Каждая эпоха, каждое столетие несёт в себе бесценный исторический опыт, который, увы, не всегда грядущими поколениями оценивается, тем более, редко делаются правильные выводы. История, к сожалению, мало кого чему-то учит, и тем не менее, стоит обращаться к историческому опыту и пытаться делать выводы, в первую очередь, нравственные. 11 век – что можно о нём сказать? Слово отцу Якову Кротову.

Яков Кротов:

- Одиннадцатый век в истории церкви. Для Русской – это век, конечно, совершенно инкубаторский, ещё вплоть до монгольского нашествия под Киевом в Звенигородке действовало языческое святилище, приносили человеческие жертвы до середины 13-го века, если бы не татарско-монгольское нашествие, то так бы и приносили, потому что невозможно большую страну с разбросанным редким населением быстро отвратить от язычества. В Византии это не плохой век, начинается с побед византийцев над болгарами, над армянами. Византийский император Василий Болгаробойца, ровесник князя Владимира, и, собственно, и князь Владимир в крещении был назван Василием в честь него. Так вот, Василий получил это прозвище, так как в 1014 году, победив болгар, приказал ослепить 14 тысяч пленных, на каждую сотню слепых он оставил по одному кривому, когда болгарский царь, когда к нему пришли все вот эти вот несчастные, их увидел, он упал, а через два дня умер в бреду, потому что, вы представляете, вот это увидеть, и как потом жили эти 14000 человек? Но никто его не осуждал, это было в рамках христианских представлений того времени. Для католиков 14-й век это, прежде всего – реформа, когда римский папа начинает бороться с немецкими и другими властителями за независимость епархии, епископов, монастырей. До этого феодалы финансировали церковь, и в результате требовали себе и получали право контролировать церковь. А тут идёт речь такая, вы деньги-то давайте, но контролировать мы себя будем сами. Ну, к сожалению, церковь иногда и сегодня исповедует такой принцип, но это наши внутрихристианские проблемы. Мне кажется по-христиански: первое – смотреть не на свои проблемы, а смотреть на чужие, каково другому. Одиннадцатый век, конец одиннадцатого века, это начало крестовых походов. И до сих пор есть люди, которые их оправдывают, говорят: во-первых, не такие они были разрушительные; во-вторых, мы только отвечали на арабскую агрессию, мы возвращали своё. Друзья мои, тут так - либо сегодня давайте отвечать и пытаться вернуть себе, но ведь понятно, что это бред, а во-вторых, а почему европейцы ничего не пытались в десятом веке вернуть? Копили силы? Да нет. А почему, в конце концов, христианские святыни должны быть во власти христиан? Где это написано в Евангелии? Там написано, что на месте святе будет мерзость запустения. Это написано. Святое место – это храм. И Господь имел ввиду, что будет храм  разрушен. И в беседе с самарянкой Он говорил, что это позитивное дело, потому что не на горе сей, не на горе Гаризим самарянской, и не в Иерусалиме будут теперь поклоняться Отцу, а всюду. Хоть на Руси, хоть на Северном полюсе, хоть где. Что завоёвывать? Зачем право собственности утверждать, какое может быть право собственности на святое? Поэтому нам важно поставить себя на чужое место, чтобы не исповедовать мораль эгоизма. Если у меня украли корову, это плохо, если я украл корову, это хорошо. Мусульманский мир может быть плох, извините меня, друзья мусульмане, именно тем, что он пока использует христианскую средневековую мораль. Мораль завоевания, мораль мести, мораль власти. И здесь между мусульманами и христианами, к сожалению, разницы нету, исправляться нужно обоим сторонам. Но исторически вина за крестовые походы - её нельзя оправдать тем, что были мусульманские походы и исламское завоевание. Один грех не оправдывает другого, иначе мы становимся мстителями: «Мне отмщение, Азъ воздам». Только Бог может судить - нужно возмездие или не нужно, а не мы. Всё остальное вовсе не попытка помочь Богу, а Богоборчество. И это относится не только к большим политическим проблемам. Почему я про одиннадцатый век советую запомнить? Это относится к семейной жизни, потому что ведь люди уходили на Восток, я думаю, прежде всего, потому, что дома плохо жилось. Первый крестовый поход – это поход детей, когда дети покидали семьи. Дети пяти-семи-десяти лет, и шли, - они думали молитвой выгнать мусульман. По дороге их убивали, насиловали, обращали в рабство, не мусульмане, а католики и православные, они все погибли в христианских землях. Ну, кто погиб, кто был обращён в рабство, но это ведь тоже гибель. Поэтому давайте вот так жить, чтобы нашим детям не хотелось затевать какие-то крестовые походы, идти отвоёвывать какие-то святыни, а чтобы они здесь находили свою Божью грядку, сад, который нужно возделывать.

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И.Осипов:

- И вот мы увидели, что происходит с самой плотью человека, когда она делается совершенной, когда исцеляется от этой дебелости, она, оказывается, становится духовной, для которой уже не существует никаких преград. Но не только преград. И апостол Павел очень хорошо пишет о том. Вот, что он пишет в Первом послании к Коринфянам: «Так и при воскресении мёртвых, сеется в тлении». Сеется, знаете, что такое «сеется»? – умирает и истлевает. «Сеется в тлении, восстаёт в нетлении. Сеется тело душевное, восстаёт тело духовное». Видите, в данном случае он прямо проводит различие между душевным и духовным. Душевное это то, что именуется плотью. Плоть – то, что связано узами, намертво связано с этим трёхмерным миром. Восстаёт тело духовное, и дальше прямо подтверждает, - есть тело душевное, есть тело и духовное. «И вот тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие». Прям до того точно, прям всё вот объясняет - вот этот вот первородный грех и прочие, и прочие вещи. Апостол в данном случае пишет о будущем, но это будущее есть как раз восстановление первозданности, первозданной красоты. Восстановление происходит, апокатастасис человеческой природы. Но при этом происходит ещё и нечто, превосходящее даже саму природу. Происходят некие личностные потрясающие изменения в будущем, будущего воскресения того, чего не имел первозданный Адам. Что же не имел первозданный Адам? И что получает человек, человек будущего Воскресения? Адам был способен пасть, он пал. Достигшие вечной жизни будущего воскресения не способны будут пасть не по отсутствию свободы, нет, как раз нет, а потому что приобретут непадательное состояние. Так вот святые отцы прямо говорят, что люди будут иметь вот такое же духовное тело, какое имел первозданный человек, и какое мы видим у Христа Воскресшего, такое же тело. Вот я говорю, что некие образы уже есть, некоторые святые поднимались на воздух во время молитвы, уже разрыв связи с этой грубой материальностью. Они могли очень мало есть, очень мало. Вы знаете, что многие вкушали всего раз в неделю или раз в несколько дней, причём, это не какой-то там период Великого поста, а в течении многих и многих десятилетий, и при этом они были полны сил. Вы слышите, полны были сил, совершали огромные физические подвиги, которые, я не знаю, может ли совершить самый здоровый, физически питающийся не знаю уж как, человек, то, что они совершали. Представляете? Это очень и очень интересные и показательные вещи. Как святые отцы пишут о природе человека, которая была у него до грехопадения, и которая будет у него по Воскресении. Я вам прочитаю несколько выдержек из святых отцов, чтобы у нас уже было ясное и полное впечатление. Знаете ли, когда какую-нибудь мысль высказывает какой-то отец, вы сами понимаете, при всём нашем уважении, мы в то же время понимаем, что, может быть, это единичное мнение, это мнение, может быть, а не действительность. Может быть такое? Конечно! Варсонофию Великому задавали вопрос, почему некоторые святые отцы ошибались? Он ответил, он не отверг этого, он не сказал, как вы смеете говорить, что святой отец ошибался! Нет, он вполне с этим соглашался, и объяснял, почему. От своих учителей, профессоров, которые говорят так, а ученики вдруг принимают это как истину в последней инстанции, представляете? Или родители, или откуда-то из книг, да или, в конце концов, просто, ему самому могла прийти эта мысль, и он не проверил её - принял, как, ну, не  вызывающую сомнения. Это может быть. Но главная причина, говорит, какая? Что они высказывают ошибочные мысли - те, которые они затем не проверили, и, главным образом, знаете, чем? Даже не тем, это сейчас у нас полно книг, и мы можем взять одного отца, другого, третьего, и, в конечном счёте, выяснить, как учат отцы. Он говорит: «Не проверили в молитве». Вот нам с вами это даже и не понятно. Вот мне пришла глупая мысль. Господи, как это - правильно или не правильно? Никакого ответа не слышу. Господи, ну скажи мне! Ничего не говорит мне. Потому что мы с вами достигли уже такого духовного совершенства в кавычках, что мы уже совсем не чуем, никакого Бога не чувствуем, и молится совсем не умеем, и поэтому никакого и ответа не получаем, и веры то у нас нет в это, даже веры нет, в то, что Бог нам может ответить. Понимаете, веры нет. Господь сказал, если б вы имели веру хотя бы с зерно горчичное, это самое мельчайшее зерно, и сказали бы горе этой: двигайся, и подвинулась бы гора. А помните, отец Иоанн Кронштадтский, как у него начались вот эти чудотворения, помните из его жизни или нет? Его однажды попросили помолиться за болящих, и он говорит, я с такой верой попросил: Господи, исцели, если это возможно, и исцелилось. Он сам был удивлён, у него самого глаза открылись, он сам даже не ожидал этого. С полной верой. И ещё так у него получилось, и ещё, и его вера утвердилась. Вы слышите, его вера утвердилась, искренняя вера в то, что Бог близ нас есть, что Он есть Любовь, и он без сомнения обращался к Богу, и великие чудеса творились им. Кем - им? Кто он был? Вот мы сразу – святой. Ошибаетесь. Почитайте его дневник, он что, очистился от страстей? Нет. Нет! Весь дневник только чем и заполнен: «Господи, опять я, опять я, то вот не воздержался - съел рыбки, и начались мне сны гадкие сниться, то разозлился на кухарку, то позавидовал тому-то». Но посмотрите, какие чудеса он творил. Вера, искренняя вера, смиренная вера, слышите, не упорная вера, а смиренная вера. Посмотрите его дневник, и он весь наполнен покаянием, смирением, вот поистине пример того, каким нужно быть христианином.

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжит свои рассуждения о 3-м лице Пресвятой Троицы – Духе Святом.

В.Веряскин:

- Я вам скажу честно, что в Священном Писании понятие духа выражается разными словами, иногда на месте слово «дух» в оригинале стоит слово «пневма» – воздух, дыхание, ветер, отсюда слово «пневматический», известное нам. Значит действительно, в понятии духа есть аспект энергетический, аспект силы, энергии, но иногда на месте слова «дух» стоит в греческом оригинале слово «нус», или «ноос» в другом произношении, а это уже - разум, смысл, мышление, сознание, отсюда ноосфера - сфера разумности. Так вот дух целостный включает в себя информационный аспект и энергетический, и нужно обязательно не только силой давить, но и понимать, куда эта сила приведёт, на что она нужна, и в какой мере она необходима. И вот это равновесие, правильная пропорция между ясным пониманием и наполненностью энергией даёт чистый дух, целостный дух, Божественный Дух, подлинный дух в моём смысле понимания. Я хотел бы поделиться с вами заключительными, на мой взгляд, важными соображениями. Концепция Троицы постепенно раскрылась нам в истории осмысления. Действительно, свидетели Иеговы правы: в Библии слова «Троица» нет. Фактически, в газете одной написано, что праздник Троицы установили апостолы. Это не корректное выражение. Дело в том, что на Втором Вселенском соборе в 381 году, Дух Святой окончательно был признан равночестным, равнопочитаемым и равноспасительным Отцу и Сыну. И поэтому до этого соборного определения, как бы обязательного для всех, фактически не было окончательного признания равночестности всех лиц Святой Троицы. И поэтому праздника Троицы, в этом смысле, и не могло быть. Да, апостол Павел пишет Тимофею: «Ты из младенчества знаешь Священные Писания». Так вот, официальное название сборника было «Священные Писания» - во множественном числе. И только впоследствии все свитки папирусов были собраны в отдельные библиотеки, имелись в каждой общине. И только потом научились, что делать? Сшивать в тетрадки, которые стали называть кодексами. Собрали в одну книгу, и уже ту целостную книгу Священных Писаний позже назвали Библией. Поэтому надо честно сказать, что нам не всё сразу было понятно в Божественном Откровении, поэтому существует концепция - какая? Прогрессирующего Откровения - не со стороны Бога, а со стороны усвоения этого Откровения человеками. Мы-то несовершенны, и мы порционно, иногда гомеопатическими дозами, всё больше и больше, всё глубже и глубже, всё точнее и точнее познавали и познаём некоторые понятия, которые открываются на определенном этапе нашего созревания, нашей духовной зрелости. Поэтому хочу сказать, что если попробовать до конца разобраться рассудочно во всех этих вопросах, можно потерять рассудок, поскольку мы забываем, что это Откровение. Это Откровение о тайне, превышающей обычные пределы обычного нашего познания. Знаменитый логик и математик лорд Рассел написал книгу, так она и называется «Человеческое познание, его возможности и границы». И неверующий человек, человек логики и математики честно признал: возможности познания человеческого разума, даже академиков и гениев – ограничено и имеют свои пределы. А значит, они имеют потребность в восполнении Откровения свыше. И поэтому идею Троицы не просто какой-то человек выдумал от себя, а она была открыта Богом, сначала прикровенно, потом более ясно. И постепенно усвоена, и потом названа, уяснена, и сегодня уже преподаётся - не без труда, и уясняется нами с вами вместе. Поэтому, попробуй до конца всё объяснить и рассудочно понять. Ты можешь потерять рассудок, но попробуй отвергнуть идею Троицы, и можешь потерять надежду на вечное спасение. Мы с вами тоже делаем выводы осознания и принятия решения и выбор. Я принимаю идею Триединства, и идею Святой Троицы, даже если мне в Ней не всё до конца понятно.

-----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Давайте с Вами на сей раз отметим общие тенденции третьего периода апостольского века – это 50-е – 60-е годы от Рождества Христова. Начинается период с гибели Иакова Зеведеева и заканчивается гибелью Иакова, брата Господня, главы иудео-христианской иерусалимской общины.

Где-то 15 лет – срок небольшой, но много чего изменилось за эти годы в общинах учеников Христовых. Так, в начале периода большинство христиан было среди иудеев, к концу они будут уже в меньшинстве. Большую часть христиан составят люди, вошедшие в Церковь из язычества или из иудейства эллинистического.

В начале этого отрезка времени мы сталкиваемся с гонениями в самом Иерусалиме - притесняются христиане еврейского происхождения со стороны своих же иудеев, не принявших Христа, в конце преследуются уже христиане из язычников - первое известное гонение при императоре Нероне в середине 60-х годов.

Поначалу мы наблюдаем беспрепятственность служения ап. Павла, в завершение - миссия его очень сильно оспаривается многими христианами из иудеев.

Сначала апостол Пётр служит обрезанным, затем мы видим, что он служит уже христианам из язычников, пребывая в Риме.

В начале этого периода мы видим ожидание иудео-христианами земного Божьего Царства, связанного со Вторым славным Пришествием Христа; в конце периода таких настроений уже нет.

Попервой иерусалимские иудео-христиане имеют надежду и основательность своей жизни не только во Христе, но и в силе Закона Моисеева, ну и, конечно же, в Иерусалимском храме. В конце этого периода наступает для них катастрофа – Иерусалимский храм разрушен.

Поначалу мы видим главным иерархическим центром христианской жизни Иерусалим. В конце же - Рим, Эфес, и Антиохия становятся значительно важнее для церковной жизни в целом.

Еще раз, давайте уточним – все эти тенденции усиленно развиваются именно в период 50-х – 60-х годов, ну, еще конца 40-х. Ну, если совсем условно, то, скажем, с 44-го – 45-го - это гонение на христиан при царе Ироде Антипе, и по 70-й год – это разрушение Иерусалимского храма, - вот такие временные границы, о которых наша с Вами речь.

Ну, а как конкретно развивались события – давайте вернёмся в Антиохийскую Церковь, состоящую почти всплошную из бывших язычников. Как мы говорили с Вами, несмотря на последнее обстоятельство, люди в ней горели духом ревности и веры. Апостол Варнава, как сказано в Деяниях апостольских, «увидел Благодать Божью в этой Церкви…» (Деян.11,23-24).

Другими словами, всё было хорошо, все были счастливы… до тех пор, пока там не появились ортодоксы. На одном из молитвенных собраний оказались братья из Иудеи и своими речами привели всех в замешательство. Выступая, как блюстители чистоты правоверия, они заявили крещёным из язычников, дескать, если не обрежетесь по обычаю Моисея, не спасётесь. Другими словами, каждый, кто хочет стать полноценным христианином, должен прежде войти в лоно иудейства. 

Причём, мнение иудействующих не было утверждением голословным или просто предрассудком: из Ветхозаветного Писания ясно вытекало, что иудейские обряды заповеданы свыше, и притом Сам Господь Иисус выполнял их и учил, что каждая буква Закона имеет смысл.

Возражать против таких веских аргументов было трудно. Но к этому времени в окормление Антиохийской общины включился апостол Павел, придерживавшийся противоположной позиции по отношению к иудейским традициям. Миссионеру из Тарса было ведомо нечто большее, чем буква Закона. Формальной правоте ортодоксов он смело противопоставил новое откровение, говорившее, что единение с Богом во Христе уже не требует старых знаков причастности к народу Божию, тем более для неевреев. 

Павлу было необычайно важно, как отнесётся к его словам Варнава, поскольку его друг принадлежал к числу самых уважаемых членов Иерусалимской Церкви-матери. Иосиф, видимо, не без колебаний поддержал Павла. Однако прочие иерусалимляне продолжали настаивать на своём; дискуссия неизбежно превращалась в распрю. Верующие были растеряны и обескуражены: с одной стороны, слово Иерусалима пользовалось уже высоким авторитетом, а с другой - успехи миссионеров в Галатии доказывали, что Бог благословил их начинания.

Ни старейшины, ни новообращенные Антиохии не считали себя способными разобраться в этом сложном богословском споре. Естественно, возникла мысль отправить в Иудею посланцев Церкви, чтобы там они получили окончательное разъяснение. 
Всем, конечно, хотелось включить в делегацию Варнаву и Павла, но Тарсянин не знал, стоит ли ему принимать участие в этом щекотливом деле. Впоследствии он сам подчёркивал, что дал согласие только «по откровению» (Гал 2:2). В качестве представителя от крещеных «эллинов» взяли некоего Тита, ставшего потом помощником Павла. 

По дороге на юг они посетили общины в Финикии и Самарии, основанные эллинистами четырнадцать лет назад; повсюду их встречали с почётом. 

Но что ждало посланцев в Иерусалиме? Вряд ли они надеялись, что их там примут также радушно. Ни у Павла, ни у Варнавы вовсе не было иллюзий - нетрудно было догадаться, какой отпор они получат в столице Иудеи за свой либерализм.

Остановимся, давайте, сегодня на этом до следующего раза. Всего доброго.