Здравствуйте, дорогие телезрители!

Словом «вульгарный» мы, как правило, обозначаем грубость, пошлость, непристойность, отсутствие вкуса, выражая при этом свою негативную эмоцию. Вообще-то, «вульгарный» с латинского – «простонародный», в противоположность культурному, изысканному, великосветскому.

Нетрудно заметить, что в последнее время общественный запрос всё более и более фиксируется на первом: на простонародной непосредственности. Отчасти за этим - неосознанный протест против ханжества элит, когда звучат елейно-благочестивые речи, за которыми скрываются высокопоставленные воры и негодяи. Уж лучше тогда, что называется, «рубаха-парень».

И всё же вопросы остаются – а до какой степени можно опускаться к вульгарщине? Ну, матерщина в прямом эфире – это уже пройденный этап. А вот, скажем, крупным планом испражнение на большом экране – хорошо или плохо?

Отец Яков Кротов - несколько слов на подобную тематику.

Яков Кротов:

Когда я делал видеоролик в прошлый раз, в середине сентября, то вышел забавный казус. Я делаю ролики для ютуба, и там я делаю обзор политических новостей. И я делаю ролики для телевидения в Херсоне, по просьбе моего хорошего доброго друга, отца Иоанна Замараева, который живет в Херсоне и там служит в Православной Церкви Украины. И когда я делал ролик политический, то я забыл его подрезать, что называется, отрезать начало. Я сперва включаю фотокамеру, в которой пишется видео, затем я иду и сажусь в это кресло, и потом я отрезаю это проходку. Сажусь вот в такую позу, нулевую, стартовую, и затем начинаю говорить.

И тут я забыл отрезать начало. А в этом начале я не только шел от фотоаппарата к креслу, но я еще говорил жене, любимой женщине, которая как раз пришла домой, я ее спрашивал: «А куда ты положила сыр?» И в таком виде ролик попал на ютуб. Народ был в экстазе. Там была реплика, что это лучший ролик за все время. А все-таки много лет уже. Почему?.. Кстати, о судьбе сыра. Дело в том, что я просто в магазинчике рядом с нами (ну, такой магазинчик, для состоятельных русских, но я тоже зашел) купил кусочек пармезана со вкусом «Примадонны». Это российский пармезан, не очень хороший, но все же вкуснее, чем чистое пальмовое масло, которое у нас идет по 600 рублей – 10 долларов за килограмм. А этот стоит 2 000, в три раза дороже. Я купил немножко, 150 грамм. Сыр «Примадонна» - он такой, чуть-чуть цвета какао. И этот кусочек, небольшой – он был цвета какао, в целлофановом пакетике. Я положил его на стол, и он исчез. Приходит жена, и я ее спрашиваю: «А где этот сыр?» Потом выяснилось, уже после видеосъемки, к счастью, что она решила, что это корка от сыра, потому что цвет какой-то… да и кусочек какой-то жалкий. И она выкинула его. И я, оказывается, собственной рукой этот чудный сыр выкинул в мусорник у подъезда. Такова была судьба сыра. С ним была мусоровозная машина такова.

А мораль отсюда такая. Людям кажется, и мне в том числе, что не надо доверять форме, надо посмотреть вглубь. И это не кажется, это совершенно правильно. Но что такое глубь? И мы обычно судим по нижней границе. То есть: «Что вы мне показываете напыщенных политиков? Дайте мне простого человека!» На этом, кстати, сделал свою карьеру Трамп, который говорил: «Вот есть элита политическая, а я простой деловой бизнесмен». На самом деле никакой он не бизнесмен, он даже спустил, видимо, то, что он унаследовал от отца, многократный банкрот, но он корчил из себя рубаху-парня. На этом взошел и Владимир Путин, который говорил: «Вот Ельцин – он пальто с горностаем носил. А я – простой серенький скромный российский полковничек». Можно сказать, что на этом же есть разница между украинскими президентами. Тут я буду осторожен, чтобы не задеть ничьих чувств.

Дело-то ведь в другом. Как говорится в одной одесской песне, «лопни, но держи фасон». Судить по нижней границе… Ну, Пушкин еще сказал, что лакей судит о своем господине, о своем хозяине по его ночному горшку. Это же не очень разумно. И вот этот прием опускания, упрощения, поставления с собой на одну доску – он иногда работает. Иногда, но редко. Когда он работает? Когда мы делаем из человека культ, тогда полезно понять, что это такой же человек из плоти и крови, что и мы. Я не то чтобы делаю из себя культ, и из меня дома культа никто не делает, но я стараюсь держать фасон. Поэтому у меня ширма. Хотя я знаю, что многие популярные видеоблогеры просто сидят у себя на кухне, в домашней как бы обстановке, рубаха-парень, или рубаха-деваха. Мне кажется, что это не очень правильно. Мне кажется, что надо приподымать – себя, прежде всего, и своих слушателей, и показывать, что с момента, когда мы проснулись, мы должны подыматься, лечь всегда успеем, и тогда будут червяки нас кушать. Вы понимаете, мне 62 года с половиной. Мне совершенно не трудно раздеться догола. Мне совершенно не трудно скорчить какую-нибудь гримасу: я очень люблю так внучек развлекать. Я могу вынуть зубы, или, хотите, сниму подрясник… Что от этого изменится? Ничего.

И в конце концов, встает вопрос о вере, о Боге. Приходим в храм. Мы все стараемся понять Христа. В реальности на кресте это ведь был замолоченный кусок мяса, человек избитый, окровавленный, неприятный, от Него противно пахло, я вас заверяю. Мы об этом стараемся не говорить, но это факт. И те, кто Его умащивали, мироносицы – это же не просто так умащение, это чтобы отбить вот этот запах. И какой Христос правильнее? Вот такой супернатуралистический, опущенный до бомжа, или приподнятый, поэтизированный? Я не знаю. Я думаю, что ни тот, и ни тот. Потому что глядеть вглубь – означает пройти внутрь формы. Не хотеть попроще форму, не хотеть повозвышенней форму. Чем хороша форма повозвышеннее? Она, во-первых, помогает найти контакт с другими людьми, не отпугнуть их. Во-вторых, она помогает прорваться в суть. Само понятие возвышенного от этого. Потому что наша суть – не скотская. Иное утверждать – означает быть циником. И я думаю, что вот это желание: «А попроще сделайте-ка мне, вот сорвите все маски!» - простота, низость без зубов – это ведь тоже маска, это все равно не открывает духовное.

И поэтому, идет ли речь о политике, о религии, о любви, о науке – не вверх и не вниз, а вглубь, вглубь формы, не избавляясь от нее, но стараясь заглянуть поглубже. Такая способность есть у человека. И этим надо пользоваться.

Иоанн Замараев:

Протодиакон Андрей Кураев – немного по истории взаимоотношений между учеными и Церковью.

Андрей Кураев:

Так вот, когда в «Малом комментарии» (Commentariolus) Коперник в 1511-м году впервые высказывает… Конечно, европейская мысль – не впервые, и даже Фома Аквинский говорил об этом за века до него. Но все-таки, на научном языке именно Коперник впервые в этом трактате предлагает гелиоцентрическую картину мира. Телескопа еще нет. Новых наблюдений нет. Поэтому классическая модель развития науки здесь не срабатывает.

Есть еще интересная подробность. Дело в том, что в современном мире есть такое понятие: морально устарелое оборудование, морально устарелый какой-нибудь самолет, инструмент, машина… То есть они сами по себе работают, но считаются морально устаревшими. Это вкусовое понятие, но не только вкусовое. Действительно, бывает, что какая-то вещь слишком приелась.

Знаете, есть такая отнюдь не шуточная фраза: «Величие ученого определяется тем, насколько он затормозил развитие науки своего времени». Это совсем не шутка, это правда. Потому что чем более велик, по-настоящему велик ученый, не по погонам на плечах, не по лампасам академическим, а всерьез, тем большее количество поколений аспирантов пленены его авторитетом и не решаются его оспорить. Я скажу другую формулу: «Иногда величие человека (иногда, не всегда) определяется тем, кого он выбрал себе во враги». То есть, я могу назначить себе вечным оппонентом соседку по лестничной площадке, Глафиру Петровну, и весь остаток моей жизни потратить на то, чтобы собачиться с нею. Это будет определенный масштаб личности. А представляете, если я назначу своим вечным врагом Эйнштейна и его теорию относительности? Это серьезный вызов.

И это не обязательно будет какой-нибудь дворовый сумасшедший. Именно в этом видел свое научное призвание ректор МГУ тех лет, когда я там учился, академик Логунов, математик. Вот именно как математик, он считал, что все-таки не все тезисы эйнштейновской теории вполне доказательны, и считал, что он кое-что из этого оспорил.

Так вот, все-таки бывает усталость от некоего авторитета. Вот, может быть, от Птоломея, от его таблиц, от его скучных книг, может быть, европейские астрономы уже устали? Логичное предположение. Но здесь я должен сказать, что нет. И вот почему.

Был такой человек, хорошо известный в истории Церкви, к сожалению, его мало кто помнит в истории науки. Митрополит Виссарион Никейский. Типичный человек эпохи Возрождения, авантюрист в чем-то, энциклопедист. Дело в том, что, когда в 15-м веке Византийская империя издыхала, уже будучи блокированной турками со всех сторон, Византия решила заключить унию с могущественной Западной Европой, с Римским папой, с тем, чтобы Европа помогла «десантом НАТО» отстоять Константинополь. Католики поставили одно условие: соединитесь с нами, признайте главенство Римского папы. Для того, чтобы это провести, надо собрать Вселенский собор, где мы это обсудим и проголосуем. И вот готовится византийская делегация туда, в Рим, в Италию, на этот Ферраро-Флорентийский собор (он так будет потом известен).

Но надо отдать должное византийским чиновникам, императору и патриарху тех лет. Когда они стали собирать свою делегацию, осмотрели ряды своих епископов и сказали: «Не покатит». Понимаете, византийцы считают себя ромеями, римлянами, это же Восточно-Римская империя. Для них все эти итальянцы – это скорее германцы, готы какие-то, захватчики, жуткие варвары, они вообще в штанах ходят, понимаете!.. Приличные люди ходят, как я, в туниках, я до сих пор в ней хожу, а в штанах ходят варвары. Почему они в штанах – потому что на конях ездят. Византийцы с презрением относились к этим варварам.

Но уже Лионский собор показал им, что на Западе есть Фома Аквинский, а у Византии такого нету. Спесь была сбита. И поэтому, готовясь к этому будущему собору во Флоренции, эти епископы и патриарх сказали: «В наших рядах есть замечательные, может быть, подвижники, администраторы, интриганы, карьеристы – ученых нет». Там надо будет не золотое одеяние показывать: «А у меня здесь бриллианты крупнее, чем у тебя», а надо будет думать, спорить!

И тогда они принимают потрясающее решение. Двух выдающихся интеллектуалов они рукополагают в сан епископа, чтобы включить в состав делегации. Но, понимаете, в этом вся Византия, вся ее хитрость и подлость одновременно: они этих двух интеллектуалов возводят в сан митрополита, но городов, которые уже давно оккупированы турками. Соответственно, Марк называется Ефесским, Виссарион – Никейским. Оба города – в Малой Азии, по ту сторону Босфора, где уж давно турки, и христиан нету. То есть: денег не дадим, власти не дадим, но Кольцо всевластья получайте на грудь, его копию. И вот с этим, соответственно, езжайте в Италию.

Иоанн Замараев:

Православный миссионер отец Виктор Веряскин продолжит свои размышления, связанные с историей Украины и нашей Поместной Православной Церковью.

Виктор Веряскин:  

В 1925-м году был крещен, вне юрисдикции Московского патриархата, будущий патриарх Киевский и всея Руси Владимир Романюк. А этот Владимир Романюк покрестил Вячеслава Чорновола, который потом стал засновником и руководителем Руха и движения в Украине за независимость, на определенном этапе. Мы иногда не думаем, а какие связи были, а от кого это пошло, а в какую сторону. Или что в 35-м году был крещен отец Александр Мень будущий, с его мамой вместе. В 1935-м году, Серафимом Батюковым, не священником Московского патриархата, а священником вот этой катакомбной подпольной Церкви. Вы думаете, за что недолюбливали отца Александра Меня? В том числе и за то, что он даже крещение принимал не в Московском патриархате.

Конечно же, 55% были за автономию с Москвой, а 40% - за автокефалию, в 43-м году. И поэтому немцы тоже посмотрели на это дело, и колебались, кого лучше поддержать. Потому что власть всегда думает: какая часть населения, большая или меньшая, пойдет за мной, если я ее поманю или пообещаю какую-то поддержку. И сегодня тоже власти всегда прикидывали: а какая часть нас поддержит, а какая часть поддержит не нас, и или не наших, и тоже перед выборами, и после выборов, они тоже прикидывают. И так же немцы подумали. Ну, поскольку тех больше, хоть Москва и враг наш, но их 55%, а эти, на самом-то деле, сторонники автокефалии, уже дружили и имели автокефалию в Польше, а Польша была в то время не только враг Германии, но и в то же время занятая ими и разделенная в то числе по Мюнхенскому сговору Гитлера со Сталиным.

Недолго праздновали относительную свободу. В 45-м году, после занятия полной территории Украины советскими войсками, Сталин принял решение о ликвидации Греко-католической Церкви. И мы с вами должны понимать, что если сегодня у нас до сих пор остались моменты, как относиться к представителям другой конфессии, другой юрисдикции, крещеным священниками, рукоположенными в другой конфессии, другой юрисдикции, и до сегодняшнего дня у нас нет четкого представления, как относиться к человеку, который был рукоположен в другой юрисдикции во священники или во епископы… И некоторые из людей, которые читают поглубже литературу, богословскую литературу, церковно-историческую, понимают, что иногда были переходы, и принимали, например, так называемые «в сущем сане». А это значит, что одна юрисдикция и одна конфессия могла признать, что вообще-то благодать Крещения и благодать рукоположения могла быть и в другой конфессии, и в другой юрисдикции, могли признать при переходе, не перекрещивать и не перерукополагать.

И это показывает, как иногда неискренни и лицемерны, и двойные стандарты применяются в осмыслении и в осуществлении всех этих процессов. Ну вот, например, если с начала 20-х годов существовала так называемая белоэмигрантская Церковь, РПЦЗ, Русская Православная Церковь за рубежом, и те считали Московский патриархат безблагодатным и неканоничным, Москва считала их безблагодатными и неканоничными, и когда происходили редкие случаи взаимопереходов, то происходило документальное оформление, покаяние, подписание отречений: «я сожалею, что я был в этой безбожной Московской патриархии, безблагодатной и неканоничной, и каюсь в том, что я там пребывал», и они их там перекрещивали, перерукополагали и не принимали в сущем сане, до определенного периода.

Потом смягчилась эта ситуация, если отступление сделать лирическое. Например, когда в 90-м году, в 1990-м году, избрали патриархом Московским Алексия 2-го (Ридигера), то престарелый белоэмигрантский священник, протопресвитер Алексий Киселев, приехал в 90-м году в Советский Союз, еще туристом, и встретился с патриархом Алексием. Потому что до занятия советскими войсками Таллинна в Прибалтике, когда тот там уже служил священником, будущий патриарх был у него алтарником, еще отроком, юношей. И Русская Православная Церковь за рубежом тогдашняя запретила в священнослужении этого маститого старейшего протопресвитера Алексия Киселева – за общение с безблагодатным и неканоничным патриархом Московским Алексием 2-м (Ридигером). Это всего лишь 90-й – 91-й год.

И мы с вами понимаем, как изменялось отношение и понимание всех этих вопросов. Ну, а потом уже, при Путине, сразу тоже вспомним, что забыли все взаимные упреки, и богословские, и канонические, и из политических соображений решили якобы оформить воссоединение. Воссоединили, конечно же, Русскую Православную Церковь за рубежом с Московским патриархатом, почти 90%.

Иоанн Замараев:

И последняя, церковно-историческая часть нашей телепрограммы.

В своём сочинении «О Церковной иерархии» автор сего сочинения, живший в конце 5-го, начале 6-го столетия, под псевдонимом Дионисий Ареопагит, утверждает, что церковная иерархия соответствует «небесной», являясь продолжением или отражением горнего. Тут сразу можно вспомнить Платона: про «отражения» между духовным миром и материальным.

Церковной иерархии якобы предшествовала Ветхозаветная иерархия, «законная», то есть – основанная на Законе Моисеевом. Церковь же – более совершенное посвящение. И церковная иерархия как бы располагается между иерархией от Закона и иерархией небесной. На слово «посвящение» мы с вами сейчас обратим внимание, это важно.

"Наша иерархия (в смысле церковная), - пишет псевдо-Дионисий, - является в одно и то же время и небесной, и законной, находясь между ними, участвует в обеих, разделяя с небесной иерархией умственное созерцание, а с законной- пользование различного рода чувственными символами, посредством которых она... священным образом возвышается в направлении божественного».

Надо сказать, что и тут Дионисий говорит о триадах. Три иерархии на трёх разных уровнях ведут к созерцанию Бога. Ветхозаветная иерархия – на уровне символов, промежуточная, новозаветная иерархия – отчасти на уровне созерцания, но не вполне отказавшись от символов, и церковная иерархия – примыкающая к ангельскому блеску. То есть, церковная и новозаветная у псевдо-Дионисия – не одно и то же. Ветхозаветная, новозаветная и церковная. Церковная примыкает непосредственно к ангельской. Опять он совершенно ничего не говорит о Боговоплощении, Христа никак сюда не вписать.

И, тем не менее, именно это учение псевдо-Дионисия о церковной иерархии нашло самый большой спрос в Церкви, оказало самое большое влияние на церковную жизнь, причём, колоссальное влияние, которое невозможно переоценить. Практически, именно эта экклезиология псевдо-Дионисия определила на века (и почти до нашего времени) все отношения между Богом и человеком. Вместо Христа – множество посредников – и ангельские чины, и сонм святых, и церковное духовенство. Простому смертному добраться до Бога – надо ублажить множество чиновников – легче до президента.

В древней Церкви был некий веер служений. Дары различны, но Дух один. Здесь же - пирамида. Первый этаж – это народ, миряне, потом, предположим, церковнослужители, потом – диакона, затем пресвитеры - священники, выше их - архиереи. И так далее. И для нас это стало реалией церковного сознания. Причём последовательны соответственно и полномочия, и власть, и переход со ступени на ступень.

Конечно же, это совершенно не евангельская, не библейская концепция. Она полностью принадлежит платонизму. Но через Дионисия она практически полностью завоевала церковное сознание. И только в 20-м веке Церковь медленно и вяло начала освобождаться от этой псевдо-дионисиовщины. Местами, и то, лишь на Богословско-академическом уровне. А на приходском так ничего и не поменялось. Любой поп – фигура сакральная, иными словами – священная корова, «носитель благодати», властный распорядитель.

До Дионисия такого учения в Церкви не было, но, когда появилось, оказалось страстно востребовано – жутко понравилось клерикалам. Ну а как же такое может не понравиться попам?!

«Если кто произносит слово «иерарх», он говорит об обоженном и божественном человеке, овладевшем всем священным знанием, в котором вся подчиненная ему иерархия обладает наилучшим средством совершенствования и самовыражения».

«Богоподобный иерарх, целиком и полностью участвующий в иерархической власти, не только не довольствуется получением посредством божественного просвещения истинного значения всех ритуальных слов и иерархических таинств, но, более того, именно он передает их другим в соответствии с их иерархическим статусом и именно он, будучи наделён вершиной божественного ведения и наивысшей властью духовного вознесения, производит наисвятейшие посвящения в иерархические чины».

Что здесь сказать? Не прибавить, ни убавить! Разве междометия – «Ох!» и «Ах!»

Остановимся, давайте, на этом, и, если даст Бог, продолжим наши с Вами размышления в следующий раз. Всего доброго!