Есть такой, уже давно устоявшийся церковный термин - «Божественное Присутствие» - что это значит, в общем, всем понятно. Однако, как и многие другие простые вещи, здесь не всё так просто. Отец Яков Кротов размышляет над этим словосочетанием.

Яков Кротов:

- В русском языке есть очень многозначное слово, которое нам сегодня хорошо известно, и есть такая религиозная идиома и состоявшееся выражение: "Присутствие Божие". Кто любит классику, например, Николая Васильевича Гоголя, великого русского писателя украинского происхождения, тот знает другое выражение: "казённое присутствие". Я пошёл в присутствие. Что такое присутствие Божие? Оно, конечно, может быть таким же объективным, как любая кантора. Т.е. присутствие Божие - это огромное царство, это огромный дом Божий, который наполнен Его светом, наполнен Его радостью, Его любовью. Спрашивается, вот я в этом доме, и что мне за радость? Ну, привезите годовалого ребёнка в Эрмитаж, поставьте его в тронном зале или в галерее, куда хорошо поставить ребёнка постарше… Ну, я вот с внучкой первым делом иду в галерею мелкой серебряной посуды, там карета 18 века, - всё, ребёнок в кайфе, потому что это вот игрушки. Но приведи её в тронный зал - она что-нибудь поймёт? Ну, скучно там. Ну, трон, ну карты из драгоценных и полудрагоценных камней. Присутствие Божие, оно, конечно, я боюсь, для большинства верующих людей очень быстро из огромного чудного живого мира, где в наш мир пришла вера, мы увидели Бога, - но что увидели? Прежде всего, увидели, что наш мир, говоря современным языком, это нано мир. Ну как у пророка цицит, - у Бога на одежде кисточки, и эти кисточки такого размера, что в них прячется храм Соломона, вот что такое Бог, вот Он какой большой. Так вот наш мир - он такой по сравнению с Божьим присутствием, но чтобы это понять, надо уже немножко перестать быть ребёнком. Трагедия многих людей заключается в том, что для них вера это, прежде всего, какая-то эмоциональная память о том, что с ними было. Они честны перед собой, они не утверждают, что у меня не только память, но и живой реальный опыт есть. И хочется быть в присутствии Божием, хочется, чтобы Бог был всё время рядом, но как это - всё время? - спрашивают они, - чтобы Бог - всё время рядом? Об этом книга "Откровенные рассказы странника". Как это - непрестанная молитва, - что ему всё время было тепло в сердце? Чтобы всё время - что-то такое невидимое? Я думаю, что у всех людей это по-разному, но общий принцип остаётся один. Присутствие Божие это – всё-таки не казённое учреждение. И мы часто лишаем себя присутствия Божия, потому что мы ставим Богу невыполнимые критерии, невыполнимые задачи, невыполнимые молитвы. Приди и успокой меня, приди и согрей меня, ну, в общем, читайте Франциска Скорину - акафист Иисусу Сладчайшему - это ведь его произведение. Это 16 век, это открытие Америки, для того, чтобы засаживать её сахаром, это век, когда обжирались сахаром - не просто от души, когда вышли из средневековой нищеты, - это же первый наркотик для ума – глюкоза - в этом смысле мы все наркоманы. Иисусе Сладчайший, приди! А мы уверены, что Ему очень хочется быть для нас такой вот капельницей с раствором глюкозы, и поддерживать наше существование, мы не хотим присутствия Божия, мы хотим, чтобы Бог вошёл в наше присутствие, чтобы Он жил в нашем присутствии. Вот здесь есть, как сейчас говорят англичане, но англичане так всегда говорили, а теперь это входит и в наш язык, какой-то shift - одна из клавиш таких есть на клавиатуре, она называется «шифт» - у этого слово одно из значений - "подвижка". Вот эти вот ужасные землетрясения, они от чего? Вот геологи говорят: шифт тектонических плит. Подвижка, микрон - и погибло 12 тысяч человек. Вот для того, чтобы жажда, чтобы Бог был в моём присутствии, как проситель, как начальник, не важно, но это моё присутствие, и вот, чтобы я был в Его Присутствии, я думаю, что вся человеческая жизнь верующего - она вот в этом заключена. Мы начинаем с того, что мы впускаем Бога в себя: защити, спаси, помилуй и сохрани меня, Боже, Твоею благодатью. А потом где-то, я надеюсь, начинается экватор, в котором мы начинаем просить, чтобы Он впустил меня. Обычно, это не от хорошей жизни, потому что моё присутствие, моя контора разваливается, всё оказывается не так, самые лучшие замыслы оборачиваются, ну, в крайнем случае, чем-то не важным. В худшем случае, я сам не рад, что я за это взялся. Читайте Экклезиаста: "всё суета сует"! И вот тогда я начинаю хотеть, не чтобы вот у меня был храм Соломонов, а чтобы в Божьем храме для меня нашёлся там вот какой-то уголок - пусть лучше там. Вот - Божье Присутствие. Может это быть без эмоций, можно не переживать Бога, но, конечно, очень хочется переживать! Это было бы не честно - сказать, что эмоционализм, вот это чувственное присутствие Бога, что это плохо, это соблазн, прелесть, как сейчас модно подделываться под святых. Да нет, конечно, об этом надо просить, чтобы Бог, как глюкоза, как сахар, как миндаль, - кто что любит, - как M&Ms, как кока-кола - вот у нас есть у многих зависимость от кока-колы - так вот, Господи, чтоб у меня от Тебя была зависимость, чтобы мне без Тебя было плохо. Но только, чтобы мне без Бога было действительно плохо, т.е. чтобы у меня была физическая, страстная, ужасная боль без ощущения Бога. До этого доходит редко. Доводить себя искусственно не надо, потому что всё-таки на первом месте вопрос не о том, чувствую ли я Бога, а о том, как живётся ближним. Мы дали Богу дорогу, что бы Он прошёл к соседу, главное препятствие к Богу в этом мире - почему Бог ко мне не приходит? Ему кто-то мешает? Я на кого-то злюсь, и очень, может быть, правильно делаю - он меня обидел, этот человек мешает Богу войти в мою жизнь. И говорить, что моя обидчивость виновата - это не честно - не надо меня обижать! Теперь спрашивается, я, случайно, никого не обидел? Ну, у меня длинный список, шеренга выстроится, люди мне открыто в лицо говорят, что я обидел, но я человек публичный - обиженных мною - 144 тысячи, и ещё немного. Они чувствуют Божие Присутствие? Боюсь, что нет. Из-за меня? Конечно! Поэтому не мешай Богу присутствовать в жизни другого. Но я не гарантирую. Что, мать Тереза мешала Богу? Нет, а всё равно, вот видите, вот это то, что великие мистики называли чернотой, пустотой, пустыней духовной. Видимо, через это надо пройти, в той или иной степени. Но я думаю, что наше отсутствие благодати в какие-то моменты, оно уж не заслуживает такого названия - пустыня, а если припирает, то давайте не мешать себе грустить, т.е. не мешать себе потеть до крови. Но мы же тоже побаиваемся. Я бы сказал, что по моему опыту действительно любая страстная молитва, энергичная, отчаянная молитва не бывает не удовлетворённой - но я знаю, что иногда бывает. Надо подождать. Господь терпел и нам велел. Он ведь тоже нас просил придти и побыть – не дождался! Про Него мы знаем, что мы Его дождёмся точно. Я думаю, что это часть нашей веры, в любом случае, я скажу так: есть воспоминания, которые с годами теряют своё значение. Ну, вот леденец, его сосёшь он размывается, превращается в слюну, а есть песчинка, которая попала в моллюск, в его мягкую ткань, и она с годами превращается в жемчужину, он её обволакивает, она превращается в жемчужину. Мы с детства храним каких-то солдатиков, детские тетрадки первые, приходит возраст, когда для нас это важно, для нашей личности, но должен придти возраст, когда они станут совершенно не важными, и мы их выкинем - мы повзрослели. Вот память о Боге - она то, что никогда не выбросишь, никогда не рассосется, она часто болезненна, болезненна именно тем, что это память, а не сейчас. Нам-то хочется, чтобы это было сейчас, а не память. Вот первый класс - это пускай будет только память, а вот я и Бог, наши встречи, если можно, чтобы это была не память, а реальность. Но сохранять об этом память - это часть веры, это часть надежды на то, что это станет реальностью, это часть вот этого живого любовного отношения Бога, что я Тебе доверяю. Ну, хорошо, ну у тебя вот так вот. Ну, это часть покаяния, в том числе, поэтому мать Тереза это всё вынесла, и мы можем вынести, но - не дай Бог!

О духовных проблемах современности размышляет профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И.Осипов:

- Мне кажется, что одной из причин того, что мы наблюдаем сейчас в нашем обществе, и не только в нашем, является отсутствие мировоззрения. Очень многие верующие, да, верующие - но он не знает, во что он верит. Он православный - в Бога не верит. Замечательно вообще-то. Не знают люди ничего, ни веры не знают, ни аргументов никаких не знают. Почему нет к этому интереса? Не пробуждён он с детства. Мы часто идём по чисто внешнему пути. Пока он маленький, таскаем с собой в храм его, причащаем, но забываем о самом главном, чтобы сделать его мировоззрение твёрдо обоснованным, и это необходимо. Но для того, чтобы оно действительно было таковым, ой, как было бы хорошо, если бы в школах давали хотя бы основы знания о других религиях и, если хотите, в какой-то степени, даже и о религиозных философских системах. Чтобы человек уже мог видеть с высоты, и оценивать и понимать. Вы знаете у детей самый главный вопрос: почему? откуда? зачем? И как важно ответить на это. Кто может ответить? Родители, вы говорите, что нам делать с детьми? А вы знаете, как ответить, вы ответили им? Нет? Так с кем проблема - с детьми или с родителями? Педагоги, вы знаете, как ответить? Нет? С кем проблема? Мы многого хотим, но подчас иногда не знаем даже, что делать, а иногда - не делаем. Иногда не понимаем, что делать, иногда понимаем, но не делаем. Первое и важное, самое главное, это человек подрастающий должен убедится, что, во-первых, действительно религия права, что Бог есть, что душа есть, Вечная жизнь есть. Отсюда сразу решается вопрос смысла человеческой жизни. Если нет Бога, какая бессмыслица, простите, если я живу один раз, что тогда остаётся? Бери от жизни всё, а что – всё? Вопрос даже более страшный - а зачем тогда эта нравственность? Не всё ли равно, если в небытие я пойду, и все пойдут. Это разлагающее мировоззрение. Если есть Бог, есть вечность, тогда, наверное, человеку придётся задуматься. Эти вопросы чрезвычайно важны. Это необходимо закладывать с самого, насколько это возможно, раннего периода человеческой жизни. Если мы это будем делать, если мы это будем закладывать, тогда действительно мы можем рассчитывать и на то, что наше внешнее усилие, - уже когда мы человека приводим в церковь, говорим ему как молиться, - и тогда найдут в себе благодатную почву, ибо он будет понимать, зачем всё это. Он совершенно иначе будет воспринимать само богослужение, сам храм, сами таинства. Второй момент, на который мне очень хочется обратить внимание. Мы хотим, чтобы наши верующие дети, они были верны этой вере, чтобы они остались таковыми, чтобы они оставались нравственно чистыми людьми, чтобы они оказались свечечками среди этого мира, горящими свечами. Невозможно, почти невозможно этого добиться, если мы не научим их, а прежде, наверное - пока сами не научимся правильно молиться. Правильно молиться, я ещё раз подчёркиваю слово «правильно». К сожалению, как правило, мы обращаем внимание на так называемое вычитывание молитв. И ребёнка подчас приучаем к этому вычитыванию. Т.е. чисто к формальному отношению к этим вещам, т.е. забываем о том главном, что молитва - это есть обращение - к Кому?! Если это Бог - личное существо, то как я к Нему должен обращаться? Конечно, если это безличные силы, то я могу читать это так (читает скороговоркой): «Отче наш, иже еси на небеси»… Кому это я читаю? Что за кощунство? Только безликой силе это можно, как магическое заклинание это читать. Ой, как важно с детства объяснить человеку, приучить его к молитве, а не к вычитыванию молитв. И опыт церкви уже 2000 лет показывает, что одним из самых замечательных средств в этом отношении является приучение сначала к самым кратким молитвам, к коротеньким молитвам, так обычно и делается. Самые короткие молитвы выучиваются сначала наизусть. Но как важно приучать читать внимательно, с вниманием, пониманием слова, с пониманием Того, к Кому ты обращаешься. И одной из важнейших молитв, которая просто освящена всем опытом церкви, является молитва, так называемая молитва Иисуса, которая состоит из пяти слов: Господи Иисусе Христе, помилуй меня. Эту молитву может произнести человек в любое время, в любой обстановке, в любой ситуации. От всей души произносимая эта молитва, как много она даёт человеку! Знаете, с точки зрения религиозной, сомнений нет, потому что молитва соединяет человека с Богом. Я хочу обратить внимание на  другой момент, совершенно другой, чисто психологический, с точки зрения чистой психологии, безотносительно даже к религии, скажу: молитва - это сосредоточение в себе. Вы знаете, как успокаивает психику, как успокаивает нервы, умиротворяет душу, в результате, даёт возможность человеку принимать верные решения. Молитва обладает огромным действием умиротворения, как говорят, всех сил души. Это имеет колоссальное значение для всех нас, живущих в этом суматошном мире. Вот это очень важный элемент. Если мы ребёнка будем с самого малого возраста приучать к этому, мы ему дадим в руки великое средство. Средство, которое сделает насыщенной его жизнь, потому что молитва даёт человеку радость, успокоение, мир. И ребёнок, который привыкает к этому, привыкает, как можно чаще это делать, он будет совершенно другим человеком. Причинами того, что мы не видим этого, являются: первое – родители этого не делают, следовательно, этого не могут делать и дети. Мы фундамент не строим, не созидаем фундамент, - такая это беда! Невозможно созидание человека без этого. Ведь что такое образование? Ведь «образ», вот коренное слово. Значит, оно предполагает, что из чего-то бесформенного, из какой-то болванки нужно сделать соответствующий образ! Можно сделать ангела, а можно – демона. А как же, деревяшка круглая, что хотите, то и делайте! От кого зависит? От того, кто непосредственно касается вот этой работы, кто занимается этим, кто это делает, от его резца, от его рук. От его, если хотите, даже нравственного состояния будет зависеть - будут это картины Врубеля - или Васнецова.

-----

И последняя, богословская часть нашей телепрограммы.

Рассуждая о Божественном Откровении, рано или поздно может возникнуть вопрос: а все ли религии зиждутся на Божественном Откровении – тот же ислам, например, буддизм, языческие культы?

Относительно ислама – независимо, как мы к нему относимся, отрицать, что, дескать, Мухаммед никакого Откровения не пережил, а всё сам выдумал, мы не имеем права. Судя по всему, Мухаммед пережил подлинный опыт, и ислам, особенно по сравнению с тем, что ему предшествовало у арабов, это, конечно же, колоссальный шаг вперед. Но с другой стороны, это явное принижение Евангельского Откровения.

Мы уже говорили с вами о разрывах в Откровении, когда в пользу какого-то одного Откровения отрицаются все другие Откровения. Что такое ислам? Там вторая сура Корана, длинная, и предысторию раскрывает, и Ветхий Завет кратко пересказывает, и несколько раз упоминает Ису и Мариам, и даже непорочное зачатие признает, Рождество Христово. Но, тем не менее, Богочеловечество и Богосыновство Христа – оно там отменяется. И посему самый главный пророк в Исламе – все-таки Мухаммед. При этом, безусловно, Коран написан человеком, несомненно пережившим Откровение.

Что касается буддизма – это очень рациональная религия. Если вы когда-нибудь смотрели буддистские тексты, вы могли в этом убедиться. Просто буддизм – это нечто обратное Откровению; он, наоборот, представляет собою до мелочей продуманную технологию - как горящий костер сделать погасшим. Вот именно потухшим, чтобы он угас сам по себе. Не залить его водой, потому что это будет насилием, но чтобы в человеке выгорело все, что не нужно с точки зрения буддиста. Да, это технология. То, что технология духовная, нас смущать не должно. Потому что дух – это то, что естественно есть у человека, значит, и у духа есть своя технология.

А есть ли Откровения в язычестве? Понимаете, язычество – это, скорее, не откровенная религия, потому что там открывать ничего не надо. В язычестве от начала до конца, в принципе, всё есть и без Откровения. Там не нужен этот прыжок в какую-то непостижимую реальность. Вот мистика в язычестве есть. А Откровения, в строгом смысле этого слова, скорей всего, таки нету. Хотя бы потому, что в язычестве принято оперировать термином «знание». То есть всему там можно научиться. Вот христианству научиться от начала и до конца невозможно - до тех пор, пока ты сам не сделаешься христианином – не получится.

Мистика – она-то, ведь, очень разная. Понимаете, выражение «мистическое знание» предполагает, что это тоже может быть, как ни странно, вполне воспроизводимо, просто в нем мера дискурсивности, мера выстроенности, выводимости знания ничтожна. Тут работают какие-то другие механизмы, но они работают.

Существует такое понятие, как головная мистика. Мы-то думаем, что голова – это такой орган, исключительно для рационального мышления. Ничего подобного. Есть мистика света, мистика тьмы, и это всё разные всякие всячины. Есть шаманистская мистика… Но при всем при том, это те вещи, которые можно передать, сообщить.

К слову говоря, шаманами люди становятся как-то загадочно. Или - жрецами в Египте - тоже посвящались не кто попало. Жрецы старые, опытные, каким-то образом узнавали, кто годится, а кто нет. В ком что-то такое есть, и они понимали, что. И это была тоже форма знания - головная мистика. То есть что-то вычислялось. Но как - не очень понятно. Потому что знание это мистическое, а не рациональное.

И видения могут быть вполне такого, мозгового происхождения. Вот мы все видим сны. Но разве кто-нибудь понимает механизм сновидения? Говорить о структурных компонентах сновидения можно. Но откуда сны приходят и куда уходят, почему одни видят цветные сны, а другие нет - это полная загадка. Какие-то туманные видения любой из нас когда-то испытывал. Но у кого-то видения – потрясающие! Юнг описывал сны, которые он считал, и не без основания, выражением каких-то архитипических черт человеческого мировоззрения, природу которого мы до конца не понимаем. Это просто некая данность человеческая. И в этой данности можно как-то ориентироваться. Мы же не можем, например, объяснить, откуда у человека потребность связывать причины и следствия. И не можем объяснить, почему мы в состоянии постигать мир рационально. Но пользоваться своим рацио мы, все же, умеем, тем не менее.

Вот точно так же и здесь. Человек не понимает, почему он в состоянии видеть видения. Но какие-то устойчивые ощущения по поводу видений у него появляются, более того, он что-то здесь может отследить. Что пожар – к потопу, а потоп – к пожару. Т.е., у него там как-то всё это увязывается. И когда выясняется, что сновидения как-то связаны с реальностью, начинает складываться соответствующая система особенных знаний.

Конечно, тут простора для спекуляций вдоволь, как вы догадываетесь. Поэтому в таких вот вещах полно шарлатанов. Но ведь есть и не шарлатаны. Ну, видит нечто человек, что он с этим может поделать? Судьбу там видит, еще что-то. Ну и пусть себе видит.

В принципе, это тоже мистика, правда, особого рода. Понимаете, другого слова просто нету. Если мы скажем, что видение будущего - это не мистика, то тогда нам еще хуже: мы не будем знать, как это вообще называть. Конечно, сказанное гадалкой отнюдь нельзя ставить в ряд со сверхъестественным Откровением, и тогда  хочется сказать, что, мол, ну раз тот же Глоба - мистик, раз шаманизм – это тоже мистика, значит, тогда сверхъестественное Откровение – это не мистика - безусловно, нельзя мешать праведное с грешным. Но – куда денешься – нам слов не хватает.

Таким образом, сказать, что язычество мистично – можно, но что языческие религии зиждутся на Откровении – вряд ли.

На этом сегодня остановимся с Вами в наших богословских рассуждениях до следующего четверга. Всего доброго.