Быть христианином в нашем 21-м веке – это одно и то же, что в столетии 16-м или пятом? Евангелие то одно, и Христос, по речению апостола Павла, «вчера и сегодня и во веки Тот же». Или по-другому можно поставить вопрос: в чем главное отличие нас – людей современных - от наших прадедушек и прабабушек? Несколько слов по этому поводу отца Якова Кротова.

 Яков Кротов:

- Поговорим немножко об истории современности, об истории 21-го века. Можно ли быть христианином в 21 веке, или что это означает сегодня? На первый взгляд, какая разница, где жить? Жизнь, смерть, любовь, ненависть - они одни и те же и сегодня, и тысячу лет назад. Так, но не совсем так. И вот в чём самая разница: современный человек, как говорят историки, богословы, политики более индивидуалистичен. Это означает, что если ещё триста лет назад наши предки женились и, особенно, выходили замуж за того, за кого укажут, то сейчас каждый всё-таки это решает сам. Даже, если выходили замуж и женились не по указанию родителей, то всё равно выбор был не широк: «Вот моя деревня, вот мой дом родной…», а вот - соседняя деревня, и выбор не очень-то широк. Десять-двадцать девушек, и, в любом случае, человек всегда был прикрыт семьёй, причём, семьёй большой – родом, он от неё зависел. И это освобождало человека парадоксальным образом от многих других проблем. Решали не только родители, решал коллектив, решало село, решал, ну, как тогда это называлось мир, и за супружескую измену мир наказывал: плетьми мог прогнать изменщицу от околицы до околицы. Сегодняшний человек - то, что называется анонимен. Т.е. он приезжает в город, контроля над ним нет, это уже лет сто назад началось, но сейчас это, пожалуй, достигло критической точки, потому что, примерно восемь лет назад, население земли, которое живёт в городах, превысило то население, которое живёт в деревне, - это уже количественный рывок и переход, соответственно, количества в качество. Человек – бесконтролен. Т.е. если он кого-то убьёт, конечно, найдётся, кому сказать «доброе» веское слово, но в повседневной жизни мы же не убиваем, не лжём особенно. И в повседневной жизни человек более свободен, чем раньше. И какая главная проблема современного человека? Говоря языком психологии – разнообразнейшие зависимости. Конечно, пили и в прошлом, но пили и работали, но никто не слыхал про алкогольную зависимость, и, тем более, никто не слыхал про зависимость от мужа-алкоголика. Зависимость от алкоголя не так страшна, как зависимость женщины от мужа-алкоголика, когда и могла бы уйти, но не решается. Не решается, потому что, ну, формально она заботиться о детях, на самом деле не уверена, проживёт ли она одна, а если уж совсем начистоту, у такой женщины, к сожалению, действительно зависимость, ей нужен муж-алкоголик. Существование алкоголика наполняет смыслом её жизнь. Вот он в запое, она приносит, она успокаивает, она подтирает, она укладывает. Утром он встаёт, у него болит голова, она его пилит, она торжествует, а потом она же и будет ему наливать, - может быть, не первой, но будет. И вся её жизнь заполнена. Этот цикл подобен маниакально-депрессивному психозу. Адекватно описывается присловьем: не согрешишь - не покаешься, не покаешься - в рай не попадёшь. Это, как у пьяницы и наркомана: согрешил – это укололся, напился, попал в химический рай, а затем - ты каешься, у тебя похмелье, ты готовишься к следующему заходу в рай. Проблема в том, что у многих людей этот цикл не углубляется, т.е. люди, которые каются по наклонной плоскости – это их счастье, они понимают, что они гибнут. Это относится к потребителям тяжёлых наркотиков и т.д. Но вот, скажем, жена, зависящая от мужа-алкоголика, она может так прожить 60 лет, 70. Она может сменить двух мужей, она разведётся с одним алкоголиком, она выйдет за другого, и он тоже будет алкоголик. Она ищет такого подсознательно, о котором она будет заботиться, страдать от него, терпеть. Когда она страдает, это значит - одна фаза, зато потом, когда он перед ней извиняется, и вообще, и клянётся ей, и раскаивается – она в раю, она счастлива. Признано, что он без неё не может. Он действительно без неё не может. Трагедия заключатся в том, что не все люди спиваются. Большинство людей с зависимостями умеют с ними обращаться и умеют с ними жить всю жизнь. Это трагедия, потому что человек в результате не может освободиться, он привыкает к рабскому состоянию. Где здесь место для веры? Я бы ограничился так, сказал: вера не может излечить зависимости, более того, вера сама может стать зависимостью: это называется религиозность. Человек действительно попадает в зависимость не от Бога, а он попадает в зависимость от отношений со священником, с церковью, с обрядами, с чудесами. И то он целиком на коленях - по 20 акафистов в день, а то его бросает в другую крайность, потом возвращается. Есть такая зависимость, зависимость от сверхъестественного. Нам надо следить, чтобы этого не произошло. И вот здесь мы опять сталкиваемся с ограниченностью человеческого языка: раб Божий, это не тот, кто зависим от Бога, это всецелое предание себя Богу, как говаривали в старину, это означает, что мы предаём себя Богу. И вот тут настаёт самое удивительное - Господь нас нам возвращает. Вера освобождает в том смысле, что раб Божий это человек, который сознаёт: не от кого нельзя зависеть, и, прежде всего, от своих страстей и страстишек. Если зависимость есть, надо лечиться, надо стремиться к освобождению. Нет врачей, ну молись Богу об исцелении бесплатно, но в любом случае, не превращать саму нашу веру в Бога и самого Бога в того, от кого мы зависим, - это извращение и называется фарисейством, ханжеством. Не превращать себя в тех, от кого зависят другие люди. Освобождать других. Просить у Бога освобождения для себя, и тогда наша вера из детской, увечной, инвалидной потихонечку начнёт превращаться в зрелую.

Алексей Ильич Осипов, профессор Московской Духовной академии,  рассуждает о путях познания истины.

А.И.Осипов:

- Первое зло в язычестве, первое заблуждение: Бога представляют не как личность, совсем нет, а как магическую силу, нужно подобрать только ключи. Одна индийская поговорка так и говорит: боги управляют миром, но они подчиняются заклинаниям, брахманы знают эти заклинания, и с помощью этих заклинаний могут повелевать богами, поэтому наши боги – брахманы. Да, замечательно сказано, очень точно. Да, вот эти лжеучителя, эти лжепророки, лжепровидцы, они-то как раз и говорят, что они как будто бы способны к получению доступа к богу, к этой магической силе, и затем - делать с человеком, что только они хотят. Второе неправильное понимание Бога, и вторая, если хотите, форма язычества, - но на самом деле не форма, а второй аспект, вторая сторона этого языческого восприятия Бога - заключается в ином плане: именно, когда верят действительно, что есть Бог, что Он есть личность, может быть даже политеизм - множество богов, - но вся суть в другом. Бога этого представляют по образу и подобию человеческому. В каком отношении? Считается, что божество можно умилостивить, божество можно вывести из себя, божество может наказать, божество может наградить, и к Богу поэтому надо как относиться? Приносить жертвы - или умилостивление за грехи, или жертвуя для получения каких-то благ. Т.е. божество и в языческом сознании изменяемо, слышите? Божество не постоянно. Как древние греки говорили: дары склоняют и богов. Боги, оказывается, подчиняются, если хотите, сдаются, когда им принесут барашка в жертву или тем более буйвола, и бог уже доволен. Молоху (Молох - это распалённое чудовище) бросали в распалённую пасть младенцев, даже живых, чтобы умилостивить божество и получить какие-то блага. Доходило даже до таких страшных вещей – умилостивляли богов. Посмотрите, что происходит подчас в нашем христианском сознании, как мы рассматриваем наши обряды церковные, наши даже церковные таинства, как мы к ним относимся. К сожалению, очень часто большей частью мы относимся к самим таинствам, как к некоторым магическим действиям. Главное - крестить, главное - причастить, главное – обвенчаться… Как? Что? Насколько человек верит, не верит. Неважно! Пришёл, давай сюда. Но понимаете, что происходит, какая беда: формальные отношения - забыли, что таинства это есть действия самого Бога. Какого? Личного. Какого? Который видит моё состояние духовное, и видит, с чем я подхожу - Бог мне нужен, или мне нужно совсем другое. Или Бог является только средством. Ты крещён? Нет. Иди, крестись. Иди, причастись, а потом приходи сюда. Вы поймите только логику, оказывается, сами таинства церковные рассматриваются, не как высшее соединение с Богом, не как полнота, которую я могу приобрести здесь, в земных условиях, а как лишь средство для более высокого. Чем же является это более высокое? Исцеление от болезней, снятие порчи, изгнание беса. Вот цель какая, а сам Бог превращается в средство. Вот это я вам скажу – язычество. Это самое ужасное! Не внешнее, а внутреннее, которое проникает и присутствует, к сожалению, в нашем сознании, когда сами таинства воспринимаются нами, как магические действа. Вот главное - сделать всё, независимо от моего состояния, главное – обвенчаться, всё в порядке, и у вас потом будет жизнь, ой, какая хорошая! Через полгода развелись. Вот оно языческое отношение, оказывается, которое возможно даже в самом христианстве, в самом православии. Любопытнейшая вещь, что, оказывается, вполне можно быть православным человеком - в каком смысле? - верить так, как, в общем, положено. Ходить в церковь так, как это положено, принимать таинства, как это утверждает церковь, и в то же время, при всём этом, кажется, полноценном православии, в то же время быть стопроцентным язычником.

Православный миссионер о.Виктор Веряскин продолжает размышлять о предназначении человека на примере жизненного пути Иоанна Крестителя.

В.Веряскин:

- Фарисейская религиозность это религия чрезмерного критиканства. Очень интересный вопрос. Дело в том, что критика и обличение это естественное явление, которое описано в Новом Завете - законное, только нам предлагается - что? Написано: обличайте даже священников, обличайте пресвитеров, только не иначе, как при двух-трёх свидетелях - порядок установлен, процедура. А дальше написано: а целью обличения должна быть любовь от чистого сердца. Т.е. критиковать, указывать на недостатки, обличать можно и нужно, но нужно определять, какая мотивация мною движет. Я хочу повыпендриваться, я хочу унизить человека и себя возвысить в глазах слушателей, или я хочу достигнуть любви, истины и красоты? А какая цель стоит передо мной? Проверь всегда свою мотивацию! Больше того – критика - это слово приобрело у нас какое-то адеозное содержание и негативную нагруженность. Но обратите внимание на названия великих философских работ Иммануила Канта: «Критика чистого разума», «Критика практического разума». Критиковать - это не значит ругать, это не значит материть кого-то. Слово «критика» в переводе с латинского обозначает: исследование. Т.е. это проверка, анализ на соответствие, и критика разума обозначает – исследование возможностей разума в познании и пределов, до которых доходит разум в этом познании. Вот что значит критика. Критика - это беспристрастный и чистый анализ самого себя и окружающих, но чрезмерное критиканство это уже фарисейскость. А где эту меру найти? Мы с вами часто меры не знаем. Это очень важный вопрос. Почему? Определение: православие - это равновесие элементов, а значит, мера соответствия между правильной мотивацией, правильной целью и правильной мерой критики, анализа, обличения и указания на недостатки. Очень серьёзный вопрос! Дальше пойдём. Ну, парадокс: фарисейская религиозность - это религиозность чрезмерной миссионерской активности и - любой ценой! Казалось бы, парадокс. У нас маловато миссионерства в православии и в православной церкви. И два-три миссионера, действующих активно, и, в общем-то, обчёлся. Нужна внутренняя миссия, кроме внешней миссии, не только в Африку надо идти, надо идти в среду своего народа, в среду своего населения, своего города. Миссия должна продолжаться, но Христос сказал: «фарисеи – лицемеры, обходите суши и моря, чтобы обратить хотя бы одного человека, и делаете его в итоге сыном геенны, в двое худшим, чем вы сами». Дело не в миссионерстве, а дело в его качестве, в его направленности, в его цели в его мотивации. Человек может переманивать из одной конфессии в другую, из одной юрисдикции - в другую, заниматься прозелитизмом, подкупать, лукавить, использовать недобросовестную аргументацию. Легко пойти, например, в дом молитвы адвентистов седьмого дня, - человек уже верит в Бога, человек уже чтит Моисея, законодателя, человек чтит Иисуса Христа как Богочеловека, а мы говорим: хочешь, я разрушу твоё неправильное понятие о свободе, и ты станешь православным! Поэтому недобросовестное миссионерство - это признак фарисейской религии, и поэтому Господь так дал Иоанну Крестителю обличать фарисейское миссионерство, указывающее только недостатки других и не видящее свои недостатки, и не знающее меры, а, самое главное, лукавое в аргументации. Это очень серьёзный вопрос, потому что быть и искренним и быть правдивым не так легко. Как сегодня говорят: «Матерь церковь Московского патриархата призывает дочку - церковь Киевского патриархата вернуться обратно в материнские объятья Московского патриархата». При этом мы знаем, что Киеву 1500 лет, даже по формальной статистике, а Москве - 850, даже по формальной статистике. Маме 850 лет, дочке - 1500. И никто не видит несоответствия. Это или недомыслие, или лукавство, или прямое использование невежества. Вот поэтому не позволяйте себе недобросовестной аргументации, когда с кем-то беседуете. Пытаетесь якобы на истину указать, её раскрыть, тогда аргументация должна быть честной, проверенной, тщательной, научно-апологетической, а не просто необоснованной ни на чём. 

-----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы. Остановились мы с Вами на Крещении. Апостолы проповедовали Христа, и уверовавших в Его Мессианство призывали Креститься. Фактически этот призыв содержался уже в самой первой проповеди Петра, помещённой в книгу Деяний апостольских – ну Вы помните, после которой толпы людей, предводительствуемые апостолами, спускаются к воде - к каменной аркаде, где ручей образует Силоамское водохранилище. И вот здесь апостолы всех уверовавших крестят, погружая их в воду и произнося соответствующие слова крещальной формулы.   

Почему вода? Зачем человека окунать в воду? Это же, как то не совсем практично – мокро, воду откуда-то нужно брать, или идти на водоём. Ну не без того, что это может эффектно выглядеть, но дело здесь не в эффектности. 

Дело в том, что на языке библейских народов, полное погружение в воду символизировало смерть – ни больше, ни меньше. Погружение в воду – это знак смерти. Кстати, и любой из нас может тоже почувствовать смертельное беспокойство, когда мы видим нырнувшего человека и долго не выплывающего – особенно, если это близкий нам человек. Но наш с Вами разум попроще будет; для нас погружение в воду – это лишь физический процесс, за которым ничего не стоит – никакой мистики. Хорошо плавает – значит, выплывет, и переживать нечего. А вот древний человек к этому относился серьёзней; мир для него был мифологизирован. Погружение в воду всегда означало как бы маленькую смерть. И, наоборот, выход из воды – символизировал оживление, воскресение.

Таким образом, любое посвящение означало смерть человека для чего-то старого, ветхого, прошлого, и оживление, как начало нового этапа жизни, принципиально отличающегося от бывшего.

Иоанн Предтеча так же крестил толпы народа, и внешне христианское Крещение мало чем отличалось от Иоаннова. Причем, последнее также было важным духовным шагом, но в Иоанновом Крещении само по себе погружение в воду кающегося было простым ритуалом – обычным обрядом. В то время, как христианское Крещение является Таинством – не просто символом, не знаком, пусть и выразительным, а духовным событием. В самом христианском Крещении нечто происходит в духовно-душевной составляющей человека.

Иоанново Крещение – это действо – священное, но весьма относительное. Оно важно в первую очередь как внешнее свидетельство покаяния, ведь, любой человек нуждается в самовыражении. Кающемуся свойственно желание как-то проявить во вне то, что он переживает. Люди нуждаются в демонстрации, в жестах. А вот наше христианское Крещение – это, повторимся, не просто жест – это, подчеркнём - Таинство. Что значит Таинство? Само слово однокоренное со словом «тайна», значит, таинственный, т.е., невидимый, непостижимый. Нечто таинственное происходит с человеком в Таинстве Крещения - Благодатью Духа Святого. Что-то меняется в духовной сущности человека, что-то просыпается, какой-то духовный посев совершается.

Да, безусловно, и в христианском Крещении есть внешняя сторона, сторона обрядовая. Причем, в разных церквах эти обряды сильно отличаются друг от друга. Возьмите, например, наш православный чин Крещения и сравните его с католическим или баптистским. Очень много отличий. Но главное в христианском Крещении – не обрядовая сторона, не человеческая составляющая, а действие Духа Святого. Поэтому – да – в состав христианского Крещения входят и покаяние, и обряд посвящения Богу, но главное – это то, что можно назвать вторым рождением - рождением духовным, рождением от невидимого, таинственного, но реального действия Духа Святого.

Да, абсолютное большинство жителей нашего края – люди Крещённые, а значит, посвящённые Господу, духовно возрождённые. Другое дело, что, к нашей скорби, люди часто формально подходят к этому величайшему Таинству - приносят в храм детей, Крестят их, и этим всё заканчивается. Вырастают сии чада людьми, совершенно не осознающими своей причастности ни к Богу, ни к Церкви.

Кстати, корень проблемы здесь, отнюдь не в младенческом Крещении – дескать, дитя ничего не соображает, мол, какой с него спрос. Беда в формальности подхода к Таинству. К сожалению, и взрослые многие принимают Крещение без должного душевно-духовного расположения и подготовки, причём, это проблема наблюдается не только в Православной Церкви. Такое нередко бывает и у католиков, и у протестантов. Спросите того же баптиста или пятидесятника, которые крестят только в зрелом возрасте: сколько крещённых ими людей не посещают их молитвенные собрания и не состоят ни в какой церкви? Ситуация здесь на самом деле стереотипная - пойду креститься – надоело быть нехристем! Все Крещенные, ну а я что, ворона белая?! Но Крещение, как мы понимаем или, как минимум, догадываемся - это посвящение себя Богу. А это очень серьезно и это не то, чем шутят. Крещён, значит – не простой первый встречный, а человек посвящённый.

Далеко неправильным будет считать, что в апостольское время ко Крещению все, как один, относились с предельным благоговением и сплошь становились идеальными христианами – всякое бывало. Но в общей массе этот шаг делался людьми сознательно и ответственно. Доказательством этому является многочисленный сонм мучеников – десятки и сотни тысяч христиан первого века приняли мученическую смерть, так и не отказавшись от Христа.

На этом, давайте, и остановимся с Вами, а продолжим наши церковно-исторические размышления в следующий раз. Всего доброго. До побачення.