Во-первых, давайте продолжим с Вами тему христианской морали. Точнее, приступим к ней, потому, что Декалог – Десять Заповедей Моисея – это ещё не христианство – это Ветхозаветный иудаизм. А христианство – это нечто такое – не везде чёткое и удобовразумительное, но всегда устремлённое в вечность.  Когда-то мы уже говорили с Вами об этом.

Архив:

«Если проследить красную нить наших прошлых бесед, то предварительно можно заключить, что христианство начинается там, где какие бы то ни было четкости, очевидности, какие-то устойчивые вещи и принципы заканчиваются. Не в смысле прекращают действовать – на то они и устойчивы, что действуют всегда. Но они касаются всех людей, как то было с общечеловеческими ценностями, или большинства людей, или, по крайней мере, дохристианской традиции - авраамитской и библейской в частности. Но вот когда мы пытаемся говорить о собственно христианстве, то у нас все начинает через какое-то время плыть. Потому что мы тут обсуждаем некий, трудно уловимый формально предмет по содержанию, как Благодать, Любовь, которая покрывает все, доведение до полноты Закона. И так далее. И вот ведь собственно христианство отсюда и начинается – когда наступает все новое. Когда пьется молодое вино, для которого еще надо найти соответствующие мехи. При всем том, что старое тоже есть, оно никуда не девается, и вкуса своего тоже не теряет. Просто его нельзя смешивать с молодым.

В своих дальнейших рассуждениях мы будем двигаться, как Владимир Соловьев в одном из стихотворений написал: «Как бы в тумане утреннем, немерными шагами, к таинственным и чудным берегам». То есть мера неопределенности большая, но самый факт движения все-таки здесь обозначен: «к таинственным и чудным». Что такое «таинственный», и что такое «чудный», определить невозможно. Но при этом, если вы будете двигаться в одну сторону, вам захочется туда идти, потому что вы с каждым шагом переживаете подтверждение, что идете именно туда, куда нужно, - а вот идя в другую сторону, вы не переживаете такого подтверждения. Вот, соответственно, нам важно попытаться также нащупать эти вещи.

Когда мы будем обсуждать некую преамбулу к собственно христианскому отношению к государству, христианскому отношению к семье, к воспитанию детей и так далее, мы, естественно, будем пользоваться традиционными понятиями. Но это будет легко до тех пор, пока мы не заговорим о том, а как же, собственно, себя по-христиански следует вести. Собственно по-христиански. Не как христианин должен себя определить, например, в отношении государства. Это просто. Скажем, христианин должен быть лояльным в отношении государства, чтобы не умножать анархию. Это очень просто. Но мы должны уметь ответить на более серьезные вопросы. Вот вы, христиане, представьте себе ситуацию: вам дали все полномочия, вам поверили, так устройте государство, как вы считаете нужным, люди вам верят. Что вы можете на это ответить?.. Вот, мы, христиане, должны уметь отвечать на такие вопросы. А это колоссально трудно. И тут простыми указаниями на то, что христианин должен быть законопослушным гражданином, лояльным к власти, до тех пор, пока та не переступает очевидных границ, не попирает права личности и так далее, - этим не отделаешься, потому что достаточно очевидно, что тут ничего собственно христианского нет. Мы просто констатируем, что все, что нормально с точки зрения общечеловеческой нормы, тех самых общечеловеческих ценностей, универсально-этических кодексов, если хотите, Золотого правила этики (в негативном его звучании, по крайней мере), - мы с этим согласимся. Потому что это нормально. Но – не более того. Мы согласимся, потому что, в числе всего прочего, это позволяет нам существовать параллельно этому миру. Но мы-то призваны к тому, чтобы в нем что-то менялось, а он был не только внешний, он еще и внутренний!

И вот, мы должны попытаться сосредоточиться на этой теме – как ту или иную сферу человеческой жизнедеятельности, вполне очевидную, как ее преобразовывать по-христиански, и как, в этом смысле, вести себя по-христиански.

И начнем мы с самого, пожалуй, на сегодняшний день, востребованного вопроса, вызывающего всеобщее напряжение. Мы попробуем поговорить о любви и браке, то есть, соответственно, о любви в ее брачном измерении, и, соответственно, обо всем, что касается отношений между полами. С точки зрения вечности. Или с христианской точки зрения.

Начать придется с нелестной для нас констатации такого факта. Если сейчас, в начале третьего тысячелетия, нас, христиан, в лоб спросить: «Что вы на эту тему знаете, так, чтобы это было точно, зафиксировано авторитетными церковными, пусть не документами, но писаниями, имеющими в Церкви авторитет? Чтобы это было достаточно широко признано?», - нам мало что найдется сказать. Ну, проиллюстрировать это очень легко. Достаточно нам с вами опросить сто человек православных. Причем, я заранее хочу оговориться: речь не пойдет о каких-нибудь маргиналах, которые самозваные православные. Нет, речь идет о нормальных людях, при этом достаточно разных взглядов. Вот мы проведем такой опрос: что вы считаете основополагающими принципами христианского брака, и вообще, каким вам представляется христианский образ отношений между мужчиной и женщиной? Имея в виду и жизнь до брака, в форме подготовки к браку, или поиску, если хотите, своего спутника жизни; и жизнь во время брака, и без брака - вот как это все вы себе представляете?

В ответ вы получите уйму вариантов, которые не всегда даже можно будет поставить на одну доску. Потому что у вас будет ощущение, что вот этот человек живет на Марсе, этот – на Венере, а этот – на Земле, и как их соединить вместе, трудно себе представить, так что пусть лучше они живут каждый на своей планете. Так вам и покажется. Причем, надо сказать, что я зря ограничиваю сферу этого воображаемого опроса только православием, потому что, увы, на самом деле христиане любых конфессий и деноминаций здесь не очень оригинальны.

То же самое вы услышите или прочитаете и у католиков, и у протестантов, если они традиционные. А если они шибко нетрадиционные, то лучше ничего не читать и не слушать, потому что еще неизвестно, что они вам нагородят по этому поводу. Это я имею в виду маргиналов модернистского толка, с их однополыми браками и так далее. А если это более-менее устойчивые уже традиции, то все будет приблизительно одинаково. Так что же будет одинаково?

Давайте зайдем вот с какой стороны. Какие существуют стереотипы – причем, вы сами ответите, - стереотипные представления о христианском браке: что такое христианский брак? Цель христианского брака – в чем видится? Образ отношений в браке между супругами? Соответственно, что этому браку должно предшествовать? Чтобы люди могли понять, стоит ли пускаться на такое рискованное дело или не стоит. Вот давайте и обсудим, какие вам известны на этот счет более-менее известные стереотипные представления. Причем, когда я говорю «стереотипные», я не имею в виду, что они неправильные. А просто – распространенные.

Ну, а зачем жениться или выходить замуж - детей рожать, ну и, соответственно, воспитывать их, не быть одиноким – на старости лет не скучать и не тосковать и т.д. В общем, вроде всё правильно, но слишком банально и, я бы ещё сказал, ущербно. Впрочем, об этом мы с Вами, если даст Бог, ещё размыслим.

-----

На сей раз о.Яков Кротов затронет тему онанизма или мастурбации. Кому сие не интересно, минуты на четыре телеканал можно переключить.

Я.Кротов:

- «Жизнь не по Евангелию», буква «М» - мастурбация, он же онанизм. Если мы набожные люди и все у нас по Библии, то Онан - это человек, в честь которого был назван онанизм. И надо сказать, что онанизм тогда оказывается довольно странным грехом, потому, что Онан не был онанистом. Он просто не хотел, чтобы им манипулировали, и поэтому манипулировал собой сам. С онанизмом, с мастурбацией в современном мире все очень просто. Абсолютное большинство учебников, психологов, психотерапевтов вообще не видят здесь проблемы, а я всё-таки вижу. Наверное, в этом нет проблемы у детей. Молодые родители часто в шоке оттого, что даже у младенцев бывает онанизм. Ребенок, у которого еще нет никаких сексуальных позывов, тем не менее, он успокаивает себя, теребя свои интимные органы. Для него это совершенно естественно. И здесь бесполезно кричать и бить его по рукам, он еще младенец, и вообще ничего не понимает. Наверное, то же самое относится и к подросткам, у которых еще сексуальное чувство не разбужено, а есть любопытство, стремление познать мир. И к этому тоже надо относиться очень спокойно. И я бы сказал, что есть еще «Жизнь не по Евангелию» на букву «З» - запрет сексуального просвещения. Есть такой грех, и он часто связан с церковными людьми. Этого не надо делать. Надо не бояться говорить с детьми о самом интимном, о сексе, не бояться, если об этом будут говорить в школе, в этом ничего страшного нет, там обычно ничего не навязывают. А вот в подворотне и в семье часто навязывают, когда говорят «любишь - значит бьешь». Это уже антисексуальное просвещение, это воспитание садиста. Так вот, онанизм. В 19-м веке считалось, что это просто медленное самоубийство, что у человека есть некоторый запас сексуальных актов и от того, сколько раз он сбросит сексуальное напряжение, счетчик его жизни близится к нулю. Сегодня понятно, что это бред и чепуха, и онанизм не вреден для здоровья. Но до какого-то момента. Наверное, он никогда сильно не вреден для здоровья в любом возрасте, но с какого-то момента это становится симптомом. Точно также, как если человек нелюдим. В каком-то возрасте это вообще норма жизни, человек должен пройти через период нелюдимости, научиться быть одному, хотя мы все рождены в семье, и одиночество противоестественно. Но этому все равно нужно научиться. Так вот, с какого-то момента онанизм из разряда более-менее нормального и негреховного подросткового детского поведения перескакивает в разряд тревожных симптомов. Само по себе это не грех, но признак, скорее всего, какого-то греха. И первый грех в этом, наверное - это суетливость, трудоголизм. Когда человек пытается достичь жизненной цели, пытается быть трудолюбивым, усердным, любящим, но при этом суетится, обходит какие-то повороты на слишком большой скорости. И тогда женатый человек или замужняя женщина вдруг неожиданно сами для себя понимают, что они опять вернулись в детство и стали, как дети. Откуда это у почтенной замужней матроны, часто уже вполне себе на пенсии? А оттуда - это способ сбросить нервную разрядку. Тело знает, что мы что-то делаем не так, оно нам сигнализирует, что мы зашли чуть-чуть не туда. Это и есть указатель на грех. Бояться тогда этого не надо, а на простейший вопрос – надо ли в этом каяться, я скажу -  да, надо. Потому что мы должны каяться в нервозности, ее не должно быть, мы не можем жить иначе. А надо ли терзать душу подростков и юношества и объяснять им, что это самый страшный из всех грехов, я точно также твердо отвечаю - ну бросьте, отцы, это спекуляция на преходящей возрастной слабости. Всему свое время. Есть люди, которые без этого спокойно живут. Примерно 90% подростков обоих полов занимаются онанизмом, но есть и 10%, которые без этого обходятся. Надо понимать, что в интимной жизни понятие нормы вообще очень растяжимое и очень приблизительное. Какие-то крайности, конечно же, существуют. Если человек семидесяти лет вдруг начинает заниматься онанизмом, стоит, наверное, задуматься. Наверное, стоит и покаяться. Но в чем и как? Это медленная работа самоанализа, может, и с помощью врача, но - без паники. Потому что в «жизни без Евангелия» есть много чего на букву «П», так вот, паника - наверное, самый главный из грехов. Надо верить, что Господь всегда из любого греха может вытащить, а все остальное, паника и отчаяние, недостойны христианина.

-----

Православный миссионер отец Виктор Веряскин продолжит свои размышления о реалиях нашей жизни в свете знаменитого романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

В.Веряскин:

- Зафиксировано, что Сталин 15 раз ходил в театр и смотрел пьесу Булгакова «Мастер и Маргарита». Значит, Булгаков затрагивал что-то такое во всех уровнях общества - от верхушки до низу. Больше того, Булгаков лично беседовал со Сталиным, по телефону с ним говорил, просил помочь, просил опубликовать его работу. У Булгакова не всегда получалось опубликовать, потому что Сталин был одержим властью, он все хотел контролировать: и науку, и писательство, и искусство, и церковь, и религию, и войну, и весь мир и т.д. Вот эта одержимость властью и в этом Воланде есть. Он хочет все контролировать: и добро, и зло, это и есть демоническое начало. И некоторые видят намек в этом на Сталина. Булгаков пытался даже как бы пойти навстречу Сталину, он написал его биографию, исследовал его молодость. Но Сталин не разрешил даже и это печатать, потому что в молодости он грабил банки и пополнял партийную кассу и т.д. Вот эта перемешанность добра и зла и у наших правителей сегодня присутствует, и в Москве, и в Киеве, у всех президентов и у всех правителей, у всех у них и добро, и зло перемешано. И будь то Путин, и будь это Сталин, будь это Порошенко или кто угодно еще. И нам сегодня задача понять, что Бог – это высшая власть. А любая земная власть преходящая и проходящая. Поэтому, на мой взгляд, это был великий подвиг Михаила Булгакова - в то время в метафорической притчевой образной форме напомнить людям, о том, что мы сегодня называем «высшими подлинными ценностями», которые выше экономики, выше политики, выше войны и мира, и выше всего остального. Я хочу обратить ваше внимание на книжку современного московского философа Артура Малера «Духовная миссия третьего Рима», Москва, 2005 год. Некоторые сегодня говорят, в том числе и в лице Путина: «Это Вы виноваты, Вы Януковича потеснили, а мы воспользовались ситуацией, это было спонтанно, мы ничего не планировали, мы не хотели зла ни Украине, ни украинскому народу». Но оказывается, в этой книге есть целая глава о духовной миссии третьего Рима, которая называется «Возвращение Украины в состав России, три горизонта реинтеграции», 310 страница, целая глава. И эта глава развивает планы и цели, концептуально опубликованные в 2005 году, задолго - за годы до известных нам событий. 1. Реинтеграция Украины в состав России целиком, и как. 2. Стратегия №2: раздел Украины на две части, и реинтеграция в состав России по частям. Раздел Украины на многие части: Одесская, Луганская, Донецкая, Крымская и все расписано. Семь методов реинтеграции Украины в состав России. В том числе формирование в Украине единого промосковского движения, и как именно и кто именно этим будет заниматься. Янукович обязательно здесь фигурирует, с помощью него это все будет делаться. Ничего не скрыто, откровенная совершенно стратегия планирования и цель. И опять переходим к сегодняшнему моменту, где есть добро и зло, тьма и свет, и цель, и средство их достижения: систематическое культурное, экономическое освоение территорий Украины. Конечно же, культурно-экономическое освоение, потому что олигархам можно дать задания скупить предприятия, организации, земли, ценности и через это интегрировать Украину в состав России обратно. Но самое интересное, использование для этого ресурсов русской православной церкви Московского патриархата. Эта книга есть в Интернете в свободной продаже, и ничего не скрывается. Создавать управляемые конфликты и ими руководить, введение двойного временного гражданства. Все это я говорю к тому, что историческая и экономическая реальность 20-30 годов и сегодняшних годов, она связана не только с экономикой и с политикой, она связанна с идеологией и с пониманием. Вот это вот идиотское переворачивание всего с ног на голову, оно перекликается с той фантасмагорией, которая была в 20-30 годы при Сталине, и какая сегодня возрождается опять. Может, еще не в той степени, но все же возрождается опять. Поэтому, я бы хотел обратиться к Вам словами стихотворения Есенина: «Простой же мужичек, читая «Бедноту», Где образцовый стих печатают куплетом, Еще усерднее потянется к кресту, И будет укрепляться в этом». Есенин опубликовал это стихотворение в газете «Беднота», в отличие от газеты «Правда». На самом деле искренние, честные, мыслящие люди в итоге поймут все это сложное переплетение плюсов и минусов, добра и зла, света и тьмы, политики и экономики, этиологии веры и неверия, и в итоге с Божьей помощью разберутся, и сделают правильный выбор. И сегодня нам тоже это надо.                 

-----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Как мы уже говорили с Вами, первым среди христиан представителем греко-римской интеллигенции, который занимался писательской деятельностью, стал Иустин философ – апологет первой половины 2-го века. Святой Иустин был первым интеллектуалом среди христиан, который исповедовал свою веру на языке Греко-римской культуры. И это принципиально важно. Потому что, если Церковь ставила перед собой задачу свидетельствовать окружающему миру о своей вере, ей надо было отвечать на вызовы времени и говорить на языке и в категориях, понятных обществу. Помните, мы с вами упоминали о гностицизме (и еще будем говорить). Как мы подчёркивали с Вами, одной из опасностей неохристианского гностицизма была в том, что его-то представители умели говорить с языческим обществом и с греко-римской интеллигенцией на их языке. А христиане ещё нет.

И вот нетленная заслуга Иустина состоит в числе прочих и в том, что он научился говорить о христианстве на языке греко-римской культуры.

Теперь, какие его книги до нас дошли? Ну, прежде всего два его текста, которые называются «Первая…» и «Вторая Апология». Одна адресована императору Антонину Пию, о котором мы уже упомянули. Пий – от слова «пиета», «пиетет» - можно перевести как «благоговейный». Другая апология обращена к сенату. Сразу заметим, что эта форма обращения к императору и сенату означала публикацию в значении реалий тех времён. Для нас с Вами опубликовать письмо, рассказ, статью – означает – её просто напечатать, издать. А в те времена не было ни газет, ни журналов, вообще никаких средств массовой информации. И выражение «опубликовать свой текст» могло означать совершенно конкретное действие – донести написанное до народа, до «публики» (с латинского «pūblicum»).

И этого можно было достичь двумя способами. Либо вот обращением к императору и сенату – тогда это было дело публичное, то есть текст должен был быть доступен всем – вывешен на дверях сената, например. «Опубликовано» - в буквальном смысле, «обнародовано».

«Требую суда кесаря» - означало, что дело становится публичным, общеизвестным. То же самое и с обращением к сенату. Посему такого рода апология имела шанс на успех, по крайней мере, с ней имело возможность ознакомиться максимально большое количество людей.

Конечно, кроме этого, была какая-то возможность публично выразить свою точку зрения на народных собраниях. Но ради христиан народ собирался разве что поглядеть, как они на кострах горят, или на арене львы раздирают их на ошмётки. И тогда это тоже было свидетельством, мартирией, мученичеством.

Здесь надо ещё сказать, что форма апологий во времена Иустина была внутренне очень близка к мартирии, в том смысле, что если человек публично защищал Церковь, при этом заявляя, что он христианин, сие означало в подавляющем большинстве случаев мученическую для него смерть – да, это тоже было свидетельством его веры, но уже на арене цирка и за секунды до нападения на него зверя.

Вообще, как мы отмечали, согласно римскому праву человек, выдвинувший против кого-то обвинение, нес серьезную ответственность за свои слова. И, наоборот, всякая публичная защита, защита перед народом в прямом смысле слова, требовала большого мужества и, конечно, принятия на себя громадной ответственности. Таким образом, свидетельство словом зачастую становилось свидетельством смертью.