Милосердие

Мораль и средства производства

Нынешний день можно было бы назвать христианским днем милосердия. Именно сегодня, по уставу православной церкви, читается отрывок из 2-го послания апостола Павла к Коринфянам, в котором он призывает христиан к благотворительности в пользу бедных братьев и сестер во Христе. При этом он говорит: кто сеет скупо, тот скупо и пожнет; а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет.

----- Фрагмент Богослужения 

Вопрос благотворительности для большинства из нас очень сложный, в первую очередь, в психологическом плане. Ведь многим из нас самим не хватает, мы сами нуждающиеся, и не прочь, чтобы нам кто-нибудь помог.

Но все мы прекрасно понимаем, что каждому из нас для «полного счастья» не хватает по-разному. Кому-то - тысячи, кому-то - миллиона, а кому-то - всего 10-ти гривен. И если тебе не хватает тысячи - гривен десять не сделают большой погоды в твоем материальном положении.

И даже если ты такой бедный, что сто гривен для тебя громадные деньги, то, если ты оторвешь от себя десять копеек – уже хуже не будет.

Но очень важно, чтобы это было, чтобы каждый человек мог не только брать, но и давать. А это зачастую не получается. Я могу судить по своим многолетним наблюдениям за пожертвованиями на храм, и уже давно изучил психологию своих прихожан.

Жертвуют в основном люди бедные и со средним достатком. А вот чтобы богатый пожертвовал – это большая редкость. По интересной причине. Мало денег пожертвовать – стыдно, а много – жалко. Каждый думает примерно так: что уж мелочиться - вот сейчас у меня временные трудности – решу проблемы, вот тогда и пожертвую на храм уже по-взрослому.

Понимаете, сто гривен для него вообще - это не деньги, даже 500. А для абсолютного большинства храмов, - это благословение. Церковь в Украине, между прочим, в отличие от той же Германии, живет исключительно на пожертвования прихожан - никакой поддержки от государства не было, и нет. На сегодняшний день многие священники просто нищенствуют, особенно в небольших селах. За последние 10 лет из нашей епархии за штат вышло более 20-ти священников – не выдержали нищеты – выехали в Западную часть Украины. Там они согласны быть простыми псаломщиками, дежурными по храму, сторожами, да кем угодно, лишь бы не побираться. Там село из 50 хат содержит храм и священника, который горя не знает. Там умеют жертвовать. А нашему иному деревенскому батюшке подарить 10 гривен, он будет до потолка прыгать от радости – ну, не в общественном месте, конечно, а когда придет домой. Да и не только в селах. Даже при нашем Сретенском соборе – рядовые священники испытывают нищету. У меня-то – все в порядке – личность примелькавшаяся – люди не обижают. А тот же о.Анастасий – жена, четверо малых детей. Как он живет на те копейки, которые ему достаются – одному Богу известно.

Помню нашу первую встречу с Сергеем Николаевичем Ковтуном – директором хлебозавода «Хетеко». Это было лет 12 назад – я без особой надежды просил хлеб для особо бедных людей. Поначалу разговор не клеился. Кормить бомжей – это же серьезно – это тебе не буханка хлеба! А завод, в общем, далек от процветания. И я вот где-то примерно так сформулировал вопрос: ну а хоть какое-то мизерное количество хлеба Вы могли бы жертвовать для бедных, пусть самую малость? Сергей Николаевич задумался, стал прикидывать – получилась несколько напряженная пауза. Я про себя молился: Господи, расположи его сердце, чтобы он, ну, хоть по 5 буханок в день жертвовал! И тут Сергей Николаевич, откашлявшись, произнес: Ну, разве что – 50 буханок я бы смог выделить на благое дело. Я чуть со стула тогда не упал от неожиданности. Уж не знал, как благодарить. И вот уже 12 лет – каждый день, без каких бы то ни было пропусков, Сергей Николаевич выделяет нам по 50 буханок каждый день, в качестве благотворительной помощи.

Надо полагать, 50 хлебцев для завода – это посильная ноша. В противном случае – такая помощь давно уже бы захлебнулась.

Какой вывод из этого следует? Благотворительность не должна быть обременительна. Она не должна быть в размерах, вышибающих у жертвователя слезу. С деньгами надо расставаться без вздохов, как говорил Остап Бендер. Подарок должен быть к взаимной радости. Апостол Павел пишет: «Каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением…» Если тебе жалко ста гривен, пожертвуй – 10 или гривну. Но не будь безучастным. Потому что, как продолжает апостол Павел в нынешнем послании: «Бог любит доброхотно дающего и силен обогатить нас всяким достатком…». Тот, кто помогает другим, на своем опыте знает, как Господь компенсирует все издержки на благотворительность. Не зря ведь многовековая мудрость гласит: «рука дающего не оскудеет». Конечно, из этого не следует, что - помог нуждающемуся - и сразу сел ждать – когда же Бог тебя обогатит.

И, тем не менее, апостол Павел пишет: «Бог любит доброхотно дающего и силен обогатить нас всяким достатком, чтобы мы, всегда и во всем имея всякое довольство, были богаты на всякое доброе дело…, богаты на всякую щедрость, которая через нас производит благодарение Богу...» (2Кор.9:6-11).

----- Фрагмент Богослужения

И вторая темя, обсуждаемая в Кафедральном соборе Сретения Господня – мораль и средства производства.

С возрастом, все чаще приходят на ум рассказы моей покойной бабушки Евдокии – мамы нашего Владыки. Родилась и полжизни прожила она в селе Васильевке Воронежской области простой крестьянкой. Ее муж Филипп Антонович был кожевником, на этой работе потерял здоровье и больше десяти лет пролежал прикованным к постели. Собственно, это последнее обстоятельство и спасло его от ссылки, где бы он намного раньше отдал Богу душу. Пришли за ним с кандалами, посмотрели, что он нетранспортабельный, почти покойник, ну и оставили дома.

А вся каша заварилась из-за моего прадедушки – Ивана Васильевича Дрожжина – отца бабушки Евдокии. С самых ранних лет он был первым парнем на деревне – красавец, силач, а, главное, умен, талантлив и мастеровит. Но это полбеды. Настоящая беда была в том, что Иван на радость односельчанам своими руками из подручных материалов соорудил большую ветряную мельницу, которой хватало на все село. Не безвозмездно, однако: каждый 10-й мешок перемолотой им пшеницы он оставлял себе. Такие условия всех устраивали – все были довольны. Еще бы – попробуйте вручную мешков двадцать пшеницы перемолоть!

Хотя, почему бы и нет. Почти в каждом доме в те времена была дробилка – домашний вариант мельницы. Знаете, как она выглядела? Это было два круглых плоских камня. В верхнем камне делали отверстие для засыпки в эту дыру зерна и на нем же крепили ручку для вращения. А в плоскости соприкосновения между камнями делали насечки для более эффективного измельчения зерна. Принцип простой – засыпай в  отверстие пшеницу и крути камень до изнеможения, собственно, как это и делали еще при Иисусе Христе. Нелегкая работа – камень то тяжелый – если этот жернов привязать человеку на шею и бросить его в водоем, то никакой пловец не выплывет. Помните Господню рекомендацию по поводу людей, несущих соблазн?

Ну, очень тяжело крутить мельничный камень - поэтому все были счастливы отдать мешок пшеницы за девять перемолотых в муку на ветряке, и домашние жернова стали обрастать паутиной. Ну а Иван Дрожжин – богатеть. Красивый по тем временам у него дом был, много скота – модно одет, обут. Всегда было у него, чем поделиться с нуждающимися – все его уважали, в пояс кланялись при встрече.

Но вот советская власть приступила к очередной операции под кодовым названием «коллективизация». Состоятельные люди, такие, как мой дед Иван Дрожжин объявлены вне закона – их стали раскулачивать. Выглядело это, как обычно – арест, ссылка, откуда уже деду возвратиться было не суждено. Это что касается главы семейства. А с семьей «врага народа» поступили мягче – всех оставили в живых и на воле, проявили, так сказать, большевистскую снисходительность. Просто в лютую воронежскую зиму Евдокию с тремя малыми детьми выгнали на улицу на мороз, выволокли во двор больного Филиппа, а дом сломали на глазах у домочадцев. Нашему Владыке было тогда 3 года, он держался за мамин подол и кругленькими испуганными глазками глядел как коммунисты с хохотом и улюлюканьем разбирают их родную хату. За руку цепко ухватился Алеша, которому только исполнилось 5 лет, и восьмилетняя Маша, которая не сможет пережить этот кошмар и вскоре уйдет из жизни. Плюс Дуня к этому времени была уже беременной - под сердцем носила Мишеньку – ныне здравствующего моего дядю Михаила.

По логике ситуации, все должны были умереть уже теперь, скорее, от холода, чем от голода, хотя, на самом деле, неизвестно – отчего гибнуть было страшнее. Перед этим всё съестное было конфисковано. Последнюю лепешку Дуняша спрятала под подушкой в Петиной люльке. Но коммунисты проявили смекалку – таки нашли эту последнюю лепешку и даже ее забрали вместе со всей остальной едой, оставив малых детей и беременную мать умирать голодной смертью. Благо, соседи оказались не просто сердобольными, но и бесстрашными. Рискуя оказаться в немилости у большевиков, они приютили молодую маму – дочь кулака с ее тремя детьми. Царство им Небесное! 

Но за что же постигла такая участь мельника, его детей и внуков? В чем он провинился перед тогдашним обществом? Это уже вопрос непосредственно по нашей с Вами теме воскресных бесед «Мораль и капитал». С точки зрения Евангелия, христианской нравственности, Иван Дрожжин был человеком положительным – успешным, добропорядочным. Его любили и уважали. Т.е. и по-Божьи, и по-человечески, Иван был хороший.  Но тогда что ж плохого он сделал с точки зрения строителей коммунизма, чтобы так с ним обойтись?

Ответ прост – он был человеком состоятельным – значительно богаче других – «кулаком» на жаргоне красных партийцев. То, что его богатство значительно улучшало качество жизни окружающим людям – это не в счет. Лучше б он был нищим бездельником в рваной обуви и худых штанах – таковые являлись, так сказать, опорой нового порядка. Но это если говорить общо. А если конкретно обозначить «смертный» грех моего прадеда, то это будет звучать на языке бывших идеологов примерно так: он виновен в сосредоточении в своих руках средств производства и извлечении из этого для себя выгоды. Все верно - Иван Васильевич построил большую ветряную мельницу. Это пока еще не грех, с точки зрения красных. Но присваивать прибыль, используя средство производства – по-советски - это уже достойно смерти. Не важно, что все происходит на взаимовыгодной основе. Да, хорошо всем, но Ивану то лучше всех. А это уже, по социалистическим меркам, оказывается, безнравственно. Нельзя, чтобы тебе было хорошо. Вот если тебе плохо или так себе, тогда ты - «свой» человек - пролетарий.

Я Вам, по-моему, уже рассказывал анекдот о современном мужике, поймавшем золотую рыбку. Знаете, есть анекдоты, которые – моя бы воля - я бы в Библию их поместил – ну в конце, конечно, мелким шрифтом, в качестве приложения. Ну вот, невозможно лучше объяснить психологию большевизма, чем вот этим анекдотом про мужика, которому золотая рыбка обещает выполнить все, что он ни пожелает, только с единственным условием – его сосед получит то же самое, но в два раза больше. И вот, представляете мучения – что же попросить? Дачу? – Так у соседа две роскошных дачи окажется! Машину – то же самое – у соседа два автомобиля будет! Ночь не спал бедняга – все думал. Приходит на следующий день, зовет рыбку и просит – сделай так, чтобы я ослеп на один глаз.

Другими словами, уж лучше бы жители Васильевки своими руками мололи муку. Да, им было бы изнурительно тяжко, но зато моему деду Ивану жизнь малиной не казалась бы. И коммунистам на душе спокойно было бы.

К слову говоря, мне не хотелось, чтобы в свете подобных разговоров, меня воспринимали антикоммунистом. Все слова, начинающиеся на «анти», не очень хорошие. Антикоммунизм – это тоже болезнь, это как бы сургучный оттиск печати. Он точно такой же, как и печать, только все - наоборот – вместо углубления выступ, вместо бугорка – ямка. Антикоммунисты – это люди озлобленные, обиженные, а я не чувствую себя обиженным. И Владыка наш – никогда никого не упрекнет – мол, а вот ты же был коммунистом – ай-ай-ай! Иисус всех прощает – разбойнику, висевшему по правую сторону от Креста Христова, Господь сказал: «Ныне же будешь со мной в раю!». Вопрос сейчас не в виновности, и смысл наших рассуждений не в том, чтобы организовать второй Нюрнбергский процесс и обвинить партию с ее членами, вдохновившую вчерашних палачей на чудовищные преступления перед человечеством.

Вопрос более глубокий, он в области нашего духа, в высшей степени актуальный,  и, на самом деле, касающийся каждого из нас с Вами. Ведь, коммунисты – это не какие-то инопланетяне, прилетевшие к нам из космоса – это наши братья и сестры – такие же грешники, как и мы с Вами. Просто у некоторых из них полностью, так сказать, отказала иммунная система. Да, все мы заражены грехом, мы инфицированы. Но у нас духовный организм борется с этой заразой. И красный террор – это лишь одно из проявлений всеобщей духовной болезни. Советский тоталитарный режим – это просто одно из самых страшных осложнений инфекции греха, такая вот тяжелая форма заболевания. Но этот вирус – он в каждом из нас. Советская власть уже давно свергнута, но проблема-то не исчерпана. Дедушка Ленин умер, но дело его живет. Лучше б, конечно, наоборот.

Потому, что это проблема внутренняя, глубоко в нас сидящая, которую еще надо уметь в себе разглядеть и найти смелость признаться, хотя бы украдкой от других, себе самому – да я болен. Если нам не скорбно когда другим плохо, значит, мы больны. Если нам не радостно, когда другие радуются – мы душевно нездоровы. Если у нас не поднимается настроение оттого, что сосед заработал много денег, построил красивый дом, купил хороший автомобиль – значит, с нами не все в порядке. А ежели нам плохо оттого, что кому-то хорошо, значит мы с Вами самые настоящие коммунисты, и не важно, что у нас нет партбилетов.

----- Фрагмент Богослужения 

На этом мы завершаем нашу Богослужебную телепрограмму, и я прощаюсь с Вами до встречи через неделю. Всего Вам доброго.