В чём смысл жизни, для чего стоит жить? Вопросы вечные, неудобные, скучные, на первый взгляд, даже праздные, а некоторые их ласково именуют – проклятыми. О всём этом мы с Вами уже лет десять тому назад рассуждали, но, честно говоря, я и сам с трудом вспоминаю – о чём мы тогда говорили и в каком объёме – благо – в те времена уже были видеомагнитофоны – поэтому можно воспользоваться старым архивом, всего лишь нажав кнопку «play».

Два основополагающих начала христианской нравственности, две опоры – это самоочевидное ощущение долга, и чуть менее самоочевидное - переживание смысла.

Вообще, без смысла человеку жить тяжело. Это настолько подавляет человека, что отсюда возникают всякие депрессивные состояния, истерические всплески и так далее.

Но на одном долге тоже далеко не уедешь – это может подавлять не меньше - если я знаю, что я должен делать, а чего не должен, исполняю свой долг, и только на этом, по инерции, продолжаю существовать. Только потому, что что-то я делать должен, а чего-то – не должен. Оставляя в стороне вопрос, ради чего должен. Это довольно тягостно. Нужен смысл.

Хотя с долгом легче. Легче человеку внушить, что если надо делать, то почему бы это не делать? В оруэлловской антиутопии, которая называется «Скотный двор», был такой персонаж – Конь, который был очень исполнительный, работоспособный. И был он очень добрый. При этом его чутье, если вы помните, со временем заставляло его все больше задумываться о том, насколько целесообразно то, что происходит. Он думал, думал, уставал думать и выдвигал очередной лозунг, который как-то его подхлестывал жить дальше. Лозунг был приблизительно такой: «Я буду работать еще лучше».

Вот это – типичная подмена, когда есть смутное ощущение, что то, что происходит вокруг - неправильно, что поставленная перед нами цель – не благая, но тогда ведь надо подумать, а какая же цель благая, и что теперь делать-то? И вот тогда, чтобы не углубляться в эти вопросы, можно себя подхлестнуть очередным таким мотивом, основанным на голом долге: вот надо работать еще лучше. Кому надо, зачем надо – непонятно. Мы об этом не задумываемся. НАДО. И тут уже возникает некая прострация. Это психологически понятно.

Долг как переживание – он более очевиден, он на поверхности переживания: вот что-то надо делать. Знаменитая наша отечественная фраза: «Надо что-то делать, надо что-то предпринимать». НАДО, потому что НАДО. СтОит задаться вопросом: «Что?» – и тут начинаются страдания, нужно успокоительное. И потом опять: «Надо что-то делать».

Но тем не менее, у нас нет выхода. Мы уже знаем, что самоочевидных ответов на вопрос о смысле не бывает, и если человек пробует их дать с ходу, не задумываясь глубоко, он обычно картину искажает настолько, что это редко бывает убедительным. Ну вот, вы наверняка встречались с такими попытками самоочевидных ответов… Ну, вот, возьмем, например, секту свидетелей Иеговы. Чем они на самом деле часто занимаются? Они предлагают скоропалительные ответы на вопросы «зачем?» и «куда», и часто находят себе адептов, сторонников среди людей, которые окончательно потерялись в этой жизни. И вот тут предлагается такая привлекательная упаковка. Как она, выглядит? Тут необязательно знать всю систему аргументации, тем более, что они обычно не слишком утруждают себя аргументацией. Надо срочно попадать в списки спасаемых. Всего их должно быть 144 тысячи, по апокалиптическому числу… Список не резиновый, он ограниченный. А человек решил, что ему надо туда. Особенно легко внушаем человек ограниченного типа, – ему очень легко внушить: «тебе туда надо, ведь очевидно же, что вокруг все плохо; мы тебе быстро поможем, а ты давай, старайся попасть к нам». Так человек обретает некий смысл. Смысл весьма ограниченный. Он теперь будет усиленно стараться попасть туда, в список спасенных, исполняя ряд незамысловатых предписаний.

Чтобы на самом деле смысл проявился – на это надо потратить весьма серьезное духовное усилие. Чтобы обосновывать, что смысл жизни есть, и что он может быть абсолютным, надо очень сильно верить в то, что сама жизнь – это абсолютная ценность.

Так вот смысл может быть только там, где есть такая категория, как ценность. Вот это – ценно, потому имеет смысл.

Но дело в том, что как раз ценностные вещи обретать в жизни не так просто. Они не лежат на поверхности в виде хорошо ясных, отчетливо видимых категорий. Как правило, ценность первично предстает нам в виде неких смутных ощущений. Интуитивного, скажем так, свойства. То, что не дает покоя, что заставляет как-то преодолевать некую стихию, круговорот бытия. Непросто – взять и сразу же к ним вырулить.

Обратим при этом внимание на то, что ценности в сознании каждого человека формируются довольно долго, формируются как бы заново. Ценности не так легко транслировать, например, от поколения к поколению. Поэтому очень часто в истории культуры человечества мы наблюдаем перемены ценностных ориентиров. Есть такая знаменитая фраза: «то, что было хорошо три поколения назад, теперь нам безразлично». Чаще всего речь идет именно о ценностях в этом понимании. Потому что не бывает так, чтобы, скажем, кто-то говорил так о воровстве – дескать, двести лет назад считалось, что воровать нехорошо, а теперь считается, что воровать можно. Вот таких переворотов этического сознания мы наблюдать не будем.

А вот что касается определения, что есть ценность, и насколько она ценна для всех – вот вокруг этого люди часто ломали копья, причем, даже в рамках истории христианства.

И вот здесь мы подходим с Вами к новой категории – ценности. Что для нас ценно, что сколько для нас стОит? Что более ценно, а что менее ценно, какова наша иерархия ценностей? Что для нас является сокровищем, которое захватывает наше сердце? Говорят, вот, общечеловеческие ценности, или незыблемые ценности.

Этические размышления о ценностях имеют название-термин – аксиология или иерархия ценностей. Что в первую очередь представляет для нас ценность, что – во вторую, а чем мы можем вообще пренебречь – об этом, если даст Бог, ещё упомянем с Вами.

И отец Яков Кротов сегодня также выскажет некоторые свои соображения относительно смысла жизни человека.

- Священное Писание довольно резко разделяет творение мира: описывает рыб, животных, растений и т.д. - и творение человека. Строго говоря, в книге Бытия механически соединены два разных очень древних рассказа о творении, и один - это именно рассказ о творении космоса со всем разнообразием, а второй - это рассказ только о творении человека. И таких механических соединений в Библии очень много, для нас это странно, это всё равно, как если в журнал введут тексты из разных книг, никак их не соединив, без редактуры. Но в Библии таких неотредактированных мозаик много, потому что люди древности с уважением относились к тому, что говорило о Боге, и не отшлифовывали, а когда отшлифовывали, получалось очень плохо, получались мифы и легенды Древней Греции. Как Гесиод, который перекладывал древние сказания, и получалось гладко, но бессмысленно. Так вот, творение человека - это рассказ об Адаме и Еве, это не рассказ, отвечающий на вопрос о том, была эволюция или нет, это рассказ, отвечающий на другой вопрос - о смысле человеческой жизни. Этот рассказ прямо говорит, человеческая жизнь, ну, скажем так, она бессмысленная, или ещё лучше - у неё не тот смысл, что у жизни амёбы, гориллы, макаки и свиньи, звезды или космоса. В чём разница? То - материальный мир, у него есть свой простой смысл в гармонии, поддерживается какое-то единство. А вот человек… Давайте спросим сперва науку, потому что в христианском богословии - и лично я - не богослов, но по своему опыту учёного, я говорю, что наука всегда гармонична с верой, она не всегда её подтверждает, но вот как золотоискатели в 19 веке на Аляске, когда они искали коренное месторождение золота, такую вот руду, которая идёт жилой, и они били шурфики пунктиром в виде буквы V? Как локатор, смотря, где наращивается количество золотых песчинок. Вот так религия и наука, с разных сторон, по разным принципам, но идут к одной цели - к поиску истины. И наука нам говорит довольно неприятную для человека вещь. Людей на земле должно быть где-то порядком 200000 экземпляров. Ведь когда мы говорим, что продуктивно, вот настоящая экономика, реальный сектор - это станки, это железо, пшеница. Пардон, а для чего станки делают? А может быть, на этом станке газеты будут печатать? А для чего реальный, хороший самолёт? Что бы в нём, извините, мама к дочке летела? Чтобы на нём эстрадная группа или футбольная команда летела, турист летел? Что в этом реального? Это же какие-то странные потребности! Где родился, там и пригодился, - с чего ты летать вздумал? Пшеницу подавай, это реально. Реально, вот тебе брюква, вот тебе банан, и вот твоя экологическая ниша, - читайте академика Капицу, Капица посчитал, если человек должен жить как примат, как обезьяна, это легко очень просчитывается. Сколько людей может прокормить земля? Нормально, если мы будем просто питаться подножным кормом и т.д. Ну, хорошо, разрешим домашних животных, хотя это уже противоестественно, разрешим дом, хотя естественно - в пещере, разрешим пшеницу, хотя естественно, хрен выкопать и грызть, а пшеница это уже величайшее изобретение, и очень сложное, я вас уверяю, попробуйте одомашнить какое-нибудь растение сами. Сто тысяч, триста тысяч, ну полмиллиона максимум. А нас - шесть миллиардов, и если мы не будем прибегать к определённым усилиям, скоро будет семь. Человек избыточен. И если верить Богу, он должен быть ещё более избыточен. В чём смысл жизни? В том, чтобы ходить в Макдональдс, офис или работать в Макдональдсе или офисе? Ну разве это жизнь? Жизнь в том, чтобы валяться на пляже на Гавайях, и кататься на доске серфинга по барашкам, а потом - шашлычок под коньячок, и никаких конца отпуска! Вот в чём чудо человека. Смысл нашей жизни в её непрагматичности. В том, что солнце нужно, нейтрино – необходимо, гравитационные поля, закон Ньютона - без них никуда, а без человека - нет вопросов! Всё будет в мире, если нету человека. И это делает человека образом и подобием Божиим. Потому что и Бог в отличие от пантеистов, панантеистов, Он лишний в этом мире, Он не пропитывает этот мир, как чернило промокашку, Он не тождественен этому миру, Он может покинуть этот мир, Он в общем-то не вхож в него. Но так же и человек, он тоже лишний в этом мире, в этом тоже наше Богоподобие, тогда у жизни нету никакого другого смысла, у жизни человека, кроме, как быть Богом, кроме, как любить, творить и быть, вот три компонента. Всё пройдёт, вера не будет нужна, надежда исчезнет, а творчество и любовь пребывает вовек. И это гарантирует смысл жизни, со-мыслие Богу, но это означает, что и мы должны творить не только то, что нужно, если бы мы были такими, нас бы не было, мы бы умерли в младенчестве. Те врачи, которые изобрели акушерство, тот, кто вообще изобрёл медицину, как особый вид, человек сделал то, чего нет в животном мире, это реальный труд или нет, и это прагматично - лечить людей? Мы тем самым кладём конец естественному отбору, начинает выживать не сильнейший, не наиболее подготовленный к жизни, а какой-нибудь калека-паразит, и он ездит в своей коляске, и получает нобелевскую премию, потому что он, видите ли, самый лучший физик современности! Выжил! Он нужен? И оказывается, что он нужен. А мы со своей горой мышц в мозгу можем только лопатой кидать из одной ямы в другую. А он делает так, что я могу перенестись из Москвы в Нью-Йорк за 10 часов - были бы деньги. А кто деньги изобрёл, разве это не гений? Так вот, смысл человеческой жизни, в том, чтобы не быть частью творения, в том, чтобы сознавать свою избыточность, сознавать, что ты словно фонтан, сознавать и смиренно относиться к тому, что другой тоже фонтан, и он тоже творец, и этот фонтан нельзя затыкать, он должен бить. И уж, откровенно говоря, так редко и так мало, что мы, если и фонтан, то мы, извините за актуальную политику - Бахчисарайский кап-кап - одни слёзы. И, Слава Богу за эту осмысленную бессмыслицу, за не прагматичность! Человек выше ангелов, - говорит Священное Писание - апостол Павел, - что у ангелов есть цель: они слуги - слуги Божии, а мы – нет. Мы были слугами Божьими, а потом во Христе Бог сделал нас друзьями, сыновьями. Вы - сыновья Божии, вы все - боги, - это ведь сказано всё Иисусом Христом. Что может быть бессмысленней, чем быть Богом, и не творить новый отдельный мир! К чему нас подталкивает эгоизм? Не воображать себя Богом, а именно быть им в мире настоящего Бога - это бессмысленно. Как сказать! Если смысл - это цель, если смысл это счастье, радость быть с другим и наполнять мир, то это и есть настоящий смысл - не повелевать, а созидать. Не быть приложением к станку, письменному столу, к собственной биографии, а быть смыслом самого себя и другого человека.

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

- Когда мы говорим о христианстве, оно утверждает, что страсти - это мучители человека. Это мучители. Всегда они будут мучить. И обязательно. Возьмите самое простое - чревоугодие какое-нибудь. Кажется наслаждение, чем всё завершается? Тысячами болезней. У него и то, и другое, и третье, и печёнка, и селезёнка, и всё прочее, и сердце, и давление, и чего только нет. Вам нужно воздерживаться, вам нужна диета. Собакевич, герой гоголевский, ответил на это, - я бы этого немца, который выдумал диету, повесил бы на этой осине, которая у меня под окном стоит. Ещё бы! Диету придумал, ну и немец! Христианство обращает взор на самое главное для человека, на самого себя, не на внешний мир, как его переделать и перестроить. Всю историю только и знали, что перестраивали этот мир. Эти кровопролитные войны, эти восстания, эти революции жуткие, в которых гибли сотни тысяч, миллионы людей. Всё перестраивают и перестраивают. Забыли только об одном – человека перестроить. В чём глубочайшая ошибка мирского сознания? Что все думают только о том, как изменить внешнюю сторону жизни, какие лучше выборы, какой, там, лучше губернатор, какой, там, президент, нет ли там фальши, как бы справиться с коррупцией? Кажется – всё. Пожалуйста, занимайтесь, но зачем вы самое главное оставили? Если мы не переделаем человека, если человек весь останется наполненный страстями, хотя бы одной только алчностью наполнен, уже ничего не сделать. Он будет изощряться, не знаю как, человек, поглощённый, порабощённый этой страстью. Христианство обратило весь взор на то, на что никак не хотел мир, и не хочет до сих пор - обращать внимание на душу человека, на те страсти, которые наполняют его мир. Почему Христос говорит, - «блаженны» - вот эти блаженства, посмотрите, указывает какой путь. И очень любопытно, таки любопытно, что начинается эта лесенка с какой-то совершенно потрясающей вещи, - блаженны нищие. Это что такое? Нищие духом. Что за странность, почему? Кто это? И почему? Скажу вам - это одна из величайших истин христианской религии. В переводе на язык более доступный, нищие духом - это смиренные. Что такое смирение? Что это такое? Мы часто слышим это слово, и чего только там на него и в него не вливаем, чего не насыпаем! Святые отцы совершенно точно указали, что это такое. Симеон Новый Богослов преподобный говорил так: тщательное исполнение заповедей Христовых научает его немощи. Т.е. что значит? Вот это познание себя. Я буду жить по всем заповедям, никого не буду осуждать, никому не буду завидовать, не буду раздражаться, не буду обманывать - с завтрашнего дня. А оказывается, тот, кто хочет узнать себя, он должен попробовать. Ну, попробуй, хорошо, ну попробуй, всё - вот с этого момента я не допущу ни одной грязной мысли, нет, всё-всё, я решил. Не буду отвечать на зло злом и т.д. Попробуй, человек, ну, попробуй! Тот человек, который принял такое решение, а таковых, к сожалению не много - это редчайшее явление, он бы очень скоро увидел, что, оказывается, он ничего не может сделать. Ничего не может. Попробуй жить по-христиански, по заповедям, и ты увидишь тогда, насколько ты болен, насколько болен, Боже мой! Это просто поразительно! Кажется, дал нищему там что-то, слава Тебе, Господи, - вот я дал, помог, и я не такой, как другие! Как только человек, если бы принял решение, попытался бы жить по-христиански, он бы увидел, что действительно - дрянь-дрянью. Вот это и есть нищета, т.е. увидеть, что я духовно действительно буквально нищий человек.

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Остановились мы в прошлый раз с Вами на том, что Церковь конца 1-го века – (это конец апостольского периода, начало мужей апостольских) - сохраняла единство, и, как мы подчеркнули с Вами, это в определённом смысле - чудо. Никаких внешних гарантов этому единству не обреталось. Иерархического центра уже не было, каким являлся ранее Иерусалим. Церковная иерархия в нашем с Вами представлении отсутствовала, каких бы то ни было систем управления не было, и т.д. Ни даже апостолов, которые обладали большим авторитетом, а, следовательно, так или иначе могли влиять на происходящее в Церкви.

Но что же тогда в конце апостольского века объединяло христиан? Вопрос этот - важнейший в истории того периода. Потому что после смерти последнего из учеников Христовых Иоанна Богослова, христианам, образно говоря, надо было сесть и подумать, как жить дальше, как строить дальнейшую жизнь церковную.

О тех временах бытия Церкви принято говорить, что христиане жили, водимые Духом Святым, и в этом, безусловно, есть доля правды, и немалая, хотя, конечно, доля. Потому что, подчёркивая роль Духа Святого в жизнипервых христиан, мы, во-первых, автоматически тем самым умаляем роль водительства Божия в нынешней Церкви, а это уже ересь. А, во-вторых, сказать, что мы, христиане 21-го века, такие-сякие, недостойные грешники, а тогда были сплошные праведники – это также не менее опасное заблуждение. И, тем не менее, факт – несмотря на некоторых пресвитеров, таких, как Диотреф, на атаки гностиков, гонения язычников и прочие негоразды, Церковь продолжала расти, распространяться, причём, сохраняя единство.

Второе, что можно отметить, характеризуя послеапостольский период – это хотя бы частичное освобождение от эсхатологических иллюзий. Ну, мы говорили с Вами, что христиане апостольского периода были переполнены ожиданием Второго Пришествия Христа - дескать, не сменится ещё и одного поколения, как Господь низойдёт с Небес во славе, и наступит Царство Неба на земле. Но шло время, одни за другими умирали братья и сёстры-христиане, вот уже и храм Иерусалимский разрушен, вот уже и последний апостол ушёл в иной мир, а – ни пришествия Христа не наступает, ни светопреставления. Быть может, Иисус и апостолы, предсказывая кончину мира, имели в виду что-то иное?

Во всяком случае, крути - не верти, а надо менять своё сознание, перестраивать психологию – коль до сих пор ничего не произошло, надо делать полный перерасчёт – ни десять лет, ни сто, а тысячи, а, быть может, и десятки тысяч лет предстоит странствовать Церкви на сей грешной земле.

Остановимся, давайте, на этом, и если даст Бог, продолжим наши богословско-исторические размышления в следующий раз. Всего доброго.