•                     Многообразие Божьего творения. Вода (продолжение)

•                     О.Георгий Кочетков. Дерзновение в познании

•                     Митрополит Антоний Блум. О душевной болезни

•                     Фрагмент фильма Зеферелли. «Если вы любите любящих вас, какая вам награда?»

•                     Продолжение телебеседы прот.Иоанна Замараева о духовных судьбах человечества. Различия в вероучении и обрядах

Наконец, уже основные праздники позади. Слава Богу, здоровья еще маленько осталось, и теперь уже пора по-настоящему браться за дела наступившего 2008 года. И Крещение Господне позади. Правда, Сретение Господне не за горами – 15 февраля, но это уже не общенародный праздник, хотя и двунадесятый. Это в нашем кафедральном соборе будет торжество. Во-первых, - именины храма – собор ведь именуется Сретенским. А во-вторых, 120 лет ему стукнет. Так что, есть повод. Но это все же такой праздник – немного семейный.

А вот Крещение Господне – отпраздновали по большому счету. Почти все мои знакомые и друзья в этот день купались в Днепре. Уйма народу - с каждым годом все больше и больше - норовят с головой окунуться в ледяную воду, причем, многие с молитвой и крестным знамением – тоже показательно.

Вода, как мы уже с Вами многократно отмечали, совершенно удивительная стихия, причем, имеющая помимо всего еще и глубоко религиозное значение.

         Фильм «Вода»:

Герберт Клима, доктор наук, профессор института ядерной физики. Вена, Австрия:

- Эйнштейн, например, однажды сказал: «Я бы хотел знать Его мысли, - имея в виду Бога, - Всё остальное детали, я бы хотел узнать детали, как Он создал этот мир».

Адин Штейнзальц, раввин. Израиль:

- Всё начинается в воде. В определённом смысле мы можем сказать, что всё берёт своё начало в воде и в воде же заканчивается.

За кадром:

- Во всех народах, чтобы предстать перед Богом, человек должен быть чистым. Во всех конфессиях мира, вода как будто бы является посредником, соединяющим человека с Творцом. Иудеи совершают омовение в миквах. У мусульман к молитве можно приступать только после омовения.

Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский. Россия:

- Если проследить напоминание о воде в Священном Писании, то это упоминание очень часто связано с идеей очищения. Наиболее яркое – это, конечно, в повествовании о крещении израильтян в реке Иордан, во время пророка Иоанна Предтечи. Иоанн крестил крещением покаяния. И образом, и символом раскаяния людей было их омовение в реке. А в христианской церкви есть таинство крещения. Во-первых, почему таинство? Почему употребляется слово таинство? Таинство связано со словом тайна. Почему таинство крещения? Потому что до конца сокрыто от нас, что происходит с человеком в момент крещения. Известно, что Божественная энергия, которую мы на церковном языке называем благодатью, снисходит на человека. 

Отец Георгий Кочетков в нашей телепрограмме рассуждает с оглашаемыми о христианстве и Церкви.

Георгий Кочетков:

- Всё, что есть в церкви, имеет смысл. Поэтому не терпит бессмысленной веры, слепой веры. Это не значит, что мы превращаем нашу веру в рациональную сферу, в рациональную систему. Это ещё одна опасность для веры - спутать веру с объективным знанием. Есть знание, а есть то, что в Библии называется познание. Или на всех известных языках индоевропейской группы – ведением. Ведение – это не просто объективное знание, это совсем не то же самое. Для рационального знания не все приспособлены. Есть разные национальные способности у людей, ну, в конце концов, почему все должны быть умными и гениальными. Оказывается, что можно жить совершенно замечательно, не будучи даже гениальным, с точки зрения рационального, если есть эта способность ведения, познания. Сейчас даже, слишком маленькая степень многообразия в вопросах познания. Слишком большой налёт страха вступить куда-то не туда. Отступить от прописи, от филаретовского катехизиса. Слишком мало дерзновения в вере. Это не плюс. Не надо бояться, даже ошибок. Каждый человек идёт по пути познаний. И чтобы идти вверх, нужна какая-то среда для этого, которая бы вела. Сейчас мы слишком часто на всякий случай бьем всех, в том числе и себя по голове. Мол, не вылезай. Тебе, что, больше всех нужно? Да, иногда это называется смирением. Но понятно, что это лжесмирение, ясно совершенно. Потому что это смирение насильственное. Смирение насильственное уже не может быть смирением. Есть, к сожалению, такая духовная болезнь, когда люди начинают смирять других, не себя, а других. Смирение имеет смысл только тогда, когда человек смиряет себя, он умаляет себя, он о себе скромно хочет думать. Но когда он хочет унизить другого… Ведь что значит смирить другого? Это значит – унижать другого. Вот тут уже открываются ворота для жестоких вещей. Сказано: «Кто себя умаляет, тот будет возвышен, а кто себя возвышает, будет унижен». Но не другими же людьми, а Богом, жизнью. Это, действительно, серьёзные вещи. Поэтому не бойтесь, что разные священники о чём-то будут думать немножко по-разному. А приятно ли вам было бы, быть в такой церкви, где все думали бы совершенно одинаково?.. 

По обыкновению, давайте послушаем с Вами несколько слов блаженной памяти митрополита Антония Блума.

Антоний Блум:

- Мне вспоминается ещё один случай. Был в Париже очень замечательный иконописец. Ещё не полностью зрелый - возрастающий, который вдруг заболел. Он начал чуять запахи серы. Его мать, его сестра решили ему не перечить, в надежде, что он успокоится. И когда он говорил им: «Я слышу запах серы», они тянули носом и говорили: «Да, да это правда». Но по мере того, как это происходило, ему делалось всё хуже. И тогда эта благочестивая семья обратилась к церкви. Я помню, этого нашего молодого иконописца отчитывали, исповедовали, кропили святой водой, причащали, мазали маслом, а он всё болел - всё больше и больше. Я тогда был врачом. И ко мне обратились с вопросом, - что же нам делать? Я ответил так, что на меня очень рассердились. Я ответил: «Бросьте всё это, он болен, а не одержим. Пошлите его в больницу, чтоб к нему применили электрические шоки мозга». В то время это единственное, что умели делать в этой области. И я помню, с каким возмущением и семья, и духовенство ко мне обратилось. «Как ты можешь, а вдруг это на самом деле одержимость, что ты об этом знаешь?» Я говорю, - я не знаю. Я только одно знаю и, простите, это может вам покажется циничным словом, - если это одержимость, то электрический ток никаким образом бесу не повредит и не поможет. А если это просто болезнь, то наш друг выздоровеет. И он выздоровел через год. Но за эту болезнь случилось нечто чрезвычайно интересное. Он вступил в болезнь незрелым иконописцем, он вышел из болезни созревшим иконописцем. Его иконы стали иные, зрелые, глубокие. И мы ставили перед собой вопрос о том, что же это такое? Каким это образом может быть? И ответ я уже позже нашёл у святого Иоанна Кронштадтского, который говорит, что есть души очень хрупкие, которые могли бы быть разбиты окружающим миром. И Бог спускает между этой такой душой и миром или безумие, или такое частичное отчуждение и непонимание, пока эта душа не созреет. Эта душа может не созреть вовсе на этой земле. Но она будет созревать в тишине этого, так называемого безумия. Этой отлученности от окружающего мира. И вступит в вечность зрелой, созревшей. А иногда бывает, что эта пелена снимается, как это случилось с этим иконописцем, и вдруг оказывается, что он за этой пеленой пережил что-то, что только между Богом и им происходило. Во что не вмешивалась никакая человеческая сила. И стал зрелым человеком. 

Как обычно в нашей телепрограмме фрагмент фильма Франко Дзеферелли о жизни Иисуса Христа. 

И последняя – Богословская часть нашей телепрограммы. Давайте продолжим наши с Вами рассуждения, начатые на прошлых телебеседах. Мы уже определили с Вами, что ересь – это искажение основ веры. Свидетели Иеговы, как мы отмечали с Вами, отрицают Божественность Христа и троичность лиц Святой Троицы и этим самым отделяют себя от мировой семьи христиан. Мормоны книгу своего основателя Мормона поставили выше Библии. Кальвинисты в свод христианского вероучения ввели так называемое учение о предопределении. Учение о предопределении – на мой взгляд, это не просто ересь, а какая-то злая глупость. Кальвинисты учат, что изначально Бог всех людей разделил на две части – одни спасутся, а другие - погибнут для жизни вечной. И этот приговор от человека не зависит: ты можешь жить как угодно, но если тебе суждено в муку вечную, ты хоть разбейся, но дорога тебе одна – в геенну огненную, и, наоборот, если тебе уготовано райское блаженство, то неважно как ты проживешь и сколько грехов у тебя – прямой путь тебе на небеса. Это вот, самая, такая, гнусная ересь.

А вот баптистов назвать еретиками уже будет некорректно, потому что основы христианского вероучения они блюдут свято. Нюансы есть, безусловно. Но основная разница – внешняя – в богослужении, например. Те, кто был в баптистских домах молитвы, не мог не обратить внимания на предельное упрощение богослужений. Молитвы, экспромтом произносимые, пение в ретро-попсовом стиле, проповедь. И так это все чередуется. Отсутствие икон, священных одежд – пастор в цивильном костюмчике и т.д. Для человека, воспитанного в нашей православной культуре, все это трудно переживать, но это не относится к тому, что мы называем ересью. Это вопрос традиции. Каждая церковь может иметь свои обряды, обычаи, сильно отличающиеся друг от друга. Даже в православии. Если вы окажетесь в Греции и посетите там православное Богослужение, то вы мало что будете узнавать. Хотя христианство то мы восприняли оттуда. Или возьмите соседнюю Молдавию. Богослужебные традиции наши очень родственны. И, тем не менее, если вы будете присутствовать на панихиде, вас может удивить совершенно неожиданный элемент в этом молдавском чинопоследовании. Когда священник провозглашает «вечную память», подходят люди к панихидному столу с приношением, подымают его и потрясают в воздухе.

Ну, а если вы окажетесь в православном храме жаркой Африки, то ощущения у вас будут очень острые. Женщины не только с непокрытыми головами стоят в храме, как это требуется в некоторых наших православных церквях, а практически вовсе без ничего. Мужчины – тем более. Ну, там поясочек какой-то висит, кое как прикрывающий это самое, вот и все. И когда тамошние православные подходят к святому причастию, звучат удары тамтама, и они, так, благоговейно приплясывают. Я не шучу, это самые, как ни на есть, православные, которые признаны таковыми даже Московским патриархатом.

Другое дело, что у баптистов есть пунктик. Они считают, что Крещение должно совершаться обязательно с полным погружением в воду. Поэтому, как вы знаете, они крестят в реке, или каком-то водоеме, или бассейне, но обязательно, чтобы крещаемый с головой окунался в воду. В некоторых православных церквях тоже есть так называемые баптистерии – бассейны для крещения, но в православии это вопрос непринципиальный. Акцент ставится на молитве, на обращение к Богу. А вот для баптиста очень важен именно этот обрядовый момент. Они так и называются баптистами. «Баптизо» – греческое слово – окунать, погружать в воду. В большинстве православных церквей воду на крещаемого возливают, а римо-католики - просто окропляют водой.

Все это обрядовая сторона. У пятидесятников, например, есть еще традиция молитв на иных языках. Языкоговорение, или глоссолалия, это очень древняя традиция в некоторых церквях, хотя и спорная. Буквально с первых дней существования церкви христиане спорили – а нормальное ли это явление, когда человек, вдруг, в молитвенном экстазе начинает лепетать какие-то невразумительные вещи. И многие христиане с самого начала очень подозрительно относились к этой практике и пытались искоренить ее. Очевидно, это было и в Коринфской церкви. И поэтому апостол Павел в своем послании коринфским руководителям церкви пишет: «Не запрещайте говорить языками». Но тем же коринфянам апостол советует не увлекаться подобными вещами. Он говорит: «Если вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь?» В другом месте Павел пишет: «Если я приду к вам, братия, и стану говорить на незнакомых языках, то какую принесу вам пользу». И продолжает: «в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке». И все же, если сам апостол Павел заповедует: «не запрещайте говорить языками», то практику пятидесятнических и харизматических церквей нельзя называть ересью. Хотя, как я уже говорил, если человек первый раз заходит к харизматам или пятидесятникам на их богослужение, то хочется сказать словами апостола Павла: «если войдут к вам незнающие, то не скажут ли, что вы беснуетесь?»

Но это вопрос традиции, обряда. Это не есть вопрос вероучения. В основах вероучения и баптисты, и пятидесятники, и харизматы близки к православию. Есть, конечно, нюансы, спорные вопросы – особенно относительно Евхаристии и священства. Но это уже другая парафия – это сфера догматики.

Так вот, значит, есть вероучение Церкви, а есть местные традиции. Вероучение, по крайней мере, основы вероучения, должны быть едины. Как блаженный Августин писал: «В главном - единство, во второстепенном - свобода, и во всем - любовь». А вот обряды могут быть разными, и эти различия не должны ссорить христиан, делить их. Но, к сожалению, не все это понимают. До сих пор есть много верующих, которые слишком большое значение придают внешним традициям, ритуалам, церковному фольклору, так сказать. А это уже плохой симптом. Так недолго низвести возвышенное христианство к дремучему языческому обрядоверию, а это почище любой ереси будет. Что, кстати, нередко можно и наблюдать в нашей жизни.