Обличая фарисеев, Иисус Христос однажды сказал: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даёте десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мф 23). Фарисеи были настолько скрупулёзны в принесении десятины в храм, что даже выросшую траву-мяту делили и ровно десятую часть приносили в храм. Христос говорит, что это надлежит делать, но не оставлять более важные вещи. Что не оставлять? Суд, милость, веру. Что это за три кита такие? Суд, милость и вера.

В своё время мы о сем также говорили с Вами достаточно – давайте вспомним.

Архив:

«Я так полагаю, что, говоря о Божием суде, в качестве такой вот настройки, введения, стоит поговорить о суде вообще, о нашем гражданском судопроизводстве.

Суд. В общем, наверное, невозможно себе представить правовую систему, лишенную системы судебной. А какая инстанция, в противном случае, будет охранять права, если они нарушены – и права тех, кто их то ли нарушил, то ли не нарушил, и права пострадавшего? И какая инстанция будет устанавливать виновность окончательно? Какая инстанция будет устанавливать степень этой вины, и, соответственно, меру возмездия? Суд, таким образом, это нечто такое, что роднит Закон с любой правовой системой. И, строго говоря, любая правовая система в себе содержит суд. Даже такая правовая система, которая не ориентируется на охрану никаких прав. Ну, вот в этой связи очень любят приводить в пример какие-нибудь восточные деспотии, типа вот бухарского эмирата. Ну, эмир бухарский – это кто? Наместник Аллаха на земле. Как пожелает, так и сделает. И все равно – вот ежели меня обижают, я хочу найти управу на тех, кто меня обижает. Я иду к визирю, или, если есть возможность, падаю ниц перед эмиром, которого в очередной раз вывезли по случаю выдающегося праздника, и воплю на всю Бухару: «Солнцеподобный владыка! Суда и справедливости!!!». Суда и справедливости. В надежде на то, что поскольку от него все зависит, есть хоть какая-то надежда, что ЭТА инстанция – разберется. Ну, точно также поступали жены декабристов, которые обычным судебным порядком – а судебный порядок был репрессивный в Российской империи практически всегда, - не могли выбить разрешения поехать к своим ссыльным и сосланным на каторгу мужьям. И что им приходилось делать? Кидаться в ноги, опять же, Николаю Первому и точно также вопить: «Ваше Величество, будьте – чего? – милосердны». Ну, тут, правда, приплеталось то, что он православный государь, и так далее. Но на самом деле, это вот обращение к нему как к верховной судебной инстанции.

Развитая правовая система всегда характеризуется очень надежным, хорошо отрегулированным судебным процессом. Вот почему всегда ставят в пример, скажем, англо-саксонскую систему судопроизводства. Потому что она представляет собой на сегодняшний день наиболее сбалансированную систему. Сбалансированную в том смысле, что она позволяет максимально учитывать интересы всех участников судебного процесса. Важнейшая черта развитой системы судопроизводства – это что? Во-первых, независимость суда. В Англии судьи назначаются королем, монархом, и могут быть уволены со своего места только монархом, прямо. В Америке – президентом.

Президент назначает судью, причем, это назначение производится по какому принципу? Если судья по каким-то причинам не в состоянии далее исполнять своих обязанностей, или он умер, или он престарелый, потому что существует еще возрастной ценз, - в общем, на этом месте в данную секунду нужен новый судья. Конечно, президент не ясновидящий – и вот подбирается ряд кандидатур, их рассматривают и назначают судью. Но после назначения - все. Судья с этого момента – царь и бог. Устранить судью с этого места просто нельзя, - ну, помимо уже перечисленных обстоятельств, которые вынуждают отставку судьи. Да и снять президент судью может не потому, что его левой пятке так захотелось, и ему этот судья перестал нравиться. Так не выйдет. Надо доказать, например, что судья не соответствует своей квалификации. Или что его квалификация не соответствует его роду занятий. Или что судья вовлечен в коррупцию. Вот тогда – да. Тогда судья перестает быть судьей, и его можно привлечь к ответственности.

Значит, независимость суда. Поэтому первое, что сделали, скажем, инициаторы демократизации в Украине, - они ввели эту систему назначения судей. Прямого назначения. Так что судьи перестали быть зависимыми, хотя бы формально, от местных властей, звонков и так далее. Судья назначен президентом – и все. Губернатор, например, на судью, по идее, никак повлиять не может.

Но дело в том, что реальная независимость судей обеспечивается, во-первых, очень высоким социальным статусом. Судья в Штатах или в Англии – это фигура полулегендарная. Это и оклад, и куча льгот, и потом пожизненная пенсия. Во-вторых, это охраняемое лицо. В-третьих, слово судьи – закон. Это значит, что при судье действует репрессивный аппарат судебных исполнителей. Ежели судья молоточком долбанул по столику, что – все, приговор произнесен, - дальше вы его обжаловали, и если обжалование не удовлетворено – все. В течение очень жесткого срока приговор должен быть исполнен. Скажем, должен был уплачен штраф. Штраф не выплачен – из вас вытрясут все до последнего цента. Там еще и дополнительные штрафы будут – за неуважение к суду, за неисполнение судебного приговора… Это – все. Лучше не связываться с этой системой – раздавят, как клопов. И вот чего американцы реально боятся – это связываться с судьей после того, как приговор уже прозвучал. До того американец не боится ничего. Он знает, что закон его защищает до самого последнего момента. Пока он не признан виновным и не получил по приговору того или иного наказания.

Итак, независимость судей, причем, реальная независимость. Конечно, судьи и суды в Украине продолжают испытывать очень серьезные давления обстоятельств, они не обеспечены ни материально, ни морально.

Но вот, скажем, суд приговорил человека публично извиниться через газету, а человек не извиняется. «В гробу я видел это извинение». В Америке или в Англии у человека будут колоссальные неприятности, если он не исполнит решение суда в срок. У нас – пока еще так, со скрипом. Но вот, куда-то это все движется.

Дальше. У суда, реального, настоящего судебного процесса есть такая черта, как обеспечение действительной состязательности сторон. То есть вину подозреваемого, обвиняемого, надо доказывать. Соответственно, обвиняемый имеет право, состязательным же образом, защищаться. При этом виновность или невиновность устанавливает не та инстанция, которая выносит приговор. Как вы знаете, в англо-саксонской системе судопроизводства виновность или невиновность устанавливается кем? – Присяжными. А присяжные – это кто? Это граждане - за вычетом людей, психически нездоровых, или людей, занимающих государственные посты, т.е. госслужащих, людей определенных профессий - например, учителя средней школы не могут быть присяжными. Почему? Потому что они очень часто пристрастны. В силу своей специфики им трудно быть беспристрастными. То есть это должны быть люди, максимально нейтральные по своему социальному положению.

Люди публичных профессий не могут быть присяжными. То есть довольно существенные ограничения. При этом там какой-то образовательный ценз есть, потому что кто попало тоже не может быть присяжным… а так, присяжные появляются в суде по принципу генератора случайных чисел. Вот суд работает, и вас, как человека, который в принципе присяжный, привлекают повесткой в этот день к процессу судопроизводства. Какой вам процесс предстоит слушать, как там чего – вы не знаете. Суд вас вызвал, и вы пошли. Ну, если у вас нет уважительной причины, то нельзя туда не пойти. Это ваше привлечение к социальной работе. Пришел человек и сидит, пьет кофе в каком-то там большом вестибюле, и таких присяжных там несколько десятков. Наконец раздается: «Присяжный номер такой-то!». Ну, когда вы пришли, вы зарегистрировались и получили номер. «Просьба пройти в зал заседаний номер такой-то!». Вы пришли в зал заседаний семь, и оказались в числе двенадцати присяжных, то есть присоединились к одиннадцати другим. Друг друга вы не знаете, скорее всего. Ну, разве только, если случайно вы знакомы. Вот вы сели, вас представили, сказали, кто вы есть такие – рабочий там, клерк… При этом, скажем, если случается дело о нападении в полночь на миловидную особу женского пола, и среди присяжных оказалась мать троих детей, причем одна из этих детей – взрослая дочь, - то адвокат сразу поднимает руку и говорит: «Вот этого присяжного я прошу отстранить от судебного процесса». Судья без споров говорит: «Присяжный номер такой-то, встаньте, пожалуйста, и удалитесь». Понятно, почему адвокат так поступает. Потому что он считает, что мать взрослой дочери может быть пристрастна. И так отвести адвокат может любое количество присяжных. Но долго до безобразия это, как правило, не тянется. Судьи тоже понимают, кого привлечь, кого не привлечь, они тоже смотрят, кто пришел. И ежели пришел человек, которого адвокат, скорее всего, отведет, то его, наверное, и вовсе не позовут в этот зал.

Вот. Сели, и начинается. Что начинается? – обвинение выступает от себя, защита выступает от себя, присяжные пока молчат и только слушают, чего эти говорят и чего те говорят. Допрашиваются по очереди свидетели. Судья только ведет процесс. Если судья на кого-нибудь рявкнул – попробуй только пикни в ответ. Сразу – привлечение за неуважение к суду, крупный денежный штраф, и до свидания. Потому что слово судьи – закон.

Вот такая вот система. Система состязательная. Она хороша тем, что сбалансированы интересы. При этом и такой судебный процесс, конечно, никого не гарантирует ни от каких ошибок.

Правда, участники судебного процесса могут по обоюдному согласию выбрать суд закрытый, без присяжных. Чаще всего такие решения принимаются относительно темных дел, когда люди не хотят в них никого посвящать. Или когда адвокаты сторон предварительно провели переговоры и нашли компромисс между собой – тогда они могут оповестить судью, что, мол, знаете, мы тут подумали, и… Ну, истец, например, отзывает свой иск, и мы просим прекратить на этом судебный процесс. Судья спрашивает у сторон: «Вы согласны?», те кивают головой: да, согласны, на таких-то условиях. Например, ответчик добровольно согласился выплатить штраф.

А, например, если мелкое хулиганство?

Мелкие хулиганства? Нет, если речь идет об уголовных делах, то только в том случае, если сторона, скажем, подсудимый, выбирает суд без присяжных.

За административные всякие нарушения, гражданские?

Без присяжных может быть практически все, кроме определенной категории преступлений. Дело в том, что адвокаты в таких странах – это публика, которая должна очень много чего знать. В частности, и социальную статистику. Если адвокат знает, что, скажем, дела определенного характера в случае суда с присяжными в девяноста процентах случаев решаются в пользу ответчика, а он (адвокат) хочет доказать претензии истца, - то он, соответственно, посоветует ответчику выбрать суд без присяжных. Но целая категория судебных процессов не может пройти без присяжных. Да и в этом случае тот, кто привлекается к судебной ответственности,  всегда предпочтет присяжных. Это доказательность. Но, дело в том, что панацеи, как известно, не бывает, и поэтому такой состязательный процесс в конце концов может привести к тому, что реального убийцу, например, этот суд признает невиновным, потому что прямых улик нету. На самом деле, грамотные преступники этим очень лихо умеют пользоваться. Если собрать улики с проведением всех процессуальных формальностей, - это большое искусство. Поэтому, скажем, американский следователь против нашего следователя – это просто Шерлок Холмс и профессор Мориарти в одном лице. То есть он должен одновременно просчитать и ходы преступника, и то, как он это будет доказывать. А собственно признание в вине – вообще не расценивается как доказательство. В принципе. Если человек в процессе предварительного следствия признал себя виновным, это ровным счетом ни на кого впечатления не производит. Потому что вот он в зале суда возьмет и откажется от своих показаний – и до свиданья.

Итак, все надо доказывать. Это в некотором смысле и известная громоздкость, конечно, судебного процесса. Но зато соблюдается священный принцип: если не пойман, то не вор, если не доказано, значит, не преступник. То есть ты, может быть, и преступник на самом деле, пред лицом Божиим, пред своей совестью, а в социальном смысле – нет.

Но, предварительно обращаясь к суду Божьего Закона. Такой ли это суд или подобие такого суда здесь имеется в виду? В каком-то смысле – и да, но, скорее всего, нет. Потому что система судопроизводства как составная часть обычной правовой системы – это возможность установить вину или невиновность того или иного человека. С той или иной степенью вероятности. Вот развитая система судопроизводства – она связана с каким-то критерием - критерием бОльшей или мЕньшей надежности в связи в установлением невиновности.

Что же касается суда Божия, то здесь в первую очередь имеется в виду - что? Что это за характеристика, что это за основание Закона – суд?

Суд Божий разделяет доброе и злое. Божие и то, что противно Богу. То есть это форма абсолютного размежевания. Этот водораздел проходит через как бы всю толщу мира. И священная задача народа Божия – приближаться вот к этому водоразделу, чувствовать его почти также, как знает его Бог.

У Закона Божия дальняя перспектива – когда суд призван ориентироваться на истину в абсолютном смысле слова.

-----

Ещё несколькими словами о терпении поделится с нами настоятель Московской Свято-Духовской общины Украинской Автокефальной Православной церкви отец Яков Кротов.

Я.Кротов:

- Жизнь по Евангелию. У жизни по Евангелию есть некий основной принцип, который относится и к надежде, и к вере, и к аскетике, и к доброте - ко всему. Без этого принципа все остальное обесценивается. Это принцип постоянства. Наверное, лучше было бы сказать, терпения, так более привычно. Но так сложилось, что в русском языке под терпением имеются в виду внешние обстоятельства: пошел снег - терпи, заболел - терпи, тебя завоевали – терпи. На самом деле, терпение - это не только само отношение наше к внешним обстоятельствам, но, прежде всего, это наши отношения с самим собой. Есть деньги или нет денег, здоров ты или болен, будь самим собой. Что это означает? Каждое воскресенье иди в церковь, заболел - доползи, так заболел, что не можешь ползти - возьми молитвенник и почитай там те молитвы, которые читаются за литургией. Есть и такой чин. Специально для больных, старых людей, может быть, подключиться к радио. Смысл в этом вот какой: большая часть нашей жизни – это суета, т.е. то, что повторяется изо дня в день, то, что кажется очень скучным, каждый вечер мы устаем от того, что нет ничего нового в нашей жизни. Как будто беличье колесо или, как теперь принято говорить, после известного фильма, день сурка. И нам все время хочется нового. И новое придёт - мы никуда от этого не денемся, оно и так приходит каждый день. Вот для того, чтобы достойно встретить новое, необходима база. Эта база и есть терпеливое, каждодневное осуществление некоторого порядка, некоторого чина: утренняя и вечерняя молитва, чтение Святого Писания, хоть какого-нибудь нищего найди, догони и подай ему хоть маленькую денежку, но каждый день. Это нужно для чего? Чтобы в трудную минуту жизни, когда вокруг хаос вдруг, чума, пожар и т.д., это послужило своеобразной, такой, страховочной решеткой, сеткой, которая не даст телу запаниковать. Речь идет о теле, о телесном поведении. Вот мы наше тело приучим к порядку, и оно нас отблагодарит, когда критический момент придёт. Другими словами, если я приучаю себя не шаркать, когда я молодой, то я и в старости, даже когда ноги уже будут еле волочиться, тоже не буду шаркать. А иначе: поздно пить «Боржоми», если почки отвалились. Поэтому иногда надо прочитывать ежедневные молитвы, даже если нет желания. Другое дело, что всегда можно изменить устав под себя. Вот Серафим Саровский тем, кто у него просил из неграмотных крестьян молитвенные правила, тогда не было вот этих длинных десяти–двенадцати молитв, он говорил: три раза «Отче Наш», «Верую», три раза «Богородице Дева, радуйся». Но уж это каждое утро и каждый вечер. Мы живем сейчас не по-крестьянски - метро, офис, рынок, мы встаем не с солнцем, нам легче выработать один постоянный порядок и сохранить его в любой ситуации. Тогда это у нас будет, как камертон у музыкантов. Мы из нашего собственного прошлого получаем в виде вот такой постоянной жизни посылку на трудный случай - неприкосновенный запас: не касайся этого, меняй в жизни все, кроме того, что ты положишь за правило в отношении поста, в отношении молитвы, в отношении Библии. И тебе воздастся сторицею. 

-----

И последняя церковно-историческая часть телепрограммы.

Продолжим тему гонений на христианство в Римской империи.

Была ещё одна причина опасений римлян за свою державу, о которой давайте упомянём сегодня с Вами.

Прежде всего, это то, что христиане умножались в числе, христианство распространялось. В Церковь приходило всё больше и больше людей, причём, ведь, за счёт поклонников культов языческих. Вчера был почитателем Венеры Милосской и Аполлона Бельведерского, а сегодня он Христов. Для традиционных римлян это даже по-человечески обидно. Протестантские пастора нынче некоторые могут на всю жизнь стать врагами, если какое-то духовное чадо переметнётся из одной общины в другую. У нас в Херсоне лет пять назад такой конфликт возник. Московскийпатриархат цепко держит своих сторонников – доходит до полной конфронтации, если какие-то приходы уходят из юрисдикции Русской Церкви. Доходило до пролития крови, когда некоторые верующие желали возвратить свои Греко-католические храмы, в своё время Сталиным насильственно переданные Моспатриархии, в своё первоначальное состояние. И гибридная война Москвы с Киевским патриархатом представляет всё ту же картину – во что бы то ни стало – держать и не пущать. Даже с Константинопольским Варфоломеем у Москвы натянутые отношения по тем же юрисдикционным претензиям. А вот самые тёплыеконтакты российских церковников, как ни странно может показаться – с мусульманами – полными иноверцами – по очень простой причине – мусульмане не перетягивают в свои мечети православных. Так что, в Церкви также зачастую довлеют корпоративные интересы. Правда, в Московском патриархате, слава Богу, пока ещё головы не отрезают, как это мусульмане с христианами в Ливии недавно расправились. Ну и на арены цирка не бросают на съедение хищникам, как это бывало в первые века бытия Церкви.

Да, так вот не-римский культ вполне мог быть терпимым – государство смотрело за него сквозь пальцы, но только до тех пор, пока он ни начал разрастаться. Предположим, вот существует в Риме некая община какой-нибудь восточной религиозной гностической системы. Её терпят, не утесняют – никаких к ней претензий государства, но только до тех пор, пока не становится ясно, что она активно переманивает к себе людей из римского культа. И вот тогда принимались меры - бывали случаи, когда высылались целые движения, целые не-римские школы.

Так вот, поелику христианство неизменно умножалось, в целом взаимоотношения Церкви с государством были как бы неблагоприятным для неё фоном, неким постоянным давлением, хотя и несокрушительным. Но в ряде случаев карательная машина всё-таки включалась. Причём, что замечательно – именно когда император и его государственная власть была наиболее сильной, наиболее динамичной – вот тогда христианам приходилось хуже всего. А в периоды слабых или незадачливых императоров, иначе говоря, при самых гнилых режимах – христианам приходилось легче. Понятно, почему - римлянам становилось не до них.

Заметим, что сей факт для христиан не самый презентабельный - в дискуссиях не милозвучный, что их терпели самые худшие императоры, а самые лучшие гнали. Действительно, гнали те люди, которые были более одаренные государственно, которые действовали принципиально – именно они были главными врагами христианства.

Остановимся, давайте, на этом и, если даст Бог, продолжим наши церковно-исторические размышления в следующий раз. Всего доброго.