Если взять век двадцатый – что самое важное привнёс он в историю человечества? Полёт в космос, революции, войны, атомные бомбы, сброшенные на японские города, телевидение или Интернет? Трудно сказать двумя словами. А во втором веке нашей эры, что можно выделить, как главное? Скорее всего, каждый будет рассуждать по-своему. Ну, и о.Яков Кротов, также размыслит по-своему.

Яков Кротов:

- Второй век в истории Церкви. На самом деле, конечно, это корявое выражение: «такой-то век в истории Церкви». Церковь - в истории такого-то века! Трагедия христианства именно в том, что мы, принимая Христа, как бы убегаем из века сего в какой-то особый церковный век. И формально, в Евангелии есть основы, там говорится: мир сей, век сей, а вот - Царство Божие, а вот - Моё время, Мой ион, Моя эпоха, - говорит Христос, но ведь эта эпоха Духа, она не отменяет 31 декабря или 28 февраля. Так вот, Церковь - во втором веке. Любой, сносно образованный человек, скажет - это век апологетов, его так и называют. Апология – это извинение. Вот мне кто-то наступил на ногу, что я должен сделать? Я извиняюсь. С удивлением обнаруживаю, что этого правила многие не знают, и полагают, что должен извиниться тот, кто наступил на ногу. Но воспитанный человек, его толкнут, и он говорит: извините, - это называется презумпция невиновности, а, может быть, я всё-таки виноват в столкновении, может быть, я оказался на пути у другого? Ну, извините. Другой, конечно, тоже отвечает извинением, но это его каноническая территория, а моя – принести извинения, если мне наступили на ногу. Апологеты, кому они извинялись? Римскому императору. Они - представители гонимой, незаконной религии, которую загнали в подполье, объясняли Римской империи, что они хорошие, они - не бунтовщики, они платят налоги, они строят дороги, воспитывают детей, они не могут видеть в императоре Бога, но… тысячу извинений. Но и сам император понимал, что он - не Бог. Этот культ не имел истового религиозного характера. В общем, мы – свои. Вот что такое апологеты второго века. Они всячески объясняют и иудеям, что мы - тоже иудеи, только верующие во Христа. Римлянам, что мы - тоже римляне – патриоты Римской империи, и они не говорили всего того дурного на Римскую империю, что говорят многие современные христиане. И, тем не менее, главное во втором веке всё-таки не это, и не гонение на христиан.

А главное, ну вот, понимаете – гонение на христиан, его кстати, не так много, вот 187-й год в Леоне, тогда это называлось по латыни, конечно, Лукдум, это юг Франции, и там вдруг народ устроил погром христианской общины, погибло несколько десятков человек, сохранились об этом письменные известия, написанные христианами - единоверцам. Но ведь, главное - в другом, а что для неверующего человека, образованного более-менее, главное во втором веке? Марк Аврелий. Христианских апологетов не читают даже христиане. Книгу римского императора Марка Аврелия Антонина, из династии Антонинов, читают все. Её издают каждый год, её можно встретить на лотках, и она того стоит, и эта книга - записки философа, мыслителя на троне, и там тот же самый конфликт, который между современными христианами и современным интеллигентным человеком, думающим, ищущим смысл жизни. И он говорит тоже, что Марк Аврелий - последнее слово мудрости материальной. Мы не знаем, но мы должны жить честно, должны жить достойно, мы должны быть благодарны этому миру, мы должны быть умными и любящими. Это последнее слово, там нет места для веры, для Бога. Это трагедия – разница между вторым веком и двадцать первым веком, к сожалению, не в пользу христиан, потому что во втором веке при таком замечательном императоре Марке Аврелии, на его канонической территории убивали людей за веру.  Заметьте, это был один эпизод, вообще же таких гонений во втором веке почти не было. А в 21-м веке мы, христиане, часто требуем сажать в тюрьму, и по нашим доносам кое-где сажают, мы стали гонителями. Во втором веке христиане ценили государство и культуру, в которой они живут, они не говорили: у нас с вами разные идеалы, они говорили: ваши идеалы найдут лучшее осуществление христианскими методами. А мы обзываем современный мир – «цивилизация смерти», вы - плохие, вы делаете аборты, у вас эвтаназия. Но ведь современный мир, он не за аборты, не за эвтаназию, он за человеческое счастье. Докажите, что можно без абортов и без эвтаназии другим способом обеспечить человеку достойную жизнь, достойное умирание, и никто не будет аборты делать. Но ведь не доказали же, а просто твердим – нельзя. Это не разговор. Значит, надо разговаривать с этим миро по-человечески, на равных, мир - это не лошадь, которую мы выгоняем на конкур, чтобы она правильно перепрыгивала препятствия. В этом смысле второй век для нас - пример: не спорить, не навязывать своих ценностей. Мир не дурён, у него нормальные ценности, общечеловеческие. Жить счастливо, долго, здорово, и надо объяснить людям, что так можно жить в христианстве, но мы же так не живём, значит, не умеем. Значит, предлагаем другим товар, которым сами не располагаем, поэтому нас плохо слушают. Вот когда мы от гонений перейдём к какому-то творческому отношению, так сам современный мир прибежит к нам, задрав штаны, молниеносно. Потому что человек ищет, где лучше, а пока у нас видят - не лучше, а душнее. Ну, так что же, мы будем в претензии? Значит, вперёд - во второй век, с поднятыми хоругвями!

-----

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И.Осипов:

- Вот что называется смирением? Познание своей ненормальности духовной, и искреннее желание исправиться. Возможно ли это? Да. Да. История церкви прямо говорит, приводит огромное число людей, которых церковь именует святыми, что это возможно. Степень этой возможности, точнее, степень осуществления, различна, конечно. Как у апостола Павла есть замечательные слова, что одна слава – солнцу, другая – луне, третья – звёздам, но и звезда от звезды отличатся своею славою. Так и святые - тоже разной степени достигали этой чистоты, этого освобождения от бремени страстей. Этой степени раскрытия Царства Божия внутри своего сердца. Да. Но это возможно, оказывается, проверено потрясающим опытом огромнейшего, неисчислимого количества тех, кого церковь именует святыми. Причём, то, что церковь назвала, вы - что, думаете, это всё? Масса тех, кто нам и неизвестен, и ни в каких книгах о них не написано, безвестных, сколько этих людей! Оказывается, достижение Царства Божия возможно для человека! Каким становится человек в результате? Каким он становится, что более всего его характеризует? Это любовь к каждому человеку. Не важно, кто он, верит в Бога он или не верит. Буддист он или мусульманин, иудей или кто угодно – не важно. Крещёный или некрещёный. «Бог дождит на праведных и неправедных, - говорит Христос, - Я пришёл призвать не праведников, а грешников к покаянию». Вы подумайте, Исаак Сирин пишет, что есть сердце милующее, или любовь. Знаете, что он пишет? Это - от возгорения сердца, слышите? Не от ума, а от возгорения сердца! Возгорение сердца любовью ко всякой твари. Вы слышите? Ко всякой твари. К самим врагам истины, вы слышите, так, что без слёз даже не может терпеть, когда приносится вред кому-либо. Более того, этот человек готов десятикратно в день быть сжигаем за любовь к людям - вот какое возможно горение! Мы, конечно, себе это просто не можем представить, но мы много чего не можем представить, многие даже не могут себе представить романтической любви, если никогда ее не испытали, даже этого не могут представить! Но это факты, засвидетельствованные историей. Вот, оказывается, что даёт православие человеку. Вы знаете, мы всегда ищем плодов, и забываем о корнях. А корнями-то, которые определяют, в конечном счёте, всё то, что мы видим на веточках, т.е. плоды, являемся мы, наше состояние, наше духовное состояние. Без нашего изменения, без нашего усердия, без нашей жизни никакие преобразования, никакие перестройки, никакие революции ничего не дадут и не сделают. Это закон. На один момент при этом хочется обратить внимание. Мы допускаем колоссальную ошибку, когда думаем, - ну, что я один значу? Буду я грешным, буду я святым, согрешу я или совершу доброе дело, ну, правда - капля в океане. Глубочайшая ошибка, слышите, глубочайшая ошибка! Каждое наше человеческое деяние, деяние каждого христианина, это не капля, а это мощное энергетическое воздействие на всё состояние нашей церкви. Действительно, православие учит о всех нас, как о Теле Христовом, организме, в котором мы все являемся клеточками этого тела, и состояние каждой клеточки воздействует на тело. Я думаю, все это знают, почти все, потому что почти все переживали зубную боль. Всего, что там, чепуха, студент подходит с кривой физиономией - можно мне уйти? Я говорю - почему? Зуб болит. Я говорю - а тебе какое дело, пусть он себе болит, а тебе-то что? Слышите? Оказывается, весь организм страдает, весь я, от того, что зуб заболел. Вот не дай бог укорениться в ошибке о том, что наши деяния ничего не значат. Деяния каждого из нас имеют огромное значение. Каждое наше благое дело, благая мысль, благое понуждение себя, благое смирение имеет огромное положительное воздействие на состояние всего тела, всего организма. Если бы мы все приняли эту мысль! Как важно её всем понять и принять, если бы мы все начали себя понуждать к правильной духовной жизни! Некое элементарное образование богословское, т.е. некоторые знания богословские, конечно человеку надо иметь. Какие? Я бы сказал, даже не богословские, а знать истины веры, и самое главное - знать основы духовной жизни, это самое главное. Ещё раз вам повторяю, что можно быть богословом высочайшей категории, и при этом оставаться сущим дьяволом, вы слышите, не подумайте, что я от себя это говорю. Игнатий Брянчанинов об этом пишет чёрным по белому, когда пишет, - есть академии, есть доктора, профессора богословия, а коснись какая напасть этого доктора, оказывается, у него и веры-то нет, - и заключает эту свою тираду, такими сильными красочными словами: «Какого света ожидать от этой тьмы?!» Вы слышите? Очень неприлично сказал о профессорах, я возмущён! Слышите? Вот, оказывается, что надо знать - как жить. Как жить! А эти элементарные знания об истинах, я думаю, почти все мы получим. Символ веры – знаем, ну вот этого почти достаточно, а вот как жить, как молиться, кстати, ой как важно! Я увидел, кто-то делает что-то худое,  я могу рассказать другим, а могу не рассказать. Не расскажу ради Бога - я совершу духовно-положительный акт. Воздержусь от осуждения - я опять-таки исполню заповедь Божию. Мы всегда находимся перед лицом своей совести, постоянно, вот как стрелка. Куда? Направо - налево. Поэтому духовной жизнью каждый человек занимается и может заниматься, и должен заниматься. И именно это будет определять все стороны нашей жизни, потому что Дух действительно творит себе формы. А когда я думаю, что я могу у себя в голове крутить всё что угодно, когда в своей душе я позволяю развиваться таким гадам, что просто стыдно сказать перед всеми людьми, когда мы совершенно не боремся с этими вещами, не будем ждать ничего хорошего, не будем обманывать самих себя.

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжит свои рассуждения о 3-м лице Пресвятой Троицы – Духе Святом.

В.Веряскин:

- Аспект уточнения понятий. Нам придётся не поставить знак равенства между высокоразвитой ментальностью и духовностью - они не всегда совпадают, и тогда первое уточнение в нашем разговоре заключается в этом: духовность не всегда связана с высокоразвитой интеллектуальностью и ментальностью. Ну, тогда двигаемся дальше и думаем, ну, если это - не ментальность, тогда, наверное, это сентиментальность. Но надо ж быть искренним, душевным, чувствительным, эмоционально отзывчивым, и тогда люди к тебе потянуться, тебя почувствуют, наверное, как раз вот тогда будет всё, как надо. И мы помним таких людей, которые, - ну как это сентиментально - жалели народ, и они шли в народ. Помните, вот эти народники в 19-м веке, и женщин было много среди них - и Софья Перовская, и Вера Засулич, и прочие, они сострадали народу, они сентиментально относились к его бедствиям, неграмотности, страданиям, и шли просветить народ, помочь народу, как-то улучшить его жизнь. Народ не всегда понимал их и слушал, и тогда они из сентиментальности, из сожаления к народу начали бросать бомбы в царя и в чиновников, помните тоже, да? Мы сегодня иногда лицемерно удивляемся, откуда на земле вообще взялся терроризм? Вы знаете, откуда, из Российской Империи, из духовной семинарии. В1860 году выпускник духовной семинарии Нечаев выпустил из печати книгу «Катехизис террориста», там была нарисована бомба, чертёж вещества, и было написано - как, в кого, когда бросать, чтобы погибли цари, угнетатели, - из сентиментальности к народу всё это писалось и делалось, вот, как видите. И не важно, сколько погибнет ни в чём неповинных людей в это время на площади, если в это время бомба уничтожит царя. Вы знаете, наверное, придётся нам опять поставить под вопрос, что духовность как-то связана напрямую с сентиментальностью. Те же гитлеровцы, они были сентиментальны, они любили музыку, они слушали Моцарта и Вагнера, помешивая клюкой золу в печи крематория, где сжигали славян и цыган. Сентиментальные были люди! Как видите, сентиментальность тоже не всегда связана с духовностью. И второй вывод: мы не можем поставить знак равенства между духовностью и сентиментальностью и чувствительностью. Ну, вспомните сами себя, придём в храм, поют «Милость мира» фа минор Архангельского, такая, как мы говорим, сентиментальная, духовная, молитвенная, аж, ну, до слёз доведёт иногда. «И молимся Ти, Боже наш…» И тут вдруг видим, ненавистная соседка стоит на твоём месте - возле твоей любимой колонны. И бывает, что и слеза высохнет даже, и куда денется та сентиментальность, потому что сентиментальность - это свойство нашей эмоциональной психосферы, оно очень неустойчиво. И поэтому между духовностью и сентиментальностью мы, конечно, знак равенства, договорились, ставить не имеем полных оснований. Но тогда мы думаем – ну, тогда всё понятно! Если духовность - это не ментальность и не сентиментальность, наверно, тогда, это церковность. Вот если человек церковный и часто ходит в храм, бывает на службах, причащается и исповедуется, религиозные обряды выполняет, тот, наверное, человек духовный, ну, это уже точно! Оказывается, не точно, потому что всё равно с именем Бога на устах… у тех же фашистов, что было написано на пряжке? Gott mit uns – с нами Бог, - думали они. И те инквизиторы, которые сжигали людей на кострах, думали, что это они делают во имя Бога, во имя церкви, во имя религии, - ну, не будем даже и про наших говорить протопопов аввакумов и прочих, которые тоже сгорели живьем в срубах, якобы, за два пальца, за три пальца, ходить вокруг храма крестным ходом против часовой стрелки или - по часовой стрелке… Вы чувствуете, вот такая религиозность, такая церковность, она не тождественна с духовностью тоже. Согласны? Вот получается, что мы уже три таких момента описали, и не можем поставить знак равенства: между духовностью и ментальностью, между духовностью и сентиментальностью, и между духовностью и церковностью мы тоже не можем полностью поставить знак равенства, оказывается, почему-то.

-----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы. Сегодня, давайте, начнём знакомиться с жизненной стезёй Савла – будущего первоверховного апостола.

Что о нем известно? Кое-что даже из его ранней молодости. В тексте об убиении Стефана прямо сказано: «Юноша некий, именем Савл, стерёг одежды…». Чью одежду стерёг Савл? Религиозных фанатов, как бы мы сейчас их величали, забрасывающих камнями инакомыслящего – Стефана, перводьякона, о котором мы говорили с Вами на прошлых беседах. Сам юноша Савл не участвовал в казни мученика, но был ревностным поборником веры отцов, поэтому был на стороне палачей.

Юноша происходил из колена Вениаминова и назван Савлом, видимо, в честь царя Саула, первого израильского царя. Родом он был из Тарса Киликийского. Киликия – это область в Малой Азии - ныне южная Турция. В те времена Тарс был одним из самых важных центров культуры юго-восточного Средиземноморья. В частности, в Тарсе было нечто вроде - в наше время сказали бы – университета - типа высшей школы.

Каковой была семья Савла? Сам он говорит: «Я фарисей из фарисеев». Иными словами, он принадлежит к самому строгому направлению в иудействе. А это значило, что он из очень благочестивой семьи.

Известно ещё то, что он знал и еврейский, и арамейский языки. Для иудеев диаспоры знать какие-то языки, кроме местного греческого, было как бы особой заслугой. Сие значит, что благочестивые родители специально этим занимались, учили своих детей языку только потому, что оригинальный текст Библии написан на древнееврейском. Это можно сравнить с некоторыми русскими иммигрантами 20-го века, настолько любившими Россию, что уже во втором-третьем поколении учили своих детей русскому языку, который в практической жизни им вовсе не нужен. Живут они, скажем, во Франции – какая там нужда говорить по-русски?

Что еще о Савле известно? Что он был учеником рабби Гамалиила. Сам он о себе говорит: «Я был у ног рабби Гамалиила», т.е. воспитывался у Гамалиила. Если это выражение перевести обратно на арамейский, получится что-то вроде: «рос на коленях». То есть очень близкие, даже семейные отношения были у Савла с Гамалиилом - как бы на руках носил его учитель.

Рабби Гамалиил – это один из самых выдающихся учителей Израиля, потом он будет председателем синедриона. Если помните, с ним связано прекращение гонений на учеников Христовых, когда он сказал, что если учение Христа не от Бога – то оно само собой отпадёт - забудется, а если от Бога – как бы нам не оказаться Богоборцами.

И сам рабби Гамалиил происходил из выдающейся раввинской семьи – учительской семьи, был внуком рабби Гиллеля, тоже великого учителя. Школа рабби Гамалиила была, как бы мы сейчас сказали, очень либеральной школой; она связана как раз с такими вещами, которые были свойственны многим христианам. То есть они пытались не столько напирать на букву закона, сколь проникать в его суть. Ученики Гамалиила были против жёсткости, в отличие, скажем, от учеников Шаммая. Рабби Шаммай, наоборот ратовал за точное исполнениебуквы закона.

Упоминая о раввинских школах, надо сказать, что все расходы на обучение брала на себя иудейская община. То есть учителю платила община, а не родители ученика. Образование считалось делом всего народа Божьего. Потому что образование - это передача веры, прежде всего. А это дело не совсем частное. Будь то из бедной семьи дитё или из богатой – всё равно платила синагога. Кстати, что ещё важно: и мальчики, и девочки могли учиться. В первую очередь там изучали Тору. Причём, на оригинальном древнееврейском языке, который предварительно надо было выучить. Потому что иврит был уже языком практически не родным. Древнееврейский – уже не разговорный язык для иудеев того времени, народ общался на арамейском. Ну, это как церковнославянский и русский – довольно далёкие языки, хотя у них общая и большая корневая база.

И ещё важная деталь: Савла отправили учиться в Иерусалим, что требовало от семьи каких-то усилий. Возможно, у родителей Савла в Иерусалиме были родственники – помните, там в «Деяниях» упоминается о племяннике Савла. То есть, видимо, сестра жила в Иерусалиме, и, соответственно, муж сестры. Помните, в «Деяниях» сказано, что племянник предупреждает о готовящемся покушении на Павла.