Задают вопрос, иногда священнику, чаще всего себе самим: могу я развестись, или это будет подло, предательски? Муж пьёт, или жена алкоголичка, муж изменяет, или жена неверна. Так разве не проще развестись - и все проблемы позади. Рассуждает по этому поводу отец Яков Кротов.

Яков Кротов:

- Традиционно церковные ответы хорошо известны, они вполне справедливы. Но мне кажется, что можно сделать к ним одно примечание, можно сказать себе: я могу развестись, я могу бросить жену, я могу бросить мужа. Сказать себе это искренне, в полный голос. И вот, сказав это, освободиться. И я знаю массу случаев, когда люди, сказав себе это, что «я могу» – не бросали. Очень часто мы рвём отношения только потому, что нам кажется, что мы в тупике, в обязаловке, - ну, человек не рождён для клетки! Что навсегда - это значит плохо. Вот как только мне скажут, ну поживи вот с ней ещё два дня, а через два дня мы в церкви тебя торжественно разведём, и уже все-таки будет легче. Так вот жизнь, она должна складываться из дней, она не должна складываться из вечности. И вечность, она складывается, когда она полноценная, из мгновений, даже не из дней. Можно назвать это свободой греха - наверное, это так. Вот современный мир запрещает запрещать, разрешает развод. Хочешь сделать аборт – пожалуйста, у тебя есть такая возможность. Ведь беда людей, которые делают аборты, - я не говорю о женщинах, аборт всегда делает сперва мужчина, а потом - женщина. Не врач мужчина, а тот мужчина, от которого ребёнок. Первая причина аборта - это вот этот мужик. Так вот пойми, что можно сделать аборт, никто тебя не осудит, Бог тебе простит, убитый ребёнок тебе простит… Можно. Но вот теперь, когда ты знаешь, что можно, вот подумать об этом нужно. Действительно ли это такое непосильное дело – родить? Тебе кажется, что весь мир будет против тебя, кстати, иногда, это правда. Бывают омерзительные родители, бывают ужасные соседи, бывают глупые, вздорные единоверцы, всё бывает. В конце концов, Фауст написан про сравнительно недавние времена. Ну и что? Но ведь бывает ситуация, когда мы можем пройти через любые унижения, лишь бы получить то, чего нам хочется. Нам хочется вот поучаствовать в другой жизни, нам хочется рискнуть, нам хочется остаться человеком, потому что всё-таки, пойдя на аборт, ещё раз подчеркну, и мужчина, и женщина, которые на это пошли - они сами умирают. Они потом, конечно, воскреснут, они потом вернуться в норму, но они уже прошли через смерть. И это происходит и с солдатом, который убил, это происходит и с палачом, это происходит с судьёй, который осудил преступника на смертную казнь, они тоже все умирают духом, умирают душой. То, что потом они продолжают жить, это уже наполовину робототехник. Так вот, сказать себе, что я могу убить свой брак, могу его расторгнуть, всё могу. Всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе, как сказал апостол Павел. Могу даже согрешить. Вот когда мы себе это скажем, и, я думаю, это важно, иногда это надо себе сказать, и тогда начинается обратный путь ко Христу, уже из состояния свободы, уже свободный путь ко Христу. Я не сделаю аборт, не потому, что это плохо, не потому, что это запрещено, я не сделаю аборт, потому что я могу не сделать аборт. Искушение заключается в том, чтобы сказать: ты не можешь «не». Ты не можешь не сделать аборт, ты не можешь не казнить преступника, ты не можешь не стрелять во врага, вот оно искушение. И победа заключается в этом: я могу! Я могу развестись, я могу сделать аборт, я могу убить, я могу солгать, - а не буду. Как профессора Преображенского допрашивали: «А вы что, не любите пролетариат? – Люблю. - А почему не будете жертвовать? – Не буду». Это всё. Не буду делать аборт. Мне кажется, что святость, к которой мы все стремимся, это вот такое состояние, когда не грешишь, не потому что это плохо, - ты об этом забыл, ты не различаешь добра и зла, потому что ты можешь не грешить, вот и всё. И это можно в любом возрасте. И мне кажется, это большой дефект христианства нашего, что оно пугательное. Оно говорит: не делай этого, потому что этого делать нельзя - будет плохо! Во-первых, это враньё. Люди видят, что далеко не все грешники плохо живут, мягко говоря. Во-первых, это враньё, что уже достаточный повод так не говорить. А во-вторых, это педагогически неверно. А в-третьих, именно поэтому человек может быть человеком, а не убийцей, преступником и т.д. Вот можно разводиться, именно поэтому можно всю жизнь прожить в верности и в любви, и превозмочь все искушения брака. Имя им (этим искушениям) - три легиона.

Алексей Ильич Осипов профессор Московской Духовной академии делится с нами своими антропологическими  размышлениями.

А.И.Осипов:

- Вот вопрос: что есть человек? Несмотря на кажущуюся его некоторую даже наивность, поскольку мы видим человека, знаем себя, даже знаем других, постоянно общаемся, и, тем не менее, этот вопрос оказывается настолько сложным, что даже трудно себе представить. По крайней мере, то разнообразие тех точек зрения и тех учений, которые мы находим, свидетельствует прямо об этом. Кем человека только не мыслят, как только его не понимают! Вопрос этот, сами понимаете, для нас представляет исключительную значимость. Не зная себя, не зная, кто такой человек, что мы можем говорить о других каких-то вещах, проблемах, которые окружают нас. Я попытаюсь представить вам несколько точек зрения. Человек - это часть природы, человек - это часть космоса, это всё понятно, кто же он есть? Как отвечают? Он - биологическая частица окружающего живого мира или homo sapiens. Он есть машина, если взять с точки зрения инженерного подхода к человеку. Действительно, движущаяся и работающая машина. Он есть формула, пожалуй, так точнее всего определили бы человека математики, и в этом есть огромный смысл. Даже то потрясающее устройство человеческого организма, которое поражает своей гармонией и, если хотите, красотою, невольно вызывает идею о том, что человек представляет собой какую-то сложнейшую, но в то же время изумительную формулу, дающую ответ на очень многие вопросы. Как социальное существо, человек, естественно, может рассматриваться в каком плане? Он индивид, некий индивид. И само общество есть совокупность этих индивидов. С точки зрения психологии: человек есть личность. Правда, что такое личность? Здесь опять море всевозможных определений. Наконец, человек есть образ Божий. Но я бы хотел несколько сконцентрировать вот эти все определения в некоторых направлениях, которые наиболее чётко просматриваются и могут быть наиболее чётко выражены в современном осмыслении человека. Первое, что обращает на себя внимание, и что, по существу, внушалось уже несколько столетий в сознание воспитуемых и получающих образование людей, что человек - это обезьяна. Правда, у него компьютер в голове, но это вопрос другой, главное, что это чувственная, эгоистическая, стремящаяся всеми средствами приспособиться к окружающей жизни обезьяна. Она несёт в себе, эта обезьяна, ставшая человеком, наследие всех своих предшествующих животных предков. Всё проистекающее отсюда, все формы его жизни, его деятельности, его существования, они обусловлены этим и только этим. Я вам скажу, что это очень серьёзная заявка в воззрении на человека, которая приводит, приводила, и будет приводить к самым отрицательным последствиям в жизни человеческого общества. Закон борьбы животного мира за существование, сильный, в конце концов, побеждает слабого. Посмотрите, как бьются, там, олени, лоси, иногда находят же почти истлевшие трупы, когда они рогами сцепились и не могли разойтись. Идёт постоянная борьба за существование в этом природном мире. Вот это - первая точка зрения. Вторая точка зрения, точка зрения, которая мало кем принимается, которая была высказана некоторыми мыслителями, я бы сказал так, идеалистически настроенными. Но которые, тем не менее, имеют место в истории, и иногда мы можем всё-таки её встретить, что человек по своей природе – ангел, чист, свят, непорочен. Эта точка зрения тоже находит себе основание в нашей жизни, когда мы посмотрим на детей. На ребёнка нельзя смотреть без улыбки, он всегда вызывает что-то такое, настолько радостное, настолько приятное, что действительно на него смотрят, как на ангелоподобное существо. Но, видите ли, в чём дело, что у этого ангелочка-то, мы видим очень скоро, как только он начинает подрастать, черты дьяволёночка. Вот ведь дела какие! Откуда это берется? Это же главнейший вопрос, на который данная точка зрения отвечает очень наивно. Отвечает, каким образом? Социальная, т.е. общественная среда, окружающая ребёнка, она насаждает ему эти тернии. Но весь-то вопрос: а как же могла такая среда тогда возникнуть, если все рождаются ангелами? Кстати, скажу вам, что ответ-то на этот вопрос данная точка зрения не даёт, она не находит его. Одним словом, эта точка зрения хоть и есть, но она достаточно наивна, идеалистична. И действительно, с ней трудно согласиться, хотя она очень симпатична, и кажется, находит в себе прямое подтверждение, когда мы смотрим на ребёнка. Ребёнок-то ангел, а взрослый? Помните один случай, что один художник хотел написать Христа, младенца Христа. И долго искал и, наконец, нашёл и написал этот образ. Говорят, очень хороший, приятный, действительно ангелоподобный образ. Проходит лет тридцать, и тот же художник, тот же художник должен был написать образ Иуды - злостный, ужасный. Нужно было написать отвратительный образ. Долго искал, ездил по тюрьмам, по колониям, наконец, нашёл человека, как раз наиболее подходящего, и это оказался именно тот самый мальчик. Тот с него пишет образ Христа – младенца, затем пишет с него образ предателя Иуды. Не важно, вам скажу, реальный это пример или это хорошая легенда, главное, что здесь великолепно выражена мысль, что по природе своей человек всё-таки не то, о чём говорит и первая точка зрения, что он только коварный и животное существо, и вторая точка зрения – идеализирующая его и возводящая его на уровень ангельской чистоты. Есть ещё одна идея, которая рассматривает человека иначе. Она утверждает, что человек по природе своей не зол и не добр. Он, знаете, такое латинское изречение есть «tabula rasa» – чистая доска. Вот он такой. И на нём уже социальная среда, т.е. условия воспитания, образования, общения, она наносит на него вот эти письмена его свойств, как добрых, так и злых.  Я вам скажу так, что в этой точке зрения есть одно здравое зерно, что среда воспитания имеет огромное значение, это совершенно бесспорно. Но эта точка зрения не выдерживает критики. С другой стороны, посмотрите, в одной семье до чего же разные могут быть люди по их нравственному, даже духовному устроению и стремлению. В одной семье одни и те же дети воспитываются в одних и тех же условиях, у одних и тех же родителей, в одной и той же школе. Здесь мы сталкиваемся с очень интересной проблемой. Как понять это? Видимо, не tabula rasa всё-таки человек! Совсем нет! Он, видимо, уже с чем-то рождается, с каким-то задатками, будем говорить так, тех свойств, которые в последствии, в последующей социальной среде приобретают то или иное развитие. Вот, Игнатий Брянчанинов, например, - их несколько братьев и сестёр, он отдаётся, именно не поступает, а отдаётся отцом в инженерное училище. Мы знаем офицерскую среду, она, фактически, безбожна - эта среда. И посмотрите, что происходит, просто удивительное дело. Вопреки, кажется, всем внешним воздействиям, у него вдруг проявляется такое потрясающее стремление к осуществлению христианства в своей жизни, что просто все в полном недоумении. Ведь у него же была карьера, как вы, наверное, знаете, вертикальная, - не какая-нибудь, там, наклонная или высоко наклонная – вертикальная! То же самое - и императрица ему благоволила полностью, как только можно. Аристократ с блестящими способностями, это человек, знающий древние языки, я не говорю о новых, - латинский, греческий - он читал в подлиннике и греческих отцов, и латинских. Не говорю, там, о немецком, французском, английском, это само собой разумеется. Человек с поэтическим талантом, с литературным талантом. Он общался с Гнедичем, Пушкиным. Вдруг - нет, и всё. Причём, вы подумайте, что значит «нет». Он попадает в опалу, императорскую опалу. От него отрекается отец. Отрекается, вы подумайте только. Кстати, все прочие братья и сёстры его самые обычные были мирские люди. Он остаётся без всех средств к существованию. Этот аристократ, который привык к утонченному всему – уходит на монашеский путь. Что это,  tabula rasa? Что-то совсем не похоже!

О символике всадников Апокалипсиса рассуждает православный миссионер о.Виктор Веряскин.

В.Веряскин:

- Выезжают по очереди четыре всадника Апокалипсиса - картина Васнецова «Четыре всадника Апокалипсиса» для росписи во Владимирском соборе в Киеве. Правильно пишет отец Александр Мень. Первый конь символизирует тоталитарное государство. Второй конь выезжает по небу, гарцует, красный, с мечём. Тоталитарное государство хочет подчинить умы и сердца людей своему контролю. Но когда оно начинает всё контролировать, люди начинают сопротивляться. Выходят афганцы, начинают пытаться штурмовать Верховную Раду. И возникает - что? Бунты. Внутренние волнения, гражданские войны, а потом и межгосударственные войны. Так вот, второй всадник красный с мечём, символизирует войны, возникшие из-за тоталитарных тенденций государства. Так толкует Александр Мень, опираясь на разные толкования святых отцов, но применяя к современности, к нашему сегодняшнему состоянию и положению. А когда государство начинает внутри бушевать, нет стабильности – гражданские войны, межгосударственные столкновения и напряжения - возникает, что? Анекдот помните? Встретились Янукович и Путин. И Янукович говорит: Владимир Владимирович, ну, что мы с вами, что-то не находим общего языка, у нас же две страны одинаковые, вышедшие из одного союза, мы буквально, как две одинаковые бутылки минеральной воды. Он говорит: согласен, мы, как две бутылки минеральной воды, почти одинаковые, только в одной из них нет газа. А вот когда начинается борьба за ресурсы, за нефть, за газ, то что начинается? Недостаток, дефицит, несправедливое распределение, оказывается, голод, дороговизна. И третий всадник символизирует дефицит, недостаток, дороговизну, - там написано прямо, вы прочитаете. За хинкс пшеницы – динарий. А динарий - это сутки работать надо. Помните? И пришедшего около одиннадцатого часа получили тоже по динарию, это ж надо было работать целый день, чтобы ту же зарплату получить, оказывается. Но в любом случае, смотрите, он похудел чего-то, как-то одежды на нем стало меньше. И он стал мерить, считать и вешать. И сам себя ограничивает, оказывается. Поскольку дороговизна, и поскольку недостаток, поскольку дефицит, ну, как говорил Райкин: Ты мне достал, я тебя уважаю. Я тебе что-то достал, ты меня уважаешь. Вот что значит дефицит. Мы оба - уважаемые люди. А когда у всех всё будет, и у всех будет изобилие, никто никому нужен не будет. Так нужно ли нам это изобилие, - ставил вопрос Райкин в советское время, помните? И четвёртый. Ну, поскольку недостаток ресурсов питания, то он не только похудел, а вообще окостенел до скелета. И в итоге, там за ним уже вылезает смертушка, оказывается. Вот поэтому, если люди отойдут от Бога, то не оглядывающееся на Бога государство станет тоталитарным - над собой ничего не чувствует и ни перед кем не отчитывается, помните? Они забыли, что «… есть и Божий суд, наперсники разврата,/ Есть грозный Судия, Он ждёт, Он не доступен звону злата, /И мысли, и дела Он знает наперёд». Вот как пророчески чувствующие поэты видели, что над всяким государством стоит нечто - Высшая Сила. И Христос Себя, как вёл перед Пилатом? Он говорит: если бы тебе не дано было свыше, ты бы ничего и Мне не мог сделать, ты сам под Богом ходишь, а об этом забыл. Когда тоталитарное государство забывает, что оно ходит под Богом, то возникает, что Бог попускает нам эти бедствия, и государствам самим - тоже гибель и упадок, оказывается. Поэтому - голод и смертушка в итоге. Ну, конечно, разные художники по-разному это представляли себе, но вы видите, что эти картины Апокалипсиса, они через образы дают понятия. А наша задача - уметь перекодировать, сделать дешифровку с одной знаковой системы на другую. С образной - на понятийную. И обратно, с понятийной - на образную.

-----

И последняя, богословская часть нашей телепрограммы.

Остановились мы в прошлый раз с Вами на том, что отказ от принципа единства Церковного Предания чревато расцерковлением. Это особенно видно по тем странам, где господствовало лютеранство и особенно кальвинизм. Для веры и Церкви там просто - выжженная земля – возьмите ту же Голландию, там само слово «Церковь» - бранное. Такой вот печальный результат отречения от Предания Церкви.

В католичестве, конечно, такого нет, там есть другой перегиб, когда всё, что ни случилось в истории Церкви, объявляется её преданием. То есть размываются границы между Преданием с большой буквы, между Святым Преданием, и тем, что имеет сугубо местное, сугубо исторически локальное значение. У католиков Сплошное Предание. Какое-нибудь там фатимское чудо явления Девы Марии трём мальчишкам теперь раздуто до таких размеров, что делается просто частью Предания всей Церкви. Всё-таки при всех излишествах православие до таких крайностей не доходит. Потому что в житии Сергия Радонежского не самое главное, брал он во младенчестве или не брал грудь по средам и пятницам. А строго католический взгляд на вещи предполагал бы, что раз Церковь признала это житие в таком виде, значит, мы должны понимать это только таким образом. Это, конечно, не означает, что все католики так воспринимают. Но такой взгляд – он господствующий. Всё-таки в православии, если кто-то скажет: «А я не верю, что это так», скажет даже громогласно и публично, то мало кто его заподозрит в том, что он неправославный. Ну, разве только явные фундаменталисты.

Конечно, в католичестве со времен 2-го Ватиканского собора уже всё не совсем так. Слишком очевидно, что такой взгляд на вещи устарел. Ну а если иметь в виду католичество Тридентского собора, то есть 16-й век, - это контрреформационная тенденция, главной целью которой было собрать остатки Церкви в кулак. Там уже, конечно, не забалуешь. Церковь и так к тому времени потеряла пол-Европы. Так что - ну его! Всё, что ни есть - наше достояние, всё, что сохранилось, будем считать своим – и ни шагу назад. Вот такой был взгляд на вещи. Он, кстати, тоже себя исторически не оправдал, потому что, хоть триста раз объявляй, - ни шагу назад, - но если это не есть внутреннее убеждение, то не поможет. Всё равно пришлось всё менять. И Богослужения с латыни переводить на национальные языки – ну, и ничего не случилось, также, как ничего не произойдет – плохого, во всяком случае - если и в наших храмах, где еще бубнят на церковно-славянском, зазвучит современный, всем понятный язык. Второй Ватиканский собор 1961-65 гг. очень много чего пересмотрел – очень прогрессивный и плодотворный собор был. Ну, и никуда не делись: провели Богослужебные реформы, потом пришлось развивать и критическую библеистику, и всё на свете.

Таким вот образом. Поэтому любые излишества - и в сторону неразборчивой абсолютизации преданий с маленькой буквы этого слова  – они тоже нежизненны и кроме вреда Церкви ничего в себе не несут.

На этом остановимся с Вами, и если даст Бог, продолжим наши богословские рассуждения в следующий раз. Всего доброго.