Любовь к животным – к тем же псам – разве это плохо? Но если эта любовь застилает элементарное сочувствие к людям? Давеча вон нашу прихожанку чуть до смерти свора не загрызла. И очень даже немало людей, грудью стоят за неприкосновенность права собак кусать прохожих. Отец Яков Кротов несколько слов примерно об этом.

Я.Кротов:

- Жизнь по Евангелию. И жизнь по котикам. Сегодня в социальных сетях в Интернете, когда люди знакомятся друг с другом, то смотрят, вот человек ведёт публичный дневник. И все дневники распадаются, грубо говоря, на две категории. Одна большая - с котиками, вторая маленькая, ну, они все разные, есть фашисты, есть коммунисты, есть христиане, есть индуисты, но без котиков. А 70% люди в Интернет помещают фотографии любимых животных. После смерти Валерии Ильиничны Новодворской я разбирал её архив и нашёл там огромный пакет с надписью «зверики», и это человек, такой суровый и бескомпромиссный в политике, ну я знаю, что она в личной жизни была очень добрый человек и мягкий, но то, что она вот так вот котиков любила, там только котики, немножко собак – меня поразило. Я бы сказал, что один из самых тяжёлых человеческих грехов это, когда из животного творят кумира, когда из кота или собаки, или из поросёночка делают идола, это такое же преступление, как делать идола из денег, из другого человека, из Бога, из Библии, и, к сожалению, это более распространено. Более распространено, и мы знаем почему, потому что собака умеет любить так, как не умеет любить человек - беззаветно, преданно, верно. Да если бы Господь вместо Иуды выбрал сенбернара, Он бы до сих пор был с нами, - сенбернар, не Господь. Предал бы Пётр, предал бы Яков, нашлось бы кому! Но тогда бы мы не были христиане, мы были бы собачники. Кошка, кот, это такое явление свободы в нашей жизни. Вот собака – любовь, а кошка – свобода. И ни один Бердяев, ни один князь Кропоткин не даст нам такого образца свободы, - и тем не менее, всё-таки - преподобный отче Антоний, моли Бога о нас, а ни какой-то котик. Почему в кошачьей свободе не достаёт любви? В собачьей любви не достаёт свободы? И если мы хотим скрестить собаку и котика, то мы получим человека. И очень легко пойти назад. К сожалению, это называется бегство от действительности. Одно дело - посмотреть умилительную картинку, это же как басню прочесть. Но извините меня, я знаю людей, у которых трёхкомнатная квартира, в ней пятнадцать собак, а единственная дочка с мужем и единственным внуком снимают квартиру на совершенно нищенские студенческие средства. Ну не может жить полугодовалый младенец там, где гадят одиннадцать собак, это же патология, это же понятно. Я боюсь, что и с кошками то же самое. У нас в семье кот - покойный, умер недавно, прожил двадцать лет - именно поэтому я знаю: надо уважать свободу котов и любовь собак. И надо отвечать им тем, что Господь сказал, надо следить, чтобы животным не доставалось то, что можно отдать людям, а людям не доставалось того, что мы должны давать животным. Любой деспотизм, любые манипуляции над людьми, мы их словно сажаем на поводок, мы их словно прикармливаем, пригреваем. Так вот с кошками и собаками это можно, а с людьми этого нельзя. И в этом отношении я и моя собака, я и моя кошка, или мои собаки, мои кошки - это жёсткий нравственный критерий. Да, нужно пожалеть бездомное животное, - а бездомного человека, пьяного, вонючего? Мы всё время делаем выбор, есть иерархия, и в этой иерархии человек - бомж природы, его первого обогреть, накормить, полюбить, потом собаку, и тогда собаке, между прочим, больше достанется. В Англии, где не бомжуют, и собакам с кошками лучше, чем у нас, где часто - сперва собаки и кошки, а люди - никогда. Всему своё время.

-----

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И.Осипов:

- Для того, чтобы построить дом, надо принять решение, разве это так трудно? Не знаю, каждый пусть себя проверяет. Но, не приняв решение, никакого проку не будет от нас. Почему? А потому что мы ничего делать не будем. Православие мы тогда превращаем в чисто внешнюю культурологическую сферу своей жизни. Ну, конечно, будем ходить в храм, будем ходить на исповедь, будем причащаться. Это всё естественно, будем свечки ставить, на поминание подавать, всё как положено. Единственное, о заповедях заботы почти никакой, как я осуждал, так я и буду осуждать, как завидовал, так и буду завидовать, ну не дай Бог, ещё и воровать, можно, конечно, и покрепче что-то - кто в какой ситуации находится. Совершенно это мало беспокоит, т.е. на исповеди, я, конечно, скажу батюшке, - да, вот, батюшка я осуждал, и болтал, и клеветал, и завидовал, и прочие всякие вещи, я скажу, но сказал - и всё. Я пришёл, с чем на исповедь? Сделать отчёт о проделанных грехах, и, слава Тебе, Господи, можно начинать сначала? При такой обстановке, конечно, вы сами понимаете, о какой духовной жизни может идти речь! Но если мы, всё-таки хотя бы отчасти принимаем это решение, потому что мне кажется, что каждый христианин, ну, если не может он сказать, - всё отныне, ладно, но хоть немножко, - что нужно делать? Что здесь нужно делать, с чего нужно начинать? Конечно, с понуждения себя к жизни по Евангелию. Конечно, с покаяния - это верно. Но нет, и не может быть при этом никакой духовной жизни, никакой, если человек не приучает себя к молитве. Выключатель видели? Щёлк, и света нет. Нажали, и свет зажегся. Молитва это и есть контакт, который открывает свет Божий в душе человеческой, без молитвы нет этого, нет контакта с Богом. Молитва это основа религии христианской, это фундамент, но даже здесь, вы знаете, о чём, оказывается, говорят отцы? Что может быть такая молитва, что с ней в преисподнюю сойдёшь. Как?! С молитвой?! Какой ужас! А может быть молитва, которая, действительно освещает человека, действительно возводит его к Богу. О какой молитве идёт речь в том и в другом случае? Как важно это понять. Вы знаете, одна из страшных бед, которая поражает христианский народ, заключается в том, что мы молитву превратили в исполнение какого-то внешнего обряда – в вычитывание, проще сказать. Побыть на богослужении, отметиться, в храме побыть. А молился человек или нет? Как Василия Блаженного спросили, - много ли народа в храме на праздник было? Он говорит, - да всего два человека. Из битком храма наполненного только два человека были в храме, а остальные - своей душой где угодно, только не в храме. К сожалению, это бедствие, настоящее бедствие нашей религии, что мы не знаем, как молиться, и не молимся, мы практически не молимся. Иногда молимся. Когда? Когда у меня чирей на носу вскочит. А до тех пор, пока у меня ничего не случилось, и Господь Бог не нужен, я и без него обойдусь. Вот случилось что-то - ай, караул! И тут опять, что мы делаем? Опять ищем, - какой иконе нужно молиться, какому святому надо молиться? Вы слышите, опять, что творится! Как язычники! Опять нам Господь Бог не нужен. Мы ищем, перед какой иконой нужно отслужить какой молебен, какую нужно молитву прочитать, и не дай Бог ошибиться, если вдруг вам подскажут не ту икону! Явно не поможет, правда? Однажды спросил, кому надо молиться от пьянства? Все хором ответили, - «Неупиваемой Чаше». Я говорю, - правильно, не вздумайте молиться «Казанской» или «Владимирской» – не поможет! Слышите, что творится! Кому ж мы молимся - Богоматери или иконе? Это что такое? Это до чего же мы дошли! Более того, все мы знаем такие толстенные книжки, вернее, всякой толщины, где вам всё расписано, какой святой от какой болезни, от какого случая и при прочих всяких жизненных обстоятельствах помогает. Вы заметили тенденцию? Это страшная тенденция! Имейте ввиду, в начале человечество верило в Бога - единого истинного Бога, а потом появились люди, действительно достигшие святости какой-то, праведности какой-то, они, действительно, даже творили чудеса, - явная была их святость, - и мы начинаем что? Обращаться к ним. Хорошо? Ну да, ну помоги, вместе лучше. Кончилось чем? Зачем мне нужен Бог, зачем я к Нему буду обращаться, к Иисусу Христу, когда я попрошу, и отслужат мне молебен перед «Неупиваемой Чашей». Всё! Правда же? Правда! Вы слышите, тенденция какая? Я говорю о тенденции. Какая беда! Постепенно образ Христа и Бога становиться второстепенным. А, в конце концов, наверное, окончится и вообще станет не нужным. Я говорю пока только об одной из опасностей молитвы.

-----

Православный миссионер отец Виктор Веряскин продолжит свои размышления о реалиях нашей жизни в свете знаменитого романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

В.Веряскин:

- Третье, как раз, телеологическое доказательство. Онтологическое, космологическое и телеологическое. Если даже верующие говорили, что идёт какое-то развитие, у этого развития есть вектор, всё развивается от простого к более сложному, от низшего к высшему, то возникает вопрос, кто же этот вектор развития установил, кто поставил цель этому развитию? По-гречески «телос» – цель. И телеология - это учение о цели, о высшей целесообразности существования. Мы с вами поняли, что стол для того, чтобы за ним есть, стул, чтобы на нём сидеть, кувшинчик, чтобы в него цветы поставить, травка, чтобы она на лугу росла, и коровка её жевала и давала молоко, и чтобы ребёнок питался. И получается, образно говоря, у всего есть целесообразное назначение. И возникает вопрос. Если у всех предметов есть цель, а у целого у космоса, у вселенной - цель есть? И кто же тогда ей, опять же, эту цель задал? Кто же способен такому высшему произведению - космосу и вселенной - задать какую-то цель, если она существует? и тогда нужен Творец, Создатель, способный поставить такую высокую цель, и Сам Он - это высший Разум, и высший Деятель и т.д. Обратите внимание, что так мыслят, даже те, кто считали себя неверующими. Я напомню вам, что Карл Маркс утверждал, что человек отличается от животного четырьмя параметрами. Первое – наличие прямоходящей походки. Животные они ж пресмыкаются по земле, ходят на четвереньках, а человек якобы встал на своих двоих, выпрямился, посмотрел вперёд, вверх. И по-гречески это называется «антропос» – смотрящий и растущий вперёд и вверх. Отсюда, славянское слово «человек» является калькой с греческого слова «антропос». Человеком является только тот, у кого чело обращено к вечности, ну, по одной из версий народной этимологии. Почему мы песни поём: «А я милого узнаю по походке»? Т.е. с уровня низшего до уровня высочайшего мы с вами на самом деле мыслим приблизительно в одном русле. Второе отличие человека от животного, по Марксу, это способность к членораздельной речи. Животные, они ж не мычат и не телятся.  Или как мы по наших собачек говорим, - умная такая, глаза такие умные, всё понимает, но разве, что только не говорит. А сколько таких людей? Которые заявляют, что они всё чувствуют, всё понимают, а двух слов связать не могут, а объяснить свои чувства, понимания и цели не могут, и насколько они человеки тогда? Так вот, по Марксу, человек это тот, кто владеет логосом – речью. На первых страницах Библии написано, что Бог первозданному Адаму дал одно из первых заданий, провёл перед ним живых существ, и сказал: обзови хоть как-то, наименуй словом каким-то, понятием. И Адам проявил себя как человек через употребление слова, наименования, понятия, значения, чувствуете? Третий признак, по которому отличают человека от животного - это способность к целеполаганию, по Марксу. Животные живут инстинктивно, потому что бобёр, родившийся весной, не пережив в опыте не одной зимы, начинает там грызть деревья, строить плотину, логово себе строить, готовиться к зиме. Откуда? Кант это называл априорными формами сознания. Априорные - доопытные. Этого не было в опыте, а значит, это как-то вложено, видимо, в структуру при сотворении. Тогда ещё не было понятия генетическая программа, этих терминов ещё не знали, но понимали, что раз в нём работает какая-то программа, какая-то цель, значит, кто-то вложил в него эту цель. И вот возникал вопрос, и нам он остаётся, оказывается, человек отличается от животного тем, что не живёт по программе инстинкта животного, а ставит перед собой осознанные цели и сознательно стремиться к их осуществлению, и этим и отличается от животного. Поэтому, кто живёт бесцельно и не целесообразно, тот не человек, а скотинка. Вот шутки шутками, это к вопросу о телеологии, о цели, о целесообразности. Это третье доказательство бытия Божия. Телеологическое. Ну, чтобы закончить с Марксом в этом аспекте, мы ещё скажем четвёртый признак отличия человека от животного. Человека от животного отличает наличие религии – по Марксу. У животных религии нет. Я надеюсь, вы не видели свою собачку в будке, чтобы она стояла с молитвословом на задних лапках перед иконкой. Т.е. религия есть только у человека. И это его специфическая черта, и у кого нет религии, тот не человек. Это по Марксу. Это одна из причин, почему я его вспоминаю вместе с вами, потому что мы и Маркса не дочитали, и Гегеля не дочитали, и Булгакова не дочитали, а в общем-то надо как-то дочитывать это всё.

-----

Ну и напоследок, давайте немного ещё о морали.

Как мы подчёркивали с Вами, Ветхозаветные Заповеди Божьи однозначны и обязательны для исполнения. Но мы как раз остановились с Вами на мысли, что Закон Божий имеет минимальное и максимальное применение, первичное и расширенное содержание. Ну вот, Декалог – давайте кратко вспомним. Эти все десять Заповедей сформулированы так, что на самом деле ни один человек не сможет сказать, что он исполнил их все полноценно. Потому что, фактически, любая Заповедь может быть доведена до своего предела внутреннего, который будет обозначать едва ли не преддверие Новозаветного Откровения.

Т.е. с одной стороны, у каждой Заповеди есть вот это пороговоесодержание, минимум - черта, за которую переступать нельзя, - то есть если украл, то украл. Стянул, умыкнул, стырил, организовал, - как угодно – значит, ты преступил Завет с Богом, ты больше не Божий.

Но ведь можно ставить вопрос шире и глубже. Ведь, помимо всяких вещей, которые составляют в конечном итоге жизнеобеспечение человека, есть, как мы говорили с Вами, например, время, которое друг у друга мы часто воруем без зазрения совести, и так далее. Но давайте по порядку.

Первая Заповедь. «Я Господь Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской и из дома рабства. Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим». С одной стороны понятно: да не будет у тебя других богов. Но ведь есть ещё и вот это: «Я Господь Бог твой, который вывел тебя… из дома рабства». Действительно, хорошо бы нам помнить постоянно, что всем, что у нас есть, мы обязаны Богу, и чтобы эта память наполняла все наши действия, всякую инициативу, всякое желание. И осознавать, что ты свободен, что ты не в земле Египетской. И что надо бы этой свободой правильно  распоряжаться. И здесь уже - не минимум, это уже не порог, тут так легко не вычислишь, где ты чего преступил. Всегда есть возможность себя спросить, мол, вот, хорошо, в этой сфере я худо-бедно стараюсь, чтобы она была открыта Богу, в той – так сяк, а в остальном жизненном пространстве Господу Богу места точно нету. Словно бы из Египта я и не выходил. На самом деле, я очень во многих вещах в рабстве. Т.е., думать есть о чём.

Возьмем вторую заповедь: «Не делай себе кумира, никакого изображения того, что в небе, наверху, и того, что на земле, внизу, и того, что в море… не поклоняйся им и не служи им». Тоже – есть совершенно элементарное изложение этого повеления. В условиях древнего Израиля – что там было? Кушать хотелось. И, мол – как же это наш великий Бог мог такое допустить, чтобы его народ голодал? Ситуация, надо сказать, очень непростая – ну как вот здесь сохранить Господу верность? Особенно когда есть хочется, а нечего - ты в пустыне – плохо! Надеяться на Бога, молиться? Дескать, Бог не оставит человека? Задним числом это можно констатировать, что и не оставлял на самом деле никогда. Только ведь, кушать хочется сейчас, сию секунду, а не послезавтра! Терпеть и надеяться? Не очень-то получается. Вот тут и начинается: а если сделать, как финикийцы в такой ситуации - попросить этого, Молоха, или кого другого… может, оно поможет, им же, бывает, помогает? Может, и нам поможет. Бога мы, конечно, нежно любим, но… кушать-то хочется!

Но, это ситуация израильтян. А в нашей с вами жизни разве так не бывает, что появляются какие-то кумиры устойчивые? Не будем опускаться до банальностей, вроде звёзд, у которых есть поклонники - но вот, какие-то пустые занятия, которым человек регулярно отдает громадную часть своего времени или эмоций - какие-то там ничем не мотивированные убеждения, мол, «В стране должен быть порядок!!!». Ну да, конечно, должен быть. Но на вопрос, что значит порядок, и как он может появиться - нет уж, ребяты, это всё разглагольствования, а в стране должен быть порядок! Поэтому пойду голосовать за того человека, который говорит то же самое.

О сем можно по-разному говорить и, соответственно, по-разному обыгрывать. Но если человек склонен поклоняться кумирам, ему будет ближе тот человек, которому поклониться хочется. Не рассуждать, не сделать это достоянием своим, не превратить это в своё убеждение, а просто вот кумирчик такой – «порядок».

Кумиров на самом деле в жизни – масса. От отчетливо видимых, до весьма тонких. И у всех у них одно свойство – они заслоняют собой истину. Уже хотя бы потому, что мозолят глаза. Люди позволяют мозолить себе глаза.

И форма богослужения может стать кумиром. Ну вот, славянский язык. Ну не понимает, дескать, Господь никаких других языков, кроме церковно-славянского! И во что бы то ни стало в большинстве храмов служба на славянском – неважно, что люди ничего не разумеют – нет вот славянский - язык священный. Правда при святителях Кирилле и Мефодии думали по-другому – считалось, что священных языков только три – еврейский, греческий и латинский. А славянский числился в списках языков варварских. И у просветителей Кирилла и Мефодия, к слову говоря, были очень крупные неприятности – их жизни хотели лишить за то, что они кощунники - смели со священного греческого языка переводить Священное Писание и  богослужебные тексты на варварский славянский язык.

В православии полно таких кумиров… Например – «святые отцы». Причём, именно во множественном числе и без имён. Замечательный кумир - «учение святых отцов». Учения нет такого, просто не может быть по определению, но кумир такой – есть. И святые места тоже могут стать кумиром, - да что угодно!

«Любовь» бывает кумиром, правда, в таком случае она быстро трансформируется во что-то иное, и тем не менее. «Творчество», «искусство», «наука»… в общем, им же несть числа. «Красота», к слову говоря. Особенно внешность. Много чего. И одним обращением ко Христу, естественно, эти все кумиры как-то не изживаются. «Брак» - замечательный кумир. Священникам частенько претензии предъявляются - преимущественно, конечно, от женщин, просто потому, что их намного больше в Церкви, чем мужчин. Именно претензии - такой вот вопрос: «Почему мне Господь мужа не даёт?». Точно так же и наоборот. Вот что это за безобразие?! Я уж и обратился, и за Христом пошел, а всё равно! За что боролись? Кому-то, может, и смешно, а вот в положении такого духовника очутиться, поверенного душевных тайн, которого трясут за грудки и говорят: «Ты мне что обещал? Что если на Бога возложить свои проблемы, то они со временем разрешаются! Я все свои проблемы возложил на Бога, именно как ты мне и говорил! Я уже три года в Церкви! А сижу холостым!». Довольно часто можно встретить христиан обоих полов, которые совершенно уверены, что человек одинокий, не имеющий семьи, будь то мужчина или женщина - неполноценны. Дескать, главное счастье для женщины – родить чадо. То есть никто не оспаривает, что это большое счастье, радость выдающаяся… но когда это заносится в категорию полноценности-неполноценности, тогда уже нарушается другая заповедь. Потому что на самом деле это очень греховные слова.

Значит, подводя черту, как дедушка Ленин говорил, – программа минимум и программа максимум. Заповеди Божии имеют минимальное и максимальное применение. «Не лжесвидетельствуй» – имеется в виду, в первую очередь, греховность дачи заведомо ложных показаний в суде. Но сказать на человека, что он парень ничего, но дура-а-ак, особенно если он не так уж и глуп – это так же нарушение заповеди, но уже в масштабе максимальном.