«Гуманность» - слово такое приятное есть в нашем словоупотреблении, хотя и иностранного происхождения – от латинского «humanus» - «человечный». Гуманный – это и любвеобильный, и внимательный, и уважительный к людям, и жалостливый. Т.е., гуманность означает человечность, человеколюбие.  Отца Якова Кротова несколько слов об этом.

Я.Кротов:

- Церковь и гуманизм. В современном мире гуманизм часто считается одним из врагов церкви. Я надеюсь: считался. Лет 10 назад в России появилась мода среди верующих людей пинать гуманизм. Я сам, кстати, пинал, но это было лет 40 назад, это было при коммунистах, это было, когда гуманизм означал: атеизм, марксизм и личность товарища Л.И. Брежнева. Над таким гуманизмом грех не посмеяться, это гуманизм, который забывает о том, что основатель и создатель гуманизма Эразм Роттердамский, рьяный католик, глубоко верующий человек, автор богословских трактатов о христианстве как миссии и призвании человечества нести мир во Вселенную, один и тех людей, с которого начался современный путь человека к миру. И вот мы в России над этим смеялись-смеялись, хихикали-хихикали и дохихикались, что в глазах всего мира оказываемся просто людоедами с атомным оружием. Так может не хихикать? Я это говорю потому, что над гуманизмом хихикают не только в России, над гуманизмом хихикают даже в Соединенных Штатах Америки и даже в граде Ватикан. И то до сих пор к гуманизму относятся с подозрением, что гуманизм – это нечто антицерковное. Так вот нет. Руками буду драться за гуманизм, потому что гуманизм от слова «гумары», тот же корень, что и в слове «гумус» - земля, чернозем, погребать. Религия начинается с погребения. Когда мы находим древнейшие захоронения людей, 30-ти тысяч лет назад, мы понимаем: произошло превращение обезьяны в человека, Дух Божий превратил прах земной в душу живую. И вот эта живая душа начинает с того, что хоронит подобного себе в земле. Гуманизм не терпит, когда плохо чужому телу, что в этом плохого? Мы бы хотели, чтобы он еще и душе заботился. Не надо. О душе мы сами позаботимся. Гуманное отношение к человеку не ждет, когда человек протянет руку. Это христианское отношение, это нормально. Мы идем в тюрьму, если разрешают, не потому что другой попросил, а потому что мы хотим другому помочь. Это христианство или гуманизм? И то, и другое. Когда разлучаются христианское и гуманное отношение к людям? Ответ простой: вообще-то никогда. Одно и есть другое. Но мы знаем ханжей, которые скажут, что это разные вещи. Нет, это одна и та же вещь. Гуманное отношение к умирающему иногда требует помочь ему - не помочь ему умереть - этого делать нельзя, но не удерживать его, не поддерживать его агонию. Это гуманно - поддерживать агонию? Нет, это не гуманно, и это не по-христиански. Поэтому здесь вновь и вновь мы сталкиваемся с тем, что есть, как минимум, два христианства в мире: христианство средневековое, христианство рабовладельческое даже, христианство, которое до сих пор убежденно, что в мире всего три типа людей: начальник, солдат и священник, и где-то там 90% крестьян, которые пашут землю рылом. Оно не видит, что настоящий мир, созданный Богом, это мир бесконечного разнообразия людей. А гуманизм это видит и поэтому говорит: надо относиться к людям гуманно. У человека достоинство связано не с тем, что он священник, крестьянин, солдат, а с тем, что он человек. Любого надо похоронить, ничей прах нельзя развеивать по ветру, как это делали, между прочим, в средние века глубоко верующие люди. Это было не гуманно, глупо и не по-христиански. Вот критерий: приди на похороны, - победил диктатора, убил людоеда, - и всё-таки похорони. Вот она гуманность. Но вообще-то она еще и в том, чтобы не убивать. Научись побеждать, не убивая. В конце концов, и Господь Иисус Христос побеждает грех, не убивая грешников, а спасая. Так что, первый гуманист не Эразм Роттердамский, а тот, в Кого он верил, за Кем шел и Кому подражал всю свою жизнь - это Господь Иисус Христос.

-----

Теперь следующая страница – христианско-этическая.

Прослушивая наши архивные записи, остановились мы с Вами на такой замечательной вещи, как влюбленность. Тот, кто её не испытывал, много потерял – состояние сказочное! Но откуда оно? Физиология? Половое влечение – понятно – в мире животных это повсюду. Но влюблённость – это дела не совсем постельные. Когда парень по уши, так сказать, влюблён в девушку, о том, чтобы с ней переспать, думает он в самую последнюю очередь. Итак, продолжим… 

Архив: 

«…Если мы призадумаемся, мы, наверное, легко согласимся с тем, что влюблённость  - это уникальная форма взаимодействия разнополых особей, которой в животном мире не встречается. Влюбленные – это ведь люди, которые живут на расстоянии друг от друга. Вот их как раз это облако соединило, они в нем купаются, как в океане вдохновения. Им хорошо оттого, что они вместе, они часов не наблюдают. И весь мир принадлежит только им, счастливым влюбленным, которые ответили друг другу. Да, это всегда очень счастливое и очень короткое время – ну, несколько месяцев. Не бывает многолетних влюбленностей. Действительно, вся эта гамма ощущений по-разному может быть передаваема. Я прошу прощения за свое косноязычие и постный язык, но это что-то вот такое.

Но это ведь все преддверие какого-то пути. А влюбленный – он находится в таком состоянии, когда ему все ясно. И меньше всего человек влюбленный готов допустить, что ему открывается путь, длинной в остальную жизнь, на которой чего-то там должно совершиться… Что там должно совершиться? Все понятно, мы будем жить долго и счастливо, и умрем в один день. Наверное. Какие трудности?.. Нет, понятно, что у нас дети пойдут, потом внуки, потом, если повезет, правнуки… и хорошо бы - домик с садиком. Все естественно, все понятно. Трудности-то какие? Кроме того, что денег взять неоткуда будет, может быть. Но этот вопрос к межличностным отношениям не имеет касательства. У нормальных людей, разумеется. И не только у христиан, а просто у нормальных людей. Какие трудности? Все ясно, все понятно, все совершилось... И в этом, на самом деле, коварство этого состояния. Ничего еще не совершилось, все только начинается. Все еще должно совершиться, в будущем.

Вот по-настоящему христианское отношение к влюбленности – это уметь это ценить, как дар Божий, но умение при этом к этому отнестись, как к преддверию брака. Те, кто венчался сознательно, - и я в том числе, ­ друг с другом соглашались, что тот самый момент, когда тебе задают сакраментальный вопрос, перед началом собственно таинства венчания: «Имеешь ли желание, благое и непринужденное…», то у людей разная бывает реакция, но в целом одна и та же – очень боязливая. Очень легко люди сходятся на том, что когда они делают этот символический шаг, - то ощущение такое, будто ты шагаешь в пропасть. С одной стороны, все хорошо, вот рядом твой любимый человек, тебе больше не о чем мечтать, в этом смысле. К слову говоря, не о чем – во всех смыслах, в том числе и нравственных ограничениях, попробуй помечтай – нельзя уже, все. И вообще, теперь это – на всю жизнь. На всю жизнь, которая тебе предстоит. А та жизнь, которая была до этого момента, кончилась. И, в общем, это такой порог, через который человек переходит. Вот до этого порога все-таки есть теоретически возможность, что ты можешь отступить, подождать, подумать… - я не знаю, что угодно. Ведь все-таки в человеческой жизни бывают вот эти самые пороги, переступив через которые человек понимает, что не может быть никакого пути обратно. Все. Это совершилось. А это другая жизнь. Это уже не ожидание, тут уже вот – жить надо.

Ну, первое время, понятно, у любой пары будет еще инерция того, что счастье бесконечно. Но христианину-то надо быть готовым к тому, что подводные течения уже заструились. И их надо ловить. Потому что окажется, что вам, двум живым людям, предстоит путь открытий, которые чреваты, между прочим, многими непониманиями. Ну просто потому, что вы устроены неодинаково, и вообще, на жизнь и на мир смотрите неодинаковыми глазами. Я уж не говорю о том, что у вас ритмы жизни разные, фокус, взгляд на то, что красиво и некрасиво, неодинаковый. То, что вы воспринимаете, осмысляете – неодинаково. Это пока вы были просто влюбленные, вам было все равно, о чем вы говорите, и какие разные суждения вы о разных предметах имеете. Главное, что щебечет голубка моя, и все – я уже на небесах. И какая разница, что она щебечет чушь, например. Или то, что если бы это самое произнес какой-нибудь мой политический противник, я бы переживал одно непринужденное желание: его удавить на этом самом месте. А тут – ну пусть щебечет, что бы ни говорила. И всё это надо пережить, преодолеть, сродниться, врасти друг в друга, двоим стать одним телом.

Влюблённость – это, так сказать, свадебный подарок молодым от Бога. А настоящая любовь супружеская – это ЦЕЛЬ жизни, которую нужно достигать узким, тернистым путём восхождения, путём усилий и подвигов, может быть, даже моральных страданий и аскезы. Но все эти подвиги окупаются сторицей. Потому, что нет ничего лучше, чем по-настоящему любить, а также - по-настоящему быть любимым. Дай-то Бог всем нам!

-----

Православный миссионер отец Виктор Веряскин продолжит экскурс по истории переводов и изданий Священной Библии.

О.Виктор Веряскин:

- Самое грустное в этом во всем, что у нас всегда вызывает подозрение, если какая-то инициатива исходит из народа, снизу, со стороны, а не спускается сверху по команде начальства. Поэтому, когда что-то возникает по предложению иностранного посетителя на его пожертвования и без согласования со Священным Синодом, то это тоже всегда вызывает подозрения. Поэтому, когда первым председателем Библейского общества стал мирской человек - князь Голицын, то иерархи церковные почувствовали себя немного отодвинутыми, т.к. с ними не все согласовывают, их не поставили во главе, и они почувствовали сотрудников Библейского общества своими соперниками. А тем более, не все эти иерархи, да и не все священнослужители знали множество языков, и поэтому даже если бы их и поставили во главе Библейского общества, то они не смогли бы выполнять эту работу на должном уровне. И поэтому, когда в состав комитета по поддержке деятельности Библейского общества включили профессоров, специалистов по древнееврейскому и древнегреческому языку, то к великому сожалению, у церковной иерархии возникло опасение. А вы знаете, что вообще такое опасение существует, в принципе, можно сказать, в самой Библии и, можно сказать, в жизни наших церковных общин и групп, потому что в Библии написано, что много читать утомительно для тела, и что если слишком много составлять книг - у Екклесиаста - то у нас ни времени, ни сил не хватит их перечитать. И поэтому часто были такие настроения, что вдруг это пойдет не на пользу, а во вред? И вот эти опасения часто питают, в том числе, и мракобесные настроения, что не надо слишком просвещать народ, а лучше будет, если он не во всем будет разбираться, а то вдруг он станет демократичным, свободолюбивым, да еще и майдан какой-то поднимет. Эти настроения всегда были: и в 18-м и в 19-м веке, и в 20-м и в 21-м веке. Поэтому, к великому сожалению, почти сразу стали возникать препятствия, стали сразу возникать помехи, стали сразу строчить доносы, в том числе на то, что якобы не те цели ставит перед собой Библейское общество. И поэтому сотрудники комитета по поддержке Библейского общества издали брошюру, которая так и называется: «Цели библейского общества и средства их достижения», где четко изложили: что? почему? как? и зачем? Но беда была в том, что некоторые члены комитета по поддержке Библейского общества делали акцент на то, что важно внутреннее состояние христиан, важна внутренняя вера и искренность, а внешние обряды могут быть второстепенными, и в этом тоже усмотрели опасность. Так как господствующая видимая церковь, которая считала, что через государственное положение церкви, через соблюдение обрядов, через культуру и этнографию и все остальное, можно сплотить народ и общество, а самое главное - сделать смиренной и послушной всю паству в пределах всего государства. А если они станут более грамотными, вдруг они станут еще и более свободолюбивыми? И вот эти опасения всегда были и тогда тоже проявились. К великому сожалению, тогдашний митрополит Петербургский вызвал в столицу митрополита Киевского, довольно просвещённого - Евгения Болховитинова. Они обсуждали эти вопросы и пришли к единому такому мысленному заключению, что в распространении Священного Писания опасность существует. В том числе, существует опасность унижения якобы высокого церковнославянского стиля при переводе на простонародную мову. Хотя сегодня специалисты уже знают, что язык, на котором было записано Евангелие и весь Новый Завет, называется «койне», в переводе с греческого означает «общедоступный». А древнейшие переводы на латинские и римские языки, называются «вульгата», отсюда происходит слово «вульгарный», т.е. тоже имели ввиду общенародный простой или, как сейчас называют, базарный язык. А на самом деле, Иисус Христос и его апостолы не говорили каким-то заумным, аристократическим, высокопарным языком каких-то там академических кругов. На самом деле они говорили простым языком с простым народом. И в итоге - искусственное создание вокруг языка и его смысла какой-то завесы, вот такой мнимой высокопарности, оказывается, может затмить смысл языка, а приближение к простому народу на самом деле может не затмить, а прояснить смысл языка и смысл Евангелия.

-----

Ну и последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Остановились мы с Вами в прошлый раз на важности описания Иустином Философом - апологетом 2-го века - раннехристианских Богослужений, в частности святой Евхаристии. Причём, видимо, это самое первое, дошедшее до нас с Вами достаточно структурное и внятное описание.

Иустин пишет: «В так называемый день солнца (воскресенье) бывают у нас собрание в одно место всех живущих по городам или селам. В день солнца -  потому, что это есть первый день, когда Бог, изменивши мрак и вещество, сотворил мир, а Иисус Христос, Спаситель наш, в тот же день воскрес из мертвых», – интересное такое объяснение Иустина.

«И читается, - продолжает святой, - сколь позволяет время, сказание апостолов или писание пророков. Потом предстоятель посредством слова даёт наставление и увещание подражать тем прекрасным вещам. (В это время мы возлежим или сидим). Затем встаём  и воссылаем молитву.

 По окончании приносится хлеб, вино и вода, и предстоятель воссылает молитвы благодарения, сколько может, а народ выражает свое согласие словом: «аминь» (истинно так). После чего бывает раздаяние каждому святых даров  и приобщение.

Тут мы видим важные подробности. Во-первых, христиане, живущие в удободосягаемой близости, собираются в одном месте. Собрание возглавляется предстоятелем(обратите внимание, слово «епископ» или «пресвитер» здесь не употребляется. Предстоятель подробно совершает благодарение Богу-Отцу. Для Иустина также важно, что народ возглашает: «аминь» и таким образом выражает свое согласие. Также тут есть свидетельство о регулярности евхаристических собраний («в день солнца»). Ну и очень интересное представление о том, что первый день творения и день Воскресения Христа из мертвых, а также конец мира – это как бы один день.

Да, так вот ещё раз: «По окончании молитв мы приветствуем друг друга лобзанием… Потом предстоятелю братией приносится хлеб и чаша вина с водой. Он, взявши это, воссылает именем Сына и Духа Святого хвалу и славу Отцу всего, и подробно совершает благодарение за то, чего Он нас удостоил. После же благодарения служители – дьякона - преподают каждому из присутствующих часть хлеба, над которым совершено благодарение, вина и воды, а так же разносится по домам тем, которые отсутствуют».

Далее, Иустин свидетельствует об особом отношении уже древних христиан к веществу святого Причастия. «Пища эта, - пишет Иустин, - называется у нас Евхаристией - благодарением. И никому другому не дозволяется участвовать в ней, как только тому, кто верует в истину нашего учения и омылся омовением во оставление грехов и возрождения (т.е., Крещён), и живет так, как заповедал Христос. Ибо принимаем мы это не как обыкновенный хлеб или обыкновенное питьё, но как Господь, Спаситель наш, Бог воплотившийся, воспринял плоть и кровь для спасения нашего, таким же образом и пища эта, над которой совершено благодарение через молитву слова Его, и от которой через уподобление получает питание наша кровь и плоть, есть - как мы научены - плоть и кровь того воплотившегося Иисуса. Ибо апостолы, либо вестники Его, в написанных ими сказаниях, которые называются Благовестием (Евангелиями), передали, что им было так заповедано». Т.е., «пища эта (Евхаристические хлеб и вино), – свидетельствует Иустин, - есть плоть и кровь того воплотившегося Иисуса».

Таким образом, вот ещё одно свидетельство древности о том, что Церковь изначально, с первых дней, десятилетий и веков своего существования, исповедовала ту основополагающую истину, что Евхаристия – церковное Благодарение – не есть лишь просто молитва, или просто обряд воспоминания, как считают некоторые наши братья протестанты, а таинство Тела и Крови Христовых, Таинство невидимого, но реального единения со Христом.

Остановимся на этом, и если даст Бог, продолжим наш церковно-исторический экскурс в следующий раз. Всего доброго.