Любая Заповедь Декалога по сути своей несоразмерно шире своего прямого значения - оттенков и тонов может быть уйма. Это касается и 9-й заповеди: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего, т.е. не лжесвидетельствуй». Размыслит очередной раз над этой заповедью отец Яков Кротов.

Яков Кротов:

- Зачем лжёт человек? А вообще, зачем человек грешит? Вот тест. Мы, советские люди, мы - совки, мы циники, мы подонки, или мы нормальные люди? Совок, циник, подонок скажет: человек грешит, лжёт, чтобы жить лучше, это циничный взгляд, он неверный, он по факту неправильный. Человек грешит, чтобы другой жил лучше, это любой ребёнок знает. Мы лжём, чтобы спасти другого от смерти, мы воюем, чтобы защитить ребёнка от нападения бандита, сексуального маньяка. Для этого мы создаём государство, тюрьмы, для этого мы можем солгать. Для чего мы изменяем жене, ну, тоже, чтобы было лучше и жене, а то я взорвусь и на неё начну кричать, и это укрепляет брак - небольшой поход на сторону, многие психологи сейчас советуют. Я бы этим психологам посоветовал идти на сторону и идти, идти не останавливаясь, потому что, что кроме вот этой правды, психологической, якобы, что грех помогает жить, что ложь это такое масло, которое помогает крутиться железным механизмам, но машина же без масла, она просто, всё перетрётся, металл сгорит. Лжесвидетельство. Где начинается лжесвидетельство? Ну, опять, если мы совки, то мы скажем: ну, где лжесвидетельство, вон, смотрите, в счётной комиссии или вон там, видите, человек начинает убеждать больного голосовать за такого-то, причём, он сам знает, что голосовать за него нельзя, что будет очень плохо, но ему заплатили, ему выкрутили руки, во всяком случае, у нас в России так, с учителями, с врачами. Не солжёт - его уволят, что он будет делать, его дети будут голодные. Это ложь. На самом деле суровая правда о человеке, о которой Спаситель не сказал, потому что Он остаётся очень деликатным Богом, а Фрейд сказал: человек делает то, что ему доставляет удовольствие. Значит, мы грешим, мы лжём под лозунгом, что это будет лучше для других, но только потому, что мы получаем от этого удовольствие. Когда мы фальсифицируем результаты выборов, когда мы даём больному направление в какую-нибудь аптеку, откуда нам присылают какие-то полезные вещи, если мы врачи, - да, в общем, она нормальная аптека, - но мы лжём больному, когда говорим, что она - лучшая, нам это доставляет удовольствие. И правда заключается в том, что никто не сделает греха, если ему это неприятно. Ну что тогда жить будем без удовольствия? Добродетель удовольствия не доставляет? Нет. Только удовольствия разного сорта, разное есть удовольствие. Есть удовольствие от солёного огурца, есть удовольствие от «фуа гра», это такой французский паштет, я его пробовал, мне не понравилось, я привык к солёным огурцам. Солёные огурцы, водка убивают вкусовые ощущения. Салат «оливье» - это главное антифранцузское явление мировой культуры. Настоящий салат «оливье» - это нежное куриное мясо, это нежное мясо перепелов, это нежные перепелиные яйца, это всё чрезвычайно нежное - пастельные вкусы, тончайший оттенки. Дерябните самогону и потом попробуйте французского шампанского - вы не почувствуете, не поймёте вообще - это алкоголь или нет? Значит, вот это и есть спасение, оно заключается не в том, чтобы не грешить, оно заключается в том, чтобы захотеть жить вкусно, чтобы захотеть жить, как бы сказать, не по-детски. Вот для ребёнка - вот этот вот pink ярко розовый, и ребёнок лезет: кукуруза, мороженое! Но это ребёнок, с него спрос невелик, а после восемнадцати пора уже, как говорится, называть вещи своими именами. Я думаю, что это ещё одно наследие. Да, конечно, мы все потомки Адама и Евы и в этом смысле увечны, но это ещё - наследие советской жизни. Отбитый вкус, отбитые почки. Мы все привыкли к ярким краскам, нехватку мы компенсируем остротой ощущений. Значит, пора от остроты ощущений переходить к остроте жизни. Значит, надо учиться полутонам. Любовь, она всегда пастельная, через букву «а», она всегда мягкая, а публичный дом - там всегда всё в позолоте. Вот смотрите, чтобы наша религия не превратилась в публичный дом, где золота много, а жизни мало. И смотрите, отсюда и аскетизм, и воздержание - поменьше ярких красок и побольше обычных, ну я это, в общем, для себя говорю, но кто хочет, может присоединиться - опередить меня не трудно.

Алексей Ильич Осипов, профессор Московской Духовной академии,  рассуждает о путях познания истины.

А.И.Осипов:

- Евангелие о блудном сыне, о чём там идёт речь? Для тех, кто всё-таки плохо слышал или забыл, или не слышал вообще, речь идёт о том, как младший сын отца, получив часть имения, удалился, как сказано, в страну далече, куда-то, и пожил там, что называется, в своё удовольствие, как ему казалось, которое, в конечном счёте,  окончилось тем, что ему почти нечего есть было даже. Так что, вспомнив о том прекрасном образе жизни, который он имел, когда был у отца, он решил вернуться. Вернулся, отец его так встретил, как он даже и не ожидал - бросился ему на шею, дал перстень на руку, в знак того, что он принимает его и вновь признаёт его своим сыном, прощает его во всём. Вот это вот евангельское повествование, оно открывает нам некоторые замечательные, я бы сказал, вещи. Мы часто считаем так, что христианство это есть какая-то сумма определённых знаний, и, если хотите, сопровождается эта сумма знаний для человека его участием в церковной жизни, причём, каким участием? Большей частью, достаточно внешним. Не даром многие уже давно писали и сейчас, конечно, повторяют, что по воскресным дням мы, оказывается, христиане, когда бываем на литургии, а в прочие дни - такие же, как и все прочие люди мира сего. Так вот, это Евангелие сегодняшнее, оно нам говорит об очень интересном одном моменте. Те, кто хотя бы несколько были знакомы с древнехристианской литературой, знают о том, что там мы встречаем удивительное понятие о христианах до Христа. Кажется, странное, противоречивое понятие - как можно быть христианином до Христа? На самом деле, в нём скрывается, я бы сказал, очень глубокое и чрезвычайно важное содержание для всех нас, если хотите, на все новозаветные времена. Здесь скрывается одна главнейшая идея, без понимания которой само наше православие может превратиться в нечто несерьёзное, неважное, не относящееся к человеку по существу, не дающее ничего человеку. Скажите, мы же прославляем многих святых, которые жили до Христа, это ведь, правда, интересно, - пожалуйста - пророков, праотцев. Церковь утверждает, что все они, благодаря жертве Христовой, оказались спасёнными, т.е. получившими ту полноту блага, которая предназначена человеку. Все они. Кто это - они? Те, которые жили до Христа. Возникает вопрос: ведь они, следовательно, стали христианами, ну, конечно, так. Следовательно, то, что они делали, это уже было христианство. Именно благодаря тому, как они жили, каковы были их цели, намерения, к чему они стремились, они сделались уже готовыми к принятию Христа. И напротив, очень многие, которые живут и в христианскую эру, в христианскую эпоху, и, кажется, являются принадлежащими к Церкви, тем не менее, могут христианами совсем не являться. В чём же суть христианства? Вот вопрос, один из очень важных вопросов, непонимание которого часто коверкает нашу жизнь: мы очень часто христианство сводим к сумме истины. Особенно это любят делать богословы. Конечно, надо знать догматическое учение Церкви, что оно вот такое, вот Бог - Троица, Боговоплощение, Крестная Жертва, Церковь, Таинство, всё это исповедовать нужно христианам - в какой степени, в какой мере, что это значит, какое это имеет значение? Знаете, чем мы отличаемся, чем, я говорю, православное понимание веры отличается от не православных и, особенно, конечно, от протестантского, но думаю, что, в большей степени, от католического понимания? Оно заключается в том, что когда мы говорим о вере православной, то мы говорим ни о чём ином, как, прежде всего, об определённом образе и характере жизни. Не исповедание определённых истин, не признание их, что они верны, а именно образ жизни, характер жизни человека делает человека христианином или не христианином. Вот приходится постоянно говорить о том, что знание всех догматических истин, причём, такое знание, которое может просто поражать, полнота, если хотите, знаний всех истин принадлежит и дьяволу, но он остаётся им же при всём этом знании. Не знание их спасает человека, не знание их делает человека христианином, это первое и очень важное – не знание их делает человека христианином. И второе, мы говорим, что христианином является тот, кто принял крещение, кто ходит в церковь, кто принимает таинство, опять-таки мы сталкиваемся с той же самой постановкой вопроса - это ли само по себе делает человека христианином? Мы видим множество спасённых людей, которые, не знали ничего этого и не могли принять ничего этого до Христа, и оказались - кем? В наших святцах – каких? - христианских православных святцах - они стоят наравне с христианами, не приняв даже одного таинства, потому что их и не было. Ну, вы скажете: их же не было - поэтому. Извините. Мы неверное значение придаём таинствам, неверное понимание у нас присутствует в этом вопросе. Спасает человека что-то такое другое. Чем же является таинство, чем является вся церковная жизнь? Если хотите, ничем иным, как вспомоществующими средствами. Представьте себе, человек идёт по трудной дороге, идёт, и если он терпеливо идёт – дойдёт, но вдруг машина - не хотите ли подвезу? Оказывается, можно и подъехать на машине. Да, и это - какое благо, если этот путь далёкий и трудный! Мы благодарим только за всё то, что установлено Церковью - это вспомоществующие средства, но сами по себе не спасающие человека. Вот это очень важно понять: не таинства сами по себе спасают, не моё хождение в церковь, не моё выполнение обрядов, как таковых, спасет человека. Нет, нет и нет. Сколько угодно, если хотите людей, которые всё это делали и делают, и в то же время оказываются не христианами. Нужно не забывать же, кто распял Христа. Самые строгие исполнители Закона Божьего, Ветхозаветного, не важно, но Закона Божьего, - и они распяли Христа. Оказывается, не в этом дело. И принятие таинств тоже может сопрягаться - с чем? С чисто формальным отношением к ним. Суть, опять повторяю, православной веры - в жизни, в правильной жизни.

О предназначении человека на примере жизненного пути Иоанна Крестителя размышляет православный миссионер о.Виктор Веряскин.

В.Веряскин:

- Вышел из пустыни на берег реки Иордана Иоанн Креститель, увидел многих идущих к нему и сказал: «Порождения ехиднины, кто внушил вам бежать от будущего гнева, не думайте говорить в себе самих, что у нас отец Авраам, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Авраамовых. Уже и секира при корне дерева лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь, сотворите же достойный плод покаяния». Покаяться, это не значит - попросить прощения. Покаяться, это не значит - ощутить в себе чувство виноватости. Покаяться, в переводе с греческого, означает - переменить мысли, сменить точку зрения. «Метанойя» - смена точки зрения, перемена ума, переосмысление. Это больше ментальная процедура, чем сентиментальная. Очень часто мы приходим на исповедь, чувствуем до слёз свою виноватость, проявляем свою сентиментальность, текут слёзы по щекам, и мы, вроде как, почувствовав вину и желая её искупить, просим прощения, каемся, причащаемся - из воскресения в воскресение, из месяца в месяц, из года в год, и потом сами же в молитвах говорим: окаянный, каюсь и никак не покаюсь. И что значит эта дурная бесконечность покаяния? Это значит, оказывается, серьёзный вопрос, есть вторая крайность. Тридцать лет назад ко мне пришёл в хор сын старшего пресвитера баптистов по Крымской области, как сейчас помню, Володя Мищерёв. Ему было интересно в хоре попеть - академическое пение. У него был слух, голос, басок такой и, естественно, он увидел храм, служение православное, и всё время мы: «Господи помилуй» - всё время каемся. Он говорит: я тебя приглашаю к нам в дом молитвы, к баптистам, на молодёжную группу, и поймёшь, в чём отличие протестантов от православных, мы уже покаялись, и мы уже спасены, а вы всё ещё каетесь, и всё ещё не до-каялись, а значит, вы ещё не спасены. Ну, мне было интересно, потому что у нас молодёжи почти не было в храме - 70-е годы - а у них была молодёжная группа. Я пошёл, побыл там, послушал, попели они, там, под гитару, совершенно не академические и, вроде как, не православные песнопения, но потом очень интересно. Они готовились к призывному собранию, потому что в воскресенье придут приглашённые в дом молитвы, и они к ним обратятся с призывом: покайтесь, люди, покайтесь и веруйте в Евангелие! И они художнику заказали в мастерской плакат большой. Вы, наверное, знаете, в домах молитвы часто вешают плакаты: «Бог есть любовь», «Покайтесь!», или еще что-нибудь такое, и они заказали цитату из Евангелия: «Покайтесь и веруйте в Евангелие», глава такая-то, стих такой-то. И художник честно нарисовал – красиво, хорошо, крупно. Принесли рулон, развернули, старший пресвитер смотрит, а там написано: «Покайтесь и верующие в Евангелие». В Евангелии написано: «Покайтесь и веруйте в Евангелие», а художник ошибку допустил, не додумал, и написал: покайтесь и те, кто веруют уже в Евангелие. Сначала опешил старший пресвитер, а потом говорит: а вдруг Господь через неверующего художника нам подсказку даёт. Может, мы чего-то о себе возомнили, как фарисеи, может быть, думаем, что мы праведные, может, думаем, что нам уже покаяния не надо, а Господь через неверующего художника нам всем подсказывает: не фарисействуйте, не думайте себе больше, чем положено думать перед Богом, и вы покайтесь, которые уже покаялись, ещё раз покайтесь, потому что всё время грешите. Вешайте так, как есть, говорит. И повесили, и вот этот призыв прозвучал не только к внешним приглашённым, но и к внутренним, к своим, и заставил задуматься о том, что же такое фарисейское религиозное самосознание. Нам иногда в голову не может прийти, кто такие фарисеи, а, оказывается, что это, вроде как нормальные люди, потому что, в переводе с еврейского, это искажённое слово «перушим» обозначает «отделённые», «отделившиеся». Вот если кто помнит, лет 30-40 назад было такое течение - отделённые баптисты, а отделились некоторые баптисты, потому что власти запрещали водить детей в дом молитвы, запрещали крестить раньше 18 лет, чтобы религия не распространялась. Хотели же по телевизору последнего верующего 80-м году показать. И те, которые хотели сопротивляться, отделились. Так вот, фарисеи, в первоначальном своём происхождении, это те ревнители Закона Божьего, которые реагировали на отступление верующих израильского народа от этого Закона, потому что завоёвывали - Александр Македонский, там, римляне - Израиль, заставляли греческую культуру принимать, субботу не соблюдать, там, свинину есть, и некоторые поддавались, верующие, якобы по Моисею, а некоторые стойко сопротивлялись. А те фарисеи, которые помогали сопротивляться, толковали им Закон Божий, что надо стойко стоять на страже своего понимания веры и не отдаваться язычникам, их влиянию языческому - вы же знаете, что у нас сегодня та же самая проблема, у нас перемежено христианство с язычеством. У нас президенты в лице Ющенко прыгают через костёр на Ивана Купала. У нас купаются 19 января в прорубях, и моржуют, и думают, что они отпраздновали Крещение Господне. И попрыгали, и папоротник поискали, и поморжевали - и нет единой Вселенской Церкви, и нет подлинной духовности. В чём дело? Чем отличается фарисейская религиозность от подлинной религиозности, от истинной духовности - это очень важный вопрос,  потому что иначе мы не сможем различать. А различение - это один из разных даров. Написано, что? Различайте духов - от Бога ли они? Почему Иоанн Креститель обличал фарисеев, хотя они были верующие. Я хочу сказать, что, помните, как сказал апостол Павел: Я от иудеев - иудей, я из фарисеев - фарисей, я по правде - законный праведник, но я почёл всё это за сор, когда встретился с Иисусом Христом. Значит, очень интересно, человек гордился своим происхождением, идентификацией, национальной принадлежностью, религиозной, юрисдикционной принадлежностью, но когда он встретился со Христом, реально он почёл это всё за сор.

-----

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы. Остановились в прошлый раз мы с Вами на том, что поначалу христиане не порывали с иудейством – посещали Иерусалимский храм, исполняли предписания Закона Моисеева. А иудеи, в свою очередь, уважали их за их благочестие и видели в учениках Христовых одно из направлений иудаизма. В Деяниях прямо так и сказано о христианах: «единодушно пребывали в храме…». Единодушно - между собой но, надо полагать, в определённом смысле и с иудеями.

Плюс, христиане собирались по домам для общих трапез и Евхаристии, как сказано – «преломляя по домам хлеб». Ясно, что это связано со словами Спасителя: «Сие творите в Мое воспоминание». Именно по домам – в одном доме все христиане вместиться уже не могли, поэтому перевод правильный, хотя в греческом тексте оригинала такая форма, что можно перевести и «по домам», и «в доме».

О том, как проходили трапезы первых христиан – здесь полезно будет вспомнить традицию иудейской общины. У правоверных иудеев вкушение пищи, преломление хлеба связано было с молитвой благословения и благодарения - берахотой. Это мы сейчас с Вами можем запросто схватить со стола тот же бутерброд и бесцеремонно отправить его себе в рот. Порядочный иудей так поступить не мог. Прежде чем откусить кусочек хлеба, он должен был поблагодарить Бога за плодородие земли, на которой выросло зерно, за солнце, за дожди и прочее. А подымая чашу с вином, он должен прославить Бога за плод лозы виноградной. Поэтому, еврейская трапеза – это такое вот маленькое семейное Богослужение.

Праздничные трапезы, например, пасхальные – могли быть расширенными – приглашались родственники, друзья, причём, в определённых случаях это было обязательно, потому, что для Богослужебной трапезы возлежать за столом должно было не менее десяти человек – такой вот кворум – кагал.

Так вот, скорее всего, христианская Евхаристия, это преломление хлеба, поначалу проходило в той же традиции, в которой оно и зародилось – в традиции иудейских трапез.

Количество сотрапезников ещё зависело от так называемого «расчисления на агнца». Т.е., за столом должно быть столько человек, чтобы за один присест полностью съесть ягнёнка. Ну, ягнёнок сколько может весить – килограмм 5, 10. Так вот если семья маленькая, надо было поделиться с другой семьёй - пригласить к столу, чтобы ничего не осталось.

А семейными тогда были практически все. Безбрачие в иудейской среде было страшным позором. А среди фарисеев вообще были приняты ранние браки. Безусловно, это относится и к первохристианской общине. Правда, если мужчина овдовел, то второй раз мог не жениться, как апостол Павел, например.

Ну и синагоги были посещаемы первыми христианами. Синагога – это в каком-то смысле школа. А школьный класс, как мы понимаем, не может быть очень большим, это не стадион. А, следовательно, синагог было много - если это в городе, то в каждом квартале должна быть синагога, в каждой деревне, говоря нашим языком. «Синагога» – слово греческое, в переводе - «собрание». А по-древнееврейски - «бейт кнесет» - «дом собрания». Особенно в Иерусалиме синагог было много. Причем, помимо всего прочего, они были связаны, как бы сейчас сказали, разными землячествами. Например, одну синагогу предпочитали посещать столичные иудеи, другую – провинциалы, третью - приезжие издалека.

Такое вот традиционно-иудейское устройство жизни было и для первохристиан привычным и родным. Они могли собираться для апостольского учения и таким вот синагогальным образом. Вполне могла быть такая вот синагога учеников Христовых. Так же, как и трапезы первых христиан были очень похожи на иудейские трапезы – с молитвой, берахотами, ну и, конечно же, Евхаристией – возношением и благословением Хлеба и вина в воспоминание всего совершённого Христом для нашего спасения.

На этом сегодня остановимся с Вами, а продолжим наши церковно-исторические размышления, если даст Бог, в следующий раз. Всего доброго!