Давайте продолжим с Вами разговор о самом главном нравственном принципе Христианства, провозглашённом Иисусом: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними». Мы неоднократно подчеркивали с Вами, что эта евангельская формула уникальна, хотя на первый взгляд может показаться элементарной, так, ничего особенного. А ведь, как мы отмечали с Вами, на самом деле, это даже страшноватая этическая  формула. Нас ведь Христос призывает смело раскрепостить свою фантазию и подумать – а чего я хочу от людей? Посиди и подумай, не стесняясь. Чего ты хочешь, чтобы люди тебе делали? Честно и откровенно? Разомкнись, не думай больше ни о чем, только об этом: чего я хочу? Как я хочу, чтобы со мной поступали люди? Вспомним наши с Вами давние по этому поводу рассуждения.

Архив:

«Что меня в первую очередь интересует? Наверное, чтобы меня понимали. Причем желательно даже там, где я себя сам не понимаю. Хочется, чтобы тебя принимали таким, какой ты есть, притом, что ты иногда сам себе страшен, тот, какой ты есть? И вот в тот самый момент, когда ты сам себя пугаешься, тебе хочется, чтобы тебя такого принимали.

Чтобы вообще не было критерия моей ценности. Чтобы я был абсолютной ценностью в глазах других, чтобы я не был никогда оставлен вниманием, когда мне плохо. Хочется этого всего, кто бы я ни был. И вообще еще много-много чего хочется, если дать волю своим чувствам. Вот Господь нас и призывает подумать внимательно, суммировать это все, осмыслить. И вот в тот самый момент, когда ты все это про себя понял, тебе надо начать вести себя в отношении других именно так!». Есть только один ответ на твой вопрос, как жить правильно, и что ты должен делать. Ты должен внимательно рассмотреть то, что хочется тебе, и делать то же самое в отношении того, что тебя окружает: Бога, человека и мира. И тогда жизнь никогда не потеряет смысл, какую бы видимую форму она ни приняла. Вот тогда она действительно будет наполнена той самой творческой любовью, ты всегда будешь думать о том, что требуется в этом мире от тебя, персонально от тебя. Во всей всеохватности твоего этого самого «Я», потому что свое «я» ты будешь хорошо слушать. Ты будешь заставлять его работать, ты будешь раскрепощать свою фантазию, думать, что ты хочешь, чтобы с тобой было, и не останавливаться на этом пути. Самое смелое твое желание – а гадости себе ты никогда не пожелаешь - может найти свое воплощение. Только делай то же самое. Как только ты понял, что ты этого хочешь, так вот и веди себя в отношении не только себя самого, но и всех остальных.

Это, конечно, еще не весь смысл, но если двигаться непрерывно в этом направлении, жизнь действительно никогда не потеряет смысл. Потому что это самое что ни на есть творчество. Это же привязано к моим кровным интересам – смотреть, чего тебе действительно хочется, что наполняет твою жизнь. Смысл – он же не дан в каких-то таких инструктивных формулах, как раньше в учебниках печатали: «Смысл жизни – это все более полное удовлетворение растущих потребностей советского человека». Что такое смысл жизни для христианина? Богоуподобление. В этом высшее призвание человека. Человеку не по себе, потому что он – не Бог. Но, простите, Бог этим и занят, что Он творит в любви. Мы Его другим не знаем, на самом деле. Все, что мы знаем другого – это не Бог. Это какие-то такие временные представления.

Поэтому, для того-то, чтобы не заехать слишком далеко в своих фантазиях, нас Евангелие тут же призывает смотреть на Самого Бога. И стараться поступать, как Он. Мы обращаем вопрос к себе самому: «Ты разве простой? Нет, ты сложен, как сама устроенность всего этого мира, рожденного творческой мыслью Бога. Ты хочешь простых решений? Ну, тогда тебя придется сократить, в прокрустово ложе чего-то положить, и что-то от тебя отсечь, - ты этого хочешь? Ведь не хочешь! Ты можешь такого захотеть разве что от отчаяния.

И здесь, понятно, нельзя навязывать свои ценности другим, диктовать другим свое миропонимание, свое отношение к вещам. Я же не хочу, чтобы мне кто-то навязывал что-то? Не хочу. Так – все, значит, этого нельзя делать. А вот я хочу, чтобы меня понимали, - мы тут уже несколько раз вращались вокруг этой оси понимания, - так изволь других понимать. А, понимать – это как? Вот я, например, хорошо понимаю, что мне нужно. И, например, моя жена должна каждый раз делать то, что мне хочется. Тем более, что у меня желания мерцают, как у любого человека, а я и сам не понимаю, чего я хочу. А ты меня – давай понимай! Пусть мается в этих творческих потугах, а как же! Чтобы что-то родилось, да еще и не уродливое. Ну, вот это, собственно, и есть то, что захватывает человека целиком, это и есть то, что смысл в жизни человека будет созидать. Это и есть то, что в перспективе может стать жизнью с избытком. И если внимательно в себе копаться, я окажусь неисчерпаем в своих тончайших желаниях на собственный счет, - так ведь все такие! От Создателя такие.

Ну, конечно, не надо слушаться греховных желаний. Но поскольку это самоочевидные вещи, и то, что нам их надо отсекать, нам тоже хорошо известно, и потакать надо не греху, не немощи, а человеку, силящемуся с ними справиться, его надо поднимать, его надо принимать, и самого себя надо учиться принимать, в первую очередь… «Во всем, как я хочу, чтобы со мной поступали люди». Чего я хочу, я еще толком не все понимаю. Но это – уже стимул делать нечто здесь и сейчас. Не надо стоять, не надо строить концепции, не надо глобальных идей. То есть это все нужно по ходу дела. А усилия совершать можно уже сию секунду.

Каждый раз, когда у тебя звучит этот вопрос – что делать? Если ты, будешь с такой позиции думать, сию же секунду найдешь, что делать. Найдешь повод и предмет приложения своих усилий. Да, это все требует мужества поступка. Это не просто копание в идеях. А формула тут безотказная: «Ты понял? Значит делай». Просто «понял» – это никого не колышет. А то, что ты несовершенен в твоих действиях, - так кого ты этим удивишь? Ценно то, что ты понял – и делаешь. В этом движении тебя Бог не оставит, потому что в этом движении ты уже как-то Ему уподобляешься. Если ты достаточно честен перед Ним и перед собой, нет оснований беспокоиться, что ты слишком много дров наломаешь. Просто надо быть всегда честным. Ничего страшного не произойдет. Ну, понимаете, как ребенок, пока растет – он чашки разбивает. Или когда ему дарят игрушки… вообще, никакой родитель не хочет, чтобы его чадо эти игрушки ломало. Чадо ломает, и ничего страшного не происходит. В конечном счете, игрушки для того и существуют, чтобы человек рос. И если что-то и в этом вот движении несовершенное происходит, - да, оно несовершенно, и нет никаких гарантий совершенства, но ты, в общем-то, делаешь то, что надо. То, что действительно нужно. Это оно самое и есть. Более того, ничего лучшего ты не сделаешь сию секунду, такой, каков ты есть сейчас, - только так ты сделаешь лучшее, на что способен сейчас. И это лучшее станет твоим трамплином для того, чтобы завтра еще что-то предпринять. Ну да, я хочу, чтобы меня понимали, но я же не амеба, меня трудно понимать. Так и мне сложно понимать, что к чему на этом белом свете. Так надо же делать! Тогда и доходить будет постепенно. Двигаться надо. Мы в этом мире живем по динамическому принципу. Мы не можем знать всего и сразу. Поэтому нет ни одной евангельской истины, зафиксированной в виде предписания. «Делай – раз». Нет формулы, вроде: «Смысл жизни есть то и то…» Нету. А вот есть эта такая выдающаяся формула: не стесняйся смотреть внутрь и выяснять, чего тебе надо от других. Потому что от других тебе будет больше надо, чем от себя, это очевидно.  А от себя – чего? Я и так хороший. От Бога мне надо, чтобы я был сильный, красивый и здоровый. Правильно? Ну и еще богатый. Надо? – Надо. Давай, милый, устраивай всеобщее благоденствие, чтобы все были красивые, сильные и богатые. Ведь хочется быть красивым … так вот и давай – убеди других, что они тоже красивые. И ты будешь красив – куда там Аполлону! Разве не так?

Все вроде просто, но почему мы не исполняем эту Христову Заповедь? Ну, кто мне мешает принцип этот исполнять в полноте? Тоже – предельно простой ответ: я сам себе и мешаю. Недосуг мне, понимаете. Утром вставать не хочется, работать не хочется… деньги нужны… отдохнуть хочется… Я, конечно, понимаю, к сожалению, что надо вот так вот себя вести, мне же не хочется со всеми подряд общаться, да еще так, прямо как Христос. Ну, есть люди, которые мне более-менее симпатичны, вот с ними так, по-дружески, и то, по большей части, это не творческое общение, а так – язык друг о друга почесать так, чтобы приятно было до конца очередного дня дожить. Вот и нормально. Что мы, не человеки, что ли? – человеки, и ничто человеческое, как известно, нам, согласно античной языческой поговорке, не чуждо. Поэтому все то, что так гениально очевидно – все очень трудно. Как бы все было легко решить той или иной проповедью, дескать, давайте, братья и сестры, с сегодняшнего или завтрашнего дня жить по этой христовой заповеди. Так ведь не получается. Поднять этот труд, взять его на себя – это тяжело. Очень тяжело, но нужно пробовать, делать какие-то движения. И как знать? Лиха беда начало. Серафима Саровского спросили, почему история так мало знает святых, праведников? Что, для того, чтобы вести святую жизнь, нужны какие-то особые дарования? Да нет, - отвечал преподобный, - решительности не хватает у людей. Ну а решительность, это все же та сфера нашей души, где мы можем что-то менять. И да поможет нам в этом Бог».

-----

О таком качестве души человека, как смирении, много написано, много уже сказано. Сказать проще, труднее смириться. И, тем не менее – сначала мысль-идея-слово, а уж потом реализация-исполнение. Отец Яков Кротов поделится своими соображениями по сему поводу.

Я.Кротов:

- Человеческие добродетели - это как? или что? Вся трагедия, которая называется «грехопадение человека», она ведь о чем? Мы распались - на что и на как? Простейший пример: какая самая простая для современного православного человека добродетель? Смирение. При этом мы не найдем добродетель смирения в Евангелии, Господь не призывает к смирению. А вот апостол Павел уже говорит о Спасителе, как о смиреннике, как о Том, Кто смиренен перед Богом, перед Отцом. Что такое смирение? Это не означает, что Спаситель тихо ходил по воде и поэтому не проваливался, и мы тоже должны идти по воде тихо, смиренно, и не думать ни о чем земном. «Харе Кришна»? Конечно, это не так. Смиренным апостол Павел назвал Спасителя, потому что Того казнили на Кресте. Когда проверяли, умер ли человек от казни на кресте, перебивали ему ноги, Спасителю не перебили, потому что было уже ясно, что Он скончался – из сердца его истекла лимфатическая жидкость, которая наполняет предсердие - было понятно, то там уже был разрыв сердца, большинство распятых умирали именно от разрыва сердца. Это чрезмерное напряжение для организма человека - висеть на кресте. Когда в 50-м псалме Давид говорит: «Жертва Богу - дух сокрушен, сердце сокрушенное и смиренное», в переводе на русский язык, он имеет ввиду, что у меня инфаркт, инсульт, и вот в таком состоянии я для Бога нужнее, важнее, чем, когда я здоров, в латах, с ясным мозгом, твердым сердцем настоящего коммуниста - и я на Голиафа. Оказывается, для того, чтобы пройти в самую важную в жизни дверь, нужно стать маленьким. Вспомним Алису в стране Чудес: чтобы попасть в страну, где нет зла, где мы видим людей настоящими и разговариваем с животными, надо стать маленьким-маленьким, и она такой становится. Таково смирение. В одном американском фильме надо было перегнать грузовик с огромной деталью для гидроэлектростанции, она весила десятки тонн. Ее погрузили, вроде бы все правильно рассчитали, но перед одним мостом этот грузовик все-таки застрял, не хватало буквально 20 см., ну просто ничего нельзя сделать. И тогда инженер придумал совершенно правильный выход: он приказал выпустить воздух из автомобильных шин. И грузовик прошлёпал этот мост на спущенной резине. Вот оно смирение. Смирение заключается в том, чтобы понять, что самые главные задачи жизни слишком тяжелые, чтобы мы их выполнили со своей надутостью, самоуверенностью. Простить ребенка - это простая задача? Это можно решить без смирения? Нет, дудки, не выйдет. Чтобы простить ребенка, надо сказать Богу: «Прости меня грешного, я плохой родитель, я не понял ребенка, поэтому он сделал что-то, что меня раздражает, а еще больше, Господи, прости меня, ведь может так быть, что то, что он сделал – это замечательно, это правильно, а я этого не понял». Как вот к Антонию Печерскому ходила мать и просила его уйти из монастыря, вернуться домой. Кто был виноват пред Богом? Мать. А не преподобный Антоний, он правильно ушел в монастырь. И наши дети вырастают, и мы вырастали в свое время. Каждый день мы сталкиваемся с какой-то преградой, и есть всего два способа ее преодолеть: взорвать или выпустить из себя немножко воздуха и прикинуть: «А если меня сейчас разобьёт инсульт, а если у меня будет инфаркт, и вот я - в инвалидном кресле». Кто самый умный, знаменитый и великий человек в современном мире - британский физик Стивен Хокинг, у него БАС - боковой апострофический склероз, много лет у него мертвеют нервы, и он общается с миром посредством одной единственной кнопочки – шевелит пальцем. И этот человек познает тайны мироздания, пишет книги, и даже не одну жену уже сменил. Потому что он правильно рассчитывает свои силы и знает, что человек не должен надеяться только на себя, он включен в мир. В первобытном обществе его бы съели сразу после первых признаков болезни и сами бы заболели, скорее всего. Так вот, смириться с тем, что я - не Бог, смириться с тем, что мои силы ограничены, попросить Бога о силах - вот это и есть смирение. Прикинуть, как я буду себя вести, если буду слаб, и поступить именно так. Честное слово, кашу не испортишь маслом, а христианина не испортишь слабостью. Господь на Кресте спас все человечество, а мы можем спасти себя или, может, кого-то из близких, если вовремя поймем, что наша сила в нашей готовности уступить во имя Божие, уступить, не предав, уступить, неся Евангелие в мир. Евангелие – это же не атомная бомба, это не насилие и не агрессия, это действительно весть о Царе, Который слабее любого из нас, и поэтому любого из нас спасает.   

-----

Православный миссионер отец Виктор Веряскин продолжит свои размышления о реалиях нашей жизни в свете знаменитого романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

В.Веряскин:

- Поэтому онтологическое доказательство бытия Бога выводит существование Бога из самого понятия Бога, из его смыла, потому что мы Бога пытаемся определить как высочайшее, могущественнейшее, самое совершенное существо. А к числу его совершенств относится его реальное существование. Какой же он совершенный, если Он реально даже не существует? И поэтому из самого понятия Бога, как высшего совершенства, выходит и его реальное существование. Если кратко, вот это и есть онтологическое доказательство существования бытия Божия. Эммануил Кант, почему он здесь упомянут в романе, он, будучи честным мыслителем, в своих работах «Критика разума» и других, говорил: «Если вы считаете, что в вашем кармане лежат реальных 100 талеров, то вы должны отличать их от воображаемых 100 талеров». То есть, если у тебя есть понятие о возможном существовании этих 100 талеров в кармане, то от этого они еще не становятся реальными. Поэтому онтологическое доказательство бытия Божия на 100% не решает проблему бытия Бога и его доказательства, а только дает некоторые аргументы в пользу Его возможного существования, помогает направить мысль в сторону осмысления и решения этого вопроса, но окончательно не доказывает. Вот почему мы должны честно сказать, что любые доказательства бытия Бога, начиная с первого, могут укрепить чью-то веру, помочь вывести ее на степень осознания, но заменить веру они не могут. И не могут доводами окончательно припереть человека к стенке, чтобы он сдался и сказал: «Все вы меня убедили, мне деваться некуда, сдаюсь - Бог есть!» Почему? Да потому, что Бог – это свобода, и Бог – это любовь. И Он уважает свободу выбора другого человека, и поэтому Он не устроил так, чтобы можно было припереть человека доводами, пошантажировать и заставить сдаться. Он оставил нам свободу выбора даже не согласиться. И до сих пор не уничтожил самого главного противника - Сатану. Сатана в переводе означает: «противящийся, противоречащий». Итак, второе доказательство бытия Бога называется онтологическое. Это не является какой-то абстрактной философией или каким-то заумным богословием схоластическим, нет, это все написано в Библии. Библия говорит: «Рече безумец в сердце своем: несть Бог». Это онтологическое доказательство бытия Бога. Только безумец может сказать, что Бога нет, а тот, кто разумно пытается мыслить, он найдет основания для бытия Бога. Но мы с вами знаем, что в советское время некоторые вопросы решались через психиатрическую лечебницу, и поэтому те, кто думал не так, как хотела идеологическая машина, их туда помещали. И в романе мы видим, что поэт Иван Бездомный оказался в психушке, когда сказал, что он что-то видел, у него был мистический опыт, он с кем-то встречался. Когда Михаил Булгаков посетил редакцию журнала «Безбожник у станка», там использовали Демьяна Бедного, который является прототипом Ивана Бездомного. Во-первых, он написал «Евангелие от Демьяна без изъяна евангелиста Демьяна», и оно было опубликовано в газете «Правда». Это было сатирическое издание. И Демьян Бедный попытался осмеять все, что возможно было на его взгляд: непорочное зачатие, и чудеса, и все такое. В это же время, известно, что Сергей Есенин написал ответ Демьяну Бедному. И это стихотворение звучит так:

«Когда я в «Правде» прочитал неправду о Христе блудливого      Демьяна,

Мне стало тошно, будто я попал в блевотину, извергнутую спьяна.

Нет, ты, Демьян, Христа не очернил, ты не задел Его пером немало,

Разбойник был, Иуда был, Демьяна только не хватало.

Ты сгусток крови у Креста копнул ноздрей, как жирный боров,

Да только хрюкнул на Христа, Ефим Лакеевич Придворов».

Демьян Бедный – это псевдоним, а паспортная фамилия была Ефим Придворов. Придворный поэт советской власти, единственный, кто жил в Кремле, квартира Демьяна Бедного была в Кремле, и поэтому он был бездомный, когда его потом из Кремля выселили и в психушку поселили.

И вот эта перекличка той действительности с тем, что было изображено в романе – это с одной стороны карикатура, с другой стороны – фантазия, а с третьей стороны – притча и метафора. Дальше там такие слова:

«Пусть не было Христа, как не было Сократа, но зачем смеяться над тем, что для многих людей свято», - писал Сергей Есенин. Но вы знаете, что и Михаил Булгаков изобразил Иисуса Христа, как Иешуа, который всех людей называл добрыми людьми, даже Понтия Пилата, и был  непротиворечив злу и насилию. Поэтому, возможно, какие-то переклички и есть.   

-----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Продолжая перечислять причины негативного отношения римской государственной машины к христианам в первых веках бытия Церкви, отметим очередное обстоятельство – чрезвычайный консерватизм законов империи. Что сие значит? Давайте представим, скажем, работу в римском сенате. Ежели какой-либо сенатор захотел отвергнуть очередной законопроект, среди аргументов, убеждающих в том, что предлагаемый закон не годится, он говорил, что проект этот новый, а надо держаться древнего. Не в смысле - «плохой» или «хороший», а «новый» - не «древний». И черепок для голосования подавался в таком случае с буквой «А» - «antiqa», «держусь за старое», «старое достаточно». И значило это, что новый законопроект отвергается только потому, что он новый.

Этот консерватизм вполне объясним в контексте ментальности римской цивилизации. УниверсальностьРимской империи подразумевала преемственность. Незыблемость и устойчивость империи римляне объясняли тем, что она - древняя и держится за свои истоки. То есть «Pax Romana» - «Римский мир», порядки в государстве хороши, потому что они древние. Такая позиция вообще характерна для античности, для греческой философии, в частности: устойчивость как древность, устойчивость как то, что от Божества, а то, что от Божества – неизменно. Всякое же изменение - суетно и временно.

Рассуждая о консерватизме, можно привести в пример также Рим - сердце империи. Граждане воспринимали Рим вечным городом, который сам по себе является не просто столицей, а олицетворением неизменности, устойчивости.

А тут христианство – нечто совершенно новое. Кстати, то, что христиане были новым религиозным явлением, стало ясно не сразу. Ну, мы говорили с Вами, что в первые десятилетия Церкви люди посторонние не отличали христиан от иудеев. А иудеев в большой степени римляне терпели из-за древности и национальности их религии, но главное - из-за древности. А христианство, по сути, было совершенно новым религиозным явлением, а всё новое для римлян было, как минимум, подозрительным.

Остановимся, давайте, на этом до следующей нашей телевизионной встречи. Всего доброго.