этом чуть точнее, чуть достовернее. Первый источник и первый критерий - природа и природосообразность. И природа, действительно, она влияет на жизнь и быт, и историю того народа, который живет на этой территории, природа этой территории. И морские, приморские народы живут одним способом, а горные, например, высокогорные или степные, у них и быт другой. Природа, действительно, отражается на образе жизни и даже антропологическом типе этого населения. И поэтому у населения, живущего в степной части, свои антропологические характерные признаки, и мы говорили – там, кочевники, они кочевали, было куда разгуляться, и даже сегодня мы на себе это ощущаем. Я вот ехал в этот раз в машине, а не в поезде, и вот, когда всё-таки южно-украинские степи и Херсонские, в том числе, то взгляд отдыхает, потому что есть перспектива, и смотришь вдаль, и особенное возникает ощущение, и особенно после города, когда в этой бетонной коробке ничего кроме домов не видишь и никакой перспективы не открывается, и глаз привыкает к этому. А потом ты выезжаешь на простор в степь, и, оказывается, возникает другое ощущение, и, наверное, глаз тренируется, приспосабливается к другой перспективе, и через это может даже укрепляется и совершенствуется. А я почему об этом говорю, потому что это Библейское учение, что первый источник наших познаний – природа. И поэтому академические исследователи, типа Тимирязева, написали: «Реки и их значение в развитии цивилизации», есть такой труд. На определенных этапах развития цивилизации люди селились по берегам рек, в устьях, и мы знаем с вами что и Киев там где-то возникал, Днепр, Почайнов, Поддельное и т.д.  И города такие, как Херсон, Николаев, Одесса, они тоже также распределены, и их предшественники тоже селились в устьях или на берегах рек. И одна из рек Киевской области носит название Россь, а вот в России такой речки нет, и интересно, что, может быть, жители тогдашние селились на этом берегу и иногда получали название от селения, а селение от реки, и очень часто это было как-то связанно.

-----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Значит, о Дионисии Великом мы немного уже поговорили, а сегодня несколько слов о следующем ученике Оригена – великом святом, христианском писателе греческого Востока Григорие Чудотворце, епископе Неокесарийском. Мы уже о нём упоминали с Вами в связи с его похвальной речью-панегириком своему учителю Оригену. К слову говоря, этот спич оказался одним из главных источников сведений об огласительной деятельности Оригена. Блестящая речь, глубокая, которая в истории катехизации занимает очень видное место как первое подробное описание огласительной практики великого учителя.

Неокесария, в которой епископствовал Григорий, – это городок на севере нынешней Турции, то есть это южное побережье Черного моря. А провинция эта называлась Понт – от названия Чёрного моря в греческой традиции. Годы жизни св. Григория – с 213-го по начало 270-х годов, ну, может быть, 275-й.

В церковном Предании Григорий был связан, прежде всего, с двумя вещами. Во-первых, когда он пришёл в этот маленький городок Неокесарию, там было всего семнадцать христиан, а все остальные – язычники. Когда же он завершал своё епископское служение (а он священномученик), то в городе лишь семнадцать человек оставались язычниками, а все остальные уже были христиане. Он поистине был выдающимся проповедником, достойным учеником Оригена. К сожалению, мы не можем посвятить ему много времени, хотя кое-что прочтём, чтобы почувствовать - что такое христианская культура в его время.

Итак, Григорий – великий проповедник-учитель в епископском сане. Кстати – это тоже некая проблема - зачатки того разделения, которое потом будет в Церкви, особенно Западной – размежевание на «Церковь учащую» и «Церковь учащуюся». У нас в православии это положение не будет узаконено, канонизировано, но по факту такое разделение есть. На практике, за крайне редким исключением, клир – это учащие, а миряне – учащиеся, хотя сие вовсе не соответствует ни учению Церкви, ни логике вещей. Зачастую какой-то батюшка выходит на амвон проповедовать, а сам даже Библию ни разу не прочёл.

Св. Григорий происходил из богатой семьи. Он также, как и многие, мечтал получить хорошее образование, и нашёл учителя жизни в лице Оригена, в Кесари Палестинской. Пять лет, с перерывами, обучался у него и, наконец, был Крещён.

Малюсенький отрывок из его благодарственной речи об Оригене.

«…волей-неволей замыкаются мои уста, и я вынуждаюсь молчать. Ибо не навык и неискусен в тех прекрасных и благопристойных речах, состоящих из потока отменных и превосходных слов и выражений…»

Такое вот начало. Затем он благодарит Бога за счастье «сидеть у ног» Оригена, за те знания и духовный опыт, который он таким образом обрёл.  Говорит о себе – как он получил своё первоначальное образование, о своей матери, о том, как он искал себе учителя, и вот – он приплывает в Бейрут, после этого находит в Кесарии Палестинской Оригена, о котором и рассыпается в похвалах:

«…Он (Ориген) стремился не просто одолеть меня своими доводами, но благоприятным, человеколюбивым и благородным расположением спасти и сделать причастником и тех благ, которые проистекают из философии, и других, Богом дарованных знаний… …Подобно искре, попавшей в самую душу мою, возгорелась и воспламенилась моя любовь как ко Христу. так и к Его другу - глашатаю, т.е., к Оригену… И, как только он хорошо приготовил меня к принятию доказательств истины – как обработанную и мягкую землю, готовую взрастить брошеные в неё семена, он обильно засеял моё сердце. Благовременно и посев произвёл, благовременно и весь остальной уход совершал надлежащим образом и соответственными средствами слова».  

И завершает святой Григорий словами:

«На этом я прекращаю свою речь; она, правда, была чрезмерно смелой в присутствии мужа, пред которым менее всего следовало бы её произносить, т.е., самого Оригена, но она была одушевлена наилучшими пожеланиями и, как я думаю, дала некоторое выражение моей благодарности по мере моих сил, и если я не сказал ничего достойного, то, по крайней мере, и не промолчал… Ты же, о любезная глава, возстань и, помолившись, меня уже отпусти» - это он к Оригену обращается - перед последним школьным звонком, так сказать.

Итак, получив образование в Оригеновой школе, Григорий становится епископом, не только управляющим предстоятелем, но и успешным проповедником-учителем.