На протяжении наших прошлых телевизионных встреч мы говорили с Вами о Золотом правиле этики. В дохристианском варианте это правило звучит в негативной, отрицательной форме: «Не делай другому того, что не желаешь себе». Христос же предлагает положительный вариант этой формулировки: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними». Мы рассматривали громадную разницу между этими двумя заповедями, хотя внешне они очень похожи друг на друга. В одной - «Не делай другому того, что не желаешь себе», а в другой - «Как хочешь, чтобы с тобой поступали, так и ты поступай с другими».

И, если это правило становится достоянием некоего общества, то можно сказать, что общее, видимое состояние этого социума прогрессирует. То есть развивается в лучшую сторону, создаёт среди людей атмосферу отзывчивости, доброжелательности, а это ведь чересчур важно – мы об этом уже давно говорили, давайте вспомним.  

Архив:

«Если действительно руководствоваться Золотым правилом этики, то в таком обществе нравы потихонечку мягчеют, становится больше, в целом, желание поступать милосердно, щадяще, как-то обращать внимание на тех, кому не очень везет в этой жизни… и т.д. Хотя, как хорошо понятно, это не панацея от всевозможных зол, несчастий и прочего.

Но дело здесь не столько во внешних вещах. Потому что, как вы помните, руководствование этим правилом даже может породить иллюзию, – что вот еще 30 лет поступательного шествия человечества в духе цивилизации, и мы возьмем еще один рубеж, и избавим человечество от таких тяжких язв, которые на сегодняшний день считаются неизлечимыми. Просто, потихонечку, нужно улучшать общее состояния социума и бороться со всеми возможными негативными явлениями этой жизни. Ну вот, если основное население страны уверено, что через 20 лет оно будет избавлено от многих тяжелых заболеваний, что жизнь будет длиться не 80, а сто лет, причем, вполне активная жизнь, а не дремучий старик, - в 90 лет вполне такой социально активный человек, - то как-то потихонечку можно даже обмануть себя тем, что жизнь вообще прекрасна и удивительна, а если и случаются мелкие неприятности, то это все устранимо. И, кажется, что – чего еще особенно желать? И настолько это проникло, можно сказать, на сегодняшний день в плоть и кровь человечества, что даже сами христиане, - имеется в виду уровень богословский, форма христианской социальной активности, - не предлагают очень часто никакой альтернативы. Просто говорят, что уж ежели люди без Христа дошли до этого, то мы тем более должны делать все то же самое, продолжая традиции христианского милосердия. И кормить голодных, и помогать бедным, и прочее, и прочее, и прочее. А голоса тех немногих людей, которые понимают, что это, собственно, не совсем есть достояние христианства, - при всем том, что никто, естественно, не будет спорить с тем, что надо помогать людям, кормить голодных и прочее, но и это ведь не суть христианского Откровения, Господь не для того пришел к людям, чтобы учить богатых помогать бедным, уж как-нибудь люди, навыкшие в законе Моисеевом, еще до Христа такие банальные вещи знают, и знали еще больше сверх того. Мы потом поговорим о внутренней логике развития закона Божия. Именно закона Божия, не просто правосознания.

Окружающий нас мир, да и мы очень часто не видим, чем, собственно, христианство превышает то положение дел, которое секулярный мир видит едва ли не идеальным. И если мы этого не видим, то, в общем, цена нашему восприятию христианства – три копейки. Если мы деятельно не в состоянии предоставить альтернативу действительно фундаментальному дохристианскому принципу – «Не делай другому того, чего ты не желаешь, чтобы сделали тебе», - то возникает вопрос: как же Христос? Что особенного сообщает нам Благая Весть Христова?

Вот в этом проблема. И эта проблема будет нас преследовать все оставшееся время. Потому что, строго говоря, христианская этика в своем христианском зерне преодолевает логику человечества, считающуюся такой надежной и естественной. Это не значит, что эта логика плоха, это значит, что она все равно существует под знаком смерти и тления, и из-под ига князя тьмы ни одна этическая система, даже самая блестящая, самая продуманная, самая благородная, вроде системы поведения некоторых буддистов или благочестивых суфиев, - никакая такая доктрина у последнего предела не работает, она пасует, останавливается перед смертью. Смерть – верховный владыка. И это трагическое противоречие, что надо руководствоваться в своем поведении чем-то принципиально незыблемым, разбивается о то, что – а как можно руководствоваться принципиально незыблемым, если меня завтра все равно не будет? Какая вечность, когда все временно? И не в том ли задача, чтоб это время поймать, как-то оседлать его? Конечно, в итоге оно меня куда-то унесет… Но не лучше ли так, чем пытаться обнаруживать некие вечные истины в своей временной жизни? Может быть, ограничить действие того, что абсолютно универсально, действием того, что касается абсолютно всех людей? Вот и вся этика.

Мы, конечно, не воюем ни с конфуцианской формулой Золотого правила этики, ни с кантовской, ни с гиллелевской, ни с какой угодно. Мы просто хотим сказать, что Господь дал нам больше, и мы не можем этим ограничиваться. Но для этого надо знать, а что же это – бОльшее. И тогда уж из этого бОльшего выводить и поведение христиан во всех существующих аспектах человеческого поведения. Это, конечно, непросто.

Вообще, нужно сказать, что, шкурный интерес – это неплохой критерий. Я не шучу и не иронизирую. Дело в том, что ведь этика проверяется чем? Результатом. Вот человек руководствуется в итоге Золотым правилом этики, таким, обычным – «не делай, чего не хочешь, чтобы делали тебе». Потому что в конечном итоге, - вот если напрячься немного, много не надо, - то так же жить выгоднее, чем состоять в непрерывной войне со всем миром и быть готовым только к тому, что, ежели кто полезет, то я отстреляюсь, может быть, а может, и не отстреляюсь. Ведь ситуация будет стабильнее, когда до многих дойдет, что война невыгодна. Не выгоднее вообще всего на белом свете. В Голландии жить, например, лучше, чем в Турции, любой турок вам это скажет. Вот почему нет голландцев, которые хотели бы жить в Турции, и полно турок, которые хотели бы жить и живут в Голландии? Уровень жизни. Но за благосостоянием стоит высокий уровень этического сознания – это выгодно. И, знаете, шкурный интерес присутствует, как ни странно, и вот в этой воздушной, почти небесной, неземной христианской этике. Она выгоднее всего на белом свете. Это парадоксально звучит. Но она именно выгоднее всего.

Почему? Во-первых, что такое выгода? Прибыль, приобретение, одним словом. Так вот, какое приобретение мы сочтем наиболее выгодным – не те ли, которые никогда не теряют свою цену? Мы говорим про приобретения. Вот, я приобретаю пылесос. Какой пылесос лучше всего купить? Тот, который дольше прослужит. Следовательно, тот, который дольше не потеряет цену. Вот, я покупаю автомобиль. Если у меня есть финансовая возможность выбирать, что лучше купить? Не обязательно подороже, надо купить тот, который дольше прослужит. Дороже – не обязательно лучше. Но есть же такой параметр совместный, как «цена+качество». И вот по цене-качеству надо приобретать самый оптимальный, потому что дольше прослужит. Значит, долго не потеряет свою стоимость, экономически выражаясь. В сфере же этической… вот, ведя себя по-христиански, мы приобретаем фактически то, что никогда в цене не падает. В нашей жизни накапливается такая сумма поступков, столкновений с людьми, открытий всякого рода, достижений, в том числе и материального порядка, которые никогда не падают в цене, которые как бы заполняют жизнь непреходящими ценностями.

Если человек поступает действительно по любви Христовой, со всем миром, если для него это – верховный критерий, если для него нет лицемерного такого барьера между тем, что дОлжно по-христиански и что все-таки мне хотелось бы, избежав усилий, соблюдать, - то тогда жизнь выстраивается как то, в чем нет темных пятен, нет дырок, нет бессмыслицы, которая, вообще говоря, угнетает всякого человека хуже, чем что бы то ни было. Ну нет людей, которых бы не угнетала бедность. Даже святых бедных бедность угнетает. Потому что никому не хочется жить бедно. Но с этим справиться существенно проще, чем, скажем, с отсутствием взаимопонимания в собственной семье. Вот какие деньги от этого спасут? Ну никакие! Как можно справиться с, например, тем, что ты выбирал себе основной род занятий, руководствуясь ровно ничем, а от ветра в голове? Опять же, я подчеркиваю – не то, чем ты деньги зарабатываешь, это нередко в мире сем, да еще в таком, какова сегодняшняя Украина, это далеко не одно и то же. Я имею в виду то, что является делом твоей жизни. Чаще всего его может и не быть. Или все дело выливается в то, чем ты зарабатываешь деньги.

Отсутствие какого-то главного дела жизни. Это угнетает. Человек проживает жизнь даже вполне благополучную – детей на ноги поставил, дом построил, не одно дерево посадил. И здоровье еще, в общем, ничего. А все равно ощущение внутреннего дискомфорта, внутренней неудовлетворенности, чувство того, что самое важное в жизни так и не состоялось. Это ощущают многие люди, особенно те, которые не относятся к толстокожим, которым не без разницы – что в лоб, то и по лбу.

Поэтому, дай Господь всем нам правильно выбирать в жизни главное, не теряя времени».

-----

Что такое кротость, и чем сие качество человеческой души отличается от смирения? Отец Яков Кротов выскажет свои соображения по этому поводу.

Я.Кротов:

- Среди слов, которых мы не найдем в Евангелии, но находим в славянских языках - и в украинском, и в русском - есть чудное слово – «убогий», и неплохая саркастическая поговорка: «На тебе, убоже, что нам не гоже». В России, между прочим, ее почему-то чаще переиначивают и говорят: «На тебе, Боже, что нам не гоже», имея ввиду, что в Храм можно отдать все, что тебе не нужно, всякий секонд-хенд, потому что в Храме все равно все передают бездомным и нищим. «На тебе, убоже …», - так звучала изначально эта поговорка. В Евангелии нет слова «убогий», но слово «Бог», конечно, есть, оно до-еврейского происхождения, оно санскритское, оно происходит от слова «пхамы». У индусов это слово по сей день означает того, кто задает корм лошадям. То есть Бог – это тот, кто подает щедроты, тот, кто кормит тебя. Слово «убогий» в евангелистском языковом мире, соответствует, наверное, слову смиренный и кроткий. Слово «кроткий» мы часто понимаем, как короткий, укороченный и для нас – это образ человека, который ссутулился, сгорбился, но это не совсем так. Самый кроткий человек в мире - Иоанн Предтеча, потому что ему отрубили голову. И когда в заповедях блаженства говорится: «Блаженны кроткие», речь идет о тех, кого обуздали, речь идет о людях, которые связаны по рукам и ногам, брошены в тюрьму. Человек - царь природы. Кроткий человек до Христа, это человек, который больше не участвует в скачках. Все бегут, у каждого есть своя лошадь, все наездники, а кроткие – они сняты со скачек, и вот они победят в сражениях. Все заповеди блаженства - это парадоксы, у них одна и та же форма, повторенная несколько раз для ясности. То есть те, кто плачут, они будут смеяться ликующе – это ясно видно в Евангелии от Луки, где заповеди блаженства чуть-чуть по-другому сформулированы. Сперва - «Блажены плачущие», а потом - «Прокляты вы, смеющиеся». Плачущие засмеются торжествующе, кроткие получат землю. Когда Матерь Божья говорит: «Ты посмотрел на смирение рабы Своея», - это не означает, что она была тихоня, ботаник, в общем противная мерзкая девчонка, которую хочется облить холодной водой и дернуть за косичку, чтобы она не ябедничала. Вот, что мы сегодня обычно подразумеваем под смиренной девочкой, таких надо просто топить, как только на дороге попадутся. Матерь Божья, что мы о Ней знаем? Мы знаем одно: Она была презираема, Она была в числе униженных и оскорбленных. «Ты посмотрел на последнюю из дочерей Израиля». Надо себе представлять, что такое Галилея, что представляет собой место, где жила Матерь Божья, что такое Ее семья, и уж тем более после всей истории с Иосифом. Он прикрывает Ее грех, он готов прикрыть Ее грех, он думает, что Она согрешила. И Ее смирение именно в том, что Она реально считает себя дурехой, слабой, ни на что неспособной. Я вас уверяю - это совсем не тот тип противных девчонок, которых хочется задушить их собственной косичкой, это сосем другие девочки, их очень и очень мало. Некоторым детям доступен трезвый взгляд на мир. Смиренный, кроткий человек –  это тот, кто решил не участвовать в гонках, он знает, что к цели человеческой жизни быстрее можно прийти пешком. Вспомним тоталитарную архитектуру - итальянскую, гитлеровскую, сталинскую - огромные проспекты, дома. Храм Христа Спасителя – тоталитарная архитектура, она рассчитана на царя, который приезжает на карете или автомобиле, она рассчитана на торжественный проезд лимузинов и кортежей. А Господь приходит пешком, и Ему вовсе не нужны античные храмы, где для богов специально поверх обычных ступенек делали ступеньки для исполинских ступней Господних. А Господь то – маленький. Кротость похожа на смирение, смиренный человек в какие-то минуты заставляет себя осадить, посмотреть, где маленькая дверка. Кроткий человек любую ситуацию рассматривает снизу. Он не заставляет себя смиряться, он просто как бы укоротил себя, и его уже стало как бы поменьше. Вспомните Гулливера в стране великанов, а мы обычно норовим считать себя гулливерами в стране лилипутов - и это называется эгоизм, ячество, гордыня, себялюбие. А Царство Божие – это Гулливер в стране великанов, и великаны – это не какие-то архангелы и ангелы, это вот соседний дядя, соседняя баба, тетя Маня, мой собственный сын, и они - больше меня. И вот те слова, которые Иоанн Предтеча сказал про Спасителя: «За мной идет Тот, Кто больше меня, и я не достоин развязать ремни на сандалиях Его». Вот так и Гулливер мог сказать: «Я не могу развязать шнурки у великана на ботинках, потому что эти шнурки для меня, как стальные тросы, я не смогу поднять даже их кончики», но зато у Гулливера в стране великанов нашлась своя миссия: он давал великанам радость. Оказывается, великаны, у которых была величественная армия, огромные кони, собирались, чтобы посмотреть на этого маленького человечка. И не надо думать, что если мы станем кроткими людьми, то в нас обязательно будут плевать и лишать всего. Я вас уверяю, что это не так. На нашем жизненном пути иногда встречаются кроткие люди, это не всегда христиане, но это всегда те, с кем легко, с кем приятно, и не потому, что они поддакивают, а потому что они не опасны. И Бог не опасен, и Христос не опасен, и Дух Святой не опасен. Вот это свойство кротости. Смирение может быть опасно, а кротость нет, потому что она предлагает человеку: «бери все, пожалуйста». Смиренный часто защищает ценности и хорошо делает. Кротость говорит: «бери, я все равно не могу это поднять, это твой большой мир, в котором я - маленькая девочка или мальчик». И вот когда мы все отдадим, оказывается, что «блажены кроткие», потому что они получают назад то, что отдали, но в таком размере, в котором мы находим, чем порадовать другого человека, что ему сказать. Парадокс заключается в том, что кроткому человеку лучше живется, потому что даже самый садистский садист нуждается в кротких людях. Нам нравятся кроткие люди. Ну, вот с кем бы мы хотели жить на международной космической станции? С кем? С сильным?  С Кличко, с Путиным, с Киборгом? Или с кротким, простым человеком, который скажет тебе: «вся космическая станция – твоя, ты только свисни – и я помогу». Понятно, что с последним. Так лучше быть тем, с кем легко жить, чем быть тем, кому покланяются. «Кротость сердца». Я сам этим свойством, к сожалению, не обладаю, и поэтому я его рассматриваю, разглядываю, изучаю, картографирую, и я точно знаю, что с этим свойством лучше, чем без него.   

-----

И последняя, церковно-историческая часть телепрограммы.

Итак, причиныгонений на христиан в первые века бытия Церкви. Ещё один повод был враждебного отношения римской государственной машины к христианству. Это формализм государственного устройства. Здесь нам пригодится пример с иностранцами. Как ни странно, в Римской империи не было специального закона о защите чужеземцев, но никто из приезжих от этого вовсе не страдал. Это смешно, конечно, но абсолютно любой человек, включая марсиан, придя в суд, спокойно мог назвать себя римским гражданином, и этого слова было достаточно, чтобы иск приняли. Да, к римскому гражданству, истец никаким боком не относится, но иск его рассматривался. Купец иностранный мог, выдав себя за римского гражданина, найти справедливость и выиграть процесс. Т.е., важно заявить, что ты римский гражданин, соблюсти форму, а соответствует ли она содержанию – не важно.

Или вот ещё странность. В Риме не существовало закона о браке до какого-то времени. И как выходили из положения? Использовали «право о дочери» - жена, по римскому праву, рассматривалась как дочь. Причём, речь здесь не только об имущественных проблемах, но и вещах уголовных. Понятно, что сие есть фикция, но, тем не менее, целый ряд такого рода примеров говорит нам о том, что забота о форме, пусть и не адекватной содержанию, была глубоко органическим явлением римской политической и правовой жизни.

А христиане, вот, были людьми ненормальными в глазах римской государственности – они принципиально не хотели соблюдать форму, несоответствующую содержанию, и тем самым ставили себя в положение «persona non grata».

Для ясности приведём ещё примеры - помните, Сократа преследовали – обвиняли его в безбожии, хотя богов он, как известно, чтил. Но не приносил им жертвы. Неважно было, что он клялся в своей набожности - коль не соблюдал культовые ритуалы - значит, безбожник.

Пифагора также преследовали, но у него была другая ситуация – он сам не ел мяса и не хотел приносить в жертву животных. А когда его обвинили в безбожии – в том смысле, что он отказывается приносить жертвы богам – то он принёс в жертву быка, выпеченного из теста, и был немедленно оправдан. Тоже иллюстрация такого вот формализма.

Василий Васильевич Болотов, в частности, говорил, что вот этот формализм, эта в какой-то степени беспринципность значительной части римского общества заключалась в том, что они могли даже смеяться над своими богами, но жертвы они приносили совершенно серьезно. Не в том смысле, что они глубоко веровали в богов и рассчитывали на какую-то от них пользу. Отнюдь – жертвоприношения для римлян были как бы частью быта, а с позиции мужей государственных – это признак лояльности.

И принципиальность христиан в этом вопросе для формального мышления тогдашней среды представлялась очень странной. Ну вот почему христиане не хотят делать формальные вещи, причём, очень простые? Бросить щепотку ладана на жаровню перед изваянием божества. А можно ещё проще – вообще без жертвы – просто поклясться именем императора, или какого-нибудь из богов. И – всё! Это уже доказывает, что ты не безбожник.

Сразу в скобочках заметим - «Афеосис» - греческое слово – в переводе - «безбожник», которым величали христиан – оно имело в виду не безбожие в смысле неверия в богов. Сократа судили за безбожие не в том смысле, что он не чтил богов. «Афеосис» значил несоблюдение правил культа. Человек, который отрицал необходимость культовых действий, мог быть обвинен вот в этом афеосисе. А это криминал, под который христиане и подпадали.

Остановимся, давайте, на этом, и если даст Бог, продолжим наши церковно-исторические размышления в следующий раз. Всего доброго.