В Библии есть очень простые страницы, где все ясно и понятно даже отроку. А есть целые разделы, где сплошной туман. Попробуйте разобраться, например, с книгой Откровения Иоанна – Апокалипсисом – мозгами тронуться можно. А бывает – весь текст, в принципе, понятен, но тут же соседствует выражение, о значении которого можно только гадать. Ну вот, например, есть такое высказывание Христа: «Довлеет дневи злоба его - всякому дню довольно своих забот». Что означают эти слова Иисуса? Отвечает на этот вопрос святейший Владыка Кирилл Гундяев.

Кирилл Гундяев:

- Собственно говоря, пониманию Священного Писания, посвящена целая наука, именуемая экзегетикой – толкование Священного Писания. Основы экзегетики заложили святые отцы, которые свое богословское творчество основывали на толковании Священного Писания, именно потому, что не все в Священном Писании понятно. А ведь задача проповедника, который выходит на амвон, заключается в том, чтобы донести до людей слова Священного Писания, сделать их понятными. Поэтому всякая проповедь в каком-то смысле является экзегезой, то есть толкованием Священного Писания. Но для того, чтобы толковать правильно Священное Писание, нужно много знать. Ученые-экзегеты должны хорошо знать язык подлинника – греческий и древнееврейский языки, потому что чтение подлинника помогает более точно уразуметь смысл Священного Писания. Экзегеты должны знать, как тот или иной текст толковали святые отцы, сравнивать это толкование и делать важные выводы из этого сравнения. Но, может быть, из всего, что только что было сказано, самым важным являются эти самые выводы. Экзегеза всегда ориентирована на слушателя, или на читающего человека, то есть на современника. И в каждую эпоху, как и в каждом народе, у людей есть специфическое отношение к словам Священного Писания, и способность что-то понять лучше, и на что-то обратить особое внимание – сама эпоха как бы расставляет акценты в прочтении Священного Писания. Это очень хорошо видно, когда сравниваешь толкования Священного Писания, принадлежащие той или иной эпохе. Вот для того, чтобы Священное Писание было понятно современникам, толкование должно быть приспособлено к пониманию современного человека, а также к пониманию людей, живущих в той или иной культурной среде. Поэтому экзегетика – это не только знание языков, это не только знание Священного Писания, это и знание того, что происходит с людьми, знание их духовного состояния, знание того, что для них является важным, а что - второстепенным. Что является достижением эпохи, а что является ее грехом. Вот только тогда толкование Священного Писания становится понятным. Что же касается Вашего конкретного вопроса, «каждому дню достаточно своих забот», то эта фраза, может быть, не до конца понятна современному человеку, но она несет в себе колоссальную духовную силу. Я постараюсь кратко объяснить, что все это означает. Вот только что было сказано, толкуя Священное Писание нужно знать достижения эпохи и ее грехи. Вот самым великим грехом нашего времени является суета, потеря перспективы. Мы все работаем для достижения конкретных результатов, которые хотим иметь сразу и сейчас. В первую очередь, конечно, абсолютное большинство наших усилий ориентировано на то, чтобы иметь материальные блага – деньги, зарплату или капитал, прибыль. Обязательно – положение в обществе, потому что положение дает власть, а власть опять-таки можно использовать для повышения своего благополучия, комфорта – не только материального, но и психологического, потому что плохо, когда тобой кто-то понукает и командует, а освободиться от большого количества начальников, которые над тобой, можно, поднимаясь по это начальственной лестнице. Мы суетимся, мы все время думаем, а что произойдет? Слово Божие нас все время призывает к тому, чтобы мы не суетились, чтобы больше предавались в руки Божии. Потому что, как сказано в другом месте Священного Писания, мы не можем прибавить своими усилиями ни одного сантиметра к своему росту, мы не можем увеличить размеры своих волос… Многое нам не дано. Нам не дано знать будущего. И все эти наши прогнозы, вся эта наша ориентация на некую перспективу, и желание в этой перспективе получить некие благие возможности, улучшить свое положение, все это достаточно призрачно. Потому что не знаем, что нас ждет завтра, через час, через минуту. И в Священном Писании во многих местах говорится о том, что не нужно заботиться о завтрашнем дне. Это не значит, что человек должен все забросить, ни о чем не думать, не работать, не получать зарплаты – совсем нет. Когда Священное Писание предлагает нам не заботиться о завтрашнем дне, оно учит нас тому, как правильно расставлять акценты в жизни. Вот если подумать, с чем связаны наши стрессы, что, собственно говоря, надрывает нашу душу? Надрывает все то, что не принадлежит реальности. Многие сейчас скажут: Владыка, да как же так, о чем Вы говорите, мы переживаем из-за реальных вещей, которые с нами происходят: из-за наших болезней, из-за наших скорбей, неудач по работе… Давайте вдумаемся, из-за чего мы больше всего переживаем? Мы невероятно часто и много переживаем о прошлом. Жизнь не сложилась, замуж не вышла, или развелась, или жена ушла, или еще что-то произошло. Сидим и переживаем – о прошлом. Но ведь прошлое – это то, что уже совершилось, его уже изменить нельзя. Над чем переживаем, зачем нажимаем все время на больную рану, с какой сладостью нажимаем. Некоторые люди погружаются в состояние постоянной скорби, про таких говорят: мировая скорбь. Входит такой человек, от него уже этой скорбью веет. Вокруг него, как теперь говорят, тяжелое поле, с ним тяжело общаться. Не надо скорбеть о прошлом, нужно только каяться в своих грехах, а скорбеть не надо. То, что было, не вернуть. Вот если можно поправить что-то, нужно поправлять. Но скорбь – плохой советчик и плохой помощник. Ну а еще мы очень любим переживать из-за того, что будет. Будет или не будет – никто не знает. Мы не знаем, что произойдет, но мы невероятно переживаем о будущем. Сколько же сил, сколько энергии, сколько здоровья уходит на то, чего, может, никогда и не будет. Вот что означают слова, которые Вы привели. Не нужно расточать свои силы, не нужно подрывать свое здоровье этими волнениями о будущем. Нам дан разум, чтобы мы не делали ошибок в жизни. Но, размышляя о будущем и строя свою жизнь таким образом, чтобы исправить нечто плохое, что, может быть, имеет место в нашей жизни, улучшить наше будущее, нужно, в первую очередь, уповать на помощь и волю Божию, отдавать себя в руки Божии. Но при этом не забывать и трудиться. Потому что, если только будем уповать на волю Божию, то под лежачий камень вода не течет, и в ответ на нашу лень и наше расслабление, Бог нам помогать не будет. Отношение к будущему должно основываться на вере в Бога и на надежде в Его благой Промысл, и сопровождаться усилиями, трудом, к которому Господь всех нас призвал.

По обыкновению, давайте послушаем с Вами несколько слов блаженной памяти митрополита Антония Блума.

Антоний Блум:

- В Библии сказано, что в раю было два дерева – древо жизни и древо познания. Древо жизни – это древо, как бы образно, приобщенности человека Богу. Такой приобщенности, чтобы он питался всем Божественным и в Боге все видел, как бы изнутри Божией премудрости глядел на все создание и видел это создание, как видит его Бог. И древо познания, которое стоит и которое нам дает возможность глядеть на все, Богом созданное, дивиться красоте, премудрости, познавать многие тайны, которые заложены в творении, но как бы не полностью, как через приобщение с Богом. Не видеть вещи так, как видит их Бог, а только изначально бороться для этого видения. Большей частью, когда мы говорим о падении человека, нам это представляется, как окончательная катастрофа: человек отвернулся от Бога и выбрал путь естественного познания. Но не так об этом думает святой Ириней Лионский, который был учеником святого Иоанна Богослова. Он говорит о том, что и тут человек не был Богом оставлен, что он не был присужден навсегда блуждать во тьме, не зная, не познавая того мира, в котором был создан. Он говорит о том, что это трудный путь, но что вглядываясь, вдумываясь, вживаясь в тот мир, которому мы принадлежим, потому что он – Божий, потому что в нем сияет Божий свет, потому что запечатлена на нем Божественная премудрость. Человек может постепенно раскрывать эту премудрость, понимать Бога через Его творение - до момента, когда дойдя до предела возможного естественного познания, он открывается к познанию Божественному. Он открывается к тому, что оставляет попытки познать естественным умом то, что сотворил Бог, и останавливается – в молитве, в поклонении, в молчании, в созерцании Бога. Так что даже падение, в представлении святого Иринея Лионского, не является окончательной катастрофой, не является концом судьбы человека. Но тот путь, который мог бы быть путем быстрого, постепенного, светоносного восхождения и углубления в тайны Божии, превращается в долгий путь искания, блуждания, ошибок, исправлений и страдания.  

Далее в нашей телепрограмме отец Андрей Кураев размышляет о человеке.

Андрей Кураев:

- Что о духе надо сказать? Прежде всего, дух – это не часть человека, дух - Божий. Дух – Божий, который может вселиться и пожить в нас – «иже везде сый и вся исполняй». Духом можно назвать, если хотите, вот ту часть души, которая ориентирована по направлению к Богу, это некоторый приемник, который способен принять Благодать – вот это мое. И вот действие духа – взывать человека горе: «горе имеем сердца». Это действие духа. Здесь вот тоже возникает сложность: а, собственно говоря, Бог зовет человека к Себе, или человек тянется к Богу? Дух Божий, Благодать – это некая сила притяжения, которая притягивает Своей любовью к Себе человека, и человек влечется, но при этом, конечно, он и сам идет. Вот это действительно очень трудно различить: где Господня влекущая сила, Его Благодать притягивающая, где мое собственное усилие, мое стремление? Но вот, во всяком случае, очень четко надо знать: если какая-то религиозная книга, доктрина утверждает, что дух человека и Дух Бога – одно и то же, вот это будет ошибкой. Бог – это не человеческий дух. Бог может войти в человеческий дух, привлечь его к Себе, преобразить. Но все-таки Бог остается Богом. Это Тот, Кто существует вне мира, Который не есть мир, и поэтому христианство радикально отвергает индуистскую формулу: «ты есть то». Преподобный Макарий Великий говорит: Запомни, человек, ты – не Бог, а Он – Бог! Душа не из темного естества, но и не из естества Божиего сотворена. То есть душа – не есть зло, но она - и не Бог.  Это не надо путать. Так вот, Господь влечёт нас к себе. Почему? Потому что Он один имеющий бессмертие. Он один есть абсолютно вечное существо и эту вечность Он хочет подарить людям. Вот тогда мы начинаем понимать, что же значат те самые два вопроса, с которых мы начали: что есть человек? что посещаешь его? Почему так по-разному они задаются Иовом и Давидом? Да потому что Бог любит человека, поэтому идёт к нему. В своей любви к человеку Бог хочет проявить только одно - Самого Себя и ничего меньше Себя. Самого Себя Бог хочет вложить в сердце человека, а для этого сердце человека должо быть расширено, человек должен учиться принимать дары. И вот если он не примет этого лекарство бессмертия, в таком случае он погибнет. Вот поэтому Бог не отстаёт от человека. Как не отстаёт врач от больного: "Примите таблетку, примите лекарство, не отварачивайтесь, не убегайте от нас", так же и Бог ходит за человеком и говорит: "Нет, те погремушки, которые ты имеешь, тебе бессмертие не дадут". И поэтому бог своим промыслом бывает вышибает эту погремушку, лишает любимой работы, любимых занятий, даже людей бывает лишает Господь человека для того, чтоб человек открыл своё сердце для Бога. Если человеческая душа не чувствует  духовную жажду, не кормит себя Господним Духом, она начинает умирать.

 Скажите, пожалуйста, когда не болит у человека зуб? В двух случаях: или когда этот зуб абсолютно здоров, или когда он уже мёртв, нерв уже убит. Вот также и человек. Может быть, и  ребёнок, у которого действительно нет своих грехов, который не знает ни что такое грех, ни покаяние, соответственно. Но кроме того, есть люди абсолютно чуждые покаянию, потому что они абсолютно черны. Вот подходишь к такому человеку, начинаешь ему говорить о Спасении, о Евангелии, о Покаянии, а он говорит: "Да в чём каяться? В чём каяться? У меня грехов нет. Если кого-то и убивал, так только по делу. Без дела я никого не резал, у меня грехов нет". Вот странная вещь. Чёрный человек никогда не кается, говорит: "У меня всё нормально". А праведник, напротив, себе места не находит. Апостол Павел...

-------

И последняя - богословская часть нашей телепрограммы.

15-й и 16-й век в жизни Римо-Католической Церкви, как мы говорили с Вами, это времена скорее упадка, чем какого бы то ни было вдохновения. Взрывная эпоха предреформационного периода. Всевозможные противоречия, о которых мы говорили с Вами, только нарастают.

С определенного момента всё, как бы вдруг, стало происходить очень быстро. Взял Лютер в один прекрасный день, вышел к дверям Виттенбергского университета и приколотил 95 своих тезисов. Некий такой публичный акт. Причем, это, конечно, даже - не начало его активной предреформационной деятельности. Это всего лишь преддверие. Как, в частности, говорил сам Мартин - этим актом он решил просто взбунтоваться против схоластического богословского преподавания. Лютер решил перестроить обучение в университете. И вот нашел повод – выступить против продажи индульгенций. Вот, дескать, с этим пора кончать, потому-то и потому-то. И тезисами, то есть фактически на уровне доктринального учения, он это обосновал.

А дальше, в Цюрихе и в Базеле возникшие там сообщества, братства молодых людей, вдруг получают большое влияние, и в городских магистратах практически захватывается ими власть. Достаточно мирно. Правда, что значит мирно в те времена, когда любое такое явление тут же естественно, вызывает вооруженную реакцию властей? Потому что этот приход к власти – он же сопровождается целым рядом новшеств. А новшества эти представляют собой толкование церковной, то есть христианской жизни. Что она не такая, как принято было считать, а совсем другая. Что человек сам несет за себя ответственность перед Богом, что человек обязан то-то, то-то и то-то, исходя из этой ответственности. Что Таинство – это вещь второстепенная, и еще вопрос, является ли оно таковым вообще. А если так, то ставится под сомнение сама необходимость иметь клириков - зачем они нужны, если их единственное предназначение, согласно той же сословной теории – это особый клан людей, особая группировка, единственное занятие которой быть посредником между тем миром и этим? Но, оказывается, никакие посредники не нужны! Потому что та сфера, где они посредничают – она вымышленная. Ну, потом дело дошло и до сект, как вы знаете, вот как раз у швейцарцев вышел уже полный перегиб касательно Евхаристии. Но коли перегиб вышел, то очевидно, что почва, таким образом, уходила из-под ног клерикального сословия.

Официальные церковные структуры, безусловно, были ошеломлены таким прорывом. Понятно, что все эти явления им были, мягко говоря, весьма неприятны. И поэтому реакция была исключительно неприязненная, насильственная. Которая, правда, вскоре выявила, что за этими единичными реформаторами стоит целая общественная тенденция, заявившая о себе во весь рост, и с которой, как оказалось, уже просто так не справиться. Для борьбы с Реформацией потребовалась (не мытьем, так катаньем, что называется) коренная перестройка самой Церкви, то есть пришлось реформировать, так или иначе, и саму Римо-Католическую Церковь. Эта перестройка получила в истории название Контрреформации. И понятно, что Контрреформация – это не игнорирование Реформации, это как раз переустроение церковной жизни, с одной стороны, направленное против того, что устроили вот эти вот «враги Церкви и народа Божия», а с другой стороны, с учетом критики со стороны бунтовщиков. Это была, надо сказать, весьма непростая, бурная эпоха, но это уже не первая, а вторая половина 16-го и вплоть до 1-й половины 17-го века - с колоссальной войной, опустошившей Европу – так называемая Тридцатилетняя война, закончившаяся аж в 1648-м году. В результате этой войны население германских областей сократилось вдвое, - это было основное поле военных действий.

Вот так все непросто было. Ну и на этом давайте остановимся сегодня, а продолжим наш богословско-исторический разговор, если даст Бог, в следующий четверг. Всего доброго.