•              Многообразие Божьего творения. Вода (продолжение)

•              Фрагмент фильма Зеферелли

•              Продолжение телебеседы прот.Иоанна Замараева о духовных судьбах человечества. Богословие в нашей жизни: Кто есть Бог?

Здравствуйте, дорогие телезрители! 

Помню, когда в детстве я первый раз пытался читать Библию, меня смущали там выражения: «и сказал Бог: да будет то-то и то-то». Что, значит, сказал? Мало ли кто может чего сказать? Сделал – понятно. Сотворил – понятно. А сказал? «Да будет свет, и стал свет». «И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя… И сказал Бог: да произведет вода… душу живую... [И стало так.] Признаюсь, не очень убедительны мне были все эти слова и выражения.

Потом меня немного успокоили, что это особая языковая форма изложения на древнем Востоке. И понимать все это в буквальном смысле нельзя, потому, что, как говорил Иоанн Златоуст, великий святой 4-го века, у Бога и гортани нет и языка, которым можно было бы что-то произнести в нашем понимании этого слова.

Меня это успокоило, и я представлял Бога уже не в антропоморфном виде – как седого старичка витающего в небесах, а как некое невидимое существо, все собою наполняющее существо, как воздух, или гравитационное поле. И вот это Существо в моем представлении – постоянно что-то творит.

Таким образом, мои интеллектуальные борения были в определенной степени успокоены. Естественно я, как человек верующий, считал своими врагами всех эволюционистов, начиная с Дарвина, и с упоением читывал креационистов. Но в какой-то момент я узнал, что Чарльз Дарвин был глубоко верующим человеком, и меня это привело к замешательству. Как это может такое быть, чтобы родоначальник теории, на которой безбожники базируют свое мировоззрение, был верующим человеком?

По мере знакомства с серьезной богословской литературой, мое отношение к эволюционному подходу изменилось полностью. Оказалось, что множество серьезнейших православных богословов – эволюционисты. Александр Мень, например. Ливерий Воронов – профессор догматического богословия, который читал нам лекции в Ленинградской Духовной академии.

И сегодня, наоборот, я не воспринимаю креационистов (креационисты, как вы знаете, это противники эволюционных теорий). Они считают, что мир не развивался постепенно, а был мгновенно или достаточно в короткий срок сотворен Богом. Что Бог творил мир Сам непосредственно. «Творить» - на латинском creatio. Отсюда их наименование – креационисты. Они уверены, что стоят на защите Библейских основ веры. А мне сейчас уже кажется наоборот – библейское повествование гораздо ближе к эволюционной теории. Бог только говорит миру. Всевышний только сообщает информацию, программирует материальность. Бог говорит воде, чтобы она произвела жизнь на земле. Ведь именно в воде начинается жизнь на нашей планете. Причем, Бог говорит воде, чтобы она сама это сделала, сама произвела жизнь. О совершенно удивительных научных открытиях на сегодняшний день мы с Вами узнаем. Самая простая вода, из которой мы почти на 90% состоим, оказывается, является носительницей колоссального объема информации. Давайте продолжим просмотр фильма на эту тему.

---------Фрагмент фильма:

За кадром:

- Наша земля представляет собою гигантский сосуд с водой, в котором возникли все формы живого. И всё живое, по сути, тоже является сосудами с водой. Современные технологии позволяют проникать нам далеко в космос. И пытаясь обнаружить жизнь на других планетах, мы в первую очередь там ищем воду.

Курт Вютрих, лауреат Нобелевской премии. Швейцария, США:

-Вы прекрасно знаете о том, что на земле без воды жизнь не возможна. Мы совершенно абсолютно уверены, что первые живые организмы появились в воде. И лишь намного позже организмы развились до такой степени, что смогли существовать вне воды. Я вовсе не думаю, что это случайность.

Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский, Россия:

- Совершенно не случайно первые строки из Библии имеют упоминание о воде. Там, где говорится о создании мира, жизни человека, речь идёт, в первую очередь, о воде.

- Как в куске глины находятся все ещё не созданные скульптуры, так в воде находились все образы живых организмов. Именно вода воплотила замысел Творца. Но для начала любого процесса необходим импульс. Мудрецы древности считали, что импульсом для возникновения была первичная Божественная искра. Это она записала в воде последовательность дальнейшего развития, где каждый вид существа - от простейших бактерий до млекопитающих - достигал своего совершенства.

Шамил-Хазрат Аляутдинов, имам-хатыб мемориальной мечети на Поклонной горе, Россия:

- Наверняка никогда наука не узнает процесс создания Адама, что с чем в какой пропорции, но, например, в Коране говориться, что вода принимала в этом участие по воле Бога.

Мартин Чаплин, профессор, заведующий лабораторией Лондонского университета. Великобритания:

- Я думаю, что учёные, должны уделить более пристальное внимание тому, как вода взаимодействует с молекулами. На молекулярном уровне она создает структуру спирали ДНК. Не было бы воды, не было бы никакой спирали. Она создаёт структуру протеинов, без воды эта структура не работала бы.

За кадром:

- Только в воде свою жизнь начинает любое семя, любой эмбрион. Околоплодные воды участвуют и в его развитии, и в его сохранении. Именно окружающая вода, подобно универсальному компьютеру, раскрывает любую биологическую программу. Но и изменить её в таком случае может только вода. «Бывает нечто, о чём говорят, - смотри, вот это новое, но это уже было в веках, бывших прежде нас», - когда-то писал Екклисиаст.

«И взял себе Яков свежие прутья белого тополя, миндаля и каштана, и вырезал на них белые полоски, обнажая белизну, что на прутьях. И ставил прутья, что нарезал, в стоках при водопое, когда овцы приходят пить. И разгорячались овцы, и зачинали там. И рожали овцы полосатых, крапчатых и пёстрых».

Александр Солодилов, доктор наук, член-корреспондент РАЕН, Россия:

- Мы воздействовали на воду сверхслабыми импульсами, магнитными полями. Это поля, которые в десятки тысяч раз слабее естественного магнитного поля Земли. Т.е. они ничтожно малы, с точки зрения современной науки.

За кадром:

В воду, обработанную таким образом, поместили рыб, у которых вскоре появился необычный выводок мальков, похожих друг на друга, словно близнецы, но кардинально  отличающихся от других своих сородичей.

Александр Солодилов:

- Появляются серые полоски на брюшке у всех самцов сразу, появляются цветовые пятна, чего раньше никогда не наблюдалось. Это называется фенотипические изменения. И принципиально важно, что эти изменения, появляются не у некоторых представителей обработанных рыб, а у всех сразу.

За кадром:

- В результате эксперимента, изменился не только внешний облик рыб, но и их поведение. Они стали одинаково реагировать на внешние раздражители, так, словно у всей стаи появился разум.

Александр Солодилов:

- Настолько серьёзная область проблем, совершенно неизученная, так сказать, стала подниматься. Ну, поэтому решили, что достаточно фиксации самого факта возможности изменять поведение и форм животных, используя только воду. Сам по себе этот факт имеет серьёзное значение. Если вода влияет так сильно, значит, до полного изучения её нельзя выпускать на люди.

Маленький фрагмент фильма Франко Дзеферелли о жизни Иисуса Христа у нас на очереди.

-------Фрагмент фильма (Мф.19;16-22)  

Ну и последняя часть нашей телепрограммы, на которой, давайте, продолжим с Вами нашу трудноподъемную тему «Кто есть Бог?» Как мы говорили с Вами, любую формулу о том, «Кто есть Бог?», может сложить сильный, высокий, научный, но и вполне религиозно холодный разум. Но наша с Вами задача – увидеть за формулами некий самосвидетельствующий о Себе Дух Жизни. Увидеть Бога, в первую очередь для нас открывающегося. Бога, Которому зачем-то мы нужны и нужен мир, в котором мы живем. Вот куда более актуально звучит фраза о Боге, Который зовет человека, Который, если хотите, нуждается в человеке. Хотя, если присмотреться к этой богословской формуле как к некоему логическому суждению, то мы сразу натолкнемся на парадокс. Любой рационалист нам скажет: простите, вы только что согласились, по меньшей мере, что Бог – источник всего, в том числе и рациональных способностей, так как же Богу может чего-то не хватать? Верно, абсурд?! И мы обязаны согласиться с тем, что да, это абсурд. Но богословие, в отличие от чистой мыслительной деятельности, вынуждено быть абсурдным. Тертуллиан даже не стеснялся говорить со свойственной ему некоторой запальчивостью: «Верую, ибо абсурдно». Ну, это хрестоматийное утверждение, вы наверняка его не раз слышали.

А никуда не денешься. Вот давайте снимем это противоречие и допустим, что Бог ни в ком не нуждается. Тогда тем более непонятно, зачем мы на этой грешной земле. Как нам оправдать, с точки зрения бытия Бога, наше существование? Если мы еще и Богу не нужны? Мы то и себе такие – умирающие – не нужны. И если с этим согласиться, тогда какая разница, как жить – разве только сегодняшним днем, да и то в категориях «лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным». И вместе с тем, регулярно открывать для себя тот неприятный факт, что абсолютно богатым быть невозможно, и абсолютно здоровым, увы, тоже. Хочешь ты того или нет, но твоя машина  (имеется в виду – организм) придет в негодность через некоторое время. У одних раньше, у других позже. У одних будут одни сбои, у других – другие. Одному повезет умереть, как мы сами молимся, «быстро и безболезненно», другой будет умирать долго и мучительно, и этого, конечно, никто себе не хочет… но по большому счету от всего этого никуда не денешься. Увы.

Но спрашивается, кому это все нужно, как это может быть оправдано, с любой точки зрения? Как мы знаем, самый факт того, что есть смерть, человека чрезмерно беспокоящегося и ищущего этому объяснение, настолько далеко может завести от Бога! Если только он вовремя не переключится и не поймет, что смерть не есть некий абсолют. Иначе его дальше уже из этих закоулков не вытащить. Помните, Альбер Камю вообще называл вопрос о смерти основным философским вопросом. При этом он был атеистом. По крайней мере, он так себя называл. Современная ему Католическая Церковь – а другой он не знал – вызывала у него аллергическую реакцию. Вот он, как человек добросовестный и честный, понимал, что если у жизни нет абсолютного обоснования, то человек никогда не утвердится в ответе на вопрос, зачем он существует и нужно ли, чтобы он был.

Но что же за явление такое тогда это самое  богословие, этот пресловутый поиск адекватных форм говорения о Боге? Выходит,  про Бога вообще ничего нельзя сказать? Ни того, что Бог в ком-то нуждается, ни того, что Бог ни в ком не нуждается? Ни того, что Бог всемогущ, ни того, что Бог не всемогущ?

Кто есть Бог? Бог как Творец. В богословии есть два словечка таких, не очень милозвучных - иностранных, греческих – катафатический и апофатический. Это два богословских термина, которые ввел Дионисий Ареопагит. О Боге приходится говорить и апофатически, т.е. отрицательно, и катафатически, т.е. положительно. Положительно говорить – значит утверждать, что Бог есть то-то и то-то, например «Бог есть Любовь», «Бог есть Свет», «Бог есть Истина», «Бог есть Творец Вселенной» и так далее. Апофатически или отрицательно свидетельствовать о Боге это значит говорить о том, кто не есть Бог и что Богу не может быть свойственно.

Любое положительное суждение о Боге, само по себе вроде как правильное, может быть подвергнуто отрицанию. Почему? Почему я могу сказать на полном основании, что утверждение «Бог есть свет», может быть превращено в отрицательное суждение: «Бог не есть свет», и при этом я не погрешу против истины? Дело в том, что когда я Бога логически отождествляю со светом, с истиной, вообще с предельными, высокими, священными для меня вещами, то я все-таки отождествляю Того, Кто по определению не охватываем и не сравним человеческим существом, человеческим духом с чем-то, что безусловно есть мое представление. Когда я говорю: «Бог есть любовь», я что говорю? Я говорю о Боге то, что я более-менее себе представляю. Потому что любовь для меня – это что-то высокое и светлое. А по большому счету, что это такое? Вот спроси меня – и я начну говорить, разглагольствовать, пассажи пространные выдавать… Но им же конца не будет. Так спрашивается, что же именно я сказал?.. Так до конца и непонятно. Именно потому, что любое такое суждение не имеет конца, и всегда как бы половинчато. Я-то пытаюсь Богу приписать некий абсолютный признак. Вот для меня любовь – это то, выше чего не бывает. Но ведь я сам не знаю, что говорю, когда говорю «любовь»! Вот спроси у меня, что это такое, - я могу долго глубоко дышать, ахать-охать, говорить всякие запредельные, для меня невероятные вещи… Но при этом это все равно какой-то потенциально бесконечный текст. В итоге я никакого определения дать не могу - абсолютного. Хотя в мою задачу входило как раз приписать Богу такую абсолютную характеристику, которая не вызывала бы сомнений в том, что она абсолютна, что это действительно то, что никому другому не присуще. А у меня не получилось. «Бог есть свет» – а свет – это что? Свет, вообще говоря, тоже бывает разный. Хотя все согласятся, что свет – это что-то хорошее, в противоположность тьме. Любовь – это тоже что-то замечательное, противоположное ненависти. Истина – тоже хорошо. Потому что ложь – это плохо. Истина – это что-то безусловно хорошее. Но нам пришлось бы долго стоять и определять, что такое истина. Ну не получится определить. Сказать можно много чего высокого и хорошего. На каждое такое слово Церковью будет сказано: «аминь», все будут согласны… Но завтра можно к этому что-то добавить, послезавтра – что-то еще и так далее. И выяснится, что каждое такое слово, каждое такое предельное представление вызывает массу всякого рода несовпадающих ассоциаций. И поэтому высказывание: «Бог есть истина» логически вполне совместимо с высказыванием «Бог не есть истина». Хотя это и парадокс. Почему? Потому что не всегда понятно, что имеется в виду. Ну, например, если мы за каждым своим действием будем хотеть прежде иметь некое истинное представление о том, куда двигаться и что делать, то мы и шагу просто не ступим. А Бог от нас хочет действия, конечно, не бездумного, но, для того, чтобы жить, нельзя цепляться только за то, что есть истина. Ведь Бог не только и не просто истина, а Нечто большее. Следовательно, Бог также не есть истина. Поэтому мы с определенной головной болью вынуждены эти вещи совмещать.

Всякий нормальный богослов, ну, вообще-то нормальных людей в богословии не очень много, но те, кто таковыми могут считаться, они давно знают: медицинский факт – что, конечно, всякое позитивное утверждение о Боге не абсолютно, а Бог – абсолютен, поэтому любое позитивное утверждение вынужденно повлечет за собой и отрицательное утверждение о Боге же. И поэтому они должны быть совместимы. Проблема в том, что истинны оба утверждения сразу, а это трудно вкладывается в голову. Потому, что человек вообще, для того, чтобы что-то понять, должен что-то с чем-то отождествить. Любая наша фраза, любое простейшее логическое суждение представляет собой то, что мы показываем пальцем вот на этот цветочный горшок или на кувшин, или напольную вазу, и говорим то, что видим. Но Бога то мы не видим и применительно к Богу – на самом деле – что ни утверждение, то будут проблемы.

С одной стороны мы, естественно, пользуемся для себя представлением о Боге как о Носителе различных качеств. И говорим: «Бог такой-то», «Бог другой». И, соответственно, пользуемся и утверждением, и отрицанием этих качеств, как все-таки отождествляющих неограниченного Бога с ограниченным человеческим представлением. Ведь любое суждение о Боге соединяет Бога с представлением о чем-то еще. Со светом, или с всемогуществом. И поэтому всякое такое суждение мы обязаны подвергнуть некоему отрицанию, для того, чтобы не приписывать нетварному Богу тварных качеств. Поэтому, как мы знаем, даже такое, казалось, несомненное качество как всемогущество Божие, оно двояко. Бог, с одной стороны, всемогущ, а с другой стороны – не всемогущ. Есть вещи, которых Бог не может. Творить зло, например. Для кого-то это может быть неубедительным. Ну, можно проще - Бог не может создать еще такого же Бога. То есть богословы еще средних веков поняли, что существует парадокс всемогущества. Потому что «Бог всемогущ» - уже само по себе логическая конструкция, а логическая конструкция применительно к Богу не может работать, потому что это отождествление абсолюта с неким относительным представлением. Вот, вроде бы, быть всемогущим означает уметь все. Да? А что это – всё? Мы вообще представляем себе, что значит – ВСЁ? И тут добросовестный схоласт ставит вопрос: ну, всё так всё. А может ли Бог создать другого Бога?.. Это вот такая схоластическая технология ответа на вопрос. Не может? Тогда почему мы называем Его всемогущим?

Любое определение Бога будет страдать неполнотой и внутренним противоречием. Может ли Бог создать камень, который Сам бы не смог поднять? Если Он чего-то не может, значит, Он не всемогущий. А если может, тогда Он его не поднимет. Ну, это такие логические игры средневекового богословия, опирающегося на формальную логику.

А вот, как мы с Вами подчеркивали, Паскаль говорит: «Бог Авраама не есть Бог философов». И этим Он призывает нас как раз к тому, чтобы проживать опыт вот этого самого служительства с Богом, Который был у Авраама. А у философа Бога может не быть. Умудренный философ в состоянии много чего интересного наговорить.

Ключевой вопрос для догматического богословия – это то, что бытие Божие это тайна, и при этом тайна живая. Это не логическая тайна.

Собственно, богословское чутье начинается там, где заходит разговор о жизни внутри этого противоречия. Бог Авраама – да, вот такой Он противоречивый. Он зовет Авраама потому, что тот Ему нужен. И в лице Авраама Ему нужны все люди, на самом деле. И поэтому получается, что настоящая жизнь с Богом и по-Божески – она вообще не вписывается в какие бы то ни было формулы. Формула – орудие для того, чтобы жить. Но никакая формула никогда в жизни не может покрыть самой жизни. Вот чтобы мне сделать какой-то шаг, мне надо что-то взвесить, принять, обдумать, что-то такое про себя наговорить, о Боге и обо мне, в такой-то ситуации. И то, что я наговорю, будет иметь какую-то ценность. Относительную, но будет. Но подлинная ценность проявится не в том, что я наговорю, а в плодах. Когда Авраам услышал: «Встань, и выйди из земли той, и иди в ту землю, которую Я даю тебе», - то с Авраамом что-то произошло. Он, наверное, не сорвался с места в карьер. Не сразу, наверное, он встал, собрал свои манатки – а манаток было немало, одной публики было 75 человек. Наверняка он о чем-то думал, какие-то логические конструкции строил - куда идти, зачем, чего хочет Господь? Строил какие-то предположения… Но вот, собственно, сама струя жизни Авраама проявилась в результате в том, что он «услышал и пошел». И вряд ли он все понимал – куда идет, зачем идет… То есть рабочая идея у него была, понятное дело, - ну не может человек без идеи просто идти куда глаза глядят. Когда человек просто идет куда глаза глядят, это шаг отчаяния. По принципу «стоять нельзя, надо идти, куда идти – непонятно, но хоть куда-нибудь, на авось». Тоже, конечно, орудие в жизни. Но не самое полезное.