Жадность. Чаще всего этим пороком, как ни странно, страдают богатые. Это действительно так. Бедному легче расстаться с последним, чем богатому оторвать от себя даже самую малость. Это не всегда так, но чаще всего. По очень простой причине. Человеку свойственно привязываться к богатству, попадать в зависимость от него, причём, далеко не только материальную, но и духовную. Давайте продолжим с Вами прослушивание старых записей нашего давнего об этом разговора.

Архив:

- Мы с вами подчеркивали, что Господь не учит отказываться от богатства. Христос предостерегает от опасности быть привязанным к богатству. Ты богат – это хорошо. Ну, а сам-то ты свободен или привязан к имуществу? Проверь себя. Соверши самый большой шаг в жизни – оставь все, что тебя связывает. Слабо?

В евангельском рассказе о богатом юноше речь идет о том, что надо в каком-то принципиальном измерении уметь начинать все сначала. Ведь наша жизнь такая коротенькая. «Иди, - говорит Иисус юноше, - и раздай свое имущество». То есть богатый юноша должен начать все сначала, с нуля.

И здесь мы возвращаемся к тому моменту, с которого начинается условие вхождения в Царство Божие. Богатство вовсе не надо сжигать, его не надо ликвидировать, его не надо уничтожать. Оно само куда-нибудь уничтожиться. Просто надо помочь тем, у кого его нет. Возможно, затем, чтобы поставить их на ноги, чтобы, как блаж. Августин писал: «никем не владело отвращение к жизни», чтобы страха перед жизнью не было.

А богатства на самом деле лишиться невозможно. Потому что настоящее богатство, как мы подчеркивали с вами, это сам человек. Человек, умеющий созидать это богатство. Не деньги сами по себе богатство, а умение их делать. Реквизируйте у Билла Гейтса или Тэда Тернера их миллиарды – и они на следующий день заработают новые миллиарды. Но даже если у тебя будут эти сотни миллиардов, пройдет 40 или 50 лет, и ты останешься ни с чем. Потому что своего рода пропуском в Царство Божие является твоя доброта, дружеские отношения, способность иметь друзей, способность любить ближнего может открыть врата в Божье Царство. Ведь не случайно все-таки, помните, это из Ветхого Завета, немаловажная деталь: искренний друг лучше богатства. Если они попадают на одну доску, то это исключительно потому, что, может, когда-нибудь этот искренний друг, как и ты, этот мир покинет. И, в отличие от денег, дружбу можно взять туда.

Как мы потом увидим, дружба в Ветхом Завете – это совсем не то же самое, что дружба в Новом Завете. Я забегать вперед не буду, но известные евангельские слова могу напомнить, слова самого Христа в Евангелии от Иоанна. Он говорит о том, что «уже не называю вас рабами – Я называю вас друзьями». Но это отдельная тема, она, возможно, у нас еще впереди.

-----

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И.Осипов:

- Месть - хорошее дело или нет? Скажете - ужасное, кажется, кто-то скажет: извините, это священное дело. На Кавказе, например, это настолько сильное явление, причем, независимо даже от религии - мусульманства, православия, армянской, в общем, это знаете, внутри даже как-то очень сильно там живет, вот эта идея - идея мести. Очень сильно, она прямо приобретает там буквально, я бы сказал, религиозный даже характер, своего рода заповеди даже. И, оказывается, нет - не одному Богу все поклоняются! Немножко ошибаюсь – нет, Господи, но я не Тебе поклоняюсь, нет-нет, не Тебе, а вот тому образу Бога, который существует в моей вере, в моей религии. Этот образ и есть мой Бог. Какой Он? А вот тут в каждой религии - свой. Кстати, знаете, любопытно, что сам Иисус Христос в Новом Завете - даже Он - называется образом Отца, образом Его славы. Представляете? Почему? Он видим, с Ним общались, вот Он - образ, который мы можем ощутить, понять, увидеть, но не тот Бог, который есть Дух - воздух. Ну, потрогайте его. Бог есть Дух, и о Нем действительно, если говорить по существу, то мы ничего не можем сказать. Только то, что открыто, то, что принято в данной религии, является характеристикой Бога. Вот православие является как раз той религией, которая предлагает образ этого Бога. Православие считает, это не удивительно нисколько, что это самый совершенный образ, самое совершенное описание, если хотите, определение Бога, которое можно дать. Слово «определение», что означает? Он - беспредельное Божество, а мы хотим Его определить в узкие рамки хотя бы, чтобы представить, кто Он есть. Даже в монотеистических религиях, т.е. признающих Единого Бога, даже здесь понимание Бога насколько различно! Насколько здесь православие в своем понимании Бога отличается, например, от мусульманства, от того же иудаизма. Во времена Иисуса Христа саддукеи, которые были членами синедриона, членами синагог, но которые не признавали ни ангела, ни душу, ни воскресение, т.е. были атеистами, материалистами. Так вот смотрите, даже монотеистические религии, что в них является высшей категорией, даже мусульманство возьмем, высшее определение Бога - какое, высшая категория - Аллах, кто? Это абсолютный царь, владыка, повелитель, ну я уже не говорю - Творец всего мира, всего человечества, всего, что совершается в мире и с человеком. Ну вот, кто против этого возразит? Кто возразит? Христос! Как? Если Бог, если высшим Его определением является справедливость, то вы знаете, что же тогда будет с каждым человеком! Что у нас творится в душах наших, как мы мыслим, о чем мы думаем, на что мы надеемся, как мы относимся к другим людям? За одно только лицемерие нас тут же в преисподнюю надо посылать или в порошок стереть: сколько зла, сколько ненависти, сколько тщеславия и гордыни, сколько зависти, сколько осуждения; я уже не говорю о других грехах: воровство, убийство и т.д. Если Бог справедлив, тогда все! Кстати, очень многие из православных отцов прямо об этом пишут: если бы Бог был справедлив, то мы бы, наверное, и самого малого времени не смогли бы просуществовать, мы должны были бы быть уже тут казненными. А что тогда может быть выше справедливости, интересно? Вот это мы и видим в христианстве. Мы привыкли, а я вам скажу: это не бывалое, не бывалое в истории всех религий мира - было объявлено: Бог – не справедливость, а Любовь. Это что такое? Еще раз подчеркиваю: никогда в истории этого не было, говорили о милосердии Божьем, верно - Судья милосердный. Вот ты бандит - вот тебя туда, одного наказывает, другого награждает, он - справедливый Судья. В древней Греции это великолепно было выражено в образе богини Фемиды, которая с завязанными глазами изображалась, почему? Она была не лицеприятна: судила всех по справедливости - кого под меч, кого - наградить. Христианство оказалось беспрецедентной религией в истории человечества, я обращаю на это ваше внимание. Кстати, это одно из потрясающих доказательств или, если хотите, аргументов, которые свидетельствуют о не земном происхождении христианства, потому что никому и никогда в голову это не приходило. Справедливость – это высшая категория. Что мы все ждем-то? Правды! Мы же сами постоянно возмущаемся: это же несправедливо, это же неправда, когда уже, наконец, станут, там, какие-то чиновники справедливыми и неподкупными и будут судить по правде?! Мы постоянно ищем справедливости, а почему ищем? Слепые, близорукие. И возмущаемся, когда кто-то кого-то убил, ограбил и т.д. А на себя посмотреть: если ко мне справедливым будет Бог, тогда что будет?

-----

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжит свои рассуждения о событиях и судьбах, связанных с церковной Реформацией.

В.Веряскин:

- И вот мы сегодня что видим? Например, из Грузии пригласили специалистов реформировать полицию. Так было всегда. Так было при Иване Грозном, он приглашал с Запада специалистов: типографщиков, торговцев. А они же приезжали из Западной Европы уже готовые лютеране, реформаты, чешские братья, польские братья, и царь понимал прагматическую необходимость и говорит: ну, что с вами делать? Вот вам в Москве Немецкая слобода. И там был отведен район, где была Немецкая слобода, у них была своя кирха. Ну, вы же знаете, что, если торгуют, если общаются, то все равно контакты неизбежны. И в итоге эти люди, хоть там в Московском царстве, хоть здесь попозже на территории Украины, немецкие переселенцы на черноземы и позже при Екатерине тоже, они ж приехали сюда, и куда это они идут после работы? А они говорят: у нас «Бибель штунде», у нас Библейский час для изучения Библии. - А что вы там делаете, а нам с вами можно? И пара человек пошли к этим немцам на этот «Бибель штунде», и их до сих пор штундами и прозывают, те, которые у этих немецких переселенцев переняли необходимость изучать Библию хотя бы часок. Шутки шутками, но, оказывается, из-за этого даже сами баптисты в Советском Союзе стеснялись, потому что при советской власти из упрекали, что они это с Запада переняли, как будто сами они марксизм не с Запада взяли. Поэтому они всегда, даже в истории своего баптистского движения, указывали: «Меня немец крестил», а сам он был лютеранином или меннонитом, или кем-то еще. А уже этот «Рябошапка», которого «немцы крестили», уже был здешним крестьянином, и уже был, так сказать, родоначальником вот этих вот протестантских движений. Я хочу, может быть, ведя к финалу эту часть разговора, потому что естественно мы только прикоснулись к некоторым аспектам этих движений, на самом-то деле они очень большие. Вы же видите, если журнал называет реформатором церкви Феофана Прокоповича, и что он говорит здесь в подзаголовке: «Феофан Прокопович хотел приблизить русское православие к протестантизму», часть, доля правды в этом есть, потому что и Петр Первый тоже, не только при Иване Грозном. При Петре Первом тоже специалистов с Запада приглашали, они приезжали со своим конфессиональным настроем, мировоззрением и исповедованием, и делились не только профессиональными знаниями и навыками, они делились еще и своим пониманием веры и жизни по вере. И в итоге это неизбежно оставляло свой след, и возникала проблема. Мы считаем себя истинной церковью, а они тоже, негодяи, считают себя истинной церковью, то где же тогда истина между двумя претензиями на истину? И это серьезная проблема по сегодняшний день. Те из вас, которые немножко более тщательно следят за ходом жизни и в церкви, и в светском обществе, и в государстве, видят, что десятилетиями проводятся православно-реформатские богословские собеседования, приходят к каким то выводам, тезисы публикуют в «Богословских трудах», и «Журналах Московской патриархии». И, оказывается, постепенно отходят от того, чтобы считать, там, и говорить резко: это ересь, это раскол, сегодня даже предлагают, не только из соображений политкорректности, а просто, как это говорят сегодня, из-за  гносеологического смирения. Нам не все открыто, мы не все знаем, мы не совершенные люди, и поэтому надо как-то иногда скромнее говорить о себе, и, может, вместо слова «ортодоксия» - православие, употреблять «гетеродоксия». Гетеродоксия – это более свободное мнение по каким-то проблемам и вопросам, не такое жёсткое, задогматизированное, как в некоторых вопросах. Я напомню вам одну вещь и советую над ней подумать - в своих воспоминаниях митрополит Антоний Сурожский говорит: я, говорит, беседовал с Николаем Зерновым, и он мне сказал: вся беда исторической церкви идет от Вселенских Соборов. Я, говорит, обомлел и испугался, это, говорит, я сейчас, 50 лет спустя, считаю, что он был прав, потому что, некоторые вопросы нужно было оставить более гибкими и свободными, а не так жестко формулировать и догматизировать - Вселенские Соборы слишком жестко их закрепили. И из-за этого породились многие проблемы. И в итоге, в том числе и Реформация, и протестантизм и т.д. Но обратите внимание, что это как раз показатель, почему православие в каком-то смысле может считаться золотой серединой между крайностями католицизма и крайностями протестантизма. К концу 19-го века, после собеседования с англиканами, которые говорят: а мы готовы присоединиться к Православию, давайте обсудим. Уже тогда мог возникнуть диалог, - до Всемирного совета церквей, до начала теперешнего экуменического движения, в конце 19-го века! И когда поговорили, Болотов в итоге сформулировал: придётся, говорит, основы вероучения как бы разделить на три уровня: есть догматические принципы и их формулировки, что тоже не одно и то же. Есть теологумены, 300 святых отцов считали по этой проблеме вот так нужно мыслить и решать, а 600 считали иначе по этой же проблеме. Ты можешь примкнуть или к этим 300, или к этим 600 - это вторая позиция. А есть третья позиция: частное богословское мнение, но есть отдельные личности и святого образа жизни, и честного мышления, но они имеют особую позицию и, говорит, если этот носитель частного богословского мнения не выдает свое частное богословское мнение за позицию всей Церкви, и не заставляет насильно всех думать и говорить так же, как он, то никто не может обвинить его ни в ереси, ни в расколе.

-----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Помнится смешной случай с владыкой Илларионом, нынешним Донецким, а ранее - управлявшим Херсонской епархией. В те времена все мы были в патриархате Московском, особых конфликтов не было. Тем более с Илларионом (это у него имя монашеское, в миру - Роман Шукало) знакомы мы были ещё по Одесской семинарии – жили в одной комнате - кровати рядом стояли. Ну а теперь, по старой дружбе, частенько сиживали за столом – общались, закусывали. И вот однажды вышел у нас спор – надо ли повторно Крестить бывших баптистов, перешедших в Православие? Я говорил – нет, мол, согласно вероучения и традиции, Православная Церковь признаётКрещение, совершённое либо католиками, либо протестантами разных мастей. Илларион, мол – нет! После очередной рюмки согласились на спор с интересом. На утро приношу владыке второй том «Настольной книги священнослужителя» Дьяченко в красном переплёте, и открываю почти в самом начале главу, содержащую правила приёма в Православие католиков, протестантов и иноверцев. Соответственно там, чёрным по белому написано, что католиков полагается принимать в нашу Церковь через Исповедь, протестантов - через Миропомазание, Крестить же предписывается – только иноверцев. Илларион даже перечитывать не стал – он уже знал – или успел прочитать, а может, проконсультировался у кого следует. Скрывается в соседней комнате и через минуту выносит мне одну из своих митр – долг спора, как и долг карточный – дело святое. Такая вот добрая память у меня об Илларионе.

Вопрос о признании Крещения еретиков на самом деле непростой. Киприан Карфагенский, о котором наш с Вами разговор, был убеждён, что надо обязательно перекрещивать – эту свою позицию он излагает в 57-м письме. А вот епископ Рима Стефан, наоборот, считал возможным признавать Крещения, совершённые умеренными еретиками. Собственно, для Киприана важной была не столь вероучительная составляющая, сколь вхождение или невхождение индивида в общепризнанную церковную структуру. Другими словами, даже если ты трижды православный, но административно не встроен в организацию, значит, ты – никто. Вот удивительно – точь-в-точь эту Киприанову позицию взяла на вооружение Моспатриархия, причём, именно с 1992 года для удержания Украинской Церкви в Российской орбите. Такое вот «обновление» в кавычках российского церковного сознания произошло.

А обосновать при желании можно что угодно. Ну, вот взять то же 57-е Киприаново письмо: «…соглашаться на то, что у еретиков и раскольников есть крещение, значит одобрятьих крещение, потому, что не может быть две Церкви с одинаковыми дарами Духа Святого если одна часть полна, значит другая - пуста. Не может дать Святого Духа находящийся вне Церкви… таким образом мы, пребывающие с Господом, соблюдающие Его единство, должны отринуть, отвергнуть и почитать нечестивым всё, совершаемое противниками Его и антихристами…».

Епископ Римский Стефан, руководствуясь древнейшей кафолической традицией, осудил сие Киприаново решение и африканских его сторонников. Папа был убеждён, что если было совершено Крещение во имя Отца и Сына и Святого Духа, или Крещение во имя Иисуса Христа, Крещение это должно признавать – собственно, это и по сей день является нормой мирового Православия.

Ход мысли понятен – «еретик», «раскольник» – это же не просто ругательства, это термины, наполненные конкретным содержанием, нуждающиеся в определении. Предположим, действительно – не стоит признавать Крещения, совершённые еретиками, но в этом случае необходимо, как минимум, уяснить – а еретики – это кто? Черти, выскочившие из табакерки или евнухи при султанском дворе?

Окончательно решить это в юридических категориях попытается в конце 4-го века Василий Великий. То есть – только через век. Василий укажет на целую градацию – от явных вероотступников до безобидных вольнодумцев. Хотя и у Василия Великого, надо сказать, критерии тоже не очень чёткие. Например, он считал, что еретик – это тот, кто верит в другого бога. Представляете, что в таком случае получается, если прислушаться к мнению Василия, а это, между прочим, авторитет в Церкви первейшей величины, - получается еретиками нельзя назвать даже иудеев и мусульман – они-то все верят, как и мы - в Единого Истинного Бога. Это, конечно, смело – такая, можно сказать, либеральная крайность нашего светилы. Другие, также авторитетные отцы древней Церкви, формулируют примерно так: православие – это вера в единого истинного Бога, троичного в лицах и исповедание двух природ во Христе – человеческой и Божеской. Собственно, вот и всё! Даже в справочниках формулируется, мол, ересь – это искажение учения о лицах Пресвятой Троицы. Даже если взять ещё уже – православие – это что? Исповедание и жизнь, согласно учения Церкви. А где оно – это слово самой Церкви? Таковое заключено в Никео-Царьградском символе веры. К слову говоря, когда мы произносим предложение: «как учит Святая Церковь» – далее мы имеем право произнести лишь символ веры и ничего больше, под которым, к слову говоря, подпишется и католик, и почти любой протестант. А символ веры как раз и декларирует веру в Бога Истинного. Следовательно, те, которые исповедуют веру НЕ в «Творца Неба и Земли, всего видимого и невидимого», а в других богов, согласно Василию Великому, и есть еретики. Ну и, соответственно, принимать Крещение от таковых пользы никакой не будет.

Как видите, между позициями Киприана и Василия – глубочайшая пропасть, и вопрос-то непростой. Вряд ли мы сможем безоговорочно согласиться в этом пункте с Василием Великим, дескать, если ты исповедуешь не каких-либо надуманных божков, а поклоняешься Единому Истинному Богу, значит, ты не еретик. На самом деле, всё с этим связанное, конечно же, сложнее. Ереси могут быть более тонкими, не столь очевидными, но не менее вредоносными. Но и с Киприаном согласятся разве что сторонники монархического епископата, жёсткой иерархической вертикали, рассматривающие Церковь не как собрание чад Христовых, призванных к свободе, а туго завинченных винтиков церковной машины.