В прошлый раз, рассуждая на тему христианской морали, мы с Вами очень коротко коснулись основных принципов светского, гражданского суда. Мы отмечали, что одним из главных требований к мирскому суду является строгая доказательность. Вину нужно доказывать. Непременно должен соблюдаться священный принцип: если не пойман, то не вор, если не доказано, значит, не преступник. То есть ты, может быть, и преступник на самом деле - пред лицом Божиим, пред своей совестью, но в социальном смысле – нет.

Система гражданского судопроизводства как составная часть обычной правовой системы – это возможность установить вину или невиновность того или иного человека с той или иной степенью вероятности. Развитая система судопроизводства связана с критерием бОльшей или мЕньшей надежности в установлении невиновности.

Что же касается Божия суда, то Суд Божий, как мы подчеркивали с Вами, разделяет все доброе и все злое. Все Божие - и то, что противно Богу. То есть это форма абсолютного размежевания. В связи с этим давайте также с Вами вспомним наш давний разговор по данной тематике.

Этика (архив):

- У Закона Божия дальняя перспектива – Суд Божий призван ориентироваться на истину в абсолютном смысле слова. Искать Бога в том, чтобы правильно осуществиться. И поэтому этот Суд органичнейшим образом в Законе Божием связан с такими категориями и такими добродетелями, как вера и милость.

Ну, конечно, в частных случаях это где-то совпадает и с мирскими правовыми представлениями. В том узком значении, что если, скажем, человек уголовный преступник, если он вор, - то он оказывается по ту сторону этого водораздела, он очевидный носитель зла. И, безусловно, ни Божий Закон, ни даже вот исполнение закона во Христе не может этого игнорировать. Этот человек требует к себе особого отношения.

И вот вопрос: в чем заключается это особое отношение? В чем оно заключается в абсолютном выражении своем? Это – нравственная проблема.

Скажем, для системы светского делопроизводства это не столь острая проблема, какой она предстает для христиан. Конечно, говоря здесь, в церкви, о христианской морали, мы по бОльшей части рассуждаем гипотетически: «Вот должно было бы быть так». Но почти никогда в истории христианства так не было. «Должно было бы быть так» – но мы этого не особенно соблюдаем. На вопрос: «Почему так складывается, почему так сложилось?» - я думаю, что о. Александр Мень, Царствие ему Небесное, дал в свое время очень лихой, но мне кажется, адекватный ответ. Что настоящее христианство еще только начинается, и Церковь еще очень молода, чтобы все реализовать. На самом деле реализовать. Это только кажется, что 2000 лет, третье тысячелетие начинается… ах, как долго и сколько! Но, не забудем, что у Бога тысяча лет, как один день, и один день, как тысяча лет. И, может быть, третий День Господень, который скоро наступит, - может быть, он как-то чуть-чуть приоткроет через людей, через нас, вот хотя бы тонкую полоску света подлинного христианства в том, в чем оно по сю пору пока не особенно проявлялось.

Но вот о преступнике. Для светского судопроизводства в цивилизованной стране – какая задача? Чем озабочено судопроизводство? Ну, во-первых, чтобы преступник все-таки понес наказание. Потому что если преступление оставляется безнаказанным, то возникает - что? Потакание. А потакать преступлению нельзя. В этом смысле и христианство, к слову говоря, скорей всего, согласится с любым такого рода законодательством.

Дальше. Что волнует светское судопроизводство в цивилизованной стране? Это чтобы, несмотря на понесенное наказание, на назначенный срок ущемления в правах или лишения свободы, приговоренный не был бы уничтожаем как личность. То есть, чтобы он наказание понес, но при этом достоинство его не попиралось. Чтобы он не подвергался насилию, чтобы он не подвергался издевательствам во всех возможных проявлениях.

В-третьих, чтобы это время не было совсем уж пустым и праздным, потому что ему предстоит период социальной адаптации по возвращении из тюрьмы. Значит, вообще-то говоря, общество должно быть заинтересовано в том, чтобы этот период прошел относительно безболезненно. И если такой человек хочет приобрести в тюрьме те или иные профессиональные навыки, и быстро социально адаптироваться, ему должна быть предоставлена такая возможность.

Но все это, как известно, стоит денег, и немалых. Хорошо отлаженная пенитенциарная система потому так дорого и стоит, и потому только развитое государство в состоянии потянуть такую лямку. Правда, с другой стороны, хорошо известно, что цивилизованная пенитенциарная система может способствовать возвращению преступника к нормальной жизни, а нецивилизованная - более-менее нормальных людей, пусть и совершивших проступок, подавляет, вызывая у них стрессы, кризисы. Ну, а менее нормальных - озлобляет настолько, что они становятся преступниками закоренелыми.

А вот суд Божий озабочен даже не проблемой социальной адаптации. Все то, что мы сказали, должно быть органической частью и христианского судопроизводства, если оно когда-нибудь сложится у нас. То есть это все одна, скажем, христианская община, даже большая, делать не может. Но, конечно, суд предполагает и то, наверное, в первую очередь, - чтобы человек преступивший мог бы вернуться не просто в общество и более или менее там существовать, - но вернуться к Богу.

То есть вот у Закона такая дальняя перспектива – когда суд призван ориентироваться на истину в абсолютном смысле слова. Искать Бога в том, чтобы правильно осуществиться. И поэтому суд органичнейшим образом в Законе Божием связан с такими категориями и такими добродетелями, как вера и милость. Как Бог милостив, и не хочет ничьей погибели, так и суд должен вершиться таким образом, чтобы избегать чьей бы то ни было погибели.

Ну и, естественно, вот такое добродетельное высокое призвание народу Божиему удержать чрезвычайно сложно, как мы хорошо понимаем. Потому что это легко – в храме высокие слова говорить на проповеди. А когда мы окунаемся в жизнь, то оказывается, что эта милая конструкция сразу летит в нашем же с вами воображении во весь опор, и нам приходится признать, что это выглядит, по крайней мере, в первом приближении, едва ли не идиллией. Когда мы с вами читаем ужасающие, леденящие кровь криминальные сводки, - какие там мысли о духовной реабилитации этих заблудших – я имею в виду преступников – могут прийти? На самом деле человек испытывает вполне определенные переживания по этому поводу. И хорошо, если человека хватит на то, чтобы не отвечать на убийства узаконенным убийством же - смертной казнью. Это уже большая высота считается. Которая даже, еще до, скажем, середины 70-х годов была отнюдь не общим местом в системе европейского и американского судопроизводства. Более того, к примеру, в Америке сейчас число сторонников смертной казни начинает расти, и в ряде штатов возобновилось применение этой исключительной меры наказания – в частности, вот в штате Техас, губернатором которого до недавнего времени был нынешний президент США, Джордж Буш. И совсем недавно, летом, он подписал решение Верховного суда Штата о применении смертной казни к какому-то, действительно очень опасному преступнику. При этом он перемежал свою речь ссылками на Священное Писание и закончил ее словами: «Да благословит Господь Верховный суд штата Техас, да благословит Господь всех техасцев, да благословит Господь мистера Грина» (это вот того самого, кого скоро не будет на этом свете, в результате такого благословения). Хорошенькое благословение! Понятно, что если бы он был человеком нормальным и не совершил бы ряда ужасных деяний, то не встал бы вопрос об этом. Но уж коли вопрос встал, то как все-таки себя вести в этом отношении? И тут оказывается, что не может быть Божьего суда без милости и веры. Если действительно милосердие и прямая жертвенность – это залог суда по-Божески. Что, опять же, примерить на себя бывает крайне сложно.

Вообще, конечно, эта проблема непопулярна, и выступать против смертной казни не престижно. Проще пристрелить – патрон дешевле, памятника не нужно – просто зарыть в землю. А в тюрьме преступников нужно кормить, содержать – это в то время, как самим есть нечего. И это еще кого содержать - насильника и убийцу? С какой стати?

Как, одновременно не потакая преступнику, действительно блюсти его человеческое достоинство, то есть достоинство носителя образа Божия, - это колоссальнейшая проблема. И духовно-этическая проблема. Но, только сохраняя духовное напряжение по этому поводу, можно рассчитывать на осуществляемость, хотя бы частичную, Божьей воли в этом мире.

Эти вопросы очень сложные и ответить на них непросто. Но от них не отмахнуться. Они должны стоять перед нашей совестью, и через нашу совесть должен говорить Сам Бог».

-----

Что значит - подражать Христу – поделится с нами своими размышлениями по этому вопросу настоятель Московской Свято-Духовской общины Украинской Автокефальной Православной Церкви отец Яков Кротов.

Я.Кротов:

- Жизнь по Евангелию. Это нечто оригинальное или подражание? И здесь, как и в любой другой сфере нашей жизни, человеческой жизни, жизнь по Евангелию она интересна, потому что соединяет в себе, подражание и что-то своё, и заранее предсказать, когда что - никогда нельзя. Конечно, когда мы - особенно молодые христиане, а когда мы - молодые христиане не только по времени прихода в церковь, но и по возрасту, в общем, в 18-20 лет человек-христианин - не христианин, он, прежде всего, подражает другим. Все подались в металлисты, он подался в металлисты, он подражает родителям, если он любит родителей, и у него с ними хорошие отношения. Каждый берёт первый сценарий, который есть под рукой, как папа, так и сын, как мама, так и дочь. И сколько есть книг - герои Ветхого Завета, женщины Библии. Ещё апостол Павел сказал, - подражайте мне, как я подражаю Христу. Заметьте, что он не сказал: подражайте Христу, как я Ему подражаю, - подражайте мне. Потому что Христос не путешествовал по Римской империи, проповедуя в самых разных городах, а апостол Павел путешествовал. Христос не обращался к язычникам, Спаситель так и говорил, - Я послан к погибшим овцам дома Израиля. А апостол Павел, в конце концов, обращался именно к язычникам. И, конечно, мы иногда читаем, и нам так нравятся Матерь Божия, Иосиф, мы начинаем додумывать, а вот Иосиф был плотник, а, наверное, вот я видел плотников, они такие, наверное, он был такой же. Но, во-первых, он был каменщик, - в Евангелии греческое слово «тектон», то же самое, что в тектонике, это человек, который работает с камнями. Это же Палестина, там нет каких-то лесов и чащ, с которых можно нарубить дерево, там из камней всё строили. Ну а каменщик и плотник - это довольно разные типы людей. Но важнее другое. Да, у нас у всех есть жизненные сценарии людей, которые нам нравятся, и не трудно им подражать, поэтому мы читаем жития святых. Но рано или поздно наступает момент, и мы понимаем, что невозможно подражать Матери Божьей: Ей не надо было к 9 утра на работу, с неё не спрашивали квартального отчёта, у неё не было инфляции, тридцать серебряников - они и в год распятия Спасителя, и в год крушения Иерусалима - всё те же тридцать серебряников. И поэтому, я думаю, что духовная жизнь… вот у неё есть юность - это на всю жизнь, опять же, золотой запас, мы подражаем, и - Слава Тебе, Господи! Но потом мы должны, отталкиваясь от этого, делать что-то своё - это взросление. Надо заранее знать, что это придёт. И как ни странно, когда мы подражаем, мы суетимся, мы нервничаем, мы похожи на актёра, который на зубок должен выучить роль, который должен вжиться в другого человека, и - Слава Тебе, Господи! Ещё бы не хватало, чтобы мы были холодные, как рыбы. Но рано или поздно, через десять лет церковной жизни христианской, через двадцать, через сорок, у каждого по-разному, придёт момент, когда мы не найдём ни в житиях святых, ни в Библии, ни в жизнеописаниях пророков, апостолов, Матери Божьей, апостола Петра или апостола Павла, - не найдём примера. И тогда мы обратимся к Духу Божию, как обращались они, потому что, в конечном счёте, главный пример святых библейских героев, самого Спасителя Иисуса в том, что когда что-то совсем важное, тогда начинается то, что никто кроме меня сделать не сможет. Никто кроме меня не напишет эти книги, не поможет этому человеку, не возьмёт этого ребёнка из детдома. И вот тогда - на колени, или поднять руки, обратиться к Духу Божию, - что сделать? Он всегда откликнется, Он не всегда откликнется сразу, потому что - разная глубина, в которую Он должен добуриться до нашего сердца, но Он откликнется, вот здесь и нужно терпение, и вера, и надежда на то, что наш Бог - это не просто отражение чаяния других людей, это не просто сумма опыта человечества - культурного и религиозного, - Он живой, Он знает всё, и поэтому Он знает, когда к нам прийти, как помочь, и что сделать. Мы должны предоставить Ему зрелую спокойную душу. И тогда в нужный момент, мы что-нибудь такое отчебучим, что только Дух Божий может подсказать, и это будет наше соединение с правдой и святостью - пример для следующих поколений. А может быть никто этого не повторит, но зато мы с чистой совестью скажем Богу, - когда было нужно, я подражал людям, когда Ты захотел, я стал подражать Тебе. Спасибо, что Ты дал мне такую возможность.

-----

И последняя, церковно-историческая часть телепрограммы.

На прошлых беседах мы уже бегло уяснили причины гонений на Церковь в первые века христианства, а так же обсудили возможные поводы для преследований. Сегодня давайте ещё коснёмся с Вами юридических оснований для такого рода репрессий. Что конкретно вменялось христианам?

Первое и главное юридическое основание для гонений на христиан – незаконные сборища. Христиане, ведь, не одиночки – это Церковь – Экклесия, собрание. И принципиально понятно, что в универсальном или лучше сказать, тоталитарном мире, каковым являлась Римская империя, всякое собрание не может быть тайным от него. Не может быть что-то сокрыто от римского народа. Ну, если говорить на бытовом, а не юридическом языке, то это будет звучать так: если вы, христиане, делаете что-то хорошее, то почему вы не пускаете представителей римского народа на свои собрания? Конечно, так не говорилось. Потому что существовали разного рода религиозные обряды, на которые пускали только посвященных. Даже был такой возглас: «Все иностранцы, рабы, дети и женщины, удалитесь!». В буквальном смысле, потому что в некоторых обрядах могут принимать участие только полноправные римские граждане. Даже если бы какой-нибудь иностранец от всей души хотел бы принести жертву, скажем, Юпитеру Капитолийскому, то ему нужно было получить на это разрешение сената. Потому что вообще-то без разрешения это может делать только римский гражданин. Этого права добивался, например, идумейский правитель Ирод – чтобы сенат разрешил ему принести жертву Юпитеру. И он получил это право.

И вот в этом контексте всякое собрание христиан, отвергающее возможность контроля римской власти, могло почитаться тайным нелегальным сборищем. Говоря языком юридическим - коллегиум иллицитум. Ничто не должно быть тайной от римского народа.

В этом же смысле мы можем сказать, что государство боялось заговоров, боялось, что эти собрания – противоправительственные (ну, раз они не хотят быть под контролем). И христиане могли быть обвинены в организации антиправительственных сборищ.

Однако в римском праве всякий закон, как и наш современный Украинский, возможно обойти или смягчить. Так вот христиане сразу же нашли такие вот здесь лазейки. Во-первых, заблаговременно стали уведомлять власти о своих собраниях. Но собраниях особого рода. Фактически существовала только одна возможность собраний, в которых могли участвовать и иностранцы, и рабы. Это, так называемые, погребальные общества. Здесь понятно - нельзя отказывать в погребении никому - даже самому страшному преступнику. Даже последний имеет право откладывать деньги на собственные похороны. И вот достаточно было сообщить полицейским властям, что есть некая погребальная коллегия, которая собирается, скажем, на кладбище, и которая там убирает и следит за памятниками – собирает взносы на погребения, состоит из блюстителей, т.е старших, ответственных – епископов, пресвитеров. И, учитывая некоторый формализм римского права, власти, даже если и понимали прекрасно, что перед ними стоит христианский епископ и что у него не просто погребальное общество, тем не менее, были обязаны его зарегистрировать. Кстати, именно это и было основным приёмом преодоления такого рода обвинений, а так же бытования христиан. Каждое воскресенье христиане собирались на кладбищах и там беспрепятственно совершали Богослужения, особенно это было удобно осуществлять в римских пещерах-катакомбах – там постоянная вполне уютная температура, сухо, под землёй множество просторных гротов-залов – природных и искусственных, которые могли вместить достаточно много народу – что ещё надо?!