•              Митрополит Кирилл Гундяев. Отношение Церкви к государственному контролю над личностью

•              О. Яков Кротов. Одинаковы ли религии в своем ядре?

•              Митр. Антоний Блум. О сотворении мира: о Боге-Творце

•              О. Виктор Веряскин. О духовном преображении личности христианина

•              Продолжение телебеседы прот.Иоанна Замараева о духовных судьбах человечества. Богооткровение и Богопознание. Причины разделения единой Церкви

В среде верующих периодически возникают опасения в связи с очередным нововведением, связанным с усилением контроля над любым гражданином со стороны государства. Недавно много было разговоров по поводу идентификационного кода, который присваивался каждому и предполагал полный контроль за личными доходами и расходами граждан. Звучал вопрос – а не антихристова ли это печать?

Но идентификационный код это, на самом деле, цветочки. Если у Вас пластиковая карточка, то за Вами можно ходить по пятам. В девять часов Вы зашли в этот магазин и купили буханку хлеба, литр молока и 200 г масла – это уже взято на контроль. Плюс за Вами следили и записывали видеокамеры. В 11 часов Вы побывали в строительном и купили банку краски – это тоже отмечено. А в 12 часов Вы зашли в общественный туалет и так же произвели расчет с помощью пластиковой карточки – все – кому надо, те точно знают – кто, когда и где побывал и что сделал.

А с мобильными телефонами – вообще, беспредел. Если у Вас в кармане мобильник, во-первых, Вас легко вычислить – где Вы находитесь - с точностью до 5 метров. Во-вторых, можно прослушивать Ваш разговор, даже если телефон выключен. А если в мобильнике видеокамера, значит, в любой момент кому надо могут подсматривать за Вами, используя «глаз» Вашего телефона. 

Об отношении Церкви к подобным вещам рассуждает мой любимый учитель - Владыка Кирилл Гундяев. 

Кирилл Гундяев:

- Вы затрагиваете очень важный вопрос об использовании технологий для контроля над человеческой личностью. Да, действительно, это тема огромного значения. И сейчас церковь занимается тщательным изучением этой проблемы. В чем же видится трудность? В чем видится опасность? А вот в чем. С одной стороны, новые технологии используются для того, чтобы лучше организовать общество. Например, лучше собирать налоги, обеспечить лучшую организацию здравоохранения, образования, помочь обществу ограждать себя от проявления терроризма, победить криминал, коррупцию и так далее. Вобщем-то, цели замечательные. Ну, кто не хочет оградить свой дом от агрессии со стороны террористов? Кто не хочет, чтобы общество вместе с государством набирало силу, становилось богаче, становилось процветаемым, с более высокой самоорганизацией – все хотят. А вот методы, которые предлагаются, вызывают большие опасения. Потому что они действительно связаны с контролем над человеческой деятельностью. С одной стороны, контроль нужен, потому что, если не будет контроля, как же преступников выявить, как же оградить себя от террористов? Но с другой стороны, имея в руках мощные средства контроля, государство в какой-то момент, и не только государство – пол бы беды, наверное, было бы, если бы государство, - но ведь, любые другие корпорации, любые другие объединения людей, которые стремятся к власти, к приобретению больших материальных средств, они могут использовать эти средства контроля для ограничения свободы людей. Сегодня в обществе ведётся дискуссия о том, как сочетать одно с другим. Но нужно, действительно, делать что-то для того, чтобы общество становилось ещё более и более самоорганизованым, и, с другой стороны, как оградить человеческую свободу от посягательств со стороны злоумышленников. И вот, главная позиция церкви заключается в следующем: в обществе всегда должна сохраняться возможность альтернативы. Все эти технологии, обеспечивающие контроль и наблюдение, не должны силой и принуждением навязываться всем. Совершенно очевидно, что если человек отказывается от контроля, то такой человек должен, по крайней мере, возбудить повышенный интерес со стороны государства. В чем причина? Почему этот человек отказывается от контроля? И если в его биографии нет ничего пугающего, если это нормальный, добропорядочный гражданин, то ему государство должно предоставить возможность альтернативы – жить без этих систем контроля. Но а если другой человек, менее доброжелательный, отказывается от контроля, вот тогда государство может перед данным гражданином поставить вопросы, на которые тот обязан ответить. И, исходя из этих ответов, строить свои отношения с этим гражданином. Но очень важно, чтобы в нашем государстве сохранялась свобода выбора. Особенно тогда, когда неприятие той или иной системы контроля, проистекает из религиозных убеждений людей. Мы знаем, что совсем недавно, наше общество было взбудоражено внедрением некоторых систем, направленных на более жесткий  контроль и учет населения, и это вызвало реакцию, в первую очередь, со стороны православных людей. Так, вот те, кто не желает принимать систем контроля, с точки зрения своих религиозных убеждений, имеют право так поступать, а государство должно уважать этот выбор людей. Полагаю, что сочетание всех этих факторов и может посодействовать той системе безопасности общества, которая бы соответствовала желанию людей, их религиозным убеждениям и потребностям времени. 

Далее продолжает нашу телепрограмму  отец Яков Кротов беседой «о Христе и христианстве».

Яков Кротов:

- Добрый день. Я хочу попробовать ответить на вопрос – «Не одинаковы ли все религии, по крайней мере, в своём ядре, на своих вершинах?». Единство очевидно - святые индусы, люди достигшие совершенства в буддизме, в католичестве, православии, исламе – они удивительно похожи, но это - единство человеческое. Это единство людей, которые близко подошли к источнику Света. И, слава Богу, что такое единство возможно и есть. Только надо помнить, что прийти к этому единству, минуя конкретный путь – невозможно. К сожалению, слишком часто говорят – все святые одинаковые, поэтому я пошел пить пиво. Не надо стараться быть святым, наоборот, от пива - к святости. И, наконец, кроме человеческого единства, есть, ведь, вопрос истины. Да, к вершине кто поднялся, тот одинаково закален, но сама вершина не одинакова в разных религиях. И здесь вопрос не в том, правильно или не правильно описан Бог. Он живой? Он Христос или нет? Этот вопрос, который всё равно стоит перед нами, если мы люди. Насколько Бог есть человек? Есть ли у Него имя? Каким Он был? Мог ли Он стать человеком? И это вопрос, на который надо давать ответ, вне зависимости от стремления к совершенству, а просто потому, что человек есть существо, созданное для познания Бога, каков Он есть.  

По обыкновению, давайте послушаем с Вами несколько слов блаженной памяти митрополита Антония Блума.

Антоний Блум:

- Когда мы думаем о Боге, мы в Нем видим три Лица. Когда говорим об Отце, мы говорим и думаем, и с трепетом предстоим перед Богом во всей Его глубине и непостижимости. О Сыне мы говорим, по Священному Писанию, сначала как о Слове Божьем, и некоторые отцы нам говорили о том, что если подумать о Боге как о непостижимой, глубинной мысли, то Слово Божье является выражением этой мысли, не во всём для нас постижимым. Он является выражением в том смысле, что это мысль делается реальностью в тварном мире, как слово является выражением мысли человека. Но когда мы говорим о Боге, мы говорим о чем-то полном и непостижимом. Божественная мысль, даже когда она находит себе выражение, этим выражением не исчерпывается. Нельзя сказать, что всё сказано. И когда мы говорим о том, что Сын Божий – есть Слово Божье, Он постольку это постижимое для нас делает доступным для нас глубины Божественной Премудрости, глубины мысли Божественной. Как Слово Божье, Он укоренён в этой мысли так, как мы не можем её постичь. И когда мысль Божья открывается во Христе, в Его учении и Его личности остаётся таинственная и таинственная глубина, которую мы не можем воспринимать умом. И дивно то, что в начале Евангелия от Иоанна нам говорится – «В начале было Слово…». Слово, которое выражает по отношению всему тварному миру, всё, что Непостижимый Бог хочет сотворить и передать нам. Это Слово – Творческое Слово. Это Слово – Руководственное Слово.  

Православный миссионер отец Виктор Веряскин рассуждает о духовном преображении личности христианина. Давайте его послушаем.

Виктор Веряскин:

- Один из святых отцов так выразился: смерть была допущена в порядок бытия для той цели, чтобы грех не стал бессмертным. Когда мы иногда думаем о жизни и о смерти, о их чередовании и взаимоотношении, для этого нужно иметь другое мышление. Как сказал апостол Павел, – обновляйтесь, преображайтесь обновлением ума вашего. Слово такое хорошее «преображение», известное, вобщем-то, через все тысячелетия культуры. Во времена жизни Иисуса Христа, по- моему, уже, имело хождение произведение Овидия «Метаморфозы», по-гречески «метаморфея» и есть преображение. Сегодня по-английски говорят – transformation – значит, тоже известное нам понятие. Я, например, могу сказать, что у меня очень сильно изменился взгляд, но я был школьник в такой провинциальной местности, но у нас на урок ботаники или биологии принесла как-то учительница микроскоп. Я всегда считал, что если я наливаю воду в стакан или, там, из какого-то родника беру, то она, конечно же, чистая, эта вода. И когда эту капельку на уроке взяли и показали в микроскоп, я с удивлением для себя тогда обнаружил, что она, вобщем-то, кишмя кишит какими-то микробами, о существовании которых в таком количестве я даже и не подозревал. Если честно, такая маленькая деталь, я могу сказать сегодня так без громких слов, она меня преобразила. Я стал иначе смотреть на воду, на жизнь, на опасность, и я хочу сказать, что это был какой-то рубеж – он преобразил моё отношение к воде, жидкости и к чему-то ещё другому. Я тогда ещё не знал ничего глубокого и серьёзного о Боге, о Евангелии, о преображении моей жизни, моего ума, но сам ум уже преображался, иногда независимо наших каких-то субъективных усилий. И вот, когда мы говорим такие слова, что Бог нас ведёт, Бог нас ведёт, и в Библии об этом написано, чуть ли не от чрева матери, зачатия, - ещё зародыш твой видели Мои глаза (очи). И как Он нас ведёт, как Он нас преображает, иногда даже сложно себе представить. В августе три «Спаса». Обратите внимание, газета даёт информацию какую-то (показывает газету) и это плюс, определённо, но обратите внимание, какая это информация. В августе три «Спаса»: медовый, яблочный и ореховый - картинка, конечно же, дает мёд в баночках, яблоки и орехи, и что интересно, во всей этой информации нет ни слова о Христе, о Его преображении и о чем-то ещё более существенном, глубоком и действительно духовном и настоящем. Когда мы смотрим, иногда, что телевидение даёт, и мы рады, что в Херсоне больше даёт духовной сущности праздников, евангельских событий и так далее. Но когда радуются сами газетчики и представители средств массовой информации: мы же дали информацию о христианстве и христианских праздниках и обычаях! Какого уровня и рода эта информация? Преображает ли она ум и восприятие людей, которые читают эту информацию? Евангелие от Марка: через 6 дней Иисус взял с Собой Петра, Иакова и Иоанна и привёл их на высокую гору. А другой евангелист пишет: по прошествии 8 дней. Ну, и в своё время, в советский период, атеистические критики часто цеплялись именно за это, говоря – вот евангелисты не могли сговорится, даже не знают когда это было, один пишет - через 6 дней, другой – через 8, и в итоге, значит, раз это разноголосица, она может быть даже вполне не достоверной и так далее. Это одна из причин, почему мы с вами сразу показываем - мы находимся на самом низшем уровне восприятия. Прирожденное нам восприятие называется обыденное восприятие, обыденное мышление. Вот почему Христос и Его апостолы требуют от нас преображения нашего восприятия и осмысления, потому что обыденное, мещанское, обывательское восприятие, оно не возносит, не возвышает нас над материальным уровнем бытия, оно заставляет нас осуетится и погрязнуть в яблоках, мёде, в орехах и во всём остальном. И вы знаете, что самое интересное, когда мы делаем какие-то выводы логические, они этого же уровня, это уровень «младенцев во Христе» - не созревших, не возросших. Вот, например, событие, недавно актуальное - конфликт России и Грузии на Осетинском участке. Что главное? Некоторые говорят – кто первый начал, тот и виноват, в этом суть. А это то же детское мышление. Вспомните себя, детский садик, это наша с вами логика: он первый меня ударил, – жалуемся папе, маме, друг другу и так далее. Это младенческий уровень мышления, оказывается. Это незрелое мышление, это обывательский уровень осмысления, оказывается. Чувствуете? Но мы им заражены, мы им затронуты, и поэтому нужно что? Преображение. Преображайтесь обновлением ума вашего - иначе увидите жизнь, иначе увидите причины и следствия этой жизни.  

И последняя - богословская часть нашей телепрограммы.

В первой половине 20-го века православный мир вышел в авангард. Православие уверенно лидировало как интеллект мирового христианства. Причем, по большому счету. Этот богословский взлет был связан с русской религиозно-философской мыслью. Таких светил, которые в одночасье, как грибы после дождя, полезли на российской почве, на Западе не было, и быть не могло. Ну вот, вся эта плеяда, начиная с Владимира Соловьева, там целый ряд – Федоров, Сергей Булгаков, Лосские, Трубецкие, Флоренский, Ильин, Франк, Лосев, Эрн, Бердяев, и заканчивая отцом Николаем Афанасьевым – это супергиганты богословско-философский мысли. И, надо сказать, западный христианский мир был потрясен этим прорывом – и нехристианский мир, кстати, тоже. И вот практический Запад стал осваивать наследие этого прорыва. К слову говоря, II  Ватиканский собор 1961-65-го годов многое из достижений Русской религиозной мысли взял на вооружение Римско-Католической Церкви.

Но, что обидно, вот этот прорыв как-то пролетел, и оказалось, что если он где и оставил следы, то в том же западном христианском мире, который находит в себе потенцию учиться. Вот он находит в себе силы признать чужое первенство и постараться сделать из этого конструктивные для себя выводы. Православный христианский мир такой богословской мобильности не демонстрирует. Сколько у нас о. Виталий Боровой, православный до мозга костей, каждый год повторяет: надо учиться у западного мира, надо учиться его культуре, освоить, четко сформулировать, представить в виде доктрины, с которой можно иметь дело! Можно распечь, можно похвалить, - но, самое главное, ты понимаешь, с чем ты имеешь дело, где начало, где конец. Мы же, православные, сегодня демонстрируем какую-то полную невнятицу, ни у кого учиться не умеем. И, конечно, важно отдавать себе в этом отчет.

Западный христианский мир, например, внимательно, прилежно, тщательно, даже любовно, причем, не одни только католики, а представители даже некоторых протестантских деноминаций, скрупулезно изучает эпоху доникейского христианства. Что есть в этом смысле у православных? Никому не нужный, «задвинутый» о. Николай Афанасьев и ныне действующий Владыка Иоанн Зизиулас, который считается в Греции диссидентом – в церковном смысле диссидентом, хотя он вполне традиционный человек, ни в коем случае не покушающийся, не посягающий на основы православия… И всё! При том, что когда Владыка Иоанн Зизиулас, который был многолетним сотрудником соответствующих подразделений Всемирного совета Церквей, очень активно участвовал в тех или иных дискуссиях, - его партнеры всегда отмечали его высокий профессионализм, выдающуюся богословскую состоятельность и так далее. Но при этом ему же говорили: «Скажите, почему вы один, почему Вы у вас в православном мире – один, совсем? Вот у нас никого ровно такого калибра, может, и нет, но зато есть дюжина калибров чуть поменьше. А Вы - почему все время один, почему за вами никого нет, и почему, простите, Вы, будучи самой значительной фигурой, у себя же в православном мире оказались на периферии? Вы, скорее, нужны нам, чем своим! Вас читаем, скорее, мы, чем ваши!» И они тысячу раз правы.

Вообще, западный христианский мир, он оказывается, каким-то образом, более жизнеспособным.

У католиков есть целые ордена, которые занимаются, причем, специализированно, благотворительными служениями – не как у нас – для галочки. И вообще, степень социальной активности в этом смысле западного христианства – она несопоставима. Там есть организации, у которых есть цель, например, способствовать взаимопониманию между разными цивилизациями. У них гигантский авторитет, вот общество св. Эгидия – они и больше никто, могут посадить за один стол какого-нибудь исламского фундаменталиста и западного либерала. И через их посредство они могут общаться. Конечно, можно сказать, что это дается им той ценой, что им некогда быть мистически настроенными, духовно богатыми христианами… Ладно, допустим, это так. Допустим, они не избегают соблазна превращаться в полуполитическую организацию. Но при этом все-таки им есть что предъявить, им есть чем оправдаться, а с нашей стороны – сказать, что у нас подвижников и аскетов нынче много, духовность и благодатность потоком с нас стекает - тоже нельзя.

И ладно бы только в Московском и Киевском Патриархатах было так! Вот посмотрите на Грецию. Там точно такая же убогая фигура возглавляет Элладскую Православную Церковь.

Правда, там, не в пример все-таки нашим, если проехаться по тамошним греческим приходам, - там в каждом храме есть воскресная школа, летний лагерь, куда поехать стоит дешевле, чем в государственный и тем более частный… То есть что-то шевелится, но это благодаря энтузиастам. Это не есть какая-то централизованная и директивно направляемая политика сверху. Все это так, в качестве приложения. Есть люди, есть те, кто хотели бы активничать, - будет. Нету – не будет. Но это специально не стимулируется, не развивается. Внимание на это не направлено. А на что направлено – не очень понятно, к слову говоря. Это печально. Но это – тоже наследие соответствующего православного менталитета. Не православной духовности, а православного менталитета, который складывался веками. У него есть такие болезненные проявления, и нам стоит на это обращать внимание.