Хорошо быть богатым и здоровым – кто бы спорил? Но, ведь, не зря в народе говорят – хочешь узнать человека – сделай его богатым. И Христос достаточно строг в этом плане – «…удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие (Матф.19:24). Проблема, причём, трудноразрешимая. Давайте, продолжим прослушивание нашего старого видеоархива с уже давними размышлениями по этому поводу.

Архив:

- Остановились мы с вами в прошлый раз на евангельском рассказе, где Матфей повествует о том, как ко Христу подошел богатый юноша и спрашивал о том, что нужно делать, чтобы наследовать жизнь вечную. «Не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца и мать, люби ближнего твоего, как самого себя», - ответил ему Иисус. «Все это я сохранил от юности моей. Чего еще недостает мне?» - уточняет молодой человек. И вот здесь Иисус произносит слова, которые не только опечалили богатого юношу, но и всех слышавших этот разговор; да и сегодня читателей Священного Писания этот ответ Христов зачастую серьезно коробит: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах. И приходи, и следуй за Мною».

Надо сказать, что христианству, равно как и в принципе библейской  традиции, разделение на материальное и нематериальное глубоко чуждо. Что значит – нематериальное богатство? Кто-то скажет: «Это то, что не деньги». Но то, что деньги сами по себе – не богатство, никому в Ветхом Завете объяснять не надо было. Богатство – это человек, который умеет делать эти деньги. И любой из магнатов, тот же Сорос, или Трамп, даже они, кому до фонаря все эти Священные Писания, все эти занудства малопригодных к жизни христиан, - и они знают, что главное богатство – это не их капитал, а они сами, которые за свою короткую жизнь сумели его сколотить. Если сегодня у них отнять все, они завтра все восстановят. Тоже мне, бином Ньютона – нематериальное богатство! Да они сами это все знают! Что деньги грязь и ничего не значат, лучше всего знают те, кто деньгами ворочает. Спросите любого банкира: в деньгах счастье или не в деньгах. «Да вы что? – ответит он. – Вот в этом мусоре, которого у меня вон сколько?» Конечно, выбрасывать этот мусор они не станут. Но если у них этот мусор насильно отнять, отнявшему первому будет хуже. Потому что магнат будет знать, что делать без этого мусора раньше, чем отнявший. Вот если Джордж Сорос обрушит завтра какую-нибудь очередную валюту, хуже не ему будет. Так что дело, конечно, не в этом. Давно надо от этой упрощающей всё антитезы уходить. Главное-то богатство – это умение жить. А деньги - это производная от умения жить. Господь ведь не учит отказываться от богатства.

Мы с вами неоднократно вспоминали притчу о талантах, когда господин, отправляясь в чужую страну, призвал своих работников, и одному дал пять талантов, другому два и третьему один. Получивший пять талантов вложил их в дело и получил прибыль: пять талантов сверху. Точно также и получивший два таланта приобрел еще два. А получивший один талант пошел и закопал эти деньги в землю. И когда господин возвратился, то, естественно, похвалил первых двух работников, которые умножили его имение. А у третьего отнял тот единственный талант и отдал имеющему десять, самого же выгнал вон.

Сама схема сохраняется: тот, кто умеет употреблять талант, то есть тот, кто умеет жить, поощряется. Значит, надо приносить плоды. Но тогда зачем имущество-то кому-то отдавать? Как сопоставить притчу Христову о талантах и призыв Иисуса раздать свое имение?

На самом деле, Господь не учит отказываться от богатства. Христос предостерегает от опасности быть привязанным к богатству. Ты богат – это хорошо. Но сам-то ты свободен или привязан к материальному? Проверь себя! Соверши самый большой шаг в жизни – оставь все то, что тебя связывает, отдай тем, кто в этом нуждается, и иди за Мной.

То есть на самом деле речь идет о том, что надо в каком-то принципиальном измерении уметь начинать все сначала. Ведь умение жить в пределах отведенных нам 70-ти – 80-ти лет – оно само по себе не делает человека состоятельным навечно. Вот с таким умением жить человек исчезает. То есть получается, что человек умеет жить, как существо, которому в лучшем случае стукнет 80 – ну, фигурально выражаясь.

Говорят, что человечество на пороге резкого продления сроков индивидуального существования, что, в общем, неудивительно.  У человека есть колоссальный потенциал, в том числе и био-психический. Следовательно, возможно, настанет время, когда среднестатистический человек будет жить 150 лет. И люди наивно думают, что уж 150 лет, против тех 70-ти и 80-ти, которые нам отмерены обычным порядком, - их-то хватит, и даже надоест. Что свидетельствует о вопиющей наивности современного человечества. Поскольку, как хорошо известно, жизнь – это та штука, которая с годами почему-то не надоедает, и чем больше ее, тем больше хочется еще. И за 150-ю последует желание продлить дальше, и дальше, и дальше, и при этом к 150-ти еще не одряхлеть, и прочее, и прочее. Хотя, конечно, сам подход весьма порочен. Опять же, не подход к тому, чтобы увеличить срок своего существования – оно бы было хорошо. Вопрос в том, для чего?

Так вот, надо, оказывается, уметь начинать жизнь сначала. Надо обретать иную форму состоятельности своего бытия. Это боязно и больно. Вот если бы мне сейчас сказали: «Откажись от всего и начни жизнь свою сначала!», - я, наверное, испугался бы, как и большинство из нас. Вообще терять что бы то ни было скорбно. Но я встречал людей, которые умели терять. На самом деле, это не так просто. Терять, оказывается, надо уметь. И восставать из пепелища – тоже. Я наблюдал за свою жизнь случаи, когда люди лишались всего. Удивление мое трудно передать, когда я видел, как в кратчайшие сроки эти пострадавшие все утерянное восстанавливали, и более того, на качественно новом, более высоком уровне! Были и другие примеры, когда люди, потеряв что-то не очень значительное, даже не крышу над головой, падали духом, опускали руки, и результат был плачевным: жизнь катилась под откос. И причиной трагедии здесь была субъективная. Беда не в том, что без того или иного блага жить невозможно. А в том, что человек не умеет жить без чего-то. Он был слишком привязан к той материальной вещи, которую потерял, и готов сойти в могилу от такого горя. Поэтому, обладая вещами, полезно себя спрашивать: а действительно ли я владею этим предметом, или, может, наоборот: он владеет мною? И лучший тест для обнаружения истины – это способность расстаться с этой вещью.

-----

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжит свои рассуждения о событиях и судьбах, связанных с церковной Реформацией.

В.Веряскин:

- И сегодня, если честно говорить, то всякие заторможенности процессов реформации очень часто связаны, в том числе, не только с неграмотностью, общей культурой, но и, как говорят европейцы, - они говорят: «У вас же нет верховенства права, вы же не правовая держава, вы пока равняйтесь, подтягивайтесь вот на эти эталоны, и тогда как-то оно будет похоже на что-то эталонное». А те же всегда говорили: «У нас тут своя тайга, свои медведи, свое царство, и свое понимание». Это ж всегда свое плотское «Я», этническое, национальное тоже всегда мешает, и в итоге, когда из Новгорода все переметнулось на Москву, то, конечно же, уже более известный нам Иван Федоров решил в Москве поставить печатный станочек и начать все-таки множить экземпляры Священного Писания на территории тогдашнего Московского царства. Но, как всегда, кроме вероучительных моментов, кроме мировоззренческих причин, возникают причины личностные, борьба самолюбий, корысть, соперничество, конкуренция, потому что был целый цех писцов, которые от руки переписывали хоть что-то, что давало им хлеб насущный. Тут приходит Иван Федоров: да я одним станком вам все это напечатаю, и эти цеха не нужны. Рукописных писцов уволим, будем печатать станком Священное Писание. Ну и, естественно, не понравилось это писцам, которые этим жили; они привыкли, они переписывали, им за это платили и т.д. Ну и некоторые монахи, - пусть не обижаются монахи, - они сказали: вы же помните, на Западе тоже такое было: ломали станки, против механизации восставали - это все от беса, это все дьявольские изобретения; и в итоге, и монахи восстали, и эти рукописные писцы восстали, сожгли эту типографию в Москве, и Иван Федоров сбежал на Украину теперешнюю. Он оказался в городе Остроге, у князя Константина Острожского. А вы знаете, князь Константин Острожский был, ну говоря современным языком, тогдашний олигарх. Историки пишут: 10 тыс. золотых монет у него, там, чуть ли не в месяц был доход. Но парадокс - и нам с вами пища для размышлений, что иногда олигархи задумываются: а не сделать ли что-нибудь хорошее и доброе для людей, для страны, для прогресса, для развития? Это ж какой-нибудь, там, Бил Гейтс прикинул, посмотрел, говорит, у меня 83 миллиарда, может, я, там, ну хоть пару миллионов кину голодающим в Африке? Ну и кинул, а у него не убыло, а те не потолстели, эти голодающие в Африке, но, тем не менее, Била Гейтса считают филантропом, благотворителем. Это я шучу, не точные цифры называю, но вы поняли принцип и настроение наше. Так вот, князь Константин Острожский говорит Ивану Федорову: так, я возражать не буду, и я не допущу, что бы сожгли у тебя типографию, ты в моем имении в Остроге строй типографию, собирай команду справщиков-типографщиков, и, давай, будем издавать Библию. И в 16-ом веке, в 1581 году, в Остроге появилась первая на славянском языке полная Острожская Библия, уже сотворенная людьми, которые уже не с Вульгаты переводили, как Геннадиевскую Библию в Новгороде, а с греческого оригинала и с древнееврейского, это была уточненная и, в общем-то, первая полная печатным способом изданная Библия, но, в общем-то - для славянских людей на славянской земле. Я не буду говорить о том, что до этого там была чешская, ну Скорина в Белоруссии тоже уже что-то делал, но это все были подготовительные промежуточные моменты. Вы знаете, что сегодня в Остроге возродили Острожскую академию, там возродили факультет переводов Библии, и там уже заведующий факультетом переводов Библии греко-католический священник Отец Роман Турканяк осуществил новый полный перевод Библии на современный украинский язык, и получил за это Шевченковскую премию. То есть работа возродилась и идет на месте того же имения, того же князя Константина Острожского. Он не только типографию, он не только профинансировал работу Ивана Федорова и издание полной Библии на славянском языке, он еще открыл школу и училище, которое потом стало Острожской академией. Что интересно, что он пригласил зарубежных преподавателей туда, знатоков языков. Например, в частности, преподавал в Острожской академии в конце 16-го века, думаете, кто? Очень интересный в истории, ну тогда еще архимандрит, знаток греческого и многих других языков, будущий патриарх Кирилл Лукарис - будущий патриарх Константинопольский, преподавал в Остроге, в училище у князя Острожского. То есть, каких людей приглашал? Сам этот Кирилл Лукарис был племянником предыдущего патриарха Константинопольского. То есть тогда, эта украинская территория была не в составе Московского царства, не в юрисдикции Московского патриархата, а была в юрисдикции патриарха Константинопольского, и поэтому связи были с Константинополем, оказывается, и все обеспечивалось этими связями, а мы об этом немножко забыли, не всегда вспоминаем. Но я помню, в 1989 году в журнале «Московская патриархия» опубликовано было письмо - грамота от патриарха Константинопольского патриарху Московскому, 1989 год - Пимен еще был. И там так интересно было написано византийским стилем, ну, в общем-то старинным, таким, витиеватым: от нашей мерности, там, вашей мерности, ну, значит, там, поздравляем… И далее: «святая Константинопольская церковь всегда признавала и уважала святую Московскую церковь, в границах 1586 года». В 1989 году в журнале «Московская патриархия». Для меня это было потрясением. Кто не представляет, то Московское царство было на то время без Прибалтики, без Украины, и даже без частей Сибири и, там, Средней Азии и т.д. Мы вас признавали и признаем в границах 1586 года. Чувствуете? То есть, вот это - не византийское коварство, это на самом деле и правда, в том числе, и в то же время, витиевато выраженная, но постановка на место иногда, а еще раньше в 1920 не помню, в каком-то там году, патриарх Константинопольский тоже написал, что присоединение Киевской Митрополии к Москве было осуществлено в результате аннексии Московским царством территории Украины, и проведено было не по канонам, не по церковным приписам Соборов. И значит, этим они говорили, что извините, но вы сами не каноничные и действия ваши не каноничные, и поэтому Константин Острожский рассуждал как раз о том, а как сделать, чтобы мы могли, например, поставить на место зарвавшегося сильного человека, а силы у нас нет, что можем противопоставить? – грамотность. Это очень интересный вопрос: пусть это хам, пусть он сильный, пусть он мощный, а я грамотный, оказывается. Острожская академия возникла раньше Киево-Могилянской академии на целое столетие, ну, может, поменьше - на столетие, но в следующем столетии, - это был 16-й век, а Киево- Могилянская академия возникла в 17-м веке при Петре Могиле уже. Вы чувствуете? Я хочу вам привести пару примеров. Получается, не просто вопрос - была ли Библия вообще у людей? - а еще - адекватный ли был перевод? Очень серьезный вопрос. А тогда не были еще развиты знаки препинания, оформление типографическое и т.д. И поэтому иногда люди там читали в Ветхом Завете: «Ложь - конь во спасение». Это все равно, что: «казнить нельзя, помиловать» или, там, «казнить, нельзя помиловать», куда поставишь запятую, все сразу изменится. Если поставить «конь - ложь во спасение», то ты с помощью лжи, как на коне, уедешь во спасение и спасешься, а если акцент на другом сделать, что «ложь - конь во спасение», - на лжи не уедешь и ни от ответственности, и не спасешься, если акцентировать на слове «ложь», или не там ставить «тире», то получишь другой смысл во фразе. Вы чувствуете? Это очень серьезный вопрос. В Геннадиевской Библии в Новом Завете очень интересно, вы помните тот эпизод, когда написано, что фарисеи упрекали Иисуса Христа, что он ест за обедом не умытыми руками, так в Геннадиевской Библии написано, что Он ест не перекрестившись. А дело в том, что в греческом тексте «баптидзо» - омовение как крещение, они перевели «крещение» - как «креститься», а это только в нашем языке слово «крещение» связано с «осенять себя крестным знаменем», а там было омовение по смыслу. Не умыв руки, Он ел и за это его упрекали.  А не - не перекрестивши лба, Он ест, оказывается. От Иисуса Христа требовали, чтобы Он тоже крестился. Вы смеетесь, а это говорит о том, что даже, когда Библия уже пришла, вроде, в славянский мир, она была неадекватно переведена и поэтому порождала неправильное понимание, неправильные действия, попытки оправданий неправильных действий. И поэтому, когда реформаторы и протестанты стали протестовать, то против чего? Против невежества, непросвещенности, неадекватности и неточности переводов, правда, сами при этом тоже иногда хватили через край.

-----

И последняя церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Рассуждая об исторической роли Киприана Карфагенского, мы сосредотачивали своё внимание на переломе в Церковной жизни, её жёсткому администрированию, которому он способствовал. Да, Киприан послужил укреплению единства Церкви, но выстраиванием властной вертикали, единства иерархического на канонико-юридической основе. И мы отмечали с Вами, что такие вот правовые отношения между христианами на самом деле не вполне естественны – далеки от духа Евангелия, в отличие, скажем, от устройства Церкви апостольского периода, который, хотя и не был безупречным, тем не менее, в основу единства полагалось единодушие. Не принцип – «я – начальник, ты - дурак», а единство в духе и любви. Плюс, конечно же, с самого начала существования Церкви была важна мистериальная составляющая - святая Евхаристия, которая, безусловно, будет иметь место в любых формах устройства Церкви, но с разными по силе акцентами. В апостольский период, как мы говорили с Вами, Таинство Тела и Крови Христовых было глубочайшей составляющей жизни учеников Иисуса, но таковой ещё, быть может, не до конца ими осознавалась. На первое место ставилась любовь друг к другу. Полное понимание наступит уже в период мужей апостольских, в веке втором. Тем более, к этому времени эта любовная альтернатива выдохнется – она и при жизни апостолов была в дефиците, а уж после их ухода из жизни земной и подавно. Посему, мистериальное единство при мужах апостольских, как мы подчёркивали с Вами, утвердилось, как безусловно основополагающее. Христиан объединяли не каноны, которых тогда ещё не было, ни обряды, которые в каждой общине были разные, ни календарь церковных праздников, который ещё не был универсальным, ни иерархия, не обладавшая никакой властью, а лишь играющая роль служанки, а именно отношение к Евхаристической трапезе, как к Таинству Нового Завета. И так было вплоть до 250-х годов, до епископства Киприана Карфагенского, которого, конечно же, будет неверным демонизировать. Он как юрист, видя нестроения в Церкви и безобразия, разобщённость и отсутствие дисциплины, по-своему принялся решать эти проблемы – говоря по-армейски – не умеешь – научим, не хочешь – заставим. Как опытный публичный политик, Киприан решил, что в этой ситуации нужно очень усилить епископскоеслужение, наделить епископов реальной властью, решительно усилить административную составляющую. Видя, что церковная жизнь расхлябана, так сказать, он решил, как человек юридической школы, попытаться через меры дисциплинарные, через, говоря другим языком, канонико-правовые способы наладить церковную жизнь.

Между прочим, надо сказать - это труднопреодолимое искушение - навести порядок твёрдой рукой. До сих пор слышны воздыхания по Сталину – вот был бы жив – он быстро расправился бы со всеми ворами и взяточниками, парламентариев бы всех до единого под конвоем сопроводил в места не столь отдалённые, к нашему всеобщему и глубокому удовлетворению. И в Церкви - та же картина. Вот наш Владыка Дамиан Херсонский – он мухи не обидит, его все любят, никто не боится и – разве это не замечательно?

Не во всём. Некоторые батюшки злоупотребляют добротой и всепрощением нашего кормчего, и поэтому хромает дисциплина. Понятное дело, Дамиан не вечен, и придёт на его место другой - быть может, ещё сердечнее, что вряд ли. Скорее - фюрер в епископском облачении, и установит железный порядок. И всё будет чинно, стройно, всё по команде, - ходить строем, презентабельно. Но в такой Церкви мало что останется от Евангелия. Христианским обществом это можно будет назвать с очень большой натяжкой.

Ведь, не такие взаимоотношения заповедовал Христос – «Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом…» (Мф.20,26-27). Христианство – это любовь друг ко другу: «…по тому узнают все, что вы Мои ученики, – говорил Иисус, - если будете иметь любовь между собою...» (Ин.13,35). Любовь жертвенную, до полной самоотдачи. Сказано - «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих…» (Ин.15,13). Да и в нынешние времена есть Церкви, в которых жёсткая вертикаль и полный порядок, есть и страны, как, например северная Корея. Но любые социальные образования на основе палочной дисциплины безжизненны, рано или поздно обречены на распад. Это понимают многие, но порядок навести всё же хочется – всех негодяев - в тюрьмы, а кого-то и расстрелять не мешало бы. Собственно, Церковь, с лёгкой руки Киприана (на самом деле тяжелой), пошла именно этим путём – построения жёсткой иерархичности.

Лет 25 назад, по удивительному стечению обстоятельств, мне пришлось почти месяц просидеть в кабинете шеф-протокола патриарха Московского и всея Руси Алексия 2-го - протодиакона Владимира Назаркина. Да, протодиакон – должность невысокая, но на самом деле он был правой рукой понтифика, как сейчас модно выражаться – серым кардиналом. К нему на приём приходили епископы, и я смотрел на их подчас испуганные лица и дрожащие конечности.

А потом эти же архиереи возвращались в свои резиденции и вызывали «на ковёр» священников, которые – бывали случаи – от страха увлажняли этот самый ковёр.

В Украине сейчас православная Церковь расколота – Кремль, из соображений геополитической стратегии, с помощью высшей иерархии РПЦ удерживает большую часть наших храмов. Конечно, когда-то всё уладится, приходы откажутся от подчинения агрессору, произойдёт объединение всех приходских общин в единую поместную Украинскую Церковь, и что тогда? Совет да любовь? Или рабский страх перед церковными феодалами?

Все, наверное, хотят объединения Церкви в Украине, но какая она будет? Демократическая, соборноправная, либеральная? Или казарменная, в модели которой есть и что-то положительное, но лично мне возвращаться в такую Церковь как-то не очень хочется.