Рассказать ближним своим о чуде, которое с тобой произошло – правильным будет или неправильным? Если это хорошо – почему Иисус, совершив очередное исцеление или воскрешение, запрещал об этом сказывать другим? Несколько слов об этом отца Якова Кротова.

 Я.Кротов:

- Ханжество есть, наверное, в любой религии. В церкви, в христианстве ханжество получило, хочется сказать, непропорционально большое внимание, потому что Господь Иисус Христос был распят ханжами. Наверное, если производить расследование по меркам мира сего, то там на первом месте была политика, но видим, что за время своей проповеди Господь чаще спорил не с Понтием Пилатом и не с Иродом, а чаще спорил с ханжами, с теми, кто пытался из веры сделать «прокрустово ложе». Речь идёт об извращении самой драгоценной способности человека - способности к сочувствию, способности делиться, способности говорить, способности понимать. Потому что, вот возьмём Евангелие от Марка, там нет ни слова про Рождество Господне, там почти нет моральных поучений, Нагорная проповедь сокращена до минимума, она там очень короткая, но зато там очень много чудес, и там через слово происходит чудо. Упоминается слово - знамение, знак. Исцелился паралитик - это знак. И очень странным образом, каждый раз Господь, после того, как совершит чудо, Он исцелённому говорит: иди и молчи, никому не рассказывай, в храм пойдёшь, принесёшь жертву, как это полагается по Закону Моисея, но никому не рассказывай. Почему? Мы хорошо знаем обратный эффект, мы хорошо знаем, к сожалению, как в наше время, уже после падения советской власти, появился феномен такого фарисейства и ханжества, когда входишь в дом – все стены в иконах. Начинаешь с человеком говорить, - у этой иконочки лампадка сама возгорелась, а вот в том городе у девушки горб прошёл, а вот тут вот икона мироточит. Что это такое? Бывают такие чудеса? Бывают. И тем не менее повторю слова Спасителя: молчи, благодари Бога, и не рассказывай другому. Потому что каждое чудо - это знак, это символ, это реальное событие, но оно чудо, потому что что-то меняет в тебе, внутри тебя, и ни в ком другом. Чудо это то, чем нельзя поделится, чудо это то, что нельзя передать другому. Поэтому смотрите - среди апостолов не было ни одного, с кем произошло бы чудо. Ни с апостолом Петром, ни с кем. Вот тёщу Петра Господь исцелил, но тёща Петра не входила даже в число жен-мироносиц. И, я думаю, это не случайно, я думаю, что, может быть, с апостолами бывали чудеса, они о них не рассказывали, - это совсем другое. И более того, может быть, с апостолом Петром как раз и бывали великие чудеса, в начале было небольшое чудо - чудесный улов рыбы, но что было потом, он не рассказывал. И это понятно. Если у папы Римского или у патриарха Московского случается, скажем, простуда, он помолился святителю Пантелеймону – простуда прошла, да упаси Бог его об этом рассказывать! Мы видим, как сейчас папы римские, бедолаги, находятся под светом прожекторов, журналистов, которые смотрят с кем в лифте папа ездит, кому он по телефону звонит. Зачем? Это касается веры? Нет. Им интересен не Бог, им интересен человек, и они всё истолковывают как символ - больше будет свободы, меньше будет свободы, такое христианство будет или консервативное? И вот мы опять повторяем слова Спасителя: молчи. Потому что делиться с другими людьми своим опытом надо, но не всем можно поделиться. Я не могу передать другому свою ностальгию, я не могу передать другому свой опыт любви, но что тогда я могу? Что, действительно, каждый человек на особицу, и между нами духонепроницаемая перегородка? Ответ таится в нашей собственной жизни. Потому что я сегодняшний по отношению к себе вчерашнему такой же чужак, каким вчера был мой сосед. За ночь я изменился, и что-то очень радикально изменилось. И я на себя вчерашнего смотрю уже немножечко с высоты, я знаю больше, чем вчерашний. Означает ли это, что я выброшу свои фотографии, что мне не интересна картина, которую рисуют другие люди, что я не буду ничего читать, потому что, в конце концов, книги передают чужой опыт. У религии есть замечательный младший брат - культура, она вся стоит на передаче опыта, на передаче памяти - о любви, о ненависти, о свершениях и неудачах, - значит, можно передать. Религия в этом смысле не изобретает велосипед, она берёт велосипед у культуры и едет к Богу, но механизмы те же самые. И вот здесь мы знаем, что есть культура - кич, есть культура - гламур, пошлость, а есть Культура с большой буквы. Чем культура-кич отличается от нормальной? Я не хочу обидеть ни одну нацию, но культура-кич ассоциируется у меня со статуэтками, которые китайцы делают - но китайцы не виноваты, китайцы могут сделать компьютер макинтош за 100 тысяч рублей, а могут сделать компьютер асус за 10 тысяч, и к ним претензий предъявлять нельзя, у тебя на какой компьютер был заказ? Так вот и в культуре, китаец может сделать точную копию «Тайной вечери» - пожалуйста, нет вопросов, она будет стоить дорого, это будет хорошая качественная копия. Но китаец может сделать копию из фарфора с позолотой. С яркой лазурью, с бьющей в глаза малиновой краской на одеждах апостолов. Послушайте, ведь кто-то же это покупает, и это стоит даже приличных денег, вот это культура-кич. Китаец опыт не передаёт, он знает, что это будет куплено, значит виноват я, у которого настолько не развито сердце, что для того, чтобы достучаться до себя, мне нужен яркий символ, мне нужен слишком громкий звук, как подростку, который врубает динамики на все 80 дцб, так, что он гасит и красивые верхние тона, и убивает нижние, в сущности, тоже. Вот это фарисейство, это ханжество, когда человек хочет передать тебе свой опыт, но он не хочет ни свой опыт проанализировать, он не хочет ни тебя послушать, и в результате единственный способ – это крикнуть: «Меня исцелили!», «Икона замироточила!». Наше время неофитское, новички приходят к вере, и что в результате получается? После того, как не было религиозной свободы при коммунистах, в Польше ставят цементную статую Христа, размером в пятиэтажный дом. В Москве на Бутовском кладбище, из искреннего желания почтить репрессированных, там, где чекисты расстреливали, притащили огромный соловецкий камень, поставили какой-то исполинский крест - но ведь это же материализм, это кич! А что делает гений? Ну как у Пикассо - «голубь мира», несколько штрихов пером, и перед нами голубь, и перед нами мир – символ. Духовный опыт передаваем, духовный опыт передаваем через знаки. И чудо – передаваемо. Но когда мы хотим что-то передать, давайте брать пример с Бога, когда Бог даёт нам Себя. Он даёт нам Себя во Христе, Он не приходит в грозе и буре, поэтому Его не узнают и распинают, Он приходит к нам как обычнейший человек, который не может даже погасить дымящегося льна. Он приходит к нам в виде кусочка хлеба и глотка вина, говорит - это Моя Жизнь, это Я, вот что означают слова преосуществления. Т.е. Он приходит максимально спокойным и тихим образом, чтобы передать нам Величие Творца, бесконечность любви, глубину жизни. И Он выбирает не мощное, не сильное, а выбирает тихое. Таковы религиозные обряды, такова должна быть проповедь. Мы прошли через века, когда проповедовали, храмы стараясь поднять повыше. Жестикуляции как у барочных статуй, как будто человек - оживший штопор. Было и не помогло. Значит, давайте это оставим для детей, и то не для всех. Давайте учится жить и передавать свой опыт, в том числе и прежде всего, религиозный, - словом глубоким, образом не ярким, но интересным, и чтобы сам наш обряд не бил в глаза, а прикасался к сердцу, прежде всего, к собственному. И тогда, глядишь, мы перестанем мешать Богу помогать нам.

-----

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И.Осипов:

- Даже если мы обратимся к такой книге, как Ветхозаветная Библия, т.е. к той, которую мы рассматриваем как Божественное Откровение, и здесь мы находим удивительные вещи. С одной стороны, до пророков, вот эти самые иудейские книги, которые мы видим там, говорят о том, что человек, душа его засыпает, нет человека после смерти, и сама душа спит, и всё вообще рассыпается. Вера в то, что только потом воскреснет всё это. И только уже пророки, особенно великие пророки, начинают говорить о том, что душа по смерти не исчезает, не умирает, и даже не засыпает, а она переживает. Если обратиться к той же самой линии мысли, которую мы наблюдаем уже в эпоху Нового Завета, в Новозаветную христианскую эпоху, но опять-таки обратимся к тому, что существует параллельно христианству, - независимо от него, не зная христианства, мы находим те же самые вещи. Возьмите теософию, теософские идеи того же продолжающегося учения индуизма, всё идёт то же самое, всё те же мысли. Какие они? Самое большее, что для себя отметим – перевоплощение. Поверить в то, что нет жизни, это уж совсем невозможно. Человек - не животное, жизнь продолжается, но и не просто здесь предположение, а самое, может быть, здесь любопытное, важное и интересное то, что огромное количество фактов свидетельствует о том, что, оказывается, после смерти жизнь личности продолжается. Причём, фактов, которые мы наблюдаем - не подумайте, что только в христианстве, ничего подобного - эти факты мы находим всюду, откуда только дошла до нас литература. История древнего мира говорит нам, прямо указывая на факты за фактами о том, что все те, которые умирали и по каким-либо причинам вновь возвращались к жизни, все говорят приблизительно одно, по крайней мере, одно в том смысле, что там они видели себя, чувствовали себя, переживали, что там, по крайней мере, факт один – личность живёт. Личность неуничтожима. Многие из этих фактов, я вам скажу, поразительны, в том отношении, что они говорят вот о чём. Особенно замечательна в этом плане книга, если хотите, брошюра, которая была издана незадолго до революции в России. Очень нашумевшая книга, которая, так сказать, не оставила никаких сомнений в подлинности того, что там сообщается. Это книга автора Икскуль, с которым всё это произошло, и названа она замечательно – «Невероятное для многих, но истинное происшествие». Эта брошюра издана в 1910 году, где Икскуль описывает, что с ним происходит. И вот любопытный момент, который, по-видимому, является реальным моментом той пограничной ситуации, которую мы называем «между жизнью и смертью». Он говорит: «В какой-то момент я ощутил сначала тяжесть, какое-то давление, как будто что-то меня давит, потом вдруг ощутил свободу, но - любопытно, я ни на одну секунду не потерял осознания себя как личности, не потерял сознание как таковое, сознание не прекращалось». Вот что интересно, хотя для окружающих, когда мы видим умирающего человека, сознание, кажется, замирает, затухает, всё прекращается. Нет, прекращаются функции тела, а сознание, оказывается, не замирает. О том же самом говорят множество фактов, особенно в современной литературе. Сейчас очень много литературы вышло, касающейся этого вопроса. Вот книга известная, очень нашумевшая - Муди или Моуди «Жизнь после жизни», в Америке она вышла гигантским тиражом - два миллиона экземпляров буквально было продано в первый же год или два. С такой скоростью, потому что это было своего рода сенсацией, хотя на самом деле такие факты были и до этого, но их как-то не замечали. К этим фактам относились, как к фактам какой-то ненормальности человека, каких-то галлюцинаций. Здесь же доктор, врач, специалист, окружённый другими, говорит только о фактах и только о фактах как о таковых, причём, человек, который, в общем-то, достаточно далёк от каких либо положительных религиозных взглядов. Это интереснейший момент, - личность не прерывает осознание себя, не прерывается осознание само по себе со смертью тела.

-----

Православный миссионер отец Виктор Веряскин рассуждает о судьбе Отечества нашего в связи с недавним празднованием Крещения Киевской Руси.

В. Веряскин:

- К сожалению, очень многие люди называются то регионалами, то кем-то ещё, а на самом деле, как были мошенниками или авантюристами, так ими и остаются, кем не назовутся. И вот эти перемены, которые они затрагивают, существа внутреннего характера самого бытия и проявления его, это же лицемерные фарисейские изменения. Владимир изменился, когда стал христианином, и не может быть истинного христианства без изменения характера и жизни. А нам стоит верить летописцам в этом вопросе, потому что они - не лицеприятные стороны. Поэтому мы верим евангелистам и апостолам, потому что они описывают вещи, за которые стыдно бывает, и человек, который искренне раскаивается, он пишет: да, я мог допустить до покаяния, до уверования такие-то вещи, а теперь я этого не допускаю, и он честно описывает происшедшее в нём обращение, переворот. Очень много людей верующих, но среди них мало обращённых. Это одна из причин, почему Христос сказал, - многие придут ко Мне в тот день, скажут, Господи, мы же от Твоего имени что-то делали, говорили, а Он вынужден будет им сказать: отойдите от Меня, Я никогда не знал вас. Поэтому мало принять на веру что-то. Очень важно это в себе претворить в действие, изменить характер, изменить поступки, изменить последствия своих поступков, и, я думаю, что это вещи очень, можно сказать, главные. И теперь, что же нам действительно дало принятие христианства князем Владимиром, и почему мы сегодня видим такие скромные результаты и плоды? Вы, наверное, уже видели и знаете, что у князя Владимира на обороте его монеты стоял трезуб. Весь советский период эти монеты лежали в музее истории Киева, но трезубом вниз повёрнутый, а портретом князя Владимира вверх. После того, как изменилась идеология, монетки перевернули, и много таких перевёртышей и в музеях, и в жизни и т.д. И сегодняшнее событие является испытанием для нас. Вот смотрите, летописец написал, что князь Владимир построил церковь Десятинную, потому что он предлагал вельможам, и боярам, и воинам десятую часть дохода жертвовать на содержание святыни и храма, и та церковь получила такое название и сохранила его по сегодняшний день в останках её фундамента. Десятинная церковь, на которую тоже, кстати, претендует уже зарегистрированная в Киеве община Московского патриархата, хотя не было ни Москвы, ни Московского патриархата в момент крещения Киевской Руси и в момент крещения Десятинной церкви. Парадоксов и противоречий много в нашей жизни, и в нашей вере, и в нашей политике, и в нашем мировоззрении. Можно с помощью силы достигнуть каких-то целей, но к благой цели должны вести благие средства. Несколько дней назад наследница легитимная, не легитимная дома Романовых - великая княгиня Мария Владимировна со своим сыном Георгием, значит, они бывали в Крыму в Ливадии недавно, и сейчас интервью с ней опубликовано было в газете «Крымские известия». Она сказала, - даже если вы считаете, что Крым был неправильно забран когда-то у России и незаконно отторгнут от России, нельзя с помощью одного беззакония упразднять другое беззаконие. Или с помощью беззакония упразднять прежнее беззаконие. Очень интересно напомнила княгиня, наследница дома Романовых. И дальше она сказала: в целом понятно, что был Крым в составе России и по культуре, и по языку, это всё понятно, говорит, но если украинцы и белорусы в самом деле искренне наши братья и сёстры, то я не советую изображать эту ситуацию как победу над Украиной, - над братьями и сёстрами побед не бывает. А если вы так думаете, то это обернётся поражением. Очень интересно, что всё-таки с разных сторон, среди тех, которые считают себя ни украинцами, а русскими или россиянами, раздаются иногда и здравые голоса, и мы с вами должны внимательно слушать даже тех, кто нам не нравится, потому что христианство это полнота, это определение, которое дано во Христе, что во Христе Иисусе воплотилась полнота - и Божества, и телесного. Вот ключевые слова – целостность и полнота.

-----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Событиями, связанными с казнью Павла и Петра, мы как бы завершили с Вами апостольский период Церковной истории. Хотя, деления на периоды – вещь довольно условная, тем более, в живых на тот момент оставались ещё апостолы – тот же Иоанн Богослов, да и вообще, при любом раскладе, мы будем вынуждены то и дело возвращаться к пройденному.

Начнём с того, что, как ни странно – но так часто бывает в истории – более поздний период некоего рассматриваемого отрезка времени оказывается менее известным нам, чем более ранние. В данном случае речь идёт о второй половине 60-х годов. Забит камнями Иаков, обезглавлен Павел, распят Пётр. Ну и за всем этим захвачен римлянами Иерусалим и разрушен храм. В Церкви уже абсолютное большинство пришедших из язычников, бывших иудеев становится всё меньше. Ну а конец периода, который нам предстоит обсудить, определим смертью последнего из апостолов, Иоанна Зеведеева. Это примерно 100-й год.

Что характерно было для данного времени? Ну, во-первых, можно отметить окончательный разрыв Церкви и синагоги. Это где-то 85-й год, а также осмысление и христианами, и иудеями военной катастрофы.

Во-вторых, в этот период в Церкви не было никакой иерархической вертикали. Если поначалу – Иерусалимская церковь была как бы головной. Затем с количественным увеличением языко-христиан эта ведущая роль столицы иудеев нивелируется. Пока был жив Павел, он личным присутствием, движением по Ойкумене связывал эти общины, ну а с его смертью и его служение прекратилось.

Однако, несмотря на отсутствие централизующих факторов и объединяющих начал, нельзя говорить о каком-то резком изменении траектории церковной жизни в этот период. Посаженные Павлом деревья благополучно возрастали.

Возвышается Рим. Особое место Римской Церкви в жизни первых христиан отмечен был ещё Петровым посланием, в котором апостол Рим называет Вавилоном, свидетельствуя о том, что римские христиане - в особых условиях. Ну, во-первых, Вавилон – это знак греховности, символ мирового зла. Христиане Рима подвергались особому давлению, особым гонениям, потому что были под боком у государственной власти. С другой стороны, сама атмосфера римской жизни была особой, потому что там действительно было постоянное соприкосновение с разгулом греха. Вокруг царила постоянная агрессивная атмосфера большого развратного города. Это некоторые внешние обстоятельства.

Но Послание нам говорит о целом ряде особенностей внутренней жизни римских христиан. Во-первых, довольно рано, может быть, уже в первой половине 50-х годов, Рим стал центром благовестия, подобным Антиохии. Из Рима писались письма, из Рима ходили христиане проповедовать. Рим довольно рано стал местом распространения веры. Если в начале 50-х годов, Рим как столица был просто местом коммуникации, местом пересечения, местом общения, и христианство распространялось через Рим исключительно из-за его столичного положения, то также достаточно рано Римская Церковь стала иметь особое значение среди Церквей, среди христианских общин Ойкумены в целом. Потому что она была большой, и в связи с деятельностью и Павла, и Петра она была просвещённой, наученной. И люди там были далеко не все простые - социальный состав общины был, как вы помните уже из Посланий Павла, очень разнообразным - «Приветствуйте людей из дома кесаря», - пишет апостол. Это значит, именно в Риме христианство проникло во все социальные слои, и в римско-иудейской среде, и в римско-языческой. Таким образом, духовным центром становится, наряду с Эфесской Церковью, Церковь Римская, которая как-то естественным образом постепенно берёт на себя служение заботы о других Церквах. Именно этим объясняется Послание Римской Церкви к иерусалимской общине – Послание к евреям, о котором мы уже с вами говорили, по этой же причине появляется и послание Климента Римского, к которому мы ещё возвратимся.

Это вполне природно - в столицу стекается информация со всех концов империи, здесь центр культуры и цивилизации, сюда ведут отовсюду дороги. Поэтому, понятно, именно римская община не могла не взять на себя такого рода служения единению, служение собирания россыпи церковных общин в целое. И это служение, как мы предваряли с Вами, будет не кратковременным, а продолжится в веках.