До сих пор встречаются люди, которые празднуют годовщину Октябрьской революции, а для кого-то – это траур. Молодое поколение в своей общей массе почти ничего не знает об этом событии 1917-го. Ну а какова позиция Церкви по отношению к революции Октября? Отвечает святейший владыка Кирилл Гундяев. 

Кирилл Гундяев:

 - В момент Перестройки радикальных реформ все, что было связано с советским прошлым, однозначно оценивалось отрицательно, отрицательно оценивалось и Октябрьская Революция. Энтузиазм в очередной раз направлен был на то, чтобы построить счастливую жизнь. Снова. Еще один раз. Если в 17-м году под счастливой жизнью подразумевали жизнь справедливую, которая была связана с перераспределением богатств от богатых бедным, то теперь справедливую жизнь связывали с деньгами. Нужно жить богато, потому что мы в Советском Союзе жили бедно. Энтузиазм народа был направлен на достижение этой новой призрачной цели. Действительно, некоторым удалось стать сказочно богатыми, но одновременно огромное количество людей стало не просто бедными, а оказалось на опасной черте между жизнью и смертью. Это не преувеличение. Мы знаем, какими огромными жертвами сопровождалась перестройка нашей общественной жизни, когда-нибудь историки подсчитают это количество миллионов, которые были деклассированны, которые просто умерли. А как подсчитать огромное количество людей, которые в очередной раз потеряли семью, место жительства, работу и так далее…, а мечта-то была прекрасной! Осуществление мечты привело к диспропорции в обществе и многим проблемам. И как реакция на эту новую несправедливость, началось снова романтическое отношение к той самой революции. А что та революция сделала с  народом? Она сделала то же самое, она заразила народ мечтой – построить справедливую жизнь, дать людям счастье, ведь, как много бедных - хороших, трудолюбивых людей, но бедных, а вот есть буржуи, богатеи, от них надо отобрать и дать тем, кто трудиться на земле или у станка, и жизнь будет справедливой, и жизнь будет богатой - и знаем, к чему бы это привело, - это привело бы к новому перераспределению ценностей, это привело бы к созданию новых элит, это привело бы к морю крови, к невероятным страданиям народа, к распаду великой страны. То, что произошло в 90-х гг., это эхо на ту самую революцию. Говоря так, я бы совсем не хотел затронуть чувства людей, которые обеспокоены темой социальной справедливости, некоторые из них  объединены в партии определенные - не будем называть наименование этих партий - некоторые считают делом своей жизни борьбу за социальную справедливость. Если вчитаться в современные документы, которые публикуются от лица Русской Православной Церкви (РПЦ), или которые публикуются под влиянием РПЦ, то увидите, как серьезно сегодня Церковь относиться к теме социальной справедливости. Поэтому мечта, связанная с улучшением социальной жизни нашего народа, с преодолением разрыва между богатыми и бедными, должна быть не только мечтой, а должна быть конкретной программой действий для власти и для общества. В этом смысле люди, так называемых левых политических взглядов, хотя в нашей системе политическая левая перепутана с правой, ну, уж так принято считать, что те, кто за социальную справедливость – это левые, это люди, которые стремятся к тому, чтобы реально улучшить положение в стране. Только ошибка этих людей заключается в том, что нередко своим идеалом они видят идеалы Октябрьской Революции, а вот здесь-то и корениться главное заблуждение. Революция не привела наш народ к построению справедливой жизни, и в принципе привести не могла, потому что, когда предлагается брату убивать брата во имя мечты, за этим стоит что-то совсем другое. Нельзя потребовать, чтобы родители отказались от своих детей, а дети отказались от родителей, чтобы брат поднял руку на брата, для того, чтоб в их семье стало лучше. Пролитая кровь и насилие никогда не способны привести людей к счастью. Лозунги Октябрьской Революции были великим обманом, обрушившим национальную жизнь нашего  Отечества, а вот народ поддержал эти лозунги, потому что чувство справедливости Богом вложено в нашу нравственную природу и мы не перестанем возмущаться и экономическим диспропорциям, и несчастью людей, потому что Бог вложил в наше сердце чувство справедливости. А что сейчас? А сейчас надо работать,  чтобы люди почувствовали реально улучшение жизни, в том числе, и в социальной сфере. Главной задачей сегодня является выравнивание диспропорций - это не значит, что от богатых надо отобрать и передать бедным – это уже проходили, но это значит, что экономическая политика государства должна быть направлена на поддержание неимущих и на возложение большей ответственности за судьбу общества на тех, кто имеет в своих руках реальную экономическую власть и деньги. Вот если мы сумеем сегодня, а есть такое понимание что можем суметь, если сумеем преодолеть вот эти диспропорции, если сумеем добиться высокого уровня социальной справедливости, то без всякой революции мы осуществим мечту и тех, кто верил в Октябрьскую Революцию, и тех, кто разрушал последствия этой Революции. Мы реализуем мечту народа о благополучной и справедливой жизни. Только раз и навсегда должны запомнить – никогда попытки реализовать мечту не должны подтолкнуть нас к насилию и братоубийственной войне. Последнее, о чем хотелось бы сказать – все вышесказанное не означает, что нужно романтизировать прошлое, вот то - дореволюционное прошлое, потому что иногда говорят: «тогда было все хорошо, а потом стало плохо…» - это неправда, потому что, если бы тогда все было хорошо, то не произошло бы этой революции, и говоря так, имеется ввиду не только жизнь светского общества, но и жизнь Церкви.

Профессор Московской Духовной академии Осипов Алексей Ильич рассуждает о Боге.

  Осипов А.И.:

- Прав святой отец - не называй Бога справедливым, Бог не справедлив, а каков? - Он есть любовь. Вы ощущаете разницу между справедливостью и любовью? Когда святые отцы достигали, через борьбу со страстями и очищение сердца, достигали, если хотите, до духовного совершенства, что они писали, что они говорили? Например, Исаак Сирин пишет: «Это сердце милующее возгорается любовью ко всякой твари, ко всякому человеку, к самим врагам истинным, и не может терпеть без страдания и слез скорби какой-либо скорби подчиняемой твари». И если бы это было в его силах, он был бы готов десятикратно в день быть сжигаем за любовь к людям. Это не простые слова, это не просто красноречие, когда мы кидаемся словами направо и налево, эти слова в истории Церкви подтверждались и подтверждаются многочисленными фактами. Христианство говорит о Боге любви. Как же тогда понять все то, о чем говорит само Священное Писание, что Он милует праведников, наказует грешников? Как же мы видим целые факты – сожжение Содомы и Гоморры, потоп всемирный? Разве это не доказательство того, что Бог не просто Любовь, Он еще и праведный Судья, и более того, может именно Он более Судья, который, конечно, Милостивый, но справедливый… Как Святые отцы это понимают? Приведу ряд высказываний, и вы увидите каков их ответ на этот вопрос. Причем, приведу высказывание тех отцов, которые сами говорят о том, что Бог гневается, о том, что Бог наказывает, уж не говорю, что Священное Писание говорит о том, что Бог даже мстит. Помните, «Мне отмщение», Мне – то есть, иначе говоря, Я Сам воздам, говорит Господь, то есть - прямые указания на месть со стороны Бога. Как святые отцы понимают это? Здесь есть две стороны, и вы должны понимать эти две стороны. Есть сторона педагогическая, и есть сторона сущая, в понимании этого вопроса. Что значит педагогическая? Когда вы будете объяснять ребенку, то вы будете объяснять это с учетом его психологии. Я, например, отчетливо помню, мне было где-то лет 5, и, приставая к маме, я спрашивал «откуда я», и я не успокоился до тех пор, пока она мне не ответила, - уж забыл: или нашла, или купила на рынке – я уже не помню сейчас. Но, по крайней мере, не давал мне покою этот вопрос, и я успокоился лишь, когда получил на него ответ. Вот какой это ответ был – педагогический или по существу? Педагогический, конечно. Так и здесь, когда мы касаемся этого очень важного вопроса – «Кто же Бог есть?», в конце концов, - то здесь есть две стороны, и мы видим их в свято-отеческих творениях и Священном Писании. С одной стороны, говорится о Боге наказывающем, мстящем, с другой стороны, говорится о Боге любви и только любви. На каком основании можем говорить, что Бог есть любовь и только любовь, что Он не наказывает? Но что же Он тогда делает? Во-первых, я вам покажу, как говорят об этом святые отцы, а потом мы с вами попытаемся объяснить факты, которые, как кажется, прямо свидетельствуют о наказаниях или гневе и мести Бога. Итак, как святые отцы говорят, когда говорят по существу по данному вопросу? Должно сказать, что эти святые отцы имеют разный авторитет, сами понимаете. Есть святые отцы, авторитет которых настолько велик, что все, что они говорят, рассматривается на уровне почти Священного Писания, то есть это - как голос Бога, голос истины. Антоний Великий, в частности, принадлежит как раз к тем людям, голос которых всегда для Церкви был голосом полного несомненного авторитета. Антоний Великий пишет: «Бог благ и бесстрастен и неизменен, если кто, признавая многословным и истинным то, что Бог не изменяется, недоумевает однако же, как Он, будучи таков, о добрых радуется, от злых отвращается, на грешников гневается, а когда они каются, является милостивым к ним? То на сие надобно б сказать, что Бог не радуется и не гневается, ибо радость и гнев суть страсти. Нелепо думать, чтобы Божеству было хорошо или худо из-за дел человеческих. Бог благ и только благое творит, вредить же, никому не вредит, пребывая всегда одинаковым, а мы, когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом, по сходству с Ним, а когда бываем злыми, то отделяемся от Бога по несходству с Ним». Вот видите, указывает очень интересные вещи, очень важные – «Живя добродетельно, мы бываем Божьими, а делаясь злыми, становимся отверженными от Него. Это не то значит, чтобы Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не пускают Богу воссиять в нас, с демонами же, мучителями, соединяют». Какие важные мысли, друзья мои, как важно это знать, что грехи наши не пускают Богу воссиять в нас, то есть являются преградой для Него, с демонами же, мучителями, соединяют, - по образу подобное соединяется с подобным. «Если потом молитвами и благотворениями снискиваем мы прощение во грехах, то это не то значит, что Бога мы ублажили и Его переменили молитвою, а то и делами, не то значит, что Бога мы ублажили и переменили, но что посредством таких действий и обращением нашим к Богу, уврачевав сущее в нас зло, опять соделываемся мы способными вкушать Божью благодать». И он заканчивает так: «Так что сказать – Бог отвращается от злых, есть то же, что сказать – солнце скрывается от лишенных зрения». Это его наставление, преподобного Антония Великого (Добротолюбие, т.1, §150). Смотрите, как он определено говорит по этому вопросу. Ошибка думать, что Бог гневается, что Бог мстит – нет.  Ошибка думать, что мы своими молитвами будто ублажили Бога так, как можно человека ублажить, переменить, разжаловать – нет! Он благ и только благ, Он всегда благ. Вот откуда происходят страдания наши, что грехами мы как бы изгоняем Бога из своей души, ставим стену, преграду, мы нарушаем общение с Ним, который благ и только благ. 

 -----

И последняя, богословская часть нашей телепрограммы.

Итак, Бог открывает Себя в действии, в Своем устремлении. Т.е., когда мы говорим, что Бог есть Любовь – значит, мы чувствуем проявление Его Любви. Когда мы именуем Всевышнего Творцом, значит, мы представляем Бога в динамике созидания. Об этом, конечно, можно говорить выхолощенным, философски окрашенным языком, опираясь на вполне традиционные понятия: действие, атрибут, качество. Но, поскольку мы с Вами как бы богословы, будем формулировать языком чуть более напряженным, собственно богословским, языком экзистенциально окрашенным, и это прозвучит примерно так: «Бог открывает Себя в заботе о человеке, в любви, в некоем ожидании от мира»… Так звучать будет теплее. Хотя это уже слова рискованные. Если такие философские понятия, как «качество», «действие» – термины стандартные, и с ними обходиться проще; трудность с ними состоит лишь в одном: как их привязать к Господу Богу, потому что они в этом смысле сразу теряют свою стандартность. Ведь действие Господа Бога – это не то же самое, что действие папы Карло.

Ну а, говоря о Боге богословски, приходится все время делать оговорки – что вот мы-то говорим о Боге – то, сё – Кем Он является, но каждое наше слово очень приблизительно. Когда мы пользуемся словами «любовь», «забота», «ожидание» и всё такое прочее, это язык, который характеризует такое, скажем, интимно окрашенное общение. Но здесь большой риск заговориться так, что Господь Бог не будет отличаться от моей возлюбленной пассии. Но, увы, другого выхода нет. Мы с вами хорошо помним, что богословие вообще не может быть объективированным, оно не может быть нейтральным. Просто оно должно быть здравым и умелым.

И если рассуждать в этом ключе, что мы тогда должны еще сказать?  Бог в Своем Откровении как бы дарует нам Самого Себя. И этот вот момент дарования, дара – тоже очень важен. Почему?

Тут мы можем оттолкнуться от обратного - если бы это было не так, то есть если бы Бог не открывал людям Себя Сам, то это означало бы ровно то, что или с Богом общаться было бы вообще никак нельзя, т.е., путь к Нему был бы закрыт, - или если предположить нечто невероятное – что, мол, человек сам, своими усилиями может дойти до Господа Бога и сам открыть эту таинственную дверь в сферы Божественного бытия - что на самом деле даже философски противоречиво, потому что Бог только потому и Бог, что Он трансцендентен, т.е запределен, неотмирен, недосягаем. Или мы тогда вынуждены будем понизить статус Бога и сделать Его, пусть и Первоначалом, но лишить Его трансцендентности. Да, в таком случае мы кое-что узнали бы о Боге - без Его спросу, так сказать, но даже в этом случае невозможен был бы диалог со Всевышним, а следовательно разговор о Богообщении на этом следовало бы прекратить. На самом деле Бог открывает Себя. Открывает Себя Сам. Открывает себя человеку по Своей собственной инициативе.  

На этом на сегодня давайте остановимся с Вами, и если даст Бог, продолжим наше богословие в следующий четверг. Всего доброго.