Рассуждая о воспитании наших чад, мы неоднократно подчёркивали с Вами то обстоятельство, что всему должно быть своё время. Вряд ли кто начнёт спорить с тем, что, если ребёнка не научить разговаривать до десяти лет – потом стараться будет без толку. Это более-менее понятно всем. Ну а вот что касается трудового воспитания – абсолютное большинство родителей допускают страшные ошибки, чреватые тяжкими последствиями, как для родителей, так и для детей. Давайте напомним наш с Вами давний разговор, обратившись к старому видеоархиву.  

Архив:

- В прошлый раз мы с вами остановились на трудовом воспитании детей. Как утверждает христианский ученый, психолог и педагог отец Анатолий Гармаев, если с 5 - 7 лет не воспитать ребенка в трудовой деятельности, то ущерб будет просто непоправим.

Тот вид деятельности, который не усваивается с детства, будет требовать от взрослого человека громадных усилий, большой затраты душевных сил. Например, если девочка в детстве не помогала маме мыть полы, то, конечно, это не означает, что она в жизни этого делать не будет, но для нее это будет каторгой. Зато она будет с удовольствием стирать белье, если она это делала в детстве. А гладить то же белье для нее будет страшным наказанием, если она с 5-ти до 7-ми лет к этому не приучена. А для другой женщины, наоборот – гладила бы целыми днями, а вот стирать - это просто конец света, и откладывается эта работа под любым предлогом до семейного скандала, когда уже надеть нечего, и смрад в доме. Последнее, конечно,  необязательно – если человек волевой, то он, разумеется, заставит себя делать любую работу в свое время, но это сделать будет нелегко – душевных сил уйдет на это уйма. Какая-то хозяйка, действительно, вкусно готовит пищу, но при этом страдает, мучается каждый день, проклиная свою женскую долю: ей это трудно, для нее это чуждо, она это делает потому, что деваться некуда, ну еще разве для того, чтобы сделать приятное любимым людям – некое самопожертвование. В то же время, когда в деревне с детства приучали работать в поле (причём, работа на земле – это трудная работа, это не рубашку постирать или яичницу приготовить), то там до глубокой старости люди трудятся без особого душевного напряжения. Более того, они даже как-то без работы и не могут. Ларчик открывается просто: им легко выполнять трудную работу потому, что они приучены к этому с детства. 

Мы говорили с вами, что период от 5 до 7 лет, это период становления трудового отклика, и если он проведен в праздности и исключительно в беззаботных играх, проблемы будут обязательно. На самом деле, все народы многовековым опытом ин­туитивно знали об этом периоде. И на Руси от 5 до 7 лет дети половина свободного времени (исключая сон и еду) были в труде. Их понуждали к этому. Причем, что тоже важно, дети проводили в труде таком, который связан непосред­ственно с результатом. Ребенок еще под стол пешком ходит, но вот посадил какие-то семена на грядке. Созрел, пусть крошечный, урожай, и дитя несет выращенное с грядки на стол, и видит, как радуются домашние его угощению. И вот эти запечатления детства откладываются в душе ребенка на уровне безуслов­ных рефлексов, и потому имеют глубину и большую устойчивость.

Сегодняшний городской человек, да и сельский тоже, уже не имеет этих конкретных связок между трудом на грядках и теми продуктами, которые он видит на столе. Привить эту связь через знание, т.е. через слова, невозможно. Опыт трудовых отношений обретается сегодня у юношества только с 18-19 лет. У тех же, кто заканчивает институт, и того больше - только с 23 лет, а если после армии, то и вообще - с 25 лет. В результате человек просто не может понять, что от него хотят. От него ждут просто работы, а у него нет внутреннего движения к ней. Поэтому нужны внешние опоры в виде денежных стимулов, престижа, угрозы наказания и так далее. В его памяти нет таких образов (а именно они побуждают человека к действию), в которых работа была бы соединена с людьми. Например, продукт, который он выпускает, был бы предназ­начен непосредственно для людей, тем более, если это пищевой про­дукт. Если он одежду выпускает, душой он чувствовал бы тех, кто будет ее носить, для кого он делает ее. И вот этой связки у него нет, потому что в детстве это конкретно не уложилось. Поэтому он внутренне этого не понимает. Он может понять лишь одну связку: «работа-деньги». А связка «работа-человек» практически не существует сегодня. И в этом ката­строфа. Трудно в этих условиях добиться качества продукции. Человек не имеет сил для качественной работы. Другое дело, если за плохое качество будут наказывать деньгами, тогда он вынужден качество вы­давать, но это качество не обеспечено резервами душевных сил. И тогда такая работа становится в тягость, и человек ее избегает. И не только молодежь, но и мы, взрослые, тоже нередко избегаем работы, потому что в нашем детстве уже не было должной традиции трудового становления.

Так вот, значит, от 5 до 7 – это возраст усвоения трудовых навыков. А чем еще важен этот возраст? Возраст с 5 до 7 – это еще и возраст формирования воли, которая как бы учится в это время различению и выбору между добром и злом. Именно в это время очень важны такие теряющие популярность понятия, как родительская строгость и детское послушание. «Средневековье! - скажет современный продвинутый папочка. - Какое послушание? Ребенок должен расти свободным, и проявлять свои желания беспрепятственно!»

На самом деле отсутствие родительской строгости и детского послушания отнюдь не формирует чадо более свободным. Скорее, наоборот. В этом возрасте ребенок учится выбирать в сфере таких категорий, как послушание или своеволие, любовь или хотение, совестливость или бес­совестность. И различение это поначалу поддерживают в детях родители. Ко всему доброму они должны понуждать своих чад, а все плохое пресекать. Ежели этого не происходит, тогда дети запечатлевают безразличие, моральный релятивизм, неразличающее состояние родителей, то есть состояние, когда такому различению не придается никакого значе­ния. Родители живут, просто как хочется или как получается, не утруждая себя проблемами морали или духовными вопросами? Тогда и в детях все духовное тонет под глыбой эмоционального и телесного.

Причем важно не только отличать хорошее от плохого и отдавать предпочтение последнему, но и следовать доброму. Потому что одно действие - различать, а другое - совершать выбор, то есть следовать тому или другому из разли­ченного. Духовное легко задавить в человеке. Это как редкий цветок, который нужно беречь и за которым нужно ухаживать. А сорняки удобрять не надо, они и сами вырастут. Духовное в человеке бывает столь тихо по звучанию, столь слабо по голосу, что без поддержки самого человека, без устремления его воли к исполнению образа духовного, образа совести, само состояться не может. Власть низменных хотений и мелочных душевных эмоций так велика, что завладевает волей ребенка к исполнению похоти. Ребенок говорит: «Хочу вот этого, и все! Или не хочу того!» И если это «хочу-не хочу» до 5 лет позволительно, более того, это есть научение самостоятельному действию (при условии, что действие не идет вразрез с совестью, не является попиранием образа духовного), то после 5 лет воля ребенка должна быть введена в рамки строгого послушания.

Но послушание должно быть праведным, потому что бывает и неправедное послушание. Например, послушание из страха неправедно. Еще более вредно послушание из лести, ради похвалы или из желания что-либо иметь. Дети выказывают такое послушание только в тех случа­ях, когда родители собственными действиями создают для этого усло­вия. Постоянная раздраженность родителей, их гнев или истеричность, рождает послушание из страха. Безмерная похвала подстегивает послушание из лести или из желания угождать хвалящему: дети часто стараются быть хорошими только потому, что за это их хвалят. Обещание наград («если сделаешь то, получишь это») ведет к послушанию корыстному, от желания иметь.

А праведное послушание исходит из любви к родителям. Люблю, по­этому и слушаюсь. По крайней мере, любовь должна доминировать. Если ребенок чуть-чуть побаивается родителей, но этот страх тонет в любви и уважении, то это не страшно. Так же и с корыстью. Если ребенок хочет что-то иметь, его корысть не будет представлять собой опасности, если то, что ребенок делает за вознаграждение, он бы сделал и так, даром, для папы и мамы.

Кстати, есть распространенная ошибка. Многие думают, что любовь и привязанность детей к родителям зависит от степени потакания их капризам. Дескать, вот если я дитя напрягать ничем не буду, никаких отрицательных эмоций не причиню, заставлять не буду, наказывать, а только по головке гладить – вот тогда дите будет меня любить и уважать. На самом деле, как правило, бывает все наоборот. Художник не может обойтись без темных тонов. Картину нельзя написать с помощью только белой краски. Ребенок, не знающий строгости, оказывается неспособным оценивать добро и ласку. Отношения родителей к ребенку должны быть естественными и адекватными, для того, чтобы развивалась гармоничность личности.

-----

Православный миссионер о.Виктор Веряскин рассуждает о наших взаимоотношениях с Богом и окружающими, в связи с молитвой Господней «Отче наш…»

В.Веряскин:

- «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Мы помним, в Новом Завете Христос приводит такую притчу: один человек должен был другому 10 тыс. талантов, а этот человек дал взаймы другому 100 динариев, и когда хозяин простил этому 10 тыс. талантов, тот пошел и начал трясти того, кто должен был ему 100 динариев, и посадил его в темницу, и начал там вымогать из него, пока не отдаст. И хозяин говорит: нечестивый ты, я тебе столько простил, а ты вот такую мизерную сумму своему должнику простить не смог. Через эту притчу Бог нам хочет показать, что, оказывается, мы должны Богу неизмеримо много, и Он готов нам простить и прощает, и уже во Христе все простил, а мы иногда, тем, кто нам слово сказал не то, обидел как-то там, занял трешку до обеда, а сам отдал вечером, мы не готовы простить. И вот тут полное несоответствие, потому что тут страшные вещи написаны, - как и мы, как и мы, а как мы? Да если Бог с нами поступит, как мы поступаем друг с другом, это же страшное дело будет тогда, вы же понимаете! Но я хочу сказать, что на самом деле принципы ответного воздаяния - «как мы, так и ты» - это Ветхозаветный принцип, это закон Моисеев: «око за око, зуб за зуб», а в Новом Завете Христос говорит: «Милосердие выше справедливости». Да, по справедливости вам и морду набить надо и наказать, а по милосердию я счел возможным вас даже простить и отпустить. И «Отче наш» возникает в том числе, что Новый Завет выше Ветхого, и милосердие выше справедливости, и мы надеемся на Божье милосердие и прощение, но это не дает нам право забывать, как мы поступаем, поэтому будем учиться и прощать, как мы. А вы знаете, мы все думаем о себе лучше, чем нам положено о себе думать, мы же думаем, что я еще - Слава Тебе, Господи! Вот посмотрю на какого-нибудь, там, соседа или, там, бомжа подзаборного, и думаю, что я, оказывается - Слава Тебе, Господи, - потому что в сравнении с ним я - нормальный человек, а, оказывается, сравнивать надо не с бомжами подзаборными, а сравнивать себя надо с Христом, и тогда другая пропорция соотношения получится, и мы начнем скромнее думать о себе, оказывается, и тогда легче простим бомжа или кого-нибудь еще. Вот такая вот система соотношений нам показывает наше подлинное положение. «И не введи нас во искушение». Конечно, многие буквально смущаются, когда читают такие слова, потому что вообще-то в Новом Завете и в Послании апостола написано, что Бог никого не искушает, каждый сам искушается, обольщаемый собственной похотью. Это с одной стороны, и получается, что ж тогда просить: «не введи нас во искушение», если Он - Бог - все равно нас не искушает. А в том-то и секрет, почему надо мозги подключать и анализировать, потому что вообще-то каждое слово, оно многозначно, оно полисемантично. Это очень серьезный вопрос, и я уже вам приводил по статье этого примера и по запоминаемости еще раз приведу. Берем любое слово, как например, вот, «коса», и говорим, что коса бывает песчаная у реки, коса бывает у Юлии Тимошенко на голове, коса бывает, которой траву косят, мутовка такая, оказывается. Обыкновенное слово «коса», а минимум три смысла сразу нам видно. Поэтому любое слово нужно анализировать, а в каком смысле оно сказано и употреблено. И, оказывается, слово «искушение», если вы откроете словарь Даля, там прямо написано: в первом смысле слово «искушение» обозначает «соблазнение ко греху», и тогда Ева - это искусительница, змей - искуситель, а второе значение слова «искушение» - это испытание, проверка. И, оказывается, когда мы в Псалтыре читаем: «Искуси меня, Господи, и узнай, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь верный» - не «соблазни» меня к греху, Господи, а «проверь» меня, Господи, оказывается. Поэтому второе значение слова - испытание, проверка, оказывается, и вот Бог нас проверяет. И тогда написано у апостола: «С радостью принимайте, братья мои, когда впадаете в различные искушения, потому что вера ваша выйдет, как золото, семь раз переплавленное и очищенное, если вы достойно пройдете сквозь эти испытания». Поэтому, конечно же, Бог попускает, ну, мягко скажем, мелкие искушения, испытания нам, потому что и мы с вами знаем, и просим: «Не введи нас во искушение» - что это значит? Не попусти нам испытания, которые были бы нам сверх наших сил, а если попустишь - дай нам силы их преодолеть и достойно пройти сквозь них. Вот это значение слова «искушение» и «не введи нас во искушение», но «избавь нас от лукавого», потому что за искушениями кроется источник искушения, тот самый лукавый, оказывается, и прямо можно было не говорить, это то, что понятно. Обратите внимание, не то, что не введи, не попусти, а избавь, потому что с мелкими искушениями и с небольшими проверками и испытаниями вообще-то мы призваны сами справляться, и сами через них достойно проходить. Нам дан разум, нам дана воля, нам дано упражнение: «Царство Божие усилием берется, и употребляющий усилие восхищает его, достигает его». И поэтому, как бы небольшие испытания и мелкие искушения мы призваны сами преодолевать, да, будь или не будь, но делай хоть что-нибудь, соответствуй христианству, подвижничеству и т.д., и т.д. Избавь нас не столько от лукавого, но от злого (написано в другом переводе), потому что Зло с большой буквы и источник Зла - это часто не по нашим силам, и мы уже здесь обращаемся к Богу с другой просьбой, мы говорим: мы сдаёмся, мы сами понимаем, что мы банкроты, мы пробовали сами себя, как барон Мюнхгаузен, за волосы из болота вытащить вместе с конем, поняли, что не получается, и уже тебя только просим, избавь нас Сам, избавь нас Сам и от дьявола, и от всего остального, потому что мы видим - своих не хватает ни мозгов, ни усилий, ни чего остального. Эта молитва должна быть нашим содержанием, потому что через это мы показываем смиренно: мы слабые, мы не совершенные, нам не все доступно, нам не хватает разума, избавь нас Сам. Очень серьезный вопрос, потому что иногда мы, к сожалению, слишком дерзновенно себя ведем, мы думаем, что мы сами обойдемся. Есть такой старый анекдот. Новый русский едет на машине (не знаю, почему часто говорят про новых русских, видимо, украинских было не так много в тот период новых и богатых), но едет этот новый русский на машине на деловую встречу, и там ему огромная сделка, значит, грозит, огромный доход, и он видит, что он опаздывает (вы, наверное, заметили и в Киеве так часто бывает, и в Херсоне: машин много, пробка - опоздаю) и он говорит: «Господи, если Ты мне сейчас найдешь место для парковки и поможешь, я тебе, Господи, с этой сделки не только десятину, я больше Тебе, Господи, отчислю! И видит пустое место для парковки, он говорит: спасибо, Господи, я сам обойдусь, уже не надо. Увидел пустое место для парковки и не подумал, что Бог ему это послал, - сам справлюсь, сам обойдусь, сам нашел. И вот это последнее прошение, оно показывает: когда мы умаляем нашу самость и мы говорим: «Господи, я уже сам пробовал, я мало чего достиг сам, избавь меня лучше Ты от этого». И вот это последнее прошение, оно означает: всю печаль твою возложи на Господа, и Он тебя пропитает. Написано, что нет этой последней строчки ни в одном древнем рукописном варианте: «Ибо Твое есть Царство, и Сила, и Слава во веки веков. Аминь». Но на самом деле, даже если это чуть позднее появилось, там, из литургической практики молитвенной, но самом деле, оно выражает всю молитву, потому что - Твоя Слава, Твое Царство, Твое Имя, Твоя Воля - полностью соответствуют по размеру и по содержанию. И я в конце говорю вместе с Ним и вместе с вами: «Да будет истинно так - Аминь».

-----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Сегодня мы начнём с Вами довольно сложный разговор об Оригене. Не ошибёмся, если скажем, что он представляет собою знамя христианства, звезду первой величины. Можно даже сказать - краеугольный камень, который пытались отвергнуть строители.

Ну, во-первых, Ориген - отец христианского богословия в самом непосредственном смысле этого слова, т.е. автор изначальной христианской богословской системы. Интеллектуал и одновременно человек святой жизни, гений, щедро и всесторонне одарённый Богом, и праведник. Любимец наших вселенских учителей - святителей Василия Великого, Григория Богослова и прочих светил православия, но кем-то и презираемый. На 5-м Вселенском соборе в 553-м году клеймили Оригена - через триста лет после его кончины, когда уже и косточки в могиле истлели - прицепом, так сказать – под горячую руку попался. Появились тогда еретики, именовавшие себя Оригенистами. Их осудили, конечно, по делом, они там много чего наплели, ну и заодно - Оригена. Справедливости ради надо отметить, что сие осуждение в дальнейшей Церковной истории как-то всерьёз не воспринималось. Во все времена Ориген был и остаётся в Церкви громадным авторитетом, которого сравнивают с апостолом Павлом за его колоссальный прорыв в развитии христианского богословия.

До Оригена, безусловно, подвижки какие-то были. Благодаря отцам-апологетам зарождался язык диалога христианства с греческим миром. Но расцвело христианство именно на почве античного философского мышления, а здесь - непревзойдённая заслуга Оригена.

Более того, отец Георгий Флоровский, выдающийся знаток патристики, автор лозунга: «Вперед, к отцам» - в том смысле, что от схоластических построений надо бы возвращаться к библейско-святоотеческому опыту, считал эллинизм тем, что совершено неотъемлемо от христианства. Это правда - современный церковный догматический язык вполне эллинистический, это логика Аристотеля. Это нужно ещё раз подчеркнуть - раскрытие христианства произошло именно на эллинистической почве. Абсолютно бесспорно - язык Вселенских соборов, язык церковной догматики – это язык эллинистический почти на сто процентов, но, конечно, преобразованный, привитый на ствол древа Христова, так сказать.

А для эллинизации христианства более всего сделал именно Ориген. И это не просто вопрос миссии, это не просто вопрос диалога, а сам по себе чрезвычайно ценный и важный факт.

Библейское мышление, особенно Ветхозаветное, принципиально индифферентно к богословию – ну Вы помните – там, в основном, споры об исполнении и толковании Закона – как правильно себя вести. И поэтому мысль построить христианскую философию, христианскую метафизику, представить свою картину видения мира, - такого рода опыты не могли даже в голову прийти людям библейской культуры. А вот людям античной, греческой культуры это было под силу – их мышление было уже системным, стройным, логичным, ну и, что немаловажно – язык, терминология и т.д.

Ориген смело осуществляет синтез культур – Библейской и эллинской, используя язык Аристотеля и Платона, строит христианскую систему философии, и этим является тем самым первопроходцем христианской метафизики, целостного христианского миросозерцания, отвечает в самой глубине на те вызовы, которые дал, в частности, гностицизм. Более того, им были проложены и абсолютно новые пути Богопознания.

Как человек, Ориген весьма привлекателен, необыкновенно горяч, трудолюбив и деятелен. Блестящий проповедник. Всё написанное им невероятно по объёму и глубине. К величайшему сожалению, глупые обвинения его в ереси на 5-м Вселенском, привело к тому, что огромное количество его сочинений, если не подавляющее большинство из них, было утеряно навсегда. А он очень подробно и качественно прокомментировал почти всё Священное Писание, являясь первым в истории христианства текстологом, составил так называемый Гексапла  (первый в истории образец научной библейской критики). Не было ни одной из сторон духовной жизни, которой бы он не коснулся в своих сочинениях. И всё это - гусиным пером, так сказать – компьютеров тогда ещё не было.

Более того – именно Оригену принадлежит христианская догматическая терминология – такие слова, как «Феантропос» - «Богочеловек», «Феотокос» - «Богородица», «Омоусиос» - «Единосущный».

Люди, которые хотя бы вскользь знакомы с православной догматикой, знают, что значат эти, на первый взгляд, нехитрые слова.

Поистине, Ориген – это человек, по масштабу и глубине которому, по крайней мере, в ранние века христианства, не было равных, коего Дидим считал вторым после апостола Павла.