Здравствуйте, дорогие телезрители!

Сегодня второй день одного из самых больших церковных праздников, Преображения Господня. Вчера во всех храмах совершались торжественные богослужения, посвященные этому знаменательному дню.

Фрагмент богослужения

Праздник Преображения посвящен уникальному событию, описанному в Евангелиях. По рассказу апостола Матфея, однажды Иисус взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна, учеников Своих, и возвел их на гору высокую, одних, и преобразился перед ними. И просияло лицо Его как солнце, а одежды Его сделались белыми, как свет. И вот явились им древние пророки, Моисей и Илия, беседующие со Христом. При этом Петр сказал Иисусу: «Господи, хорошо нам здесь быть! Если хочешь, сделаем здесь три шатра». И тут же облако светлое осенило апостолов, и услышали они голос, как бы из облака раздающийся: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение». И услышав сие, ученики пали ниц, испугавшись. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: «Встаньте и не бойтесь». Когда же ученики, поднявшись, огляделись вокруг, то никого уже не увидели, кроме одного Иисуса. А когда сходили они с горы, Господь запретил им, говоря: «Никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых».

Если мы вдумчиво будем перечитывать Евангелие, то сможем обратить внимание на то, что данное событие, произошедшее тогда на Фаворской горе, не очень вписывается в общий контекст Евангелия. Преображение Иисуса – это что на самом деле такое? Сказать прямо, это нарочитая подчеркнутая демонстрация перед учениками того, что их Учитель – человек непростой, а может, и вообще не человек. Ну не светятся у людей лица, даже в темноте , разве что фосфором натереть! А здесь лицо Господа просияло, как солнце, а одежды сделались белыми, как свет. Картина, можно представить, впечатляющая, показательно свидетельствующая о том, что перед ними отнюдь не простой смертный.

Далее ученикам Христовым явились духи давно умерших, вернее, ушедших из земной жизни Моисея и Илии. Моисей и Илия – это, конечно, известные нам лица, почитаемые нами. Но склоняемся мы перед ними как бы без придыхания. Ну, Моисей и Моисей, да, был такой вождь израильского народа, который вывел евреев из Египта, а затем скитался 40 лет с ними по пустыне. Небезынтересный для нас с вами персонаж, но не до такой степени, чтобы его имя повергало нас в какой-то священный трепет. А вот для учеников Христовых, воспитанных на иудейской традиции, это было именно так. Моисей и Илия для тогдашних израильтян – это две сверхличности. Моисей олицетворял весь закон Божий, а Илия – пророческое служение. В нашем с вами сознании центральное место занимает Христос, Моисей и Илия – ну, конечно, знаменитости, люди безусловно праведные и святые, но не более того. Рядом со Христом они никто. А вот для тогдашнего сознания будущих апостолов, Петра, Иоанна и Иакова, все было наоборот. Учителя они почитали, любили, Петр успел исповедать Его даже Богом. Но это было не совсем осознанно и твердо, как показывают дальнейшие евангельские события. Для учеников Христовых тот факт, что их Учитель ведет беседу не с кем-нибудь, а с самим как ни есть Моисеем и живым Илией – это круто! Уже от этого они должны были повалиться на землю.

Но дальше совсем сногсшибательный факт. Говорящее облако, голос Всевышнего, Бога Отца, свидетельствующий: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение» - это окончательно добило апостолов. Если бы Матфей писал языком нашего с вами времени и нашей местности, он, наверное, поведал бы, как у них челюсти отвисли до самой земли. Но тогда в ходу был другой крылатый образ. Они упали, как пишет евангелист, на свои лица. Представляете, какие последствия, если в буквальном смысле упасть на свое лицо?

Так вот, самый естественный вопрос из всего этого вытекает. Что это было? Говорящее облако, пришельцы с того света, ослепительное свечение лика Христова… Ответов можно придумать много разных. Но есть на этот вопрос ответ Церкви. Ответ такой, достаточно однозначный, пронесенный неизменно через всю многовековую историю. Это был показ славы и величия Божественной природы Христа. «Показать» на английском – «шоу». «Шоу» прочно вошло в наш современный язык. Но эта демонстрация, этот фейерверк может показаться странным. Христос ничего подобного не делал, ни позже, ни раньше. Ну, разве что воскрешение Лазаря, человека, который в гробу четыре дня уже пролежал. Это даже почище Преображения будет. Ну, по воде еще пешком однажды прошелся, бурю утихомирил, воду в вино превратил. Но подобные вещи были, во-первых, исключением: обычно Христос, даже когда исцелял больных, просил, чтобы об этом никому не говорили. Он последовательно избегал любой славы, и вообще, вся Его жизнь – сплошная скромность. Сын простого плотника, руками зарабатывал Себе и родителям на хлеб насущный. А последние годы – вообще без постоянного места жительства. Во-вторых, другие чудеса Он совершал по надобности. Ну вот вина не хватило, «дурака пошлешь за водкой – он одну бутылку и принесет». Вино закончилось – представляете, досада какая? Сейчас-то круглосуточные магазины есть, торгующие спиртным, а в советские времена, помните? После семи – бейся хоть головой об стенку. Ну, и Христос, войдя в это серьезное положение, решил проблему. Шесть больших чанов с водой, предназначенных для еврейских ритуальных омовений, превратил в вино, а там в каждом чане от 80-ти до 120-ти литров. Это литров 700 превосходного вина. Компания-то большая, гостей много. Но это было надо, потребность такая была. Свадьба в самом разгаре – а вино закончилось, и гости чувствуют мучительную неудовлетворенность. То есть, чудесное превращение воды в вино, по существу, не было шоу. Даже воскрешение Лазаря. Да, воскресить разлагающийся труп – это потрясающе. Но я не думаю, что Иисус воскресил Лазаря исключительно для демонстрации Своей Божественности. Лазарь был другом Иисусу, и Христос, соответственно, и поступил так. Он продлил земную жизнь человеку, счел нужным это сделать. То есть, здесь опять просматривается положительное действие по потребности, по надобности. Хотя воскрешение Лазаря действительно имеет значение свидетельства Божественности Христа, такого очень важного свидетельства.

А вот Преображение – это чистое шоу. Никто не прозрел, никто не воскрес, никто не выздоровел, и информация не просматривается особо в этом событии. Беседа Иисуса с духами Моисея и Илии – о чем там был разговор, и был ли он на самом деле, неизвестно. Таким образом, единственное значение этого события – это явление Божией славы. Зачем? На этот вопрос отвечает нам церковное песнопение праздника, преображенский кондак. «На горе преобразился еси, яко же вмещаху ученицы Твои славу Твою, Христе Боже, видеша: да егда Тя узрят распинаема, страдание убо уразумеют вольное, мирови же проповедят, яко Ты еси воистину Отчее сияние». Это на славянском языке, хотя более-менее понятно. «Яко же вмещаху» означает, что Христос показал ученикам Свою Божественность в той степени, в которой они способны были воспринять. Показал им для того, чтобы в недалеком будущем, когда Его арестуют, осудят и казнят, в тот невыносимо тяжкий момент, они не потеряли веру, не были морально раздавлены. Дабы они помнили и другим проповедали, что Иисус – это Свет, Сияние Божией славы, везде и всегда, даже пригвожденный ко кресту. Именно так Церковь объясняла смысл Преображения Господня всегда, во все века и тысячелетия. И объяснение это, в общем, прозрачно.

Но возникает вопрос: почему в других случаях Христос скрывал Свою Божественную славу почти всегда, за некоторыми исключениями, постоянно и последовательно? И почему даже в этот раз Иисус взял с Собой на гору только троих учеников, и после всего приказал до поры до времени никому не говорить об увиденном? Преобразился бы перед всем народом – наверное, успех проповеди был бы большим.

О том, что так поступать было нельзя, мы уже говорили с вами неоднократно. Если бы Христос пришел проповедовать Евангелие в громе и молнии, с сияющим как солнце лицом, и каждое Его слово сопровождалось толчком земли и порывом ветра, то конечно, Его учение было бы принято всеми без исключения. Но это не было бы свободным выбором людей. Они оказались бы под прессом непререкаемого авторитета неземной Силы. Такого Бога не любят, такого Бога боятся и слепо Ему подчиняются. Да, Христос – подлинно Царь, обладающий колоссальной властью, но Его власть совершенно иная. Не власть силы, а власть любви. Поэтому Иисус не только Свою Божественную силу не использовал, но даже человеческие возможности: возможности денег, славы, власти земной… Он жил, как обычный простой рядовой человек.

Но иногда ведь все-таки происходили вещи, которые прославляли Христа – насыщение пяти тысяч пятью хлебами, воскрешение дочери Иаира, исцеление слепорожденного, и то же самое нынешнее Преображение. Где же тогда последовательность? То так, то сяк. То старательно скрывается Божественность Христа, то наоборот, демонстрируется. Отвечая на этот вопрос, нужно исходить из той же посылки: священность свободы выбора людей. Господь слишком ценит нашу свободу, ценит гораздо больше, чем даже мы сами свою собственную, а тем более свободу ближних. Поэтому – да, для того, чтобы не оказывать давления на людей, Всевышний не демонстрирует Свои силы и возможности, Свое величие, Свою надмирность. Но с другой стороны, свобода – это что? Это возможность выбора между одним и другим. И то, и другое должно быть доступным, постижимым. Да, человек имеет право не верить в Бога. Всевышний предоставил человеку такую возможность. Но ведь и наоборот, человек имеет право верить в Бога. И для этого он должен иметь основания, опоры, ориентиры. В этом должна быть какая-то уравновешенность. И эта уравновешенность свято хранится Всевышним. Неверующие люди – они ведь чувствуют себя довольно комфортно в своем неверии. Бог не пытается их переубедить, что-де, Я вот! Господь ненавязчив. Но с другой стороны, Всевышний гарантирует права не только неверующих, но и верующих. Если человек хочет верить, но ему это трудно, он нуждается в помощи, в опоре, основании, Бог ему это предоставляет.

Но не нужно забывать, что подобные чудеса – это необычно и ненормально. Это особые, исключительные ситуации. Приближался день ареста Иисуса Христа, и ученики Его по идее должны были бы разбежаться навсегда, разочаровавшись в своей вере в Господа. И для того, чтобы была возможность у них как-то пережить грядущие испытания, Господь и совершает это великое чудо Преображения. И это не давление, это не нарушение свободы личности. Это опора, поддержка, которая в дальнейшем очень понадобится апостолам в тот момент, когда они увидят своего Божественного Учителя распятым на кресте.

Фрагмент богослужения

Иоанн Замараев:

А сейчас мы продолжим с вами знакомство с неопубликованными воспоминаниями протоиерея Бориса Старка, которые читает для нас клирик Свято-Сретенского собора отец Михаил Москаленко.

Михаил Москаленко:

Сегодня мы продолжим чтения из книги воспоминаний отца Бориса Старка. С 1953-го г. он был настоятелем Свято-Духовского кафедрального собора в Херсоне. До этого в течение 15 лет он был священником в Париже при Русском доме. В то же время и в том же месте начала возникать ныне известное кладбище-акрополь Сент-Женевьев-де-Буа. Свои воспоминания Борис Старк построил на основе книги молитвенной памяти о живых и усопших. В Церкви такие книги называют синодиками. В свой синодик Борис Старк вносил имена людей, с которыми свела его богослужебная практика.

«Генерал Николай Неводовский, 18 октября 1939 года.

Этот генерал прошел бы среди многих прочих, которых мне пришлось хоронить, но, во-первых, мы были хорошо знакомы с этим семейством и дружили с его детьми, во-вторых, его смерть была связана с несчастным случаем: он ехал с крутой горы на велосипеде рядом с дочерью в местечке Брюнуа, и тормоза велосипеда лопнули, а спуск был очень крутой – мне самому не раз приходилось спускаться по нему на велосипеде, - и в результате генерал врезался в столб и разбился. Но самое памятное в этих похоронах, которые совершились в местечке Кенси-су-Синар, было то, что присутствовал прямой и ближайший начальник покойного генерала, генерал Антон Иванович Деникин.

После кладбища сели за поминальный стол. Антона Ивановича посадили между Архимандритом Никоном (Греве), в прошлом полковником добровольческой армии, и мной. И всю трапезу мы разговаривали с Антоном Ивановичем. Я впервые видел его так близко и говорил с ним. Должен сказать, что он произвел очень простое и скромное впечатление. Я рассказал ему случай, о котором он, конечно, ничего не знал. Дело было на юге России в период добровольческой армии. Как-то мой тесть-полковник, придя домой на дачу, где жила его семья, сказал своей жене, что сегодня у них будет к обеду генерал Деникин со свитой. Кормить было нечем, времени на размышление тоже не было. У моей жены, тогда еще девочки, был поросенок, который бегал за ней как собачка, и которого она очень любила. Так вот этого поросенка решили принести в жертву для приема генерала Деникина. Я сказал Антону Ивановичу, что моя жена до сего дня не может простить ему гибель своего поросенка.

Потом мы вместе возвращались в Париж. О чем говорили, я сейчас не помню, но впечатление от человека осталось хорошее».

Еще одно имя – Мария Бодягина, 20 июля, 1940-й год.

«Шла война. Ее первая стадия, когда после затяжного стояния друг перед другом две армии зашевелились. Немецкая стала быстро наступать, а французская не менее быстро отступать. Половина мирного населения бросилась спасаться от немцев, думая, что можно уйти. В это время люди теряли друг друга, теряли самое дорогое из своего имущества, взятое в спешке с собой. Дороги были перегружены машинами, телегами, толпами людей. В 8-ми км от нашего детского дома в городке Лонжюмо, где в свое время Ленин устроил свою партийную школу, проживала чета русских. Это было еще до войны. Потом жена ушла от мужа с каким-то мужчиной и переехала в Эльзас, а муж запил и умер. Его похоронили на кладбище Лонжюмо. В июле 40-го года вскоре после оккупации Парижа к нам в Вильмуассон прибыла повозка, на которой старались вернуться в Эльзас Мария Бодягина и тот мужчина, ради которого она бросила своего мужа. Они долго скитались по дорогам Франции, пока судьба не забросила их в старые для нее места. Но она была уже очень тяжко больна. Пришлось поместить ее в ближайший госпиталь, т.е. в тот же Лонжюмо, где она и умерла. Меня вызвали ее отпевать. Я поехал на велосипеде, так как другой транспорт не ходил. Когда мы опускали ее в могилу, я случайно увидел рядом с ее крестом крест с именем ее мужа. Она ушла от него, чтобы, проделав круг по всей Франции, снова к нему вернуться. Вот каковы бывают повороты судьбы…»

Звучал отрывок из книги протоиерея Бориса Старка. Книга необычна для нас тем, что показывает такие моменты из жизни, о которых в обществе говорить как-то не принято. Но еще, и это самое главное, она показывает нам самого священнослужителя, который постоянно находится на переднем крае, где все заострено: и жизнь, и смерть. И мы видим его отношение к событиям. При личной встрече, когда в сердце бушует горе или печаль, этого не заметишь.

Фрагмент богослужения