•              Многообразие Божьего творения. Вода (продолжение)

•              О.Георгий Кочетков. Проблема вновь приходящих в церковь

•              Фрагмент фильма об отце Александре Мене (окончание)

•              Митрополит Антоний Блум. Частная исповедь

•              Продолжение телебеседы прот.Иоанна Замараева о духовных судьбах человечества. Богословие в нашей жизни: Кто есть Бог?

Здравствуйте, дорогие телезрители! 

Не знаю, кому как, а мне интересно жить в 21-м веке – этом столетии высоких технологий, информации, поразительных научных открытий. Как человек церковный, более того, потомственный клерикал, я со школьных лет мечтал о том, чтобы скорее настало время, когда научным методом можно будет доказать существование Бога. Конечно, это мечта несбыточная, да и в определенном смысле, вредная. Богопознание должно осуществляться иными методами. Хотя сами доказательства бытия Божия существуют уже давно. Просто они не прямые. Нельзя научными методами доказать, что Бог есть. Легко доказать, что Его не может не быть. Причем, таких доказательств – не пять, не шесть, а тысячи и миллионы. 

Но о чем я даже не смел мечтать, это о том, что наука может подтвердить силу молитвы. Это уже из области фантастики, становящейся в последнее время реальностью. Ну вот, например, перед тем, как сесть за обеденный стол, принято прочитать молитву. Это общехристианское обыкновение, которого придерживаются все христиане, независимо от конфессиональной или деноминационной принадлежности. Но зачем верующему человеку молиться перед едой? Понятно почему. Если мы нормальные люди, мы должны быть благодарными. Конечно же, тем людям, которые приготовили трапезу. Но не только. Ведь приготовить пищу можно из продуктов, которые выращены благодаря замыслу и благословению Божию. Во-первых, изначально нужно было, так сказать, сконструировать животный и растительный мир, нужно было создать среду, благоприятную для развития жизни. Да и, в конце концов, не было бы дождя, солнца, тихой нормальной погоды – ничего того, что на столе – не было бы. Поэтому христиане всегда и за все благодарят Бога. Потому, что так нормально, пристойно, прилично, нравственно. Но оказывается, не только. Приятно узнать то, что молитва еще благоприятно влияет на качество пищи.

Фрагмент из фильма «Вода»:

Аллоис Грубер, исследователь, Австрия: 

- Как человек обращается с водой? Если он обращается с хорошими мыслями к этой воде или благословляет её, говорит ей спасибо, качество этой воды растет, и вода будет положительно влиять на человека и его тело.

За кадром:

- Согласно хроникам в 1472 году аббат Карл Гастинсис по ложному докладу был схвачен и допрошен по делу о наведении болезни на некую уважаемую женщину. Заключенному в темницу аббату каждый день давали лишь кусок сухого хлеба и ковш гнилой зловонной воды. Через сорок дней тюремщик заметил, что за это время преподобный Карл, не только не потерял, а казалось, приобрёл здоровье и силу. Что только убедило инквизиторов в связи аббата с нечистой силой. Позже под жестокими пытками Карл Гастинсис сознался, что над гнилой водой, которую ему приносили, он читал молитву, благодаря Господа за ниспосланные испытания. После чего вода становилась мягкой на вкус, свежей и прозрачной.

Далее в нашей телепрограмме Отец Георгий Кочетков рассуждает о христианстве и церкви.

Отец Георгий Кочетков (читает вопрос из зала):

- Сейчас, на мой взгляд, идёт отток людей из церкви, несмотря на строительство храмов и подобную активность. И церкви наполняются не прихожанами, а прохожанами. Как вы считаете, в чем причина?

Ну, это отчасти так, отчасти не так, пока ещё нельзя сказать, что полностью прекратился приток в церковь людей, но то, что есть сильный отток людей, это естественно, во-первых, потому, что люди приходили и не имели никакой возможности укорениться. Вере их не учили, жизни христианской их не учили. Они оставались старыми людьми, со всеми своими привычками, со всеми своими проблемами, со всеми своими наработками прежней жизни. Они пришли, как бы вздохнули, набрали свежего воздуха, и… «буль-буль карасики, вниз». Потому что по-другому не умеют. Не потому, что, даже, не хотят, они не умеют, плюс ко всему, церковь не умеет встречать таких людей. Не только не учит. Вот, по канонам и по Евангелию, каждый человек, обретая веру, должен учиться вере. И учиться не два – три дня, а, по канонам, вообще, несколько лет – взрослый человек. Без этого многие века в церковь просто никого никогда не принимали, пока ты не научишься верить. Чтоб ты мог и другим помочь, и себе тоже. Сейчас этого нет. Люди сначала очень обрадовались, что вот отпустили возжи, и можно было крестить по шестьдесят человек в день. И крестили, крестили… и что дальше? Ну, покрестили всех. Мне кажется, что стало только хуже. Почему? Да потому что с крещённого человека спрос больше, а он такой же, как был. В Писании сказано: «Кому больше дано, с того больше спрашивается». Лучше быть некрещёным, чем быть крещёным, и жить как язычник. Вот по этому и происходят такие вещи. Действительно, прохожан очень много, но это зависит ото всех нас. 

Сегодня мы завершаем просмотр сохранившихся материалов об отце Александре Мене - выдающейся личности 20 века.

Павел Мень, президент Фонда имени протоиерея А.Меня:

- Если бы, так сказать, владыка Ювеналий в 1985 году защитил его, так сказать, потому что было немножко идеологическое потепление, и его могли тогда посадить, безусловно.

Отец Владимир, священник в Сретенской церкви в Новой Деревне:

- Один единственный был готов, один единственный, потому, что тогда, когда власть запрещала функционировать, он функционировал, он работал, он писал. Вот откуда книги. Он готовился. Всегда говорил: мы должны быть готовы, возможности придут, дадут радио, дадут телевидение, но сказать нам будет нечего, и мы умрём со стыда.

Александр Мень:

- Слово «перестройка» имеет политическое значение, но для нас, христиан, это слово звучало давно, потому что проповедь Иоанна Крестителя, который был предтечей Иисуса Христа, начиналась возгласом: «Покайтесь», по-гречески metanoite, значит - переверните своё мышление, перестройте свои мысли. С этого всё начинается.

- Когда полвека с лишним ломалась экономика, политика, идеология, всё было превращено в «кашу», да ещё и в кровавую «кашу». После этого оздоровление общества не может произойти в один день, придётся ждать, может быть, не одно поколение, перестройка начала этот процесс.

Павел Мень:

- Значит, когда КГБ, определённый отдел, поняли, что Александр - не даром ему кличку миссионер в КГБ дали - что он проповедует нечто такое, что вполне может быть понято современным человеком. Не музейное христианство, а христианство открытое, применимое к проблемам сегодняшнего века, понимаете.  То для них это было совершенно чуждой идеологией.

Александр Мень:

- Эпицентр взрыва пришёлся на Россию, и поэтому забота о возрождении должна быть. Но любить своё, это вовсе не значит ненавидеть чужое - вот вам простой ответ. Любовь к своей матери, я уже много раз говорил - это уже стало банальностью, мне кажется - это естественный закон. Но это вовсе не значит, что любовь должна подогреваться ненавистью к матери соседа.

Екатерина Гениев, директор Библиотеки иностранной литературы:

- Когда мы доехали до станции Пушкино, моя дочка Дашенька, она ещё была вполне маленькой - она потянула руки под благословение, и он не успел её благословить, как он её к себе прижал, так крепко-крепко. И говорит, - Даш, ты такая красивая, расти. Дальше он служил восьмого. Он произнёс эти странные слова во время литургии, он остановился и сказал: «Время настало». Ему оставалось не много жить, я думаю, что он это знал.

Отец Виктор, настоятель храма Преподобного Сергия Радонежеского:

- На самом деле, это его и крестный путь, потому что по этой тропинке, он дошёл до дому своих ворот, где истёк кровью и принял мученические венец.

- Тертуллиан говорил, что кровь мучеников – это семя церкви. Мне кажется, что эти слова очень подходят к тому, что произошло здесь, на этом месте, потому что именно здесь пролилась кровь отца Александра, православного христианина, которым он был и остаётся. И, казалось бы, то, что восторжествовало зло, казалось бы, убийцы сделали то, что задумали, но сейчас, спустя пятнадцать лет, мы понимаем то, что это семя дало добрый всход.

Это то место, где после убийства всегда лежали цветы. Буквально через несколько дней после отпевания была поставлена божница, и с тех пор всегда здесь цветы, с тех пор всегда здесь люди, которые приходят сюда для того, чтобы побыть на этом месте. И тропинка, по которой шёл отец Александр последний раз, тоже место особенное. Среди прихожан бытует мнение такое, побыть на дорожке отца, поэтому здесь часто можно увидеть тех людей, которые просто приезжают для того, чтобы побыть здесь - помолиться. И  было ясно то, что это то место, которое не может быть забыто, оставлено. Через несколько лет здесь появляется часовня в честь усекновения главы Иоанна Предтечи. Ну, через некоторое время стало очевидно, что больше тридцати человек в часовню не помещается, и было принято решение строить новый храм, храм во имя Преподобного Сергия Радонежского. Что мы сейчас видим, это было осуществлено.

Отец Александр, настоятель храма Косьмы и Дамиана:

- Я думаю, что он останется в памяти именно как личность, которая объединяла в себе глубокую духовность, церковность и высокую культуру. Он представлял христианство не замкнутым где-то на периферии жизни. А христианство, стоящее, как ось, как центр той жизни, в которой мы находимся.

Отец Владимир, священник Сретенской церкви в Новой Деревне:

- Он, прежде всего, свидетельствовал о том, что мы - люди неба, что мы люди не земли, а люди духа, и он свидетельствовал об этом страдающим, любящим сердцем. Любящим Бога, любящим людей. Страдающим от людей - за Бога и за людей.

Ювеналий, митрополит Крутицкий и Коломенский:

- Когда мы вспоминаем юбилейный год, день рождения отца Александра, можно только сказать, - Царство Небесное приснопамятному убиенному отцу Александру. 

Фрагмент видеозаписи слов ныне покойного митрополита Антония Блума, по обыкновению, давайте с Вами послушаем.

Антоний Блум:

- Исповедь настолько важный вопрос, что я хочу на нём остановиться поподробней и поглубже. Исповедь бывает двоякая. Бывает личная, частная исповедь, когда человек подходит к священнику, и открывает в его присутствии свою душу Богу. И бывает общая исповедь, когда люди сходятся большой или малой толпой, и когда священник произносит за всех, включая и себя самого, исповедь. Я хочу остановиться сначала на частной исповеди, и обратить ваше внимание вот на что. Человек исповедуется Богу. В молитве, в поучении, которое священник произносит перед исповедью каждого человека, говорится: «Се чадо, Христос невидимо стоит перед тобою, приемля исповедание твое, я же только свидетель есть». И это надо помнить, потому что мы исповедуемся не священнику, и не он является нашим судьёй. Я бы сказал больше, даже Христос не является в этот момент нашим судьёй, а является сострадающим нашим Спасителем. Это очень, очень важно. Потому что, когда мы приходим на исповедь, мы находимся в присутствии свидетеля. Но что это за свидетель, какова его роль? Свидетели бывают различные. Вот случилась авария на дороге, какой-то человек стоял при дороге и увидел то, что случилось. Его спрашивают, - что произошло? Ему совершенно всё равно, кто прав, кто виноват, он просто говорит, - я видел то-то и то-то. Есть другой род свидетеля, это на суде. Один свидетельствует против подсудимого, а другой свидетельствует в его пользу, это совершенно иной род свидетельства. И к этому в каком-то отношении подходит частично священник. Потому что он стоит перед Христом и говорит, - Господи, прими его, потому что он к Тебе пришёл в покаянии, прими его, потому что если мне его жалко, то конечно, Тебе его жалко больше, чем мне. Я его спасти не могу, я могу с ним кое-чем поделиться, кое-чем помочь, но Ты его можешь преобразить.

А есть третий род свидетеля, когда совершается брак, самого близкого человека приглашают быть, как бы, свидетелем. Это тот, который в Евангелии назван другом жениха. Можно было бы сказать, в нашей практике, так же есть и друг невесты. Это люди, самые близкие жениху и невесте, и которые могут разделить с ними самым полным образом радость преображающей встречи, соединяющего чуда. И вот священник занимает это положение. Он - друг жениха, он - друг Христов, который кающегося приводит к Жениху – Христу. Он тот, который так глубоко связан любовью с кающимся, что готов с ним разделить его трагедию, и привести его к спасению. И когда я говорю разделить его трагедию, я говорю о чём-то очень-очень серьёзном. Мне вспоминается один подвижник, которого спросили однажды, - каким это образом бывает, что каждый человек, который к тебе приходит и рассказывает о своём житье-бытье, даже без чувства покаяния и сожаления, вдруг бывает охвачен ужасом перед тем, каким он является грешником, и начинает каяться, исповедоваться, плакать и меняться. И этот подвижник сказал замечательную вещь. Он сказал: когда человек ко мне приходит со своим грехом, я этот грех воспринимаю как свой, потому что этот человек и я, мы едины. И те грехи, которые он совершил действием, я непременно совершил мыслью, или желанием, или поползновением. И поэтому я переживаю его исповедь, как свою собственную. Я схожу, - как он говорит, - ступенька за ступенькой в глубины его мрака. И когда я дошёл до самой глубины, я его душу связываю со своей душой, и каюсь всеми силами своей души в грехах, которые исповедую, и которые я признаю за свои. И он тогда охвачен моим покаянием, и он не может не каяться. И он выходит освобождённым. А я по-новому каялся в своих грехах, потому что я с ним един состраданием и любовью. Это предельный пример того, как священник может подойти к покаянию другого человека. Как он может быть другом жениха. Как он может быть тем, который приводит кающегося ко спасению. 

Ну и последняя часть нашей телепрограммы – продолжение нашей с Вами Богословской беседы на тему: Кто есть Бог. Кто есть Бог философов, и Кто есть Бог Авраама, Исаака и Иакова?

Бог Авраама, Исаака и Иакова, как мы подчеркивали с Вами – это Личность, ищущая человека, чтобы наполнить его любовью. На самом деле, это очень неуклюжая фраза – то, что я сказал. Как можно кого-то искать, чтобы его наполнить любовью? То есть, по большому счету, это абракадабра. Бог – это Личность, ищущая человека, чтобы наполнить его любовью. Но сказано это вполне сознательно. А иначе вообще не понятно, что говорить.

Если мы начнем с позиций, такого, систематизатора всех возможных соображений о Боге, что мы скажем в первую очередь? Бог – это кто? Есть такое словечко в философии, тоже не милозвучное – трансцендентный, т.е. запредельный, недостигаемый, непостижимый. И это правда. Бог действительно непостижим, Бог действительно запредельный материальному миру. Иоанн Богослов пишет в Евангелии: «Бога никто не видел никогда». Более того, присутствие Бога нельзя зарегистрировать какими-то приборами, в принципе нельзя – не потому, что их еще не изобрели. Бог как бы по ту сторону любой материальности, по ту сторону мира, за его пределами, совершенно в иной реальности. Одним словом, Бог – трансцендентен миру.

Это так, но не только так. Потому, что если Бог только в недосягаемых высотах, трансцендентен миру и нам, то какое тогда нам до Него дело? Ну предположим, сотворил Он мир, ну и дальше что? Нам-то что от этого – ни холодно, ни жарко. И вот богословие, которое, в отличие от философии опирается не только на абстрактное умозрение, а на духовный опыт человечества, утверждает, что Бог не только по ту сторону мира, но и по эту. Бог не только трансцендентен миру, но и имманентен ему. Имманентность – это тоже такое слово, вызывающее у нормального человека головную боль. Имманентный – значит, пребывающий в чем-то. Бог имманентен миру, т.е. пребывает в нем. Поэтому мы можем с Ним иметь какие-то отношения.

Такая вот противоположность: Бог и трансцендентен миру, и имманентен ему. И вот, как мы неоднократно говорили с Вами, философы в основном говорят о трансцендентности Бога, в то время, как для нас с Вами, начинающих богословов, более важна другая сторона бытия Божия – имманентность – близость Бога к нам, Его пребывание в сем мире.

Поэтому мы и говорим, в первую очередь, не о том, что Бог есть трансцендентное Существо или, даже, трансцендентная Личность, и даже не о том, что Бог есть Творец мира. Это правильно, но не столь актуально. А вот сказать то, что Бог это таинственное Лицо, взыскующее человеческого сердца – это будет фразой богословской, хотя и проблематичной в контексте философии.

Правда, как вы догадываетесь такое богословское заявление очень ответственно. Тут ведь можно сразу уплыть неизвестно куда, далеко и безнадежно, на таких вот выражениях – «взыскующий сердца». И умом подвинуться довольно быстро. Потому что это – чрезвычайно ответственный контекст. Это свидетельство духа того человека, который это говорит. Если дух худосочный, это может легко превратиться, в такую, поэтическую игру. Человек научится жонглировать красочными, но пустопорожними выражениями. Гораздо надежнее говорить о трансцендентном Боге, о трансценденталиях… Но надежность и отсутствие риска в богословии – это тоже дурной совет. Потому что там, где все слишком надежно, Бога можно потерять, доверившись вот этой самоочевидной надежности человеческого разума.

Просто из того, что Бог трансцендентен миру, никак не понятно, зачем Ему вообще понадобилось творить мир. Конечно, можно сказать, что это не наше собачье дело – думать, чего там трансцендентному Богу надо, наше дело – считаться с тем, что это произошло. В общем, это логически последовательно. Если Он трансцендентен, то ты уж, будь добр, будучи нетрансцендентным, смирись с тем, что у трансцендентного Бога свои законы. Он их утверждает, а не ты. Твое дело – пытаться понять, что случилось, а не зачем случилось и для чего. А вот в рамках того, что уже состоялось, попытаться всесторонне объять – насколько это человеку доступно - это уже дело богословия, дело Фомы Аквинского. Там есть рассуждения о том, зачем Бог творит свет. Фома Аквинский с готовностью скажет, что это по любви. Но любовь в таком рассуждении будет, кстати сказать, такой вот, частью катафатического, т.е. положительного утверждения: Бог любящий, - это одно из непреложных качеств Бога. Из любви Бог этот мир творит. Из любви и милосердия Бог желает всякому творению бессмертия. И из любви, милосердия и справедливости Бог согрешившего человека воспитывает.