Идти по жизни царским путём, во всём знать меру – быть верующим, активным, но не чересчур, быть любящим, но такой любовью, от которой бы не страдали окружающие, в общем, о том, как быть просто нормальным человеком рассуждает отец Яков Кротов.

Яков Кротов:

- Если бы Богом был я, то я бы людей не создавал. Я бы ограничился - кошки, собаки, попугаи, слоны, коньяк. Но только без людей. Чем мы плохи? Никак не можем попасть в золотую середину. То есть всё время мы живём в середине, но она у нас не золотая, а позолоченная. Это какая-то тупая середина. Вот есть в Евангелии выражение: «царский путь». Имеется ввиду, что на ближнем Востоке любая степь, пустыня, там же множество дорог, тропинки, там, переплетающиеся, ну, верблюды идут, стада гонят, всё очень хаотично. И вдруг среди них, этих извилин, идёт царская дорога. Самая первая была построена для египетских фараонов. Она шла из Египта в Сирию через Палестину, и имела стратегическое назначение, чтобы быстро перебросить войска, подавить восставших подданных. Потом римляне делают такие же дороги - они прямые, широкие, хорошо утрамбованные. А римские, они ещё просто покрыты брусчаткой, которые и по сей день ещё прекрасно работают. Вот - царский путь. Он, во-первых, в середине между всеми этими тропинками. Но наш «царский» путь, это совсем другое - это просто безобразие. Это такой же царь, как вот, Гришка Отрепьев... Что, в данном случае, мне кажется – крайность? Вера. Мы часто говорим о пассивной вере. Вот человек, захожанин, как любят говорить. Вот он зашел в храм, поставил свечку, заказал панихидку, сорокоуст, помолился, причастился. Зашел, ушел! Пассивная вера. То есть на работе этот человек подделывает документы, не платит налоги, в семье он бьет детей, кричит на жену или на мужа - я не сексист - женщины тоже грешат иногда. Его вера не проявляется в христианских поступках. Есть, так называемая, активная вера. Ну, как говорил Александр Македонский, «Господи, защити меня, избавь меня от друзей, от врагов я сам избавлюсь». Значит, Господи, помоги мне справится с активно верующими, от пассивных у меня проблем не много, они пожертвование дают и ничего не требуют. Активно верующие, эти люди приходят и говорят, что тут у вас всё антихристианское - зачем отдельная одежда для духовенства, зачем архаический язык? Вообще, зачем служить Евхаристию? Собрались вечером, поговорили, а всё это - Тело, Кровь - это же всё магия, языческое, оно - ни уму, ни сердцу. Значит, это всё отменяем, всенощную тоже - побольше света! Вообще храм можно не строить, давайте собираться по домам, оно душевней. Активная вера - не плохая. Но я бы предпочёл пассивную. По простому принципу, как в старом советском анекдоте про монгола на орбите. Первый монгольский космонавт. Значит так – инструктаж: Иванов включается, Петров проверяет координаты, а вы - ничего не трогайте. Религиозная жизнь, она действительно похожа на езду на автомобиле. В автомобиле - главное что? Там несколько главных принципов. Они все очень хороши для духовной жизни. Но, например, первая заповедь автомобилиста - не видишь, не едешь. Ты не видишь Бога, у тебя нет опыта Бога - не делай вид, что ты верующий, не выступай от имени Божьего, подожди, пока будет опыт. Но есть и второй: может быть, сидишь в Мазератти, может, у тебя мотор способен выдать триста километров в час, езжай так же - шестьдесят, как едет москвич. Не используй ресурс целиком, потому что иначе будет плохо и окружающим, и тебе. Ты не должен ехать ниже определённой скорости, в этом смысле пассивная вера тоже не верная, но и выше - тоже не надо, иначе на дороге воцарится хаос. Гармония. Смирение - оно не от слова даже «мир», оно от слова – «мера». В церковно-славянском это хорошо видно, потому что там другая буква. Не «и», это вот «е» которое переходило в «и». Это мера, это идеал греческой гармонии, равномерного развития человека. Всякое юродство, гипертрофированное развитие - не хорошо. Поэтому, если уж хочешь строить церковь, можешь начинать с нуля, можешь приходить на готовое. Но, в любом случае, как быть гармоничным, выход один. Не сосредоточится и быть гармоничным, а посмотреть на другого, послушать другого. То есть гармония - никогда не изнутри. Она от Бога, она - от общения с людьми. И уже в последнюю очередь - изнутри, когда сигнал от Бога и от людей воспринимается, обрабатывается, обсуждается и с Богом, и с людьми. И вот тогда нет уже активных верующих, гиперактивных верующих, пассивных верующих. А есть просто любящие, потому что вера сама по себе - это не действие. Вера – это исток любви. Если у человека есть любовь, а нет веры, я ему лучше скажу: голубчик, лучше не ходи в церковь, не надо, тебе вера не нужна, ты - любящий, люби. Я не очень любящий, я буду веровать. А вот ты лучше люби и всё, ничего больше не трогай, вот езжай по дороге, как едешь. Но по моему опыту, обычно любящие люди очень ищут веры, и очень её ценят и знают, что любовь стоит не на их способности любить, а на чём-то более высшем.

О путях познания истины размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И.Осипов:

- Спасение человечества. Мы ещё будем об этом говорить, что это такое. Спасение человечества осуществлено Тем, Которого мы называем Христом, Богочеловеком, Сыном Божьим воплотившемся, Тем, Который принёс Себя в жертву. О том, что это такое, мы опять-таки будем с вами говорить. Вот это вот первый, так сказать, краеугольный камень, на котором строиться всё здание нашего мировоззрения. Однако при этом, напоминаю вам, мы с вами ещё раз обращали на это внимание, на то, что всё это прекрасно знает сам сатана, и остаётся дьяволом. Поэтому, когда мы говорим у сущности христианства, то нужно подразумевать под христианством не только - вот оно, вот там оно лежит, в каком-то ящике, в каком-то компьютере, где можем посмотреть все его данные - это предмет. И когда оно остаётся для человека только предметом, тогда проку от этого никакого нет. Мы говорим о сущности христианства для человека. Не забудьте - сейчас двадцать первый век! Основная постановка всех вопросов носит уже совсем другой характер. Не отвлечённый, умозрительный, а именно в связи с человеком, какое отношение имеет оно к человеку, что делает с человеком? То есть, всё соотносится, любая постановка вопроса - с человеком, как таковым. И вот с этой стороны, это, пожалуй, ещё более важное. Мы здесь можем и должны говорить о том, что сущность христианства для человека состоит в том, что он сам убедился, что ему нужен Тот, о Котором написано в книгах, о Котором написано в Евангелии. Что для этого нужно сделать? Что это вообще означает? Вот это и составляет, если хотите, сердцевину того, о чём бы и должно говорить богословие, и чем оно должно бы заниматься. Христианство говорит о возможности преображения человека, подразумевая под преображением ничто иное, как освобождение человека от власти того или, лучше сказать, тех стремлений, намерений, чувств, желаний и так далее, которые присутствуют в каждом из нас. Первое, главное для человека – увидеть, что, оказывается, насколько я подвластен своим инстинктам, своим часто неразумным влечениям, иногда отвратительно-безобразным идеям, мыслям, желаниям и так далее. И здравый человек, он всегда может увидеть вот это - подвластность этим вещам, вот это порабощение меня ими. Оно приносит мне действительно страдание. Оказывается, всё то, что называет христианство греховными страстями, приносит человеку, в конечном счёте, только мучение и страдания, как таковые. Поэтому, задача христианства - освободить человека от ига вот этих вот вещей.  Освободить его, сделать его независимым от этого. Проще сказать, исцелить его. Вот это вот задача. А чисто отвлечённые понятия христианства, они мало что дают человеку. И более того, я вам скажу, это очень важно иметь ввиду, что это отвлечённое знание, оно даже не очень важно, слышите, оно даже не очень важно! Нет сомнения, что простые люди, которые не получили никакого богословского образования, но которые искренне верят, живут по-христиански, то они действительно приобщаются к Богу. Хотя они ничего почти не знают. Помните, у Мельника Печерского «На горах» и «В лесах»? Как он там приводит пример с таким юмором, как один проповедник молодой на Троицу говорил проповедь и объяснял людям, что такое Троица. И когда уже объяснил всё основательно, спрашивает стоящего рядом, этого громадину Фому. Понял, Фома? Понял. Говори, что такое Троица? Христос, Богородица и Микола. Бедный проповедник чуть не упал в обморок. Ах, ты такой, слушай же, дубина такая! И давай ещё на полчаса объяснять. Теперь понял, Фома? Понял. Отвечай. Микола, Христос и Богородица. Ну всё, не пробиваемый Фома, абсолютно не пробиваемый. Фома уже знает, что такое Троица, чё тут какой-то молокосос, какой-то мальчишка - прислали священника, ещё твердит о чем-то, каком-то Духе Святом, Сыне Божьем. Фома знает. Я к чему говорю. Что действительно уровень познания христианского вероучения очень многих людей, можно сказать, не превышает вот этого самого элементарного восприятия. И что это значит? Мы допускам глубочайшую ошибку, когда оцениваем христианство человека по степени его знания - правильного или ложного знания им христианских истин. Ещё раз обращаю ваше внимание, дьявол не просто верит, а точно знает, что такое Троица, получше нас. Как понимать Боговоплощение, каково соединение природ во Христе, что означают все таинства. Слышите, знает! В то время, как мы можем только верить. Православнейшая тварь, а мы говорим - дьявол. Вы подумайте, вот та ошибка, которую мы постоянно совершаем. Оцениваем православие - да как, всё кажется правильно! Смотрю, читаю главные книжки, некоторые главные, чтобы человек православно учил. То есть, по полочкам: по догматическому богословию какого-то там Малиновского или Макария Булгакова, а прочее - это уже как придется. Ничего подобного! Грубейшая ошибка! Христос спросит каждого человека не о том, как он понимал дух и материю, как он понимал даже Святую Троицу, как он понимал - с фелиокве или без фелиокве. Не об этом спросит, а спросит - о другом. Осуждал ты или нет, завидовал или нет, обманывал или нет. Совесть - вот он - голос Божий. Чистота совести, оцениваемая по христианским началам жизни, по заповедям Божиим - вот что характеризует православие и человека. Прежде всего, что его духовная сторона не рациональная, не компьютерная, что в голове у меня там набито, какие программы, какая информация, а именно состояние, духовно-нравственное состояние человека. Друзья, не будем забывать, что сатана всё знает, православнейшим образом знает, и остаётся дьяволом. Поэтому сущность христианства заключается в чём? В искреннем стремлении человека к осуществлению той нормы человечности, которая дана нам в Евангелии, в его заповедях, в учении Христа. В стремлении, в искреннем стремлении. Вот что такое - искреннее стремление, слышите? Не формальные вещи, а искреннее стремление. Вот хочет человек, да. Я иду, может, спотыкаюсь. Может, упаду. Но я искренно хочу и иду, что бы ни было. Хочу жить по-христиански и, насколько это в моих силах, я это делаю.

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжает рассуждать о предназначении человека на примере жизненного пути Иоанна Крестителя.

В.Веряскин:

- Евангелие от Луки, первая глава, с 13 по 16 стих. Ангел сказал священнику Захарии: «Услышана молитва твоя, и жена твоя Елизавета родит тебе сына, и наречёшь ему имя Иоанн, и будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются, ибо он будет велик перед Господом и Духа Святого исполнится ещё от чрева матери». Первый урок нам и первый вывод. Иногда мы молимся о всякой чепухе. А молиться надо о главном. Когда Иоанн в итоге родился, подрос и вышел на служение, - внимание, - он пошёл не в храм, а в пустыню. Тоже интересный вопрос. Ведь некоторые, чтобы послужить Господу, пытаются идти в храм. А он в храм не пошёл, он был какой-то не стандартный в этом вопросе. Он пошёл в пустыню, и в пустыне послужил Богу больше, чем в храме, тоже парадокс. Это что обозначает? Что Бог Своим присутствием не локализован в пространстве, и можно быть в храме без Бога, а можно быть в пустыне с Богом. Иногда мы, образно говоря, переоцениваем значение того или иного элемента системы духовности, культуры, религии и так далее. Обожествление храма больше Бога - это разновидность идолопоклонства. Обожествление Библии больше Бога - это разновидность идолопоклонства. И поэтому, когда пришёл Сам Христос, или когда Он открылся пророку, предтече Иоанну Крестителю, - в чём была суть их проповеди? Что Христос сказал самарянке: вы, наверное, не знаете сами, чему кланяетесь. Поклонятся Богу нужно не на этой горе и не на этой горе, не в этом храме и не в этом храме, не по той книге и не по этой книге. Надо в духе и истине поклоняться Богу, и таких поклонников Бог ищет Себе. И придет время, и настало уже, когда так будут поклоняться Богу, и Он будет принимать это истинное богопоклонение. Я хочу сказать, друзья дорогие, что к великому сожалению мы говорим о православии иногда, не определяя, а в чём состоит православие? На мой взгляд, культуролог и религиозный философ Федотов дал определение православия в одном из, на мой взгляд, наилучших вариантов. Он сказал: «Православие – это равновесие элементов». Я хочу, чтобы вы запомнили это и записали, потом подумали. Православие – это равновесие элементов. Есть комплекс составляющих частей, комплекс целостной духовности. Храм - это один из элементов, книга - это второй из элементов, обряд - это третье из элементов и так далее. Православие - это равновесие элементов. Это правильная пропорция между этими элементами. Мы ценим значение храма, но не больше, чем Самого Бога. Мы ценим значение Библии, Священного Писания, но не больше, чем самого Бога. Это очень серьёзные вопросы. И только отдельные святые в отдельные моменты показывали нам, как это важно. Когда в двадцатые, тридцатые годы в Советском Союзе было гонение, закрывали храмы, на весь Советский Союз оставалось четыре епископа, пара сотен священников и так далее. И один вырвавшийся из Советского Союза приехал на Афон и говорит Силуану Афонскому: что же это будет? Так пойдёт дальше, и не останется не одного храма, а в храме не останется ни одной книги. И гибель будет народу без Священного Писания. И вдруг Силуан Афонский говорит: да это не самая большая беда. Как это - не самая большая беда? А он говорит: лишь бы остались живые носители благодати. Лишь бы остались живые носители мистического опыта, а книги мы новые напишем. Монах, святой, подвижник, носитель сознания и понимания святости - у него была иерархия такая, которая удивила бы многих. Люди шарахались, там, кирдык, конец, конец света, конец книги, конец храму. Не конец духовности. И поэтому Бог учил Израильский народ. Первый храм потеряли не из-за храма, а из-за нашего неправильного отношения к храму. Книгу потеряли святую, потом снова нашли – Тору, Закон - не из-за книги, а из-за нашего отношения к книге. Когда пришёл Сам воплотившийся Бог, и говорит: среди вас тут стоит Тот, Который больше храма и больше книги, а вы Его в упор не видите и не понимаете и не чувствуете. Вот это и было почти что центром проповеди Иоанна Крестителя.

-----

И последняя церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

Недовольство эллинских вдов несправедливым распределением продовольствия, о котором упоминается в книге Деяний апостольских, намекает нам, как мы уже отмечали с Вами, на очень непростые взаимоотношения внутри христианского сообщества апостольских времён.

Люди, становясь учениками Христовыми - христианами они тогда еще не именовались, христианами их будут называть в Антиохии несколько позже, вносили в это новое для них сообщество свои особенности, свои проблемы - и культурные, и национальные, - всякие. Конечно, эти проблемы не могли не решаться в Благодати Божией. Но, как Вы прекрасно понимаете, в полноте Благодати человеку 24 часа в сутки жить достаточно сложно.

Упомянем, давайте, сегодня проблему диалога культур – момент, между прочим, очень важный для истории Церкви. Ну, вот, предположим, мы с вами, будучи людьми весьма разумными, чуткими и внимательными к другим (что бывает с нами далеко не всегда), таковыми попали в китайскую семью – неважно - городскую или сельскую. Нам там очень многое покажется непонятным, даже если мы будем дневать и ночевать в этой семье. Стиль жизни, образ действия, характер мышления этих людей нам представится очень странным – весьма непохожим на наш с Вами. И мы должны будем очень полюбить этих людей и этот народ, чтобы диалог между нами мог всерьез состояться. Великий русский филолог академик Щерба говорил, что даже выучить язык другого народа по-настоящему можно, только если вы очень полюбите этот народ. Не может стать хорошим переводчиком, допустим, с литературного английского, человек, не любящий культуру англоязычных народов. Необходим, так сказать, такой вот диалог любви. Да что говорить об англичанах или японцах – взять можно и более близкий пример – бывшие наши Средняя Азия или прибалтийские народы. Это же совсем другой мир. Да что говорить - вряд ли мы, херсонцы, жители даже такого вот провинциального городка, хорошо понимаем обитателей ближайших деревень – Коханов, скажем, или Костогрызово. То есть проблема диалога – это вещь очень серьезная.

Так вот, как Вы помните, вначале было несколько сот учеников Христовых, в основном из Галилеи, и было несколько выходцев из Иудеи. Потом к ним стали присоединяться иерусалимляне, затем люди из иудеев и, в конце концов, «из каждого народа под небом». Но надо сказать, что какой-нибудь еврей, проживающий в греческом центре, типа Коринфа, Эфеса или Тарса, говорящий, естественно, на греческом языке, был по своей культуре гораздо ближе к своему земляку-язычнику, жителю своего города, нежели к единоверцу, живущему в Иерусалиме, в Иудее. И этот факт мы тоже должны учитывать в наших последующих разговорах. На самом деле, близость иудеев из разных народов, из разных культур между собой, основывающаяся на единстве веры, единстве того же Храма, - эта близость могла быть вовсе не так уж и велика. Это единство не всегда было ощутимым – иудеи, живущие в разных частях Римской империи, принадлежали, можно сказать, почти что к разным цивилизациям. Палестинские иудеи, например, могли высоко задирать нос и сверху вниз смотреть на некоторых иудеев рассеяния, которые потеряли язык – не говорили на арамейском языке. Собственно, в повседневной жизни тогда не говорили на иврите, говорили на арамейском. Он тоже семитский, но это другой язык.

Более того, иудеи по вере, а не по крови, даже этнически достаточно различались. Например, какие-нибудь эфиопские иудеи, фалаши – они почти негры. В современном Израиле с ними проблема. Потому что они настоящие иудеи по вере и Закону, но по внешнему виду они – как эфиопы.

Да и на саму веру цивилизационные, культурные и национальные различия накладывали свой отпечаток. Т.е., люди, находящиеся в разных цивилизациях, в разных культурах, в какой-то степени по-разному воспринимают даже одну и ту же веру, одно и то же Писание - по-разному толкуют.

По толерантности иудеи очень различались. Те, которые находились в странах подальше от Родины, хотя и жили в замкнутых социальных структурах, тем не менее, волей-неволей были более терпимы к иным верованиям, обычаям и традициям. Да, они все были очень разными, иудеи Востока отличались от, скажем, иудеев Рима или Северной Африки. Но, тем не менее, у иудеев рассеяния была одна общая черта: их кругозор был значительно шире, больше и серьезнее, чем у иудеев палестинских. Потому что они были людьми, по крайней мере, двух культур. В этом смысле на какие-то вещи, на которых свет клином сошелся у палестинских иудеев, те же эллинисты смотрели спокойно. Что, зачастую, палестинцев и раздражало.

Таким образом, преодоление национальных, культурных и цивилизационных проблем, требовали в иудейском сообществе времён земной жизни Спасителя, да и в апостольский век, серьезных усилий. И безусловно, войдя в сообщество учеников Христовых, эти проблемы не испарились. Они также требовали некоего решения. Быть может, не стоит их преувеличивать, но также нельзя и преуменьшать эти проблемы. Потому что, еще раз подчеркнём, диалог культур – это вещь чрезвычайно серьезная.

Остановимся, давайте, на этом с Вами сегодня, и если даст Бог, продолжим наш церковно-исторический экскурс в следующей телепрограмме.