Массовая культура – словосочетание у многих вызывающее негативные чувства, в лучшем случае, снисходительный, терпимый взгляд.  Но что это за явление, и как к нему относиться с христианской точки зрения? Рассуждает об этом отец Яков Кротов.

Яков Кротов:

- В современном мире, есть, так называемая массовая культура, ну, я бы не сказал, что это какое-то негативное понятие, потому что, ну, что значит - массовая? Распространенная, нормально. Но частью этой массовой культуры является повышенный интерес, скажем так, к героям комиксов. На самом деле, комикс - это не какая-то уникальная черта современной культуры, потому что, скажем, романы об Александре Македонском, они на протяжении 2000 лет, были самой популярной литературой, ещё в эпоху рукописей, переписывали огромные романы, они так и назывались «Александрия», о подвигах Александра Македонского. Современные комиксы это облегчённый вариант. Герои комиксов, все, в той или иной степени, являются героями, тем же Александром Македонским - победителем и покорителем. Я смотрел мультфильм «Симпсон», и, как ни странно, мультфильм этот немножечко напоминает православную версию героизма, потому что главный герой мультфильмов «Симпсон» это юродивый, т.е. это Иван Дурак, говоря языком фольклористики, только в такой, вот, американизированной форме. Но он делает ровно то же, что делал Иван-Большой-Колпак, т.е. он высмеивает пороки, ограниченность человека, мещанина, живущего в своём замкнутом мирке, и тем самым взрывает этот мирок. Перечислять всех подобных героев не хватит времени, потому что, слава Богу, наше общество многочисленно, и каждый может выбрать себе по вкусу, но они все довольно однотипны, хоть Бетмен. Почему не стоит перечислять всех, важно вычленить важную черту – это всё мир детской литературы. Если роман об Александре Македонском читали взрослые, а дети вообще ничего не читали, то это - подростковый мир, и вот здесь мы подходим к точке, где идёт пересечение с христианством. Господь Иисус Христос, Он для нас герой комикса? Или Он для нас вообще не герой, а просто - живой, живой Страдалец, живой смиренный Человек, Который, действительно, пошёл на смерть, хотя, мог бы отправить на смерть всё человечество. Здесь очень важно выйти из подростковой психологии комикса. Я говорю об этом, потому что боюсь, что большинство современных людей достаточно инфантильны. Зарабатывают большие деньги, но всё равно душа остаётся на уровне комиксов. Чем это опасно, когда Евангелие представляют в виде комиксов? А что такое комикс? Это как клейма у иконы - это отдельные эпизоды, и вот, словно прожектор выхватывает какие-то события. Опасно здесь вот что: жизнь ведь не состоит из эпизодов. Жизнь это точка, моё существование, меня могут посадить в тюрьму, и я не смогу испытывать никаких приключений, но я всё равно живой. И у многих из нас существование хуже, чем в комиксах, хуже, чем у семьи Симпсонов. Унылое, однообразное, не то, что одна картинка не сменяет другую, а мы просто, словно мухи в янтаре. Ну и что?  Господь пришёл спасти именно тех, кто застыл в янтаре, но Он это делает, не растапливая янтаря, и не выпуская муху по её мушиным делам, Он преображает муху, Он преображает янтарь. В этом значение комиксов - они подводят к Евангелию. Я бы призывал не бояться массовой культуры, потому что, да, она полна стереотипов, она инфантильная, но её сила в том, что у неё позитивные идеалы, - понятые примитивно, изложенные примитивно, но позитивные. Всё равно это победа добра над злом, ну что нам ещё надо? Нам надо, чтобы зло побеждало добро? Это мы будем считать элитной культурой? Да, нет, конечно! А Евангелие - не комикс. В Евангелии добро не побеждает зло. Само различение добра и зла - это уже грех, вот о чём говорит Священное Писание. И Господь не пришёл отобрать у нас видение добра и зла или различение. А что? Он пришёл Воскресить. Это означает, что мы любим людей, независимо от того, добрые они или злые, вот, что такое возвращение в Рай. Рай это не там, где все люди добрые, а Рай возобновляется там, где я не различаю, где добрый или злой человек. Т.е. я не завидую, независимо от того, добрый он или злой, я не краду, независимо от того, добрый он или злой. Я этого не делаю, потому что - зачем? Не к чему! Не то, чтобы это опасно или невыгодно – незачем. Поэтому я бы поощрял у детей интерес к комиксам, потому что это необходимая педагогическая стадия. Я бы не боялся интересов к комиксам даже у зрелых людей, это показывает, что что-то детское в них осталось. Но я бы вновь и вновь призывал, я бы боялся, скорей, Евангелия, изложенного в комиксах, а я видел в виде японских манго. Потому что легко упростить Евангелие, но очень трудно затем его вернуть в первоначальное состояние, потому что за счёт упрощения может уйти главное. Кто из нас согласится, что бы нас упростили до схемы, до скелета? Никто! Это я! Зачем же Христа упрощать? Как сделать, чтобы Господь не остался схемой? Я не знаю. Надо смириться с тем, что Он всегда для нас остаётся загадкой. Вера в Бога и вера в Христа это разновеликие веры. Если Господь приводил иудеев к вере в Отца, укреплял и являл им Отца, - видевший Меня – видел Отца, говорил Он. Современный человек, обычно, наоборот. Мы тем лучше видим Христа, чем лучше мы видим Отца, через Духа, - не надо этого стесняться, не надо смущаться, если мало и плохо веруем в Христа. Лучше сказать себе, что мало, плохо, но Он - не герой комиксов, поэтому я не удовлетворюсь, если Он в моей жизни станет, как Супермен, Он должен быть какой-то другой, я другого ищу, и Он и есть другой. Так что, всему своё время - комиксам, клеймам на иконах, но надо помнить, что клеймо на иконе это всего лишь клеймо на иконе. А самое главное, это, даже, не центральная часть иконы, это, всё-таки, Тот, Кто за иконой, и Кого икона не просто являет, а отзванивает, я бы так сказал. Икона, это, прежде всего, звук, повествующий о Боге - потом уже образ.

Далее продолжит нашу телепрограмму профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов своими размышлениями о сущности греха.

А.И.Осипов:

- Когда я не люблю другого, а люблю только себя, я наказываю сам себя. Мы встречаемся с поразительным учением, которого не знал мир, и, кстати, к сожалению, и до сих пор, и в христианском сознании большинства людей, нет понимания самого простого вопроса. Какого? Что такое грех? Почему Бог указал эти заповеди, что делает худого человек, что это точно называется грехом, - что худого? Худое в том, отвечает христианство, что нарушением заповедей Божиих, человек не Бога оскорбляет, а себя ранит. Бога оскорбить невозможно, мы не можем Его оскорбить, иначе это было бы существо, я не знаю, какое оскорбленное. Бог неизменяем, Бог всеблаженен, Бог совершенен. Не Бога я оскорбляю, когда совершаю преступление, а наношу смертельную рану самому себе. Основным законом нашего бытия, что является? Закон любви. Вы обратите внимание, всё то добро, которое мы можем сделать, что оно есть? Проявление любви. Всё то зло, которое мы можем совершать в нашей жизни, что оно есть? Нарушение любви - к другому человеку, к обществу, к семье, к закону, к природе. Нарушение любви. Закон любви - превысший закон нашего бытия. Как это важно понять! Поэтому нарушение этого закона, в каких бы то ни было формах, приведёт к чему? К тому, что я сам себе наношу рану, и раны эти могут быть разной степени, тяжести, могут быть и смертельными ранами. Вот, оказывается, что такое грех. Вы не удивляйтесь, что я говорю об этом, потому что, если хотите, догматическое учение есть о том, что грехом мы оскорбляем Бога. Нет, Бога мы не оскорбляем, Бог, если хотите, говорит: когда человек обратится ко Мне? Я готов к нему прийти на помощь, но Сам не могу. Слыхали когда-нибудь такое? Сам Бог говорит: не могу! Почему? Человеку дана свобода выбора добра и зла, человек в себе решает, что я хочу. Я хочу быть вором, и буду воровать. Я пьяница, и буду пить. Можно, правда, и другое - я не хочу воровать, но никак не получается, я хочу не пить, но у меня уже нет сил - совсем другое дело, совсем другая психология. Но важно понять, Бог не может насильно ничего сделать по отношению к человеку. Великолепно это выражено в известных словах «Апокалипсиса», где такие есть слова: «Вот Я стою у дверей и стучу, кто отворит Мне, к тому Я приду, войду, и мы с ним будем пировать». Оказывается, Бог не может войти к нам без нашей воли, без нашего покаяния, без нашего согласия. Так вот, оказывается, с чем мы имеем дело! Любовь, оказывается, она, заключается в том, что мы ищем пользы другому, и в той мере, в которой мы проявляем её по отношению к окружающему миру, в той мере мы приносим благо себе. И себе, и другим, вот исходя из этого понимания, понимания любви, мы тогда можем понять, и если хотите, осмыслить верно, и проблему брака, семьи, семейной жизни.

Православный миссионер о. Виктор Веряскин на примере Апокалипсиса рассуждает о важности знания языковых и культурных особенностей среды, в которой писались Библейские книги для их понимания.

В.Веряскин:

- Григорий Сковорода не случайно сказал, что есть три мира. Есть мир внешний, мир внутренний, и есть третий мир, мир символов – это Библия. Библия – мир символов. Это не значит, что символ это что-то понарошку. «Символ» в переводе с греческого означает единство двух сторон – видимой и невидимой, Божественной и человеческой, и в символе две эти стороны встретились и выразились как-то. И вот этими символами двуедиными выражается глубочайшее понятие. Это нам знакомо из обыденной жизни - мы говорим образным языком, мы говорим символами, но не всегда это выводим на осознание. Это поможет нам сегодня попытаться вникнуть в смысл символов и понятий, и картин Апокалипсиса. Вот такая шутливая картинка есть, может быть, кто-то видел: сидит начальник, считает деньги, перед тем, как выдать зарплату, с нетерпением сотрудники заглядывают в дверь и, видя происходящее, шутят: всё, наша премия накрылась, потому что шефа душит жаба. Ну, мы понимаем, что это образное выражение. Мы понимаем, что жаба эта не настоящая, а в переносном смысле, но иногда, когда мы читаем Библию, мы воспринимаем слишком буквально некоторые вещи, и тогда получается то, о чём мы говорим: буква убивает, а дух животворит. И поэтому мы с вами сегодня попробуем подойти к тексту Нового Завета, конечно же, не только буквально, но и духовно, потому что в богословской науке, в герменевтике -священная герменевтика это истолкование Священного Писания - есть такие принципы, по которым библейские тексты истолковываются. И минимум, три уровня предлагается рассматривать. Буквально-исторический – низший уровень, первый, но он фундаментальный, на нём основа, а потом второй - морально-назидательный, и третий - духовно-мистический, ещё и другие уровни усматриваются. Я вам приведу пример. Откровение Иоанна Богослова, 1 глава, 4-ый стих. Иоанн пишет послание семи церквям, находящимся в Асии. Понятные слова, вроде бы, буквально, но оказывается, слово «Асия» – многозначно. Это только у Жириновского есть такое выражение – однозначно, и всё, а на самом деле, все слова многозначны, или говоря по науке – полисемантичны. Коса не только у Юлии Тимошенко, коса есть у реки, песчаная коса, коса есть, которой траву косят - литовка, как у нас называли в Сибири. Любое слово полисемантично, многозначно, и поэтому вот интересно - слово «Асия», что оно означает? В Римской империи в первом веке слово «Асия» означало провинцию в Римской Империи, административную единицу, регион. Тогда тоже были регионы, и тоже были регионалы и вот, Асия была регионом. Но второе значение слова Асия, оказывается, было ещё что? Континент. Есть Европа, есть Азия, есть Америка и т.д.  Второе значение слова. И мы должны подумать, а в этом контексте какое значение самое важное, чтобы адекватно понять? В тот момент, в той ситуации, применительно к той цели, которую ставил автор этого текста, он какое значение употребил? Потому что есть и третье значение слова «Асия». Вы, наверное, слышали, что в каждой исторической религии существуют внутренние духовно-мистические течения. Внутри иудаизма существует хасидизм. В Умань до сих пор ездят хасиды. Внутри иудаизма есть и другое мистическое течение - кабалистика, кабала. Она была и в древности, и в средние века, и сегодня существует. Так вот, Владимир Соловьёв ещё писал, что в кабалистике под словом «Асия», упоминается один из миров, один из уровней реальности, наиболее удалённый от Творца. Ещё одно значение слова «Асия». И если он пишет верующим, находящимся в Асии, то мы можем понять минимум в трёх уровнях: административном округе, единице, на том-то материке, а может быть, в том слое реальности, который наиболее удалён от Бога. И опять думаем, какое значение мог применить в этом смысле Иоанн Богослов? Я думаю, что буквальное значение мы игнорировать не можем, потому что это был реальный географический пункт, там были общины христианские, первохристианские. Но секрет в том, что их там было много, их там было не семь, и возникает вопрос, почему он обратился к семи, а не к остальным - к восьмой, девятой общине или к десятой? Почему он только к семи обратился? Потому что символика чисел существует в Библии. Число семь обозначает завершенность, полноту, законченность человеческую. А число шесть означает незавершенность, незаконченность, неполноту человеческую, и поэтому мы потом в Апокалипсисе будем читать, что например, число зверя не 777, а 666, символика такая у этих цифр есть. Но давайте свяжем это с нашей жизнью, оказывается, есть такая наука психолингвистика. Учёные утверждают, что они установили, что способность нашего разума человеческого в единицу времени усваивать пять – плюс-минус две - информационных единиц. Вот, если бы я, готовясь к проповеди или к лекции, вставил бы туда 15 тезисов разных, то усвоено было бы 5, плюс-минус 2 - от трёх до семи - остальные восемь всё равно не были бы усвоены. И тогда неразумно поступает тот проповедник или лектор, который нагружает свою лекцию пятнадцатью различными главами, тезисами, образами и т.д. Оказывается, есть такое свойство универсальное, и может быть, пророк и не знал об этом. Потому что, помните, было написано в книге Даниила: ангел мне сказал - запиши в книгу, я услышал, но не понял, - там есть такие слова. И он начал донимать ангела: разъясни, я хочу понимать, а он говорит, тебе не надо понимать, у тебя другая задача - записать и передать, не понимая, что ты передал, потому что это не для тебя, а для последних времён. А в последние времена умножится видение, люди откроют всё это, все это осуществиться перед их глазами, и они поймут, а тебе и понимать не надо. Оказывается, иногда пророк или священный писатель, может честно передать информацию, сам не зная, что он передал. Апокалипсис – это единственная книга в составе Библии, которая содержит в себе и в начале, и в конце обетование блаженства. Блажен, кто читает, слушает и исполняет слова Книги пророчеств. И мы с вами сегодня размышляем, а может быть мы, вот так с вами прикоснемся к ясному смыслу и пониманию, и может быть, будем счастливы и блаженны, что нам открылось что-то. И об истории, и об эсхатологии, и о конце этого мира, и о нашем собственном конце. Потому что есть общая эсхатология – это последние события космоса, истории, мироздания. А есть частная эсхатология – последние события нашего жизненного пути, и нашей жизненной траектории. А у каждого из нас они есть или будут, и оказывается, это всё актуально, и человек может быть блажен, когда он знает свой путь на земле, знает его финал, и знает, как он к этому придёт. Я никогда не забуду свою бабушку, я был совсем маленький ребёнок, меня в деревню привезли, мне было все интересно в новом доме, всё по-новому. Бабушка уборку делает, а я за ней хожу, за подол держусь, годиков, не знаю, там, пять или шесть, рассматриваю всё. Она шкаф открывает, а я смотрю там высоко полка, до которой я не достаю, и как-то так перекрыта, занавешена. Я говорю: бабуля, а там что у тебя? А она говорит: это, милок, я на смерть себе приготовила, там платье, в которое меня оденут, когда я умру, там венчик, который мне на лоб положат, когда я в гробик ляжу… Ей был 51 год, она прожила 90, но она была готова к смерти, и всё приготовила. Она не изучала богословие, она не читала Апокалипсис, но она знала, что это реальность жизни, она к ней готова. И как Христос сказал: не знаете, когда придёт Сын Человеческий, не знаете, когда придёт конец, не знаете, когда придёт Армагеддон, не знаете, когда закончится история этого мира, государства, но твоя личная история когда-то всё равно закончится, размышляй об этом. И когда будешь знать цель, смысл, содержание, ты будешь счастлив.

-----

И последняя, богословская часть нашей телепрограммы.

Мы уже как-то говорили с Вами о том, почему одни книги Ветхого Завета считаются «каноническими», а другие «неканоническими» - ну вот, например, замечательная книга, Иисуса, сына Сираха, попала в список книг неканонических. На каком основании?

Из-за отсутствия текста этой книги на древнееврейском. В сознании человека ветхозаветного было крайне важно, чтобы священный текст был на иврите. А если Писание на древнегреческом, или, даже, на арамейском, - значит, оно вызывает, в лучшем случае, подозрение – дескать, не могло такого случиться, чтобы народ не сохранил своего Писания на своем родном языке? А если его нет, то оно - не его. Вот всё сохранилось – а этих книг на иврите нет.

Более того, даже некоторые места из пророка Даниила, которые дошли до нас только в арамейском варианте, а это значит, не на древнееврейском, - даже они признаны неканоническими – хотя сама-то книга каноническая, и арамейский – это язык общения израильтян еще задолго до времён Иисуса Христа. Это вот те места в нашей Библии, которые взяты в квадратные скобки – они попали как бы под сомнение.

Т.е., решающим основанием для отнесения книги в разряд неканонических в ряде случаев было именно то, что этих книг нет на языке народа Божьего - на иврите.

Правда, вот недавно случился казус. Таки обнаружена книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова, - именно на древнееврейском. Тем самым, казалось бы, раз и навсегда решенный вопрос вдруг опять встал. Потому что, если основанием было отсутствие источника на своём языке, то – вот, он, оказывается, был.

Это что касается Ветхого Завета. Новозаветная же Церковь, понятное дело, не стала бы руководствоваться ветхозаветными критериями: «на каком языке». Потому что само Евангелие изначально писалось на греческом, хотя, никому и в голову не приходило, что слова Господни звучали по-гречески. И апостол Павел писал свои послания, скорее всего, по-гречески, - это видно по тексту посланий. Слишком там, такой, оригинальный греческий, явно похожий на греческий язык учёного еврея.

А что Евангелия, некоторые, по крайней мере, не могли изначально фиксироваться по-гречески, - это также было уже давно понятно. В частности, Левий Матфей, скорее всего, записи свои делал на арамейском. Помимо библеистов-текстологов об этом свидетельствует предание, восходящее еще к Папию Иерапольскому. Это предание содержится в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского.

Кто такой Папий Иерапольский? Это епископ малоазийского города Иераполя, который был учеником Поликарпа Смирнского. А вот Поликарп Смирнский был никем иным, как учеником самого апостола Иоанна Богослова, что называется – у ног его сидел. И такое вот прямое предание устами Папия свидетельствует, что Матфей первоначально писал Евангелие на еврейском диалекте, а потом его перевели на греческий. Ну, допустим, даже если бы и не было этого свидетельства, слишком понятно, что Господь с галилеянами говорил на языке, который имел там хождение, т.е., на арамейском. А по-гречески там мало кто говорил. Поэтому Церковь и не была стеснена критериями языка в определении Новозаветного канона.

Ну а по каким тогда признакам отбирались Новозаветные Писания? По признакам духовной аутентичности, духовной значимости, достоверности. И, конечно же, актуальности. Вопрос стоял ребром: эта вот книга общезначима для всякого христианина, безотносительно к его культуре, к его предыстории? Именно это должно присутствовать в опыте жизни христианина или не должно? Собственно эти критерии соблюдены и в каноне Ветхозаветном, хотя это там не всегда очевидно.

Таким образом, то, что определено как канон Священного Писания - это то, что для всех и навсегда. И то, чем просто невозможно пренебрегать.

На этом, давайте, остановимся на сегодня, и если даст Бог, продолжим наш богословский разговор в следующий раз. Всего доброго.