Здравствуйте, дорогие телезрители!

Последние наши телевизионные встречи мы посвятили размышлениям над внутренним смыслом Великого поста. Мы также разбирали евангельские темы, вводящие нас в эти великопостные святые дни, вспоминали таких евангельских персонажей, как Закхей, мытарь и фарисей, блудный сын. И вот сегодня мы поговорим с вами еще об одной притче Иисуса Христа – притче о Страшном суде.

Однажды Христос сказал: «Когда придет Сын Человеческий в Своей славе, и с Ним – все ангелы, Он сядет на Престоле Небесной славы, и перед Ним соберутся все народы, и Он отделит одних людей от других, как пастух отделяет овец от козлов. Овец Он соберет по правую сторону, а козлов – по левую. И скажет тогда Царь тем, кто по правую сторону: «Придите ко Мне, все благословенные Моим Отцом, получите ваше наследство, Царство, приготовленное для вас еще от создания мира. Ибо, когда Я был голоден, вы дали Мне есть, Я хотел пить - вы Меня напоили, Я искал приюта - вы пригласили Меня в свой дом, Мне нужна была одежда – и вы одели Меня, Я был болен – и вы ухаживали за Мной, Я был в тюрьме – и вы пришли навестить Меня». Тогда праведные спросят: «Господи, а когда это было?» И тогда Царь ответит: «Говорю вам истинно: что вы сделали одному из Моих меньших братьев, то сделали вы и Мне». И тогда Он скажет тем, кто будет по левую сторону: «Отойдите от Меня, проклятые, в огонь вечный, приготовленный для дьявола и его ангелов! Ибо Я был голоден – и вы не накормили Меня, Я хотел пить – и вы не напоили Меня, Я искал приюта - вы не пустили Меня в свой дом…». И тогда они тоже спросят: «Господи, а когда это было, чтобы мы видели Тебя и не помогли Тебе?» И Он им ответит: «Говорю вам истинно: все, чего вы не сделали для этих меньших, то не сделали и Мне». И тогда их постигнет вечное наказание. А праведники получат жизнь вечную.

Как видите, притча достаточно прозрачна. Многим часто кажется, что главное в религии – это обряды, обычаи, красота богослужения, возможность прикоснуться к священному, небесному, божественному… Но притча Христова о Страшном суде раскрывает нам, что все это будет бесплодным и ненужным, будет пустой и мертвой религией, если не будет основано на любви и не будет приводить к любви. В конце концов, и судить нас будет любовь. И не любовь вообще, не любовь к абстрактному, отвлеченному человечеству, - нет, любовь к живому и конкретному человеку.

В наши дни даже христианская любовь страшно искажена. Церковь разделена на множество конфессий, деноминаций, и христиане зачастую очень недружелюбны друг к другу: «О-о-о, это католик, это не наш, не православный… А вот это – у-у-у, протестант, от него вообще нужно держаться подальше…». Да и среди православных – многие представители Московского Патриархата готовы вцепиться в горло и просто задушить верующего сторонника Киевского Патриархата. Что уж там говорить об иудеях, мусульманах, буддистах и так далее… А между тем Христос говорит о том, что в конце времен будут собраны все народы. Это, естественно, означает, что будут собраны не только различные христианские конфессии, но и неверующие, и язычники. И обратится Господь не с призывом (например): «Придите ко Мне благословенные, православные, канонического Московского Патриархата, и наследуйте Царствие Небесное, уготованное вам от создания мира, а вы отойдите от Меня, баптисты, протестанты, пятидесятники, в огонь вечный, где плач и скрежет зубов». Совсем не это говорит Господь. «Я был в темнице, - говорит Христос, - Я был голоден, Я жаждал, Я болел…» И что же это значит, если не то, что Христос раз и навсегда отождествил Себя с каждым человеком? И что потому христианская любовь и состоит в этой невозможной возможности – возможности в каждом увидеть, осознать, в каждом встретить Христа? Независимо от воспитания, независимо от социального положения, нации, пола, вероисповедания… Более того – независимо от того, хороший ли этот человек или плохой, добрый или злой! Нам ведь не заповедано спрашивать или анализировать, достоин ли человек нашей помощи, заслужил ли он нашу заботу. Нам не сказано узнавать, за что посажен он в тюрьму, или почему он голоден, или почему он наг. Нам сказано – идти к нему с любовью. И только в этой любви, любви, никогда не спрашивающей о заслугах, о достоинствах, о взглядах и убеждениях, - всегда встречать человека. Человека, Богом посланного в нашу – в мою – жизнь.

И вот снова и снова узнаем мы главную радостную тайну христианства. Тайну личности, составляющую божественную ценность каждого человека. Именно эту тайну отверг и продолжает отвергать мир и господствующие в нем идеологии. Ведь для мира человек определяется внешними вещами, такими, как классовая принадлежность, или расовая, или национальная принадлежность… Человек оценивается своей полезностью – для семьи, для фирмы, пусть даже для Отечества, оценивается своими заслугами, или, напротив, ошибками и преступлениями. Свои – чужие, союзники – враги, мы – они… И вот все как будто только то и делают, что говорят о выводе Украины из кризиса, о благосостоянии, о счастье, о борьбе за светлую и счастливую жизнь… А на деле все объединены против кого-то, все движется страхом, подозрительностью. И так оно и будет до тех пор, пока люди не поймут, что любить человечество, служить человечеству – это не только неверно, но и невозможно, если не укоренена эта любовь в любви к человеку, каждому человеку. «Я был в темнице», - и этого «Я» достаточно, чтобы знать, что каждый человек – наш брат, что к каждому человеку пришел и каждого любит Бог. И в каждом дана мне возможность исполнить самого себя в Божественной, возрождающей, спасающей любви.

Притча о Страшном суде читается в православных храмах за неделю до Великого поста, и этим как бы вводит нас в это великопостное покаянное время. Мы слышим напоминание о том, что ждет нас за гробом, ведь об обычном, земном будущем мы не знаем ничего. Мы не знаем самых простых вещей. Наша жизнь ведь непохожа на прямую, ровную, безопасную дорогу. Наша жизнь гораздо больше похожа на то, как мы шли бы по лабиринту и не знали, что нас ждет за ближайшим поворотом. Мы ложимся спать и не знаем, каждый ли из нас проснется. Мы говорим: «Завтра мы сделаем то-то и то-то», но мы не знаем, будет ли у нас этот завтрашний день. Но две вещи мы знаем твердо и непреложно. Мы, те, которые не знают, что будет в следующую секунду, твердо знаем, что жизнь наша, как и жизнь всех людей, со времени падших прародителей, кончится смертью. И мы знаем другое: что мы в непреложный день, какой бы ни была наша смерть, вместе со всеми народами, вместе со всеми поколениями людей предстанем на Суд. На единственный Суд, который безупречно определяет нашу виновность – но и возможность для нас спасения. Это – Страшный суд, потому что этот суд – последний. Его приговор царит в вечности. Но это и радость. Потому что в мире так часто бывает, что человек приходит в отчаяние и говорит, что в жизни правды нет, что люди судят несправедливо. И это правда. Мы друг друга судить не можем. И не только потому, что Богом нам заповедано жалеть и оправдывать друг друга, но потому, что наш рассудок слаб. Он не может никого судить. И всякий раз, когда осуществляется так называемая историческая справедливость, люди, которых до этого обижали, получают на некоторое время возможность судить своих обидчиков, - тогда приходит новая неправда. Мы это все знаем. Люди не могут судить друг друга. Но мы предстанем на единственный суд, который абсолютно правомочен нас судить. Мы предстанем перед Судьей, который знает о нас все, который полностью понимает нас. И мы не сможем никуда отвести наши глаза от Его взгляда.

Веками наши предки называли этот единственный суд – судом Страшным. Но Господь, повествуя об этом суде, дает нам и надежду. На самом деле, что человек может сделать хорошего в искупление своих каждодневных дурных дел? Что человек может сделать для Бога, для Христа? Некоторые верующие люди иногда в своем неразумии завидуют тем нашим предкам, которые жили во времена земной жизни Христа, которые могли дать Ему воды, когда Он жаждал, дать Ему покой в своем доме, как это делали Марфа и Мария. Как будто бы мы Его узнали бы!.. Но Господь говорит, что люди будут судимы так, как если бы каждое, самое простое, самое обыденное, самое необходимое, самое повседневное доброе дело, которое они сделали или не сделали последнему из своих собратьев по человечеству, принимается так, как если бы оно было сделано или как если бы в нем было отказано Самому Христу. Настоящая любовь, любовь не отвлеченная, не умственная, - такая любовь не может не искать лица того, кого эта любовь любит. Так мы утешаемся простыми фотографиями наших близких, тех близких, которых с нами нет, или которые окончили свой жизненный путь, наших покойных родителей… Мы хотим видеть лицо, любимое лицо. Церковь предлагает нам лик Христа на святых иконах. Но есть еще одна возможность, наиболее несомненная возможность увидеть Христа – это увидеть Христа в том человеке, который больше всего нуждается в нашей помощи. Нуждается сейчас, сию минуту. Даже чье лицо может быть для нашего жестокого сердца докучно, на кого нам и смотреть тяжело. Мы и не хотели бы на него смотреть – но он нуждается в помощи. Мы хотели бы найти какой-то покой от него – но что делать? Это единственная возможность во времени, пока еще свет, как говорил Господь, пока еще день, пока наша жизнь еще длится – это единственная возможность сделать что-то для Христа. Сделать для того, кто наш ближний. Один писатель нашего времени сказал страшные, дьявольские слова, слова, очень часто вспоминаемые философами, литературоведами, слова очень широко известные, слова, которые говорит один персонаж в его пьесе. «Ад? Что такое ад? Ад – это другие». Ад – это то, что другие люди вообще есть. Другие личности, другие «я». Вот это для нашей греховной сущности – уже ад! Как тесно в троллейбусах, как много других людей, людей та-а-ак много, глаза бы на них не глядели!.. Вот это и есть – ад…

Двое других писателей, уже не атеистических, а христианских, один русский – Федор Михайлович Достоевский, и, вероятно, независимо от него повторил один христианский писатель во Франции, - они также определили для себя, что такое ад. Ад – это когда уже невозможно любить, когда возможность любить утрачена. И здесь мы задумываемся над тем, как близки образы, как близки символы, через которые нам дается мысль о самом хорошем и самом дурном, о самом благом и самом страшном. Ад – это огонь, геенна огненная. Но ведь огонь – это символ высшей святыни, огонь – это символ любви, до тех пор, пока душа любви, деятельной, дающей, не скудящейся, не закрывающейся. Этот огонь – огонь жизни, жизни Бога и других живых душ, это благой огонь. Но если наша душа остывает и не имеет в себе любви, тогда этот огонь, который есть в бытии не просто потому, что жив Бог и живы наши братья и сестры, - тогда этот огонь превращается в огонь адский, в гееннский огонь. Тогда, действительно, то, что есть другие, есть кто-то, помимо самости эгоиста, включая Самого Бога, уже и есть для него ад. Ему хотелось бы, чтобы никого не было, кроме него самого.

Дай нам Бог, чтобы, когда придет вечер этого дня, вечер этого века, и как пастух вечером разгонит овец и козлов, смешавшихся за время дня, чтобы отвести и тех, и других в свое место, - чтобы нам нашими слабыми усилиями видеть Христов лик в лицах самых страдающих, самых нуждающихся. Чтобы мы нашли дорогу к тому, чтобы стать по правую руку от Судьи. Правая рука в символике того мира, среди которого проповедовал Христос, - это символ милосердия, а вот левая – это символ неумолимой справедливости.

Вот такая притча, и читается она за неделю до Великого поста, хронологически совпадает с Масленицей, и это даже может показаться странным. Потому что Масленица – это проводы зимы и начало весны, Масленица – это старинный языческий праздник, веселый, торжественный, немного разгульный. Тогда пекут блины, потому что блины были символом солнца. А вот солнце – это дар Божий, это жизнь. Поэтому Церковь и приняла эти языческие обычаи, Масленицу, катания, гуляния – все это славит жизнь, созданную Творцом. Но жизнь, состоящую не только из веселья и гуляния, а жизнь продуманную и ответственную. Вот поэтому – и эта притча.

Всего вам доброго, я с вами прощаюсь до следующей субботы.