В отличие от «кесаря», который живет в полном достатке за счет народа, которым правит, Бог-то, ведь, точно ни в чем не нуждается. Тем более, не нуждается в людях. Но тогда что вообще Богу от нас нужно? Отвечает на этот вопрос отец Яков Кротов. 

О.Яков Кротов: 

- Евангельское изречение Спасителя, что «кесарю кесарево, а Богу Божье», оно, наверное, образное.  Что нужно кесарю? Спросите у любого кесаря, который откровенный, самого демократичного политика спросите, только пообещайте ему, что никому никогда не расскажите, и он ответит: мне от тебя, от человечества, как кесарю, нужно все! Потому что, если от меня что-то спрячут или чего-то мне не дадут, если лояльность будет не полной – я не могу тобой управлять. Кесарь хочет, чтоб ему отдали все. Что нужно Богу? Ничего. Где в Писании сказано, что нужно Богу? Страх Божий нужен Богу? Нет, он нужен людям. Затруднительно сказать, что же нужно Богу. Единственное, что сказано через пророка в Писании, что «ваши жертвы Мне не нужны, ваши курения Мне отвратительны, - имеется ввиду ладан и кадило в храмах, - все что Мне от вас нужно – сокрушенное сердце». Сокрушенное сердце, то есть разбитое. Берем сердце и об коленку - хрясь. Что имеется в виду? Сердце, которое согласилось с тем, что мы никому не нужны, и даже Богу, и Он нам не нужен, поэтому можем даже не рыпаться, и власть не поможет. Всякая власть оправдывает себя тем, что она помогает любить. Но, нет! Когда мы смиримся с тем, что мы ничего не можем, и все бессильно и бесполезно, когда приходит такое смирение перед тщетностью и суетой, вот тогда входит Бог и говорит: О, Я этого давно ждал! Теперь ты готов немножко побыть со Мной. Мы начинаем бояться. Страх Божий нужен человеку, чтобы освободить место Богу - от идолов, от кумиров и от всего прочего. Богу же, действительно, ни от кого ничего не надо, и люди Ему не нужны, как для любви не нужен любимый человек, любовь не мыслит в понятиях нужды – она мыслит в понятиях бытия. Я есть, поэтому есть любимый. Это не нужда как восполнение недостатка бытия, это любовь как складывание двух существований, двух бытий, и каждая - абсолютна, но несмотря на это, они тянуться друг ко другу, хоть абсолют и не нуждается в другом абсолюте. Нужды нет, а любовь есть. Поэтому страх Божий – это часть любви Бога к нам и нашего ответа Богу. 

О Боге продолжает рассуждать профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов.

А.И.Осипов:

- Эти две системы мысли – стоицизм и философия Филона, - рассматриваются, как наиболее близкие к христианству и более того, рассматриваются, как те системы, которые, в конечном счете, породили саму идею Логоса в христианстве и определили его содержание. Вспомнив вопрос Чичикова, когда он подъезжал к деревне Плюшкина: «Али мужик, аль баба?» - попробуем убедиться, действительно ли христианство исповедует тот же Логос, что был, например, у стоиков или у Филона, или о чем-то другом говорит? Рассмотрим стоическую систему. Система возникла примерно в третьем столетии до нашей эры. Возникновение связано с именем Зенона с Кипра. Система, главным образом, носила этический характер, то есть была ориентирована на этику, и в этом отношении стоики показали потрясающие подчас образцы нравственности. Для обоснования этики была выработана вполне определенная философская доктрина, которая и была связана с идеей Логоса. Свою метафизику они строят на Гераклите, и соглашаются с тем, что Логос это есть огонь, разумный огонь, но безличностный огонь, который имеет три формы выражения, три категории. Логос, который, по мнению стоиков, находится в центре Вселенной и постоянно там пребывает – это Логос сокрытый от нашего восприятия или Логос-эндиафетос – сокровенный, непостижимый. Единственное, что мы можем, это верить, что он есть, и знать, что он разумен – это одна из форм. Вторая форма – профорикос, то есть Логос явленный, выявленный, являющийся Логос. Что они подразумевают здесь? По учению стоиков, весь наш мир есть ничто иное, как Логос, как огонь, только огонь в разных формах: горящий, наиболее горящий огонь – это личность, это разум человеческий; огонь, имеющий меньший жар – это жизнь животного, еще меньший – растений, еще меньше, застывший огонь – материя, материальные предметы. Все это есть огонь, но в разных формах, в разных проявлениях. Сам по себе Логос, будучи непознаваем, он тем не менее являет себя в этих многообразиях различных форм существования – это Логос-профорикос, который является нашему сознанию. Логос-профорикос познается через эти вещи, через красоту этого мира. Стоики употребляли термин, который впервые ввел в оборот, как говорят, Пифагор – космос, то есть красота. Видя эту красоту, эту гармонию, мы видим, кто такой Логос. Так как они придерживались общей эллинской философской традиции о том, что материя сама по себе это некая хаотическая масса, некая стихия, не имеющая в себе никакого положительного начала, которую Платон называл «мион», то есть безсущностной. Стоики говорили, что хаотическая материя становится красотой – космосом, не в астральном виде, речь не о звездах, а красотой в нашем мире, благодаря тому, что Логос осеменяет эту материю. Они употребляют новые понятия: Логос-сперматикос, Логос осеменяющий. Различные семена Логоса в своем потрясающем многообразии, они как раз оживотворяют эту стихию, эту массу, этот хаос материальный, превращают его в космос – красоту, и из нее производят все вот то потрясающее многообразие предметов, вещей этого мира, которого мы являемся жители. Логос-сперматикос – осеменяющий Логос. Три понятия. Стоики правда утверждали следующее, что в природе существует некий круговорот бытия, и через определенное время мир весь сгорает, а затем, силою того же Логоса, возрождается точно таким, каким был до этого. Интересно, что стоики утверждали бессмысленный цикл повторения. Логос есть такой закон, рок, некая судьба, безусловный закон, который никто не может изменить, и на который ничто не может подействовать, - все подчинено этому року. Они решительно отвергали то, что мы именуем свободой - нет в этом мире свободы, они говорили о полнейшем детерминизме как абсолютном законе существования этого мира. Иногда, стоики звали Логос Зевсом, но это для того, чтобы избежать обвинения в безбожии. На самом деле, они не видели Бога в мире, Бога, как личностного начала, как источника бытия, стоики не признавали. Исходя из понимания того, что мир устроен абсолютно детерминировано, и Логос является высшим его законом, стоики утверждали, что человеческая жизнь должна быть проводима согласно с природой – это высший этический  принцип стоика. Что они при этом подразумевали под жизнью, согласной с природой, жизнью разумной? Человек должен постигать этот мир, узнавать его законы и подчиняться им. «Разумный» подчиняется закону, он прекрасно понимает, что такое падать вниз, и поэтому он не будет падать, потому что знает, что разобьется; он следует закону, а не противостоит ему. Как стоики рассматривали подчинение человека чувственным удовольствиям? Человек должен быть выше этого, он должен жить по разуму, а не по чувствам. Понятно, почему по разуму? Потому что Логос – разум - есть средоточие нашего бытия.

Валентина Кузнецова, переводчик-комментатор Священного Писания, рассказывает нам о своей жизни и деятельности. 

 Валентина Кузнецова: 

- Мне безумно повезло в том, что я в советские времена, когда Библия была книгой запрещенной, читала ее, тогда, когда большинство могли это сделать, будучи уже взрослыми.  Я научилась читать в 5 лет, но не буду утверждать, что уже в этом возрасте читала Библию – это не реально, но думаю, что к десяти годам уже прочитала. Понятно, что это было за чтение, но тем не менее я какие-то вещи уже знала. Повезло потому, что семья конфессиональная, родители - православные, я крещена в православии, как и полагается, в младенчестве, одна тетя у меня была истово православной, бабушка перешла в католичество, а вторая тетя, которая и оказала на меня самое большое влияние, была баптистка – она знала Библию практически наизусть. Я родом из Западной Белоруссии, поэтому до 39-го года мы не были в составе Советского Союза, а в 39-м пришли первые советы, как  говорят в народе. Поэтому 30-е годы для нас - это немножко не то, что для России - со Сталиным и т.д. Ей Библия была подарена примерно в 30-е годы - это было за выученные страницы Священного Писания -  Библия в Синодальном переводе, которая была издана Британским Иностранным Библейским Обществом. Лет 10 назад я была в этом обществе, у меня брали интервью, я выразила им огромную признательность за то, что первая моя Библия была издана ими, и мне было невероятно приятно оказаться в Цвинтане,  где находиться здание этого общества. Наверное, не было какого-то периода времени, когда бы я жила без Библии. Человек так устроен, что он то ближе к Богу, то дальше. Он то больше нуждается в Боге, то какое-то время, как говорил Августин: «Боже, дай мне пожить по собственной воле, а потом я приду к Тебе, но сначала, Господи, по собственной воле». Поэтому понятно, есть разные потребности, где-то это всегда было, но не было никогда, что б это было мимо. Естественно, что в разном возрасте приходит разное понимание Библии: вещи, которые казались скучными, становятся самыми важными, есть вещи, которые поражали воображение, но потом оказываются не нужными. Например, ритуальная часть некоторых книг Пятикнижия Моисея – Чисел или Левит, длинное описание кидаров, поддиров и прочих моментов, которые имеют лишь историческое или демографическое значение. Моя тетя всегда и читала Святое Писание, и цитировала его. Помню, что на ее стенах вместо икон были изречения, некоторые на польском. Слова: «Где Дух Господа, там свобода» - это то изречение, которое я знаю с малого возраста. Конечно, тогда я еще не понимала, что такое свобода по-настоящему, но эти слова я знала с самого начала. Студенткой я стала регулярно ходить в православную церковь, хотя в детстве с тетей я посещала баптистские собрания. Несмотря на то, что я филолог, я не всегда понимала церковнославянский текст. Однажды случилось чудо, и я попала к отцу Александру Меню. В жизни бывают всякие беды, боли, есть страницы, которые не очень хочется вспоминать, другими словами, «скелеты в шкафу». У одних они маленькие, у других большие, но у всех что-то есть - есть печаль, трагедия. Если спросить человека, если б ему была дана возможность переделать что-то, изменить, не было бы этого. Начинаешь смотреть уже с высоты прожитых, достаточно долгих лет, и понимаешь, как Господь вел. Да, это было не хорошо, это было плохо, очень больно, но если бы этого не было, то не было б и того поворота, я б не попала туда-то. Мне было очень тяжело жить в этой стране в советское время, было такое ощущение, как будто кто-то медленно душит, и я поступила на классическое отделение – это латинский и греческий, это была форма иммиграции. Если люди иммигрировали в другие страны, то у меня была иммиграция в глубь веков. Да, уйти туда, к древним грекам, древним римлянам, где точно нет того, что я вижу вокруг – это был такой отчаянный поступок! Я очень любила эти языки, литературу и философию, то есть это не было просто так, но выбор между философским факультетом и классическим отделением филологического факультета Московского университета, наверное, счелся в пользу внутренней иммиграции. Если бы я туда не попала, значит, я б не занималась греческим, а если бы не занималась греческим, естественно, не было бы вопроса и о переводах. После окончания нигде нельзя было найти работу с латинским и греческим. Позже стали появляться семинарии, гимназии и очень много школ в Москве, где есть факультативы - в общем, сейчас с этим проблем нет. На то время это был и курс, и группа – 6 человек, и вот эти студенты не могли найти работу. Я попала в издательство «Русский язык» - это была работа не та, о которой я мечтала, но Господь дал так, что, во-первых, у нас в издательстве были замечательные люди, но дело не только в том, что это была хорошая атмосфера, мне никогда не было стыдно за свою работу: не «просиживание штанов или юбок», как во многих НИИ. Эта работа была совершено другая, я работала со словарями романских языков, испанским словарем, латинским, новогреческим и немного древнегреческим. Работа научила меня предельно уважительно относится к Слову и знанию не только языка, но и древней культуры, потому что без знания культуры невозможно себе представить перевод. Для того, чтобы переводить, мало знать греческий язык, надо знать очень много вокруг, и понимать, что слово может выступать в разных значениях, оно может менять свое значение в зависимости от контекста, что слова в разных языках могут иметь разное семантическое наполнение. Работа со словарями, так или иначе, обязательно приводит или подталкивает человека к переводу, потому что словарь – это и есть перевод, -  слово дается на иностранном языке, а дальше идут его переводы. Когда я попала к отцу Александру, это был большой дар Бога. Александр Мень неоднократно говорил, что когда люди встречаются, значит, Бог хочет, чтобы что-то между ними произошло, чтоб они что-то сделали. В моей жизни это одно из главных событий. На первом месте - встреча с Христом, а на втором – с отцом Александром, никак не ниже - не третье, не пятое, не десятое место. Моя вера была укреплена, благодаря ему я стала больше читать Библию, уже во многом ее понимая. Я поняла, что в каком бы возрасте не читал человек Библию, он все равно что-то оттуда извлекает, но чем больше он знает, тем больше понимает все те глубины, которые оставались сокрытыми, они начинают проявляться. Я думаю, это процесс, длящийся до конца дней, всегда Библия будет открываться с новых и новых сторон.

Прот.Иоанн Замараев: 

И последняя, богословская часть нашей телепрограммы. 

Рассуждая о Божественном Откровении, приходится констатировать, увы, совершенно неутешительный факт, что в наше время, даже в аппарате Церкви, люди в массе своей очень редко говорят о таком странном явлении, как Откровение Бога человеку, как о встрече человека с Богом. Есть другая тенденция - о Боге, о Божественном, о той невероятной интимности, которая имеет место при Богообщении, часто говорят отчужденно, объективировано, как о какой-то физической закономерности. Мол, человек вступает в Церковь потому-то, а дальше происходит чудо приобщения… и так далее. А почём ты знаешь, происходит оно или нет? Человек крестится потому-то … - а почём ты знаешь, почему? А когда человек крестится, происходит то-то и то-то… - ну откуда ты это взял? Если человек годами ходит в храм и причащается, то это значит то-то и то-то…

Хотя хуже, когда вообще никто ни о чем не говорит – в смысле научения в вере. Так называемое оглашение в церквях почти нигде не проводится. Воскресные школы в последнее время открываются – это неплохо, хотя в этом плане больше проблем, чем решений.

Самое ужасное даже не в том, что в церковной среде, как правило, царит невежество, включая и среду духовенства, а в том, что на ликбез нет установки. Потому что, если человек не знает, скажем, о двух природах в Иисусе Христе – этом фундаментальном догмате христианского вероучения, но обеспокоен своим незнанием, то завтра всё будет в порядке – или книжку умную прочитает, или брат во Христе ему расскажет, или в Интернете найдет.

Но, вот, нет такой озабоченности. Даже батюшка иной - не зная догматов о троичности Бога, живет спокойненько, как ни в чем не бывало. А когда намекаешь, что, мол, неплохо бы катехизировать хотя бы священников, слышишь в ответ – а зачем это нужно? - Как, зачем? И ответы, зачастую, весьма изысканные – мол, ну, а вот те, кто не катехизировался – они что, не наследуют Царства Небесного? И дальше перечисление – вон тот великий деятель Церкви не оглашался, и тот... А этот вообще причислен к лику святых, и также не катехизировался. Да и вообще, зачем всё это?

Нужно это очень, на самом деле. Конечно, катехизация – не панацея, но если еще и этого нет, тогда совсем дело - дрянь. Дело в том, что человек, если он пережил Откровение, вот если состоялось это непонятное, невероятное событие, когда Бог для человека стал реальностью, - это событие, как зернышко, оно должно быть выращено, окруженное заботой и вниманием. Потому что побег этот может и засохнуть, как известно, а надо, чтобы этот росток сделался началом и основанием жизни. Значит, человек должен получить некий устойчивый образ того, что в связи с этим ему теперь делать, куда теперь двигаться, что теперь означает вот это, то, что с ним произошло. Дальше надо обрести путь следования, чтобы это Откровение подтвердилось. Потому что Откровение – это не приговор, что, дескать, ты - сын Божий - надо искать, что всё это означает в твоей жизни. Причем, есть какие-то фундаментальные вещи – с одной стороны устойчивые, но при этом такие, до которых человек дойти самостоятельно практически не может. Следовательно, ему надо приобщиться к опыту жизни других в Откровении. И вот это приобщение, целенаправленное научение, собственно, и есть катехизация. А если мы отказываем человеку в этом, то мы его обрекаем на невероятный риск и, скорее всего, на то, что воспользоваться своим шансом он должным образом не сможет.

Да, есть люди, которые и не пытались никогда обрести Бога, но есть и те, которые находились в этом состоянии - поиска высшего, да и пережили кое-что, но потыкались-помыкались и обратно въехали в свою старую колею.

С наставниками проблема, потому что, если и пытаются учить детей в воскресных школах, то преимущественно тому, что Авраам родил Исаака, а Исаак Иакова… Ну и еще – чем отличается орарь от омофора. А вот что есть жизнь во Христе, жизнь в Боге, жизнь в соответствии с Откровением, - подобные вопросы для многих в диковинку.

Хотя, благополучных периодов в истории Церкви, наверное не было никогда, а Господь, в Свою очередь, основавший Церковь, как-нибудь уж позаботится о том, чтобы врата ада её не одолели.

На этом давайте остановимся на сегодня и продолжим наши богословские размышления в следующий четверг. Всего доброго.