Император Юстиниан

Заповеди Закона Божия

На прошлой неделе Церковь отмечала день памяти византийского императора Юстиниана, правившего с 527 по 565 гг. - совершенно удивительной личности, который успевал и победоносно воевать, и государством править, и Церковью руководить, да так, что многим патриархам - обзавидоваться. Недаром Данте в своей «Божественной комедии», помещает Юстиниана в Рай, где выпадает ему высокая честь – судить историю Римской империи.

------ Фрагмент Богослужения

Взирая на жизненный путь Юстиниана, трудно сказать - кем он был в большей степени – византийским императором или главой епископов. Глубоковерующий христианин, блестящий богослов, он заботился о чистоте православия - созывал соборы, руководил ими, провозглашал заключительное решение по спорным догматическим вопросам. Святой император по-отечески заботился о нравах духовенства, о быте: к нерадивым служителям церкви был строгим – епископов, если те, не справлялись со своими обязанностями, смещал и замещал, выступал в качестве посредника и судьи в клире. Но он же и всячески покровительствовал священству - способствовал постройке храмов, монастырей, предоставлял Церкви разного рода привилегии.

Собственно, такое положение, когда Церковью, по сути, управляет император, в истории получило название цезарепапизма. Сам по себе принцип вмешательства светской власти в дела церковные – мягко говоря, неправильный. Но, в конечном итоге, всё зависит от человека, занимающего тот или иной пост. Хороший царь, безусловно, будет лучше плохого президента, а светский властитель, если он умён и с Богом в сердце, гораздо полезнее нерадивого епископа. Последнее абсолютно вполне соответствует периоду правления Юстиниана.

Помимо богословских заслуг перед Церковью, святой император был ещё и законотворцем – он реформировал законодательство и по светской части, и написал множество канонов церковных, многие из которых по сей день актуальны.

Наконец, он был молитвенником и поэтом – составителем церковных песнопений. Достаточно сказать, что песнопение «Единородный Сыне и Слове Божий, безсмертен сый…», которое во всех православных храмах поётся за каждой литургией – принадлежит перу именно императора Юстиниана.

И, тем не менее, как говорится, в одной из молитв: нет человека, который прожил бы и не согрешил. В этой жизни всё идеально, наверное, и быть не может. Святой Юстиниан инициировал собор, на котором, помимо всех прочих, был осуждён и великий учитель церкви Ориген - любимец Иоанна Златоуста, Григория Нисского и прочих великих Отцов Церкви. Точнее будет сказать, не самого Оригена, а его дальних последователей, которые устроили смуту в Церкви. И, тем не менее – лес рубят – щепки летят - досталось и самому Оригену, хотя, папа Пелагий заблаговременно предупреждал Юстиниана, что богословие Оригена ничего еретического не содержит. Да и низвергнуть, так сказать, авторитетнейшего учителя Церкви, когда уже и косточек его не осталось, по меньшей мере, некорректно.

Что в первую очередь смущало православный люд в богословских рассуждениях Оригена? Две его гипотезы – о предсуществовании душ и об апокатастасисе. Смелые, надо сказать, идеи, далеко не все из святых отцов их разделяли, но еретического там ничего не обретается. О предсуществовании душ, мы уже говорили с Вами – Ориген допускал, что души человеческие появляются на свет не одновременно с биологическим зачатием организма, а создаются Богом заблаговременно, а уже затем, к нужному времени посылаются к зарождающимся людским телам. Речь вовсе не шла, как некоторые ошибочно считают, о переселении душ, которое исповедуют язычники.

Об апокатастасисе – это богословское предположение Оригена о том, что адские муки грешников в будущей жизни не бесконечны, что, в конце концов, наступит всеобщее спасение - полное восстановление мира повреждённого грехопадением. На основании чего он так считал? – На основании простой человеческой логики и здравого смысла. Если Творец Мира является Всеведущим и Всемогущим, и одновременно Всеблагим, не желающим смерти грешникам, разве может Он обречь падших на ужас бесконечных и бессмысленных страданий. Мол, да, мучения могут оказаться весьма длительными, но само слово «вечность» неоднозначно, причём, в разных языках есть нюансы – в русском тоже, если копнуть глубже. Вечность, ведь, от слова «век». Век – это много, но - не без конца. Понятное дело, когда речь идёт о вечности Бога, это слово имеет значение абсолютной бесконечности. Но и нельзя упускать из виду вечность по отношению к Богу – это не просто слово, а слово-термин, объём которого гораздо шире не только этимологии, но и общепринятого понимания. Так, провозглашая предикат Вечности Бога, мы, ведь, подразумеваем не только бесконечность во времени Творца миров, но и Его безначальность.

Идея апокатастасиса, конечно, в целом не получила всеобщего признания в Церкви, однако, осудить её как ересь, значило бы сделать еретиками и таких великих светильников Церкви, как св. Иустин Философ, св. Игнатий Богоносец, св. Ириней Лионский, св. Феофил Антиохийский, св. Климент Римский, и прочих отцов Церкви, в разных вариантах также исповедовавших идею апокатастасиса.

Я так думаю, что Юстиниан тоже всё это прекрасно понимал, но положение в Церкви складывалось на тот момент непростым. Дело в том, что к тому времени в Палестине разражается богословская буря. Сириец Стефан бар-Судаили пишет так называемую «Книгу святого Иерофея», смешивая воедино оригенизм, гностицизм и каббалу, в связи с чем в палестинских монастырях начинается богословская смута, а через пару лет беспорядки охватывают почти всю Палестину, и более того, эти, так называемые оригенисты – именно так называемые, появились в Великой Лавре. В 531 году 92-летнему Савве Освященному ничего не остаётся, как ехать в Константинополь и просить Юстиниана усмирить смутьянов-оригенистов, учинивших беспорядки в Новой Лавре. Ну а царь – есть царь - разражается гневным посланием патриарху Мине с требованием осудить оригенизм, чем, в конечном итоге, всё и кончилось.

В принципе, на тот момент это решение императора, возможно, и было оптимальным – ради мира и спокойствия в Церкви, так сказать, но бедного Оригена таки лягнули - ни за что. Впрочем, ему-то на лоне Авраама всё равно. Да и на дальнейшие умонастроения в Церкви это практически никак не отразилось – Ориген как почитался великим учителем Церкви, так им и остался. Хотя опять же, его гипотезы о предсуществовании душ и об апакатастасисе, сохраняют статус теологумена – частного богословского мнения, Церковью не ратифицированного, так сказать. 

------ Фрагмент Богослужения

И вторая тема, обсуждаемая в Кафедральном соборе Сретения Господня – Заповеди Закона Божия.

Остановились Мы с Вами в прошлый раз у подножия Синайской горы, встретив Моисея, сходящего с её вершины с каменными скрижалями в руках, на которых были высечены десять Заповедей Закона Божия – десять главных Заповедей, потому что всего их было намного больше - аж шестьсот тринадцать. Но если мы посмотрим, как Бог давал эти заповеди, то увидим, что среди них есть различия. С самого начала, еще до заключения Завета, Бог дает основные Свои заповеди, которые Моисей пересказывает народу, чтобы люди могли определиться и решить – соглашаться их выполнять или отказываться, вступать в договор с Богом или – на попятную. Значит, это основные Заповеди - так называемый Декалог, десять Божьих Запретов.

Все остальные Заповеди - мы о них упомянем самую малость, носят характер служебный. Они или что-то разъясняют в том, что собой представляют основные десять, или направлены на то, чтобы обеспечить выживание израильтянам на тогдашний период их существования. Они помещены и в книге Исхода, и в книге Левит, и в книге Чисел, и во Второзаконии, они много раз повторяются. Кто читал, наверняка, обратил внимание на то, что там огромное количество гигиенических заповедей - заповедей, предписывающих правила гигиены: о том, как нужно умываться, о том, где нужно устраивать туалет и т.д. Понятно - зачем это. Израильтяне-то, что собою представляли на тот момент? Толпу рабов, бежавших из Египта. Там-то они жили с какими-никакими, но удобствами – хозяева их обеспечивали всем необходимым и указывали, как себя вести в каких случаях. Причем, то была жизнь в дельте Нила. А здесь - жизнь в пустыне - совсем другая жизнь. Поэтому кто-то им таки должен объяснить всё это; вот Бог через Моисея и дает эти самые заповеди, которые позволяют народу израильскому знать, что устраивать туалет в середине стана нельзя, потому что будут эпидемии; что обжираться нельзя, потому что заболеешь, а то и «Кондратий хватит» - много вот такого рода заповедей.

Кстати, заповеди насчет уборной – это бы и в наши дни не помешало – мужикам некоторым провозгласить бы от имени Всевышнего заповедь, разъясняющую порядок пользования унитазом.

Кроме этого, есть законы, запрещающие смешанные браки, или заповеди, предотвращающие смешение народа Божьего с окружающими его языческими народами, посредством различных пищевых ограничений. Каким образом?

Ну, во-первых, ясно, что смешанные браки - это мгновенная ассимиляция, это принятие в жизнь израильского народа чужих богов а, значит, снова отпадение в язычество. Именно поэтому Бог предписывает пищевые ограничения. Как одно с другим связано? Понятно, что всякий контакт с чужеродным человеком, с человеком другого народа проходит через встречи, общение, переговоры, и почти всегда всё это сопровождается совместной трапезой.

А чтобы как-то воспрепятствовать этим нежелательным контактам с язычниками, Господь вводит запреты на целый ряд пищевых продуктов, распространенных среди народов языческих. В результате совместная трапеза израильтян ни с каким из их окружавших народов делается практически невозможной - израильтянину и этого нельзя, и того, и сего нельзя; всего, что они, язычники, едят, ему не позволено. И тем самым ставится некоторая дополнительная защита от смешения народа израильского с соседями, от проникновения язычества в жизнь народа Божьего.

Читая Библию, мы видим, что и подобные ограничения далеко не всегда помогали - основным грехом Израиля всегда было бесконечное отпадение в язычество. С другой стороны, если бы еще и этих заповедей не было, тогда нам с Вами сегодня вообще не о чем было бы говорить – ни народа израильского, ни священной истории Ветхого Завета, по крайней мере, в том виде, в котором она состоялась – просто не было бы.

Поэтому, эти бытовые заповеди, которые у нас по большей части вызывают улыбку, на самом деле так же были жизненно необходимы. Хотя, конечно же – понятно, что предписания относительно той же лопатки, которую надлежало иметь каждому, дабы, «садясь вне стана, сначала выкопать ямку, а потом обязательно зарыть» это самое удобрение - все эти «служебные заповеди» исторически обусловлены, носили второстепенный, временный, характер. А вот десять среди них - это основные, вечные заповеди, вошедшие даже в кодекс строителя коммунизма.  Вот давайте мы сейчас и попробуем  разобраться хотя бы с первыми двумя.

Итак, Заповедь первая: «Я - Господь Бог твой, - говорит Всевышний, - да не будет у тебя других богов пред лицом Моим». Это очень конкретная, очень жестко выраженная заповедь единобожия, монотеизма: только Я, и - никаких других богов. И мы с вами это уже знаем - нельзя никого ставить рядом с Богом, во-первых, потому, что никто и ничто недостойно рядом с Ним стоять. А, во-вторых, как только там кто-то появляется - все, у человека  уже начинается, так сказать, попытка утвердить себя: я у этого Бога попрошу одного, а у этого - другого; я начну между ними лавировать, искать своей воли. Когда богов становится много, мы с вами неоднократно говорили - это совершенно неизбежный магизм - «моя воля, а боги - исполнители моих желаний». Так что, Заповедь единобожия - она просто фундаментальна – без неё просто не о чем говорить. Поклонение иным «богам», ложным богам абсолютно несовместимо с устремленностью к истинному Богу, к Тому Самому Богу, Который Един, Который Творец всего и волю Которого мы, собственно, и пытаемся выяснить.

Итак, это очень жесткий запрет - только единобожие. Нет никакого другого Бога, и быть не может; Бог только один. То, что потом выяснится, что этот Бог несколько сложнее, чем Его представляли себе участники Ветхого Завета, - это дело десятое, потому что этот Бог открывался постепенно  все больше и больше. И открывался не как единая личность, а как единство разных личностей. Но от того, что Бог  есть Троица, Он не перестает быть Единым Богом; Бог - один, Их - не три Бога, мы с вами уже много рассуждали, и еще будем неоднократно говорить об этом, что Бог наш, Бог един.

Вторая заповедь. Она довольно длинно выражена в книге Исхода, но обычно ее произносят в сокращенном варианте: «Не сотвори себе кумира». И этот Закон, в том смысле, как он там написан, означает очень простую вещь - не делай себе изображений Бога, не пытайся Бога изобразить, не пытайся совершать Богослужения перед, быть может, столбом или камнем, каким-нибудь символом этого самого Бога, бойся Его чем-нибудь подменить. Вот главная суть этой заповеди. Не рискуй подменить Бога изображением или предметом – фетишем. Господь очень хорошо знает, с кем имеет дело. Это для нас с Вами сейчас кажется совершенно понятным, естественным, что мы поклоняемся не деревянной иконе, а Богу, что, конечно же, Бог - это Бог, а деревяшка - это деревяшка. Для нас с Вами это уже совсем не искушение. Но для древних людей – это совсем не так. Если вы читали тридцать вторую главу книги Исхода, вы наверняка обратили внимание, что первое же идолопоклонство израильтян произошло сразу же после заключения Завета. Вот только-только его утвердили, и Моисей удалился на гору, чтобы получить дополнительные заповеди, разъясняющие и дополняющие Закон. Он туда ушел - и толпа мгновенно начинает творить себе кумира – золотого тельца - идола, изображающего некоего бога, который  «будет с нами»; вот, мол, Моисей ушел неизвестно куда, и Бог где-то там с ним. А мы-то остались одни… Так вот сейчас мы поправим ситуацию - сделаем себе другого бога!

Вот так устроены люди - невозможно без какого-то тельца. А почему телец, почему изображение так плохо? А потому, что действительно происходит подмена - в каждом языческом культе мы это наблюдаем. Люди приносят жертвы богу, обмазывая губы кровью этому самому изображению – тотему, много чего делают перед этим самым изображением, и постепенно  начинают считать, что это изображение и есть бог.

И когда что-то получается не так, как они хотят, они берут плётку и бьют этого бога, эту деревяшку. У людей действительно происходит подмена, и они приземляют своего, пусть и не очень возвышенного языческого божка, до себя самих и даже ниже: ведь эту деревяшку я сделал, ведь этот камень сюда поставил я сам, ведь это я его обтесал, значит, я сделал бога, значит, бог меньше, а я - больше. Ну, язычники – им уже не страшно – чтут-то они изначально богов ложных. Но нечто подобное могло случиться и с почитателями истинного Бога, если бы они стали Его как-то изображать. И тогда опять всё бы рухнуло.

Поэтому эта заповедь была важна для израильтян тех времен. Да, собственно, важна она и для нас с Вами сегодня. Разве в нынешние времена язычества мало, идолопоклонства - амулеты, обереги - поплевать через плечо, посидеть на дорожку, распланировать свои дела по гороскопу и т.д. Язычество оказалось слишком живучим, а поэтому, Вторая Заповедь Закона Божия крайне актуальна и для нас с Вами сегодня.

------ Фрагмент Богослужения

На этом мы завершаем нашу Богослужебную программу, и я прощаюсь с Вами до встречи через неделю. Всего доброго.