Здравствуйте, дорогие телезрители!

Среди традиционно православных верующих часто можно встретить воздыхателей по старым добрым былым временам, когда был царь-батюшка. Насколько эти времена были добрыми, это вопрос спорный. Быть крепостным крестьянином при Петре Первом или Иоанне Грозном, думаю, было несладко. И тем не менее, такое мнение существует – что носителем власти Божией на земле должен быть именно царь. А раз царя уже давно нет, то и все наши беды из-за этого. Так ли это? Отвечает на этот вопрос святейший владыка Кирилл Гундяев.

Кирилл Гундяев:

Во-первых, хотелось бы сказать об учреждении царской власти. Ведь царь появился в совершенно конкретное время, под влиянием конкретных обстоятельств, в истории израильского народа. Конечно, были цари и в других народах. Но ведь слово Божье говорило об истории народа избранного. И поэтому для религиозной оценки власти нам важно знать библейское повествование об установлении царской власти. У евреев не было царя, потому что народ был избранный, и царем для евреев был как бы сам Бог. А для того, чтобы эта божественная власть осуществлялась реально в истории, в жизни людей, Израиль избирал праведных людей, выдающихся вождей, которые имели наименование судей. Вот одним из таких судей был Самсон, история которого всем хорошо известна. Были и другие замечательные судьи. И захотелось им иметь не Бога своим царем, а иметь своего собственного царя.

Последним судией израильским был пророк Божий Самуил. И народ стал требовать от Самуила дать им царя. И молится Самуил Богу, и жалуется на народ, и Господь отвечает ему: «Они не тебя отвергли как судию, как правителя – они Меня отвергли». И дал им царя. В этом смысле, в религиозном смысле, монархия стоит на порядок ниже теократии. Но монархия появилась не случайно, потому что нравственное, духовное и религиозное состояние народа не соответствовало высокому уровню, необходимому для принятия теократии. Царь был учрежден Богом, институт царя был учрежден Богом для израильского народа. Но было бы неправдой считать, что божественная власть всегда осуществлялась в истории через царя, как вы пишете в своем вопросе. Царями были люди, не разделявшие истинной веры, были язычники, иногда люди очень жестокие, достаточно вспомнить Навуходоносора, царя Вавилонского (какая же Божья власть через него осуществлялась?) или жестоких римских императоров. Поэтому будет неправильным считать, что власть царя есть способ выражения божественной власти в человеческой истории, совсем не так. Но тем не менее, Библия свидетельствует о том, что царская власть была установлена Богом, а вот была ли она установлена навсегда, на вечные времена - об этом в Библии ничего не говорится. Для того, чтобы признавать царя как помазанника Божия, то, что было, допустим, в Российской империи, - для этого нравственное состояние и духовно-религиозное состояние народа должно быть соответствующим. Люди должны быть духовно готовы принять институт власти как имеющий Божественную санкцию. Ведь что такое помазание на царство? Это есть Божественная санкция, благословение тому или иному человеку управлять другим людьми. А чтобы принять эту санкцию, ведь нужно быть верующим человеком. И не просто там где-то в глубине своего сознания, а реально религиозно верующим человеком. Вот тогда власть православного царя (если говорить о России) опирается на духовную и нравственную поддержку религиозного народа. Вот это единство в вере царя и народа и обеспечивала то единство страны и целостность страны, которая была в дореволюционной России, до определенного времени.

В Библии ничего не говорится ни о демократии, ни о парламентаризме. Но сейчас возникла такая форма правления, которая в религиозном смысле, конечно, стоит ниже Богом установленной царской власти. А вот с точки зрения прагматизма является более подходящей, потому что соответствует тому нравственному и религиозному уровню общества и народа, который реально существует. Чтобы доказать этот тезис, приведу вам такой пример. Царь, помазанник Божий – он ведь обладает совсем иным авторитетом, чем другие. Можем мы представить себе сегодня правителя, который бы имел свой авторитет исключительно на религиозном основании? Ну, а если этот правитель что-то сделает неправильно, скажет то, что народу не понравится? Да ведь в него помидоры полетят так же, как в любого избранного руководителя! У людей нет сегодня понимания роли власти, как осуществляющей Божью власть в реальной истории народа и государства. Поэтому, подводя итог ответу на этот сложный вопрос, скажу следующее. Всякая власть от Бога, говорит Слово Божие. А это означает, что всякая власть, институт власти, от Бога. А вот форма власти зависит от духовного, нравственного и религиозного состояния людей. И на сегодня то, что мы имеем, соответствует нашему религиозному и духовному состоянию. А если духовно и религиозно падаем, то будем получать все менее и менее религиозно одухотворенную и, я бы сказал, нравственную форму правления. Все зависит от состояния души людей. Несть власти, аще не от Бога, говорит Слово Божие. Господь дает нам ту власть, какую мы заслуживаем.

Иоанн Замараев:

Давайте послушаем с вами несколько слов блаженной памяти митрополита Антония Блума.

Митрополит Антоний Блум:

В библейском рассказе мы видим, что Бог два пути определил человеку для полного своего возрастания. Один путь – прямой, безгрешный, подлинный. Это было приобщение к Нему Самому, приобщение к Его премудрости. И такое глубокое приобщение, что человек мог познавать все, что создал Бог, как бы умом Божиим. Не просто своими догадками, а приобщенностью к Божественной премудрости. И другой путь – это путь познания, тварного мира на уровне этого мира, его тварности. Призвание человека было в том, чтобы так приобщиться Богу, так соединиться с Ним, что Божественная премудрость в нем жила, чтобы в нем выражалась, его писала, ему раскрывала все тайны бытия премудрость Божия, принятая в любви и в поклонении Самому Богу. То есть, способности так молчать всем своим существом, чтобы слышать голос Божий в себе, который все перед нами раскрывает.

Был и другой путь, как я сказал. Это путь как бы естественного познания. Познания мира, который сродни человеку, потому что человек своей телесностью, своей материальностью, даже своей душевностью приобщен к созданному миру. Вне Бога полного познания невозможно было получить. Но какое-то изначальное познание можно было уловить. И вот на этом темные силы и уловили человека.

Иоанн Замараев:

Далее в нашей телепрограмме отец Андрей Кураев размышляет о человеке.

Андрей Кураев:

Не очень точно, не очень строго, но можно произвести некоторое такое различие в православном богословии: тело и плоть. Под плотью иногда (то есть когда идет речь о борьбе с плотью, по крайней мере, в аскетической литературе) речь идет не о борьбе с телом как таковым. Речь идет о борьбе с теми слоями нашей души, которые связаны с нашей телесностью. То есть, если хотите, то, что называется плотью на языке православной мысли, это те структуры нашей психики, которые описываются Фрейдом с его таким пансексуализмом, и так далее, с его эросом и танатосом.

Однажды в послевоенные годы в Германии произошла такая небольшая стычка между двумя еврейскими школами философии. С одной стороны были марксисты, так называемая франкфуртская школа, а с другой стороны – фрейдисты, скорее уже так, через Юнга немножко окультуренные, и так далее. И марксисты решили разоблачить антинаучный характер фрейдизма. Ну, а вы знаете: марксистов хлебом не корми, дай им классовый анализ сделать. И они решили провести классовый анализ той психики, структур психических, которые описывает Фрейд. Провели какие-то исследования, и сделали вывод: да, вот тут всецелый интерес к половой сфере, и так далее, на котором зиждется система Фрейда, действительно имеет место быть, такие люди есть, но не все люди. А это совершенно определенный круг людей, класс людей, а именно молодые люди, имеющие избыточное питание и недостаточную физическую нагрузку. Тем самым наши уважаемые братья-марксисты подтвердили то, что знал любой монах: если много есть, много спать и ничего не делать, то мысли известно о чем будут. Как известно, дурная голова всему покоя не дает, не только ногам.

Так вот, эта плоть должна быть поставлена на место. Она должна быть, но она должна быть преображена. Эти энергии собраны воедино и направлены на служение благому. Вот есть душа в человеке еще. Значит, тело, плоть и собственно душа. Ну, если хотите, то, что делает человека именно человеком. Я сейчас говорить об этом особо не буду, потому что объяснить, что такое душа, по большому счету, просто невозможно. Я могу дать самое простое определение. Ведь главное – знать, что есть душа, а что она такое, это уже сложнее. Хотя бы потому, что душа-то по образу Творца создана, а если Бог непознаваем, то и Его образ тоже будет непознаваем. Это мысль Григория Нисского.

Так вот, конечно, душа есть. Что это такое? Душа – это то, что болит у человека, когда все тело его здорово. Понимаете, вот болит что-то. Это не сердечная мышца болит, не подкорка болит, не какая-то там извилина в голове болит. Душа болит. И видите – тело здорово, даже в жизни все хорошо, а вдруг… Помните у Тарковского – «Только этого мало… Понапрасну ни зло, ни добро не пропало, все горело светло, только этого мало. Жизнь брала под крыло, берегла и спасала, мне и вправду везло, только этого мало». Вот человек понимает: только этого мало. Душа – она просит своего хлеба, духовного хлеба, небесного. Значит, если есть, что просит, если есть чему там трепетать, значит, оно есть. И оно болит, потому что не тем его кормят. Ни эротикой, не видеофильмами, ни спортом этого не заглушишь. А бывает обратное. Бывает, наоборот, все тело больное, все разбито, а душа радуется, есть что-то, что в нас радуется. Радость человека, который сумел простить. Напали, избили, а человек, вместо того, чтобы дать сдачи, прощает. Тогда его душа начинает радоваться. Так вот, значит, человек и его тело – это совсем не одно и то же. Есть душа. И значит, раз она есть, о ней надо заботиться, ее надо кормить.

Александр Солженицын однажды описывает: «Вот представьте себе. Раннее утро, берег реки, солнце еле-еле всходит. Из дома на берегу реки выходят несколько людей, одетых одинаково, точнее говоря, они все обнажены по пояс. Они оборачиваются в сторону к солнцу, воздевают руки, падают на колени, и так 50 раз. Вы думаете, они молятся? Нет, они делают утреннюю зарядку». И дальше говорит: «Если человек 10 минут в день заботится о своем теле, и считает, что это нормально, то человек, который 10 минут в день будет молиться и заботиться о душе, почему-то считается сумасшедшим фанатиком». Так вот, у души есть свои потребности, свой хлеб. И надо ее именно этим хлебом кормить, а не суррогатами. Иначе тогда душа начинает гибнуть.

Иоанн Замараев:

Православный миссионер отец Виктор Веряскин рассуждает о духовном вознесении христианина.

Виктор Веряскин:

О событии Вознесения Господа Иисуса Христа на небо упоминают два евангелиста, Лука и Марк. Говорят об этом очень кратко. Евангелист Марк вообще в одном стихе, 19:16, последней главы Евангелия. А евангелист Лука – одним стихом в конце Евангелия, и несколькими стихами в начале Деяний апостолов. Разрозненные односложные замечания в Посланиях – вот и вся картина, собственно, что нам известно о Вознесении Господнем. Кратко довольно в Новом завете. Это одна из причин, почему этот праздник великий, двунадесятый, в общем-то нам до конца не всегда тоже понятен по своему смыслу. Давайте вспомним эти события кратко.

Господь Иисус Христос по Воскресении Своем, оказывается, 40 дней являлся ученикам и другим людям, и, написано, рассказывал о тайнах Царствия Божия. Вывел он их за город Иерусалим, в сторону селения Вифании, поднялись они на гору Елеонскую, по одному из повествований. И вот Он, рассказав им последние события и дав им последние поручения, так называемые, «Идите по всему миру и учите, крестите после научения, после крещения опять учите», - подчеркнул, потому что Церковь – это и школа тоже. И Христос – это и Учитель, а мы не просто христиане, а ученики. Иисус Христос говорит им о Царствии Небесном, о Царствии Божием, говорит о Небесном Иерусалиме. А они Его слушают внимательно, привыкли: три с половиной года уже слушают. И вдруг говорят: «Учитель, это что обозначает? Не в это ли время восстанавливаешь Ты царство Израилю?» Разговор: Он им о небесном – они о земном. Он их нарочно возвел на гору, чтобы возвыситься над земным Иерусалимом, а они с вершины горы Елеонской видят только долины Израиля и его низины, и опять обращаются к местным проблемам, которые им ближе: частные, исторические, гражданские, и так далее. И в итоге получается, что когда они увидели, что Он начал возвышаться над ними, подниматься в пространстве, и потом написано, что облако забрало из вида их Его, - а они стояли и смотрели. Появились два ангела, или два мужа, и говорят: «Ну что вы так стоите? Так и будете стоять? И что вы туда смотрите? Вы что, не поняли, что Он вам сказал?». А оказывается, они не о том думали, и не туда смотрели.

Очень интересный вопрос. Можно слушать Иисуса Христа, и проповеди, и поучения, три с половиной года, или даже всю жизнь, 30 лет, но так до конца и не понимать, о чем идет смысл и речь, и не о том думать, и не туда смотреть. Очень интересный вопрос! Потому что мы можем иногда превратиться в политиканов, когда подражаем израильтянам, и думаем, что задача Церкви – это помочь государственности, воспитанию детей, обществу, и это вся задача Церкви. Как наш первый президент, дай ему Бог здоровья, Кравчук говорил в свое время: «Якщо Церква буде працювати на державу, то нехай буде та Церква. А якщо Церква не буде працювати на державу, то навіщо нам та Церква потрібна?» Очень интересный вопрос. Потому что это принижение призвания Церкви, и священнослужения, и всего остального. И тогда мы превращаемся, к сожалению, в политиканов, в фарисеев. Мы принижаем призвание и Церкви, и Евангелия, и Христа, и так далее.

А вторая крайность, в которую мы часто впадаем – у нас возникает мнимая набожность и ложная духовность. «Я чураюсь всего гражданского, земного, государственного, общественного, семейного, я занимаюсь пассивной созерцательностью, я сижу и жду второго пришествия, откровения, чего-нибудь еще». Вторая крайность. И в итоге мы опять не о том думаем, и не туда смотрим. А оказывается, смотреть нужно не только под ноги, и не только вверх, а смотреть нужно еще и вперед. Иисус Христос дал им конкретное задание: «Я уйду от вас для специальной цели, потому что вы ко Мне привыкли. И Я бы хотел вас отучить от привычки ко Мне, как к частному Лицу, физическому организму. Вы привыкли со Мной ходить по Палестине, Я вам полюбился, вы Мне тоже». Но мы часто привязываемся к настоятелю, к проповеднику, к миссионеру. И эти нормальные человеческие привязанности на самом-то деле могут нам перебить духовный смысл нашего общения и нашего призвания. И Он сказал: «Я должен уйти к Отцу Моему и Отцу вашему. Если Я не уйду, и Дух Святой к вам не придет». Почему? Потому что, оказывается, иногда внешнее физическое восприятие друг друга нам может служить препятствием для понимания духовного смысла и значения. И когда, помните, Мария Магдалина хотела за Него уцепиться, - а Он говорит: «Не прикасайся даже ко Мне. Я еще не взошел, и должен взойти, а вы должны научиться привыкнуть воспринимать Меня не только на видимом плане, физически, очами воспринимая и осязая, руками прикасаясь ко Мне. А привыкнуть жить, когда Меня нет с вами на физическом плане, когда Я невидим, а невидимо Я с вами, а вы со Мной. А вы этому еще не научились». И это – одна из главных задач Вознесения. «Для того и Я возношусь, на ваших глазах ухожу в иную сферу бытия, в более возвышенную и более невидимую, чтобы вы привыкли, что Бог есть Дух». Его никто никогда не видел и видеть не может, а нам хочется видимого, осязаемого, ощутимого. И мы цепляемся за видимые знамения.

Покойный патриарх Алексий 2-й сказал: «Появилась в православном христианстве опасность православного фетишизма». Люди могут гоняться за иконой мироточащей из епархии в епархию, за частицей мощей, за крестом каким-нибудь, и так далее, которые привозят. И оказывается, мы можем забыть о Духе и о Боге, прицепляясь к видимым физическим знакам и знамениям. Но это греки ищут мудрости интеллектуальной, это иудеи ищут знамения и чудес, но не дастся никакого знамения, кроме знамения Ионы пророка, который был во чреве кита три дня и три ночи, а потом… А подобно ему, и Иисус Христос был во чреве земли, и другого знамения не дастся, и быть не может. Очень интересный момент. Оказывается, мы так устроены, живем в физическом теле, нам хочется весомого, грубого, зримого и ощутимого, а Христос нас учит за поверхностью явлений физических и знамений усматривать более глубокое и невидимое.

Иоанн Замараев:

 И последняя, богословская часть нашей телепрограммы. 

Западная Европа 16-й век – преддверие реформации. Заскорузлость и необразованность духовенства Католической церкви наталкивается с новыми тенденциями свежих умов, провозгласивших очень характерный лозунг: «Ad fondes!» «К истокам, к первоначалу!». Как мы подчеркивали с Вами, мыслящие люди понимали, что за столетия, в Церкви накопилось много ненужного багажа, старой рухляди, в виде сомнительных преданий, обычаев, искажений в вопросах веры, которые неплохо бы отправить на свалку.

Мы говорили с Вами, что этот лозунг «Ad fondes» многими людьми стал пониматься как призыв к чтению Священного Писания на языках оригинала – Ветхий Завет на древнееврейском, а Новый – на греческом. Эта новая мода вызвала целый шквал споров и разногласий. Мы уже упоминали с Вами о поднимавшемся тогда вопросе, а являются ли Покаяние и Бракосочетание Таинствами Церкви или это простые обряды.

А дальше, очень много шуму наделал перевод… вернее, не перевод, а греческий оригинал Евангелия от Матфея по поводу мариологии. Ну, мариология – это, Вы знаете - учение Церкви о Деве Марии – Матери Иисуса Христа. Что имеется в виду? В известном месте Евангелие от Матфея, а именно в приветствии архангела Гавриила Марии - «Радуйся, Мария, благодатная, Господь с тобою!», - слова, послужившие началом известного церковного гимна: «Аве Мария, грациа плена…» - по-латыни «грациа плена» означает «полная Благодати». Из этого в средневековье с его субстанционалистским подходом был сделан вывод, что Мария – это сосуд Благодати, в буквальном смысле этого слова. Что обращение к Марии означает возможность не мистического приобщения к Благодати, а духовно-субстанциального истечения из нее Благодати, что Мария – вот такая бездонная емкость Благодати, из которой люди ее черпают. А когда Эразм Роттердамский и Лоренцо Валла с греческим текстом в руках показали, что Мария всего лишь благодатная, то есть это определение «благодатная» не означает ее качество, т.е., она ни в коем случае не буквальное вместилище Благодати, - то это оказалось страшным психологическим ударом. А поскольку этот библейский текст звучал в храме и выступал основанием для очень многих, иногда неоправданно далеко идущих выводов церковников, то, что получалось? Получалось, что колебалась вера в аутентичность латинского текста Вульгаты. Это означало, что – не существует однозначного священного текста! Вообразите себе состояние ума человека начала 16-го века, который положил рядом греческий текст и латинский, и обнаружил в них вот такие вещи.

Все сие вкупе создавало весьма взрывную атмосферу. Взрывную тем, что в Церкви исподволь созревает некий новый порядок жизни, помимо воли и желания церковных руководителей. И одновременно – порядок, который несет в себе очень сильный заряд позитивный – это желание устроения жизни в подлинно божественном, или, как потом стали говорить, в подлинно апостольском смысле. Естественно, люди не застрахованы от ошибок, но вот тенденция такая обозначалась в те времена достаточно явно.

На этом, давайте прервемся на сегодня, и если даст Бог, продолжим наш богословско-исторический разговор в следующий четверг. Всего доброго.