•                     Многообразие Божьего творения. Вода (продолжение)

•                     О.Георгий Кочетков. О духовной свободе

•                     Митрополит Антоний Блум. О святости

•                     Фрагмент фильма Зеферелли. «Кто из вас без греха, первым брось в нее камень…»

•                     Продолжение телебеседы прот.Иоанна Замараева о духовных судьбах человечества. Что такое сектантство?

Однажды Иисус Христос произнес поразительные слова: «за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день Суда…» Слово, случайно или небрежно брошенное – много ли оно значит? В свете последних научных исследований – очень много. Даже если человек произносит слова, так сказать, в пустоту, если их никто не слышит. Слышит природа, слышит вода. А бранные слова буквально разрушают нашу природную среду обитания.       

        Фильм «Вода»: 

За кадром:

- Доктор Эммото предполагает, что больше всего тяжких преступлений совершается в тех областях, где люди чаще всего сквернословят. На лабораторные чашки с водой были нанесены иероглифы, обозначающие слова и имена известных людей. Многочисленные  эксперименты Эммото  Масару с целью найти слово, сильнее всего очищающее воду, показали, что оно не одно, а сочетание двух: «Любовь и благодарность».

Мироздание создано Абсолютом, Началом, которое произвело всё сущее и все его материальные проявления. В каждом из нас есть частица воды первозданного океана. Каждое наше слово, как капля воды - носитель мысли и источник информации. И за это мы должны платить Абсолюту любовью и благодарностью. 

Отец Георгий Кочетков в нашей телепрограмме рассуждает с оглашаемыми о христианстве и Церкви. 

----Георгий Кочетков:

От имени Церкви может выступать перед лицом государства, ну, собор какой-нибудь поместный, но это ясно, это, так сказать, высшая форма управления. И всё. Никто другой не может говорить от имени Церкви, и то, повторяю, это касается только очень узкого набора вопросов. Отнюдь не все. Но иметь какое-то своё мнение имеет право любой не только мирянин, но и любой священнослужитель. Вот, например, в духовной академии, лет двадцать назад я стал знакомиться с книгами богословов дореволюционных, и я был потрясён свободе их мысли. Они, ведь, высказывали такие идеи, с моей точки зрения, однозначно не правильные, но дело не в этом. Им не только давали такую возможность, их печатали. Они были профессорами, скажем, Московской духовной академии. Я сейчас представил, что с ними бы сделали сегодня (смеётся), с каким-нибудь профессором Тареевым, допустим, или Флоренским, или ещё с кем-то. Уж не говоря, там, про Булгакова, Бердяева и т.д. Они, правда, не были профессорами духовных академий, но имели огромное влияние на церковь, они занимались церковными вопросами. С ними разговаривали епископы. И очень серьёзно, и очень заинтересованно. Помните, религиозные собрания Петербургские и Московские в начале ХХ века – религиозно-философские собрания? Это очень серьёзные вещи, мы, конечно, очень в большой степени потеряли эту свободу, внутреннюю свободу. Без свободы духовной жизни быть не может, как без любви. И в прошлый раз я уже приводил эти слова: «Где Дух Господень, там свобода». 

По обыкновению, давайте послушаем с Вами несколько слов блаженной памяти митрополита Антония Блума.

Антоний Блум:

- Мне хочется сказать нечто сейчас о святости и о духовности. МЫ исповедуем, что Церковь свята. И апостол Павел говорит всем христианам: «Вы святы». Что Церковь свята – ясно и понятно. Но что христиане все святы, даже приобщаясь к святости Церкви, ставит перед нами серьёзные вопросы, потому что, глядя на себя самого и на людей вокруг, мы не можем этого слова употребить спокойно.

Начнём со святости Церкви. Святость Церкви заключается в том, что она - то место, где Бог в Своей полноте присутствует среди Своего народа. Христос – Богочеловек, как Человек, и как Бог, заполняет Собой Церковь. Дух Святой дышит в ней, и во Христе и Духе мы являемся уже не приёмными, а как бы родными детьми Бога и Отца. Опять-таки, эти слова дерзновенны, они мне не принадлежат, они принадлежат святому Иринею Лионскому. И в этом отношении мы можем сказать, что Церковь свята всей святостью Бога, Который в ней живёт и действует. А что же о нас самих сказать? Мы сколько-то  приобщаемся этой святости, в зависимости от нашей верности, от нашего врастания в тайну Церкви и в тайну Бога. Но когда апостол Павел говорит, что все христиане святы, он совсем не говорит о том, что мы все уже достигли святости. Я уже не говорю Христовой, а даже святости тех святых, которых Церковь почитает. Святость начинается в тот момент, когда мы посвящены Богу. Когда мы принесены Ему в дар, когда мы делаемся Его собственностью. Это не значит, что в этот момент, человек делается уже святым в том смысле, в котором он был призван, подобно Серафиму Саровскому, Сергию Радонежскому, и множеству, множеству других мужчин и женщин. Это говорит о том, что теперь по собственной воле, с полного согласия своего, со всей решимостью своей, мы отдаём себя Богу. Теперь мы Божии до конца. И такая святость человека, конечно, совмещается и с какой-то долей греховности. Потому что человек, с одной стороны, себя отдаёт Богу и говорит: «Господи, я хочу быть Твоим, и только Твоим». А вместе с этим, в нём есть ещё несовершенство, которое должно быть переработано, и которое должно постепенно из него исчезнуть. И вот, это два полюса святости. С одной стороны - Божественная святость – Спасителя, Господа Иисуса Христа. И зачаточная святость того, кто сам себя отдаёт  как бы в собственность Богу. Или в случае крещения детей, например, того, кто приносится семьёй Богу, потому что семья верит в Него, и потому что семья знает, что отдать ребёнка Богу это самое лучшее, что можно сделать для него. 

Как обычно в нашей телепрограмме фрагмент фильма Франко Дзеферелли о жизни Иисуса Христа. 

И последняя – Богословская часть нашей телепрограммы.

На прошлых наших телебеседах в общем контексте размышлений об основах христианского вероучения мы уперлись в те факторы, которые разделяют Церковь. Мы говорили с Вами о ересях и расколах. Ересь это искажение основ христианского вероучения. За чашкой чая я могу общаться и с еретиком, и с кем угодно, да и то, наверное, не со всеми подряд. Но совершать совместные богослужения, общие молитвы, например, с кальвинистами, с теми, кто считает Бога не любящим Отцом нашим Небесным, а тираном и самодуром, который одним определил спасение и жизнь вечную, а другим - гибель в вечных муках, независимо от того, как человек прожил на земле, во-первых, я сам не желаю, а во-вторых, мне не рекомендует Церковь. Т.е. отступления некоторых христиан в вере, причем не в каких-то мелочах, а в главном, отчуждает их от мировой семьи церквей.

Вторым фактором разделения христиан на конфессии и деноминации, как мы говорили с Вами, является раскол. В классическом определении, раскол – это разделение по обрядовым причинам. Ну, вот мы Рождество Христово уже отпраздновали 7 января, а западный мир - 25 декабря. Митрополит Антоний Блум служил в Лондоне и отмечал церковные праздники по новому стилю, и находились люди, которые его за это осуждали. Например, когда он посетил Соловецкий монастырь, то его не допустили к Святому Причастию именно за это, за то, что, дескать, он новостильник. Причем, это на совести самих монахов – «сверху» подобных указаний им никто не давал. Почему они так поступили? Не от большого ума. Но это ясно нормальному человеку, а для людей с воспаленными мозгами это даже вполне благочестиво. Вот на Пасху мы совершаем крестный ход - обхождение вокруг храма - против часовой стрелки. А почему не наоборот, не по часовой стрелке? - обвиняют нас старообрядцы. И почему крестимся мы тремя перстами, а не двумя, как они? И вот эта разность традиций тоже разделяет христиан, но только уже неоправданно. Как мы подчеркивали с Вами, обряды могут быть, какими угодно. Обряд – это индивидуальное самовыражение национальных культур. Это элемент народного фольклора в Церкви. В разных церквях и в разных странах могут быть обряды, совершенно непохожие друг на друга. И это не должно разделять верующих. И, тем не менее, всегда находились люди, которые этого не понимали и готовы были воевать не на жизнь, а насмерть, во имя той или иной традиции.

Сегодня мы еще поговорим с Вами об одном довольно знакомом слове, часто употребляемом. Это не очень приятное слово: "секта". От него производят другие однокоренные слова: "сектанты", "сектантство". Иногда его усугубляют, формируя словосочетание "тоталитарная секта".

Забегая вперед, скажу, что сектантство – это особое понятие. Сектантство это не раскол и не ересь. Но очень часто сектантами оказываются именно еретики и раскольники. Очень важно нам научиться различать эти понятия.

Ну, вот давайте возьмем пример Свидетелей Иеговы. Это удобный случай потому, что Иеговисты – это одновременно и еретики, и сектанты. Почему они еретики, мы уже с Вами говорили. Напомню, что Иеговисты не верят в бессмертие души человека. Иисус Христос – это не Господь, а простой человек, по их учению. И они не исповедуют Троичность Единого Бога. Т.е. все это - признаки ереси. Поэтому все христианские конфессии - и православные, и католики, и протестанты всех видов и разновидностей - в один голос скажут, что Свидетели Иеговы – это вероотступники, и христианами их назвать нельзя в принципе. Это мы выяснили с Вами, но, а почему мы их еще называем сектантами? В основном здесь играют роль такие характерные для них понятия как зацикленность на какой-то второстепенной идее, фанатичность, бескомпромиссность. Если Вам приходилось с ними беседовать, Вы могли обнаружить, что за крайней навязчивостью, полной самоуверенностью скрывается некомпетентность в самом элементарном. Заучив наизусть "удобные" фразы из Библии и из своего катехизического разговорника, они забрасывают Вас штампованными аргументами; причем, со скоростью, не дающей Вам опомниться, сообразить, что к чему. Даже если вы сумели сориентироваться и с чем-то не соглашаетесь, приводите свой довод, вместо того, чтобы ответить на Ваше возражение, этот уличный агитатор немедленно переводит разговор на другую тему, приводит новый отрывок из Священного Писания. Вы возражаете по другому поводу, а Вам - третья цитата.

Но давайте разберемся - о чем, собственно, разговор? О чем проповедуют Свидетели Иеговы? Во-первых, они с жаром заявляют, что имя Божие – Иегова. Ну, в этом ничего нового нет. Иегова - это действительно одно из имен Божиих - Иегова или Йагве (Я - есть; Сущий), также, как и имена - Элогим (Бог), Адонаи (Господь), Саваоф (Господь воинств). Эти имена вписаны тысячелетия назад в Библию, и спорить, собственно, не о чем. Или сообщают вдруг нам, что Богом запрещено идолопоклонство, намекая, естественно, на иконопочитание в Православии, будто бы православные сами не знают, что не надлежит поклоняться творению рук человеческих; будто бы Седьмым Вселенским собором еще в 787 году не поставлены все точки над i, когда было провозглашено, что мы не поклоняемся «ни дереву, ни краскам, ни серебру, ни злату, сосредотачивая взор свой пред образом (иконой), мы возносим ум свой к Первообразу (Богу)». Молимся мы ведь не иконе: можно и без нее обойтись, но зачем нам отказываться от того богатства религиозной культуры, которое было накоплено за тысячелетия бытия Церкви, того опыта, который может облегчить нам собственное духовное восхождение к Богу. А о том, что нельзя боготворить иконы, это понятно и без пояснений иеговистов. И о том, что нельзя воздавать божеские почести святым и Богоматери, это также для любого православного христианина известно. Издревле Церковь обращалась к нашим старшим братьям - святым, перешедшим от земной жизни в вечность, не с поклонением, а с просьбой молиться за нас, так как, по словам апостола Иакова, "много может молитва праведного..."(Иак.5,16), а у Бога все живы - "Бог не есть Бог мертвых, но живых..."(Мф.22,32).

Но если так, то о чем спор - казалось, и говорить не о чем. Но дело здесь не в каком-либо недоразумении. Проблема не в недопонимании или в разных подходах к вероучению. Дело в особом типе мышления сектанта, особой его психологии. Сектант воспринимает всю окружающую нас действительность однобоко и предельно сужено. Поражает зашоренность. В его поле зрения всегда попадает очень маленькая зона реальности, крошечный сектор. И вот этот сектор реальности сектант воспринимает как действительность в полном ее объеме. Та маленькая частица истины заполняет все сознание сектанта, жестко кристаллизуясь и формируя его мироощущение. Вот он открыл Библию и на первом попавшемся месте прочитал, что Иегова это имя Божие. Он закрыл Библию и пошел проповедовать свое открытие народу. Его больше ничего не интересует. Он-то и Библию от начала до конца, может, никогда не прочитает. Естественно, что люди здравого смысла не воспримут новопроповедника, но мало ли у нас людей, склонных к сектантству? Для сектантской психологии в нашем Отечестве почва благоприятна как нигде, ведь все общество наше десятилетиями, отмежевавшись от всего остального мира, закрывшись "железным занавесом", строило "своеобразный земной рай", причем, по всем параметрам тоталитарной секты. Сектантство ведь не обязательно религиозно. Главная проблема сектанта это его "зацикленность" на какой-либо идее. И дело не в том - хороша эта идея или плоха. Трагедия в том, что сектант ни о чем, кроме как о ней, и думать не может. Вот появилась в свое время идея восстановить социальную справедливость, устранив противоречие, когда один - незаслуженно богат, а другой - несправедливо беден. Стремление то ведь само по себе прекрасное. Но в жизни не все так просто. Результат то плачевный: захватили власть и построили государственную систему, где во главе угла - не дать возможности человеку обогатиться. Ну, я, может быть, сгущаю краски, были и положительные черты этой системы, но я здесь хочу обратить внимание именно на психологический фактор. Из всей широты и глубины жизненной правды идеологи коммунизма избрали мельчайший сектор - устранить несправедливое богатство. Но ведь это очень маленькая частица справедливости. Кошмар, если на этом остановиться, что, собственно, и произошло. А разве справедливо, когда бездельник и трудяга живут в одинаковом достатке? Нет, конечно, но наш вчерашний идеолог этого уже не замечает - это уже не входит в сектор его видения. Он - сектант по образу мышления.

И таких примеров проявления сектантской психологии в обществе масса. Подобные душевные искривления ясно видны и у шовинист-националистов, где не любовь к "своим" движет ими, а ненависть к "чужим", и у фашиствующих, и в преступном мире. Практический результат во всех случаях одинаков. Берется какая-либо второстепенная часть истины, причем, очень малая ее часть, возводится в абсолют, а все остальное, причем, несравненно более важные вещи, отторгаются. На том, что одно из имен Божиих Иегова, иеговисты построили всю свою доктрину, а о том, что Иисус Христос - воплощенный Сын Божий, наш Господь и Спаситель, этого-то они и не приметили. Не обратили внимания на Библейские свидетельства о Троичности Единого Бога, о бессмертии души человека и т.д. Но ведь последние истины несравненно важнее, чем те, о которых они возвещают.

Таким образом, Свидетели Иеговы помимо еретичности, являются еще и сектантами. Они фанатичны, замкнуты. Они, как правило, не идут на конструктивный диалог. Они отвергают многие вещи из того, что для нас ценно. У них, например, запрещено праздновать дни рождения, светские праздники и т.д. Зацикленность и замкнутость делает их сектантами.

Так уже сложилось, мы привыкли само понятие сектантства противопоставлять традиционной религиозности, в частности, православию. И это довольно распространенная ошибка. Потому, что сектантство – это не мировоззрение, это духовная болезнь.