|
Литургика - 17
Мне вот кажется, если говорить о чудесах,
то не о тарелках, подло летающих, не о Бермудах и не о говорящих руинах, а о
неистребимой вере во Христа. Уже на протяжении двух тысяч лет как только не
дискредитировали церковники Евангелие, и тупостью беспросветной, и поведением
аморальным, и нетерпимостью, доходившей до костров, а Церковь – будто скала в
бушующем море – как была, так и стоит. Всегда было мало храмов, где совершались
Богослужения на приличном уровне, где можно было услышать здравое слово. Но
люди всё равно тянутся – нет, не к попу с толоконным лбом, а к Богу.
-----
Фрагмент Богослужения
Ведя речь о православном Богослужении, мы
уже успели поговорить о проскомидии – первой подготовительной части литургии,
причём, учитывая формат нашего общения - достаточно. А теперь, давайте,
обмолвимся о второй части, которая именуется литургией оглашенных, а затем - и
литургии верных.
-----
Оглашенные, как Вы знаете –
это те, которых оглашают, которым провозглашают основные истины христианского
вероучения. Ну, Вы помните, кто такой глашатай - в старину - это лицо, объявлявшее
народу официальные известия от правительства, а в нашем с Вами
словоупотреблении, глашатай - провозвестник, тот, кто провозглашает что-то
особенно важное, значительное, высокое - глашатай истины, например.
Это сейчас в большинстве
православных храмов – хочешь принять святое Крещение – плати деньги и – вперёд.
Большая беда, на самом деле. Прежде, чем Крестить, надо подготовить человека к
этому великому Таинству - просветить истинами православной веры, как это и
практиковалось в древности.
А проводилось это оглашение
именно на этой самой части литургии. Собирались в храм готовящиеся принять
Крещение новоуверовавшие, и их поучали. Каким образом? Образованные, опытные
христиане – это могли быть и епископы, и пресвитеры, и просто церковные учителя
– читали оглашаемым отрывки из Священного Писания Ветхого и Нового Заветов и
поясняли значение прочитанного, непонятое истолковывали. Форма эта в
значительной мере заимствована была из синагогального служения.
Сегодня найти, где бы то ни
было, группу людей, которые имели бы статус оглашаемых, практически невозможно,
ну разве что в Москве у отца Георгия Кочеткова и у горстки его последователей.
Да и литургия оглашенных сильно изменилась, хотя следов былого достаточно.
Самый первый возглас, как Вы
всякий раз слышите: «Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святого Духа ныне и
всегда, и во веки веков» - это типичная форма еврейской берахоты – о них мы уже
говорили с Вами. Правда, берахота эта христианизирована, особенно позднее, с
развитием тринитологии - благословляем и прославляем мы в этом кратком
восклицании не просто Всевышнего Творца Вселенной, а Единого Бога в ТРОИЦЕ.
И далее, почти все наши
пресвитерские возгласы звучат также в форме берахот – «Ибо Ты Благий и
человеколюбивый Бог наш, и Тебе славу воссылаем…», «Ибо Твоя держава, и Твоё
Царство…», «Ибо Ты – Царь мира и Спаситель душ наших…», и т.д. Т.е., синагогальный
шлейф, такой, явный просматривается.
Хор отвечает: «Аминь», что в
переводе означает «Истинно так», и начинается Великая или Мирная Ектенья.
«Великая», не в смысле величия, а размера – много чего в ней мы у Господа
просим, а мирной её зовут по первым словам: «В мире Господу
помолимся». Имеется в виду, в душевном умиротворении,
во внутреннем спокойствии, отнюдь не в значении пространственном – дескать, на
планете Земля – в мире сем. А если звучит текст на славянском, большинство
народу вообще понимают по-своему: «Миром Господу помолимся» - мол, собрались
вместе, так вот и давайте толпой наляжем, всем миром Богу будем молиться!
Ектений на любом православном
Богослужении много – и сугубые, и заупокойные, и малые, и просительные, и
прочие - полюбились они нашему
брату. За что? Ну, во-первых, за краткость, ясность и лаконичность прошений. Ну
вот действительно – «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею Благодатью!» - короче просто невозможно, или - «Христианской кончины жизни нашей -
безболезненной, непостыдной, мирной, и доброго ответа на страшном суде
Христовом просим». Короткое предложение, но какой громадный объём содержания!
Во-вторых, ектеньи не дают уснуть, особенно в храмах, где нет хора, и поют всем
людом – то и дело надо отвечать: «Господи, помилуй», «Подай, Господи». Да и
если хор поёт – тут один регент чего стоит, наш Степан Павлович, например! Он
успевает и тон задать перед каждым «Господи, помилуй», и отругать хористов за
прошлое «Господи, помилуй», причём, всё это эмоционально, эксцентрично. А
выражение лица чего стоит – целая гамма переживаний, широчайший спектр
жестикуляции. Согласитесь – зрелищно. Если б ещё всё слышать, что при этом он говорит
певцам – укатайка была бы!
Галуненко, безусловно, явление в профессиональном церковном
пении – Вирановский, разве что, был ещё более выразительным в своих чувствах –
это знаменитый регент Одесского Свято-Успенского кафедрального собора –
покойный – Царство ему Небесное. Тот плевался во время пения, камертоном или
партитурой мог запустить в хориста, не попавшего в нужную ноту. Сказать, что
это хорошая развлекаловка для прихожан – нельзя, но учитывая достаточную
монотонность и длительность Богослужений, всё же какая-то разрядка.
Затем следует пение псалмов 102
и 154 - «Благослови, душе моя, Господа...», «Хвали, душе моя, Господа…» - и
сразу же так называемый вход с Евангелием. Об этом мы тоже с Вами говорили – в
современном Богослужении это не вход, а хореографическая проходка, танец своего
рода – взяли с престола Евангелие, обошли по кругу, вышли из алтаря левой
вратницей, вошли через центральные врата и возвернули книгу на место. Зачем?
Исключительно для зрелищности, такой вот мини-парад устраивается, особенно
когда много солидных батюшек - в митрах, парчовых одеяниях, один краше другого
– ну а как же - себя показать! Иподьяконовтакже, чтоб не скучали там в алтаре, расшевелить не мешает, да и продемонстрировать
красоту молодости полезно бывает.
А вот в древности, вход с
книгой или книгами, во-первых, действительно был входом –
учитель-катехизатор-проповедник брал в охапку свитки и восходил на возвышение,
на амвон или трибуну. Для чего? Чтобы оттуда читать священный текст и изъяснять
его для оглашаемых.
Как видите, схема во многом
синагогальная – берахоты, краткие молитвы, пение псалмов, чтение Торы и
толкование.
Таким образом, сердцевина
современной литургии оглашенных, всё же содержит элементы древности. Кратко
помолились ектенийными прошениями, попели псалмы и приступили к чтению Священного
Писания – в основном это отрывки из апостольских посланий и Евангельского
зачала. Чтение из Ветхого Завета
церковным уставом предписывается крайне редко. В древности на этих службах
Ветхому Завету времени больше уделялось. Ну а затем – проповедь – ей здесь
самое место. У нас она коротенькая –
на 5 минут – оглашаемых нет, а мы все и так умные, чего его там многоглаголанием
заниматься. А в те времена, когда литургия оглашенных и вправду совершалась для
оглашаемых – тогда проповедь была не так - между прочим, а средоточием, центральным
и главным смыслом этой литургической
части.
После проповеди совершалась
молитва всей Церкви об оглашаемых. В большинстве храмов и до сих пор
возглашаются ектеньи, и молитвы пресвитерские возносятся о несуществующих
оглашаемых – такая вот клерикальная шизофрения. Хотя, надо сказать, ектенийные
прошения и молитва сами по себе хороши: «Помолимся об оглашаемых, дабы Господь
помиловал их, огласил их словом истины, открыл им Евангелие правды, соединил их
со святой Своей, соборной и апостольской Церковью» и т.д. А пресвитер в алтаре:
«Воззри, Господи, на рабов Твоих
оглашаемых, удостой их в надлежащее время купели возрождения, прощения грехов и
одежды нетления. Соедини их со святой Твоей, соборной и апостольской Церковью и
сопричисли их ко избранному Твоему стаду. Дабы и они с нами славили
всесвященное и величественное имя Твое, Отца и Сына и Святого Духа, ныне,
всегда и во веки веков».
Кстати, в древности, как мы
неоднократно отмечали с Вами, Таинство Крещения совершалось не само по себе, а
за Божественной литургией, причём, именно на литургии оглашенных. Происходило это по большим праздникам – на Пасху,
Пятидесятницу, Рождество Христово, Крещение Господне и прочие. В какой момент Богослужения? Помните – многие
из Вас наверняка обращали внимание, что на эти праздники вместо «Святый Боже…»
поётся: «Елицы во Христа Крестистеся, во Христа облекостеся...»? Вот как раз в
этот момент литургии оглашаемых и Крестили. Но это уже после того, как они
поумнели - огласились, прошли полный курс катехизации. А пока они только
школьники и посещают, так сказать, занятия – они ещё нехристи, а поэтому
оставаться им на следующую часть литургии, на которой совершается Евхаристия –
литургию верных им возбраняется. Побыли на служении оглашенных и – до свидания.
До сих пор протодьякона зычными голосами орут: «Оглашенные, изыдите… все
оглашаемые, выйдите! Да никто из оглашаемых, а только верные, ещё и снова в
мире Господу помолимся!». Опять-таки, если бы в храме действительно находился
хоть один оглашаемый, готовящийся ко Крещению, в этом была бы логика. А если
уже многие столетия подряд никто никого не оглашает, и изгонять некого, а,
ведь, гонят - неизвестно кого – как чёртиков в белой горячке. Не во всех
храмах, конечно, такое происходит, но во многих. Хотя есть и плюсы в таком сумасшествии
– ориентировочка - раз фантасмагорических оглашенных стали гнать - всем понятно
– литургия оглашенных завершилась и начинается литургия верных.
-----
Фрагмент Богослужения
«Литургия верных» (это третья, основная часть
литургии) – начинается повтором нескольких прошений, взятых из начальной
«Мирной» ектеньи. Ну, Вы помните - «В мире Господу помолимся!... О мире
свыше…», и т.д. Затем возглас предстоятеля: «Дабы мы, под державою Твоею всегда
хранимые, Тебе славу воссылали…», и начинается пение так называемой
«Херувимской».
Особой смысловой нагрузки это
песнопение не несёт, хотя бы потому, что даже в нашем храме, как правило,
звучит на славянском языке, понять который иногда трудно, а иногда вообще невозможно.
Ещё до революции анекдот кто-то придумал: «Обращается прихожанин к батюшке с
вопросом: Отче, объясните мне, что значит: «Иже херувимы»?
- «Тайнообразующе», - немного
подумав, отвечает Его Высокопреподобие.
- А что такое
«Тайнообразующе»? - продолжает донимать святого отца духовное чадо.
- «И животворящей Троице», -
отбрехивается душепастырь, который и сам ни в зуб ногой - что значит «Иже
херувимы», и тем паче «Тайнообразующе»… Ну и так далее.
На самом деле трагедии в этом
никакой нет – ну, не понимают люди слов и оборотов речи сего песнопения, и бес
с ним. Ничего особенного они не теряют. Ну вот, по-русски: «Мы Херувимов таинственно
изображающие и Животворящей Троице трисвятую песнь поющие…» («Трисвятая песнь»
- это Вы знаете - «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!».
Это из книги пророка Исайи, где он описывает своё видение – престол Всевышнего
и вокруг херувимов, взывающих: «Свят, Свят, Свят…». Ну и далее: «…всякое ныне
житейское отложим попечение…» - такая вот бесхитростная песенка. Но обычно на
неё делается ставка музыкальная,
если хор, конечно, на уровне. Многие, весьма выдающиеся композиторы, писали
музыку для «Херувимской» – тот же Чайковский, Рахманинов, Бортнянский, Глинка,
Гречанинов, Чесноков, Кастальский и прочие. Т.е., народу предлагается удовольствие
насладиться произведением высокой музыки.
А в это время пресвитер или
епископ тихонечко читает в алтаре
молитву, которая, по логике вещей, должна бы произноситься во всеуслышание. На
литургии в нашей редакции для детей Вы её всякий раз слышите: «Ни
один человек в мире недостоин приступать или приближаться к Тебе, Царь Мира,
ибо служение Тебе велико и страшно даже ангелам… Просим Тебя, очисти наши души
и сердца от совести лукавой, и силою Святого Твоего Духа сделай нас достойными
предстать пред сей святой Твоей Трапезою, и священнодействовать Святое и
пречистое Твое Тело и Драгоценную Кровь… Не отврати лица Твоего от нас и не
отвергни нас из служителей Твоих, но удостой, чтобы дары сии принесены были и
от нас, смиренных и грешных и недостойных».
Это молитва Церкви – всех нас, молитва общая, литургическая, но как мы уже неоднократно с Вами отмечали, с годами
и столетиями в Церкви наметились серьёзные трещины, просадки и перекосы, в
частности, выражающиеся в преувеличении роли пресвитера, и приуменьшении
значения рядовых членов Церкви. Ещё
раз повторимся - согласно православно-христианского вероучения,
совершительницей литургии является Церковь- собрание верующих. А предстоятель - будь то епископ или пресвитер, лишь озвучивает молитвы евхаристической
общины. Не он совершает Таинство, а община
верующих, для этого собранных. Но вот эту фундаментальную, основополагающую
экклезиологическую истину многие давно забыли, и это случилось не 10 лет назад,
и даже не сто. Молитва эта, как мы видим, произносится пресвитером, мало того,
что «втайне» от прихожан, но ещё и от 1-го лица. Да, чёрным по белому так и
напечатано даже в служебниках сравнительно старых изданий: «силою Святого
Твоего Духа сделай МЕНЯ достойным
предстать пред сей святой Твоей Трапезою, и (мне) священнодействовать
Святое и пречистое Твое Тело и Драгоценную Кровь… дабы дары сии принесены были
и от МЕНЯ…» Да кто Ты такой, чтобы
священнодействовать Святое и пречистое Тело Христовои Драгоценную Кровь?! Самозванец эдакий! Никто тебя на это не уполномочивал!
Веником из общественной уборной надо, по идее, гнать за такое! Но это сейчас –
куда ни глянь. Ну если только за эту молитву, то
жестковато будет – перебор. А вот за «тайное» чтение Евхаристического канона – это ещё и недобор. Здесь инквизиция в
самый раз придётся.
-----
Фрагмент Богослужения
После песнопения, прозванного
«Херувимской», как все Вы прекрасно помните, следует просительная ектенья.
Почему «просительная» - с одной стороны понятно – по словам кратких воззваний –
и того просим, и сего – и Ангела мира, верного наставника, и прощения грехов, и
всего полезного душам нашим, и жизни нашей остаток провести в мире и покаянии –
всего этого у Господа просим. С другой стороны – а что все остальные ектеньи –
разве не просительные? Та же мирная ектенья разве не из прошений состоит?
Только они оканчиваются не словосочетанием: «Господа просим», а - «Господу
помолимся».
Ну да ладно. Ектенья
оканчивается возгласом: «Возлюбим друг друга, дабы единомысленно исповедать
Отца, и Сына, и Святого Духа…»
Здесь слово «возлюбим»,
употребляемое в наши времена, вполне адекватноатмосфере, царящей в наших храмах. Но слово неправильное по отношению к древним литургическим спискам. Должно
быть здесь – облобызаем, расцелуем
друг друга! И, по идее, все присутствующие в этот момент, как и было в
древности, должны перецеловаться – ну, может, не обязательно все со всеми, но,
по крайней мере, с близстоящими. Сейчас никто этого не исполняет, кроме
священников в алтаре, по простой причине - присутствующие в храме недостаточно
близки друг другу. Толку оттого, что мужичок этот двадцать лет подряд посещает
храм сей, а соседняя бабушка все 50 – ни она не знает, как того зовут, и кто он
такой, ни её никто не празднует. Это, как в анекдоте: проводят учёные социологи
эксперимент – на целый год на необитаемые острова засылают маленькими группами
из двух мужчин и одной женщины представителей разных национальностей, а затем
изучают их поведенческие особенности. Хуже всех пришлось русской женщине. Эти
два мужика оказались из бывших коммунистов – один взял на себя обязанности
парторга, а второй комсорга. Днём они спали, в то время, как бедная женщина
работала, а ночью эти два совка заседали, рассматривая её аморальное поведение.
Французы по-своему решили проблему – составили график – неделю один муж, а второй
любовник, а вторую неделю - наоборот. Евреи удивили – приезжают к ним на остров
экспериментаторы, смотрят, а там на двоих мужчин – две женщины. Спрашивают: а
откуда вторая взялась? Семиты признаются: «Трудно было, но достали». А вот у англичан
– вообще никак. Прибыли к ним через год с большой земли – женщина живёт
отдельно в одном шатре, а двое мужчин на почтительном расстоянии – в другом.
Что ж так? – интересуются. А вы, говорят, когда нас сюда доставляли, друг другу
не представили. А мы, ведь, джентльмены – так до сих пор с леди и не познакомились.
Так и в большинстве
православных храмов – годами рядом стоят на Богослужениях, но друг с другом –
не то, что тёплые отношения - вообще незнакомы. Ну и в свете этого, призыв
прихожанам к целованию друг друга в худшем случае может разразиться скандалом,
а в лучшем – стеснением. Ну, действительно – рядом со мной посторонний для меня
человек – ну мало ли, что я его частенько в храме вижу – не знаю его, да и
знать особого желания у меня не возникает. Ну если молодую красивую женщину
поцеловать – ну в этом есть своя прелесть. Ну а если беззубый старик, от
которого запах месяц нестиранного белья – это же надо через себя переступить.
Поэтому, возглас: «Возлюбим друг
друга…» гораздо уместнее в наших условиях, чем - «расцелуем друг дружку…». И звучит респектабельно, и ни к чему не
обязывает.
Затем следует возглас: «Затворим двери в премудром благоговении!»
В этом году мы входную дверь в храм не затворяли в ответ на этот императив и, в
общем, мало чего потеряли от этого. Но года три-четыре назад мы какой-то период
исполняли сие уставное предписание и на время исполнения Евхаристического
канона запирались здесь, в храме. Были люди, которым это не нравилось, некоторые
даже возмущались, но потом как-то попривыкли. И Вы знаете – хороший результат,
который в большой мере сохраняется и по сей день. Нет хождения на Евхаристии, мельтешения, шума. Ведь, как было? Как и в
абсолютном большинстве храмов – тут совершается величайшее Таинство, а они –
туда-сюда, туда-сюда – эти полуверы-язычники. Ну, не в ругательном смысле это я
говорю – слава Богу, что таковые вообще пришли в храм. Но для них что важно?
Подойти к такой-то иконе, и возжечь возле неё свечу. Ну это такой уровень – не
стреляйте в пианиста!.. Посему очень было полезно в этот кульминационный момент
Богослужения запереть двери, чтобы никто в это время не входил и не выходил из
храма. Я, конечно, сочувствал страдающим клаустрофобией, но, как результат –
сейчас мы двери вовсе не закрываем, а люди почти все ведут себя смирно –
значит, выросли из своих языческих штанишек. В то время, как в других храмах
вообще непонятно, что там дьякон возглашает. Ну что значит – «Двери, двери,
премудростию вонмем»? Здесь и филолог не разберёт, и полиглот окажется
бессилен. Ну, слово «двери» - понятно. «Премудростию» - тоже несложно догадаться.
Что такое «Вонмем» – простолюдины не знают, но даже если им и объяснить, что в
переводе на русский – это «Будем внимательны» - легче от этого никому не
станет. «Двери, двери, премудростию будем внимательны!» - галиматья получается.
Ну, да ладно – пусть это остаётся на совести идолопоклонников славянского
языка.
Исторически запирание дверей
перед совершением Евхаристии мотивировалось – дабы исключить появление на
молитвенном собрании человека случайного - неверующего, нехристианина, неподготовленного к участию в этом
Таинстве Завета. Конечно, это ограничение - палка о двух концах. С одной
стороны, действительно поднимается планка Евхаристии, подчёркивается её
святость, сакральность. Но с другой - наносится ущерб миссии. Зачем исключать
присутствие посторонних, если они, конечно, ведут себя смирно? Собственно, в
последнем и проблема – чаще всего крутятся, галдят. Но ежели - тише воды?
Кто-то из новопришедших просто понаблюдал, до кого-то что-то дошло, кому-то открылось,
а чьего-то сердца коснулась Благодать. Глядишь, и года не прошло, а он уже из
разряда прохожан влился в семью чад Божьих, состоящих в Завете.
Посему, вместо дьяконского
возгласа: «Двери, двери, затворим в премудром благоговении», правильнее, наверное,
было бы возгласить призыв к соблюдению абсолютной тишины в храме и непозволительности
лишних движений. К слову говоря, это касается и детей некоторых, которые ещё,
не понимая всей серьёзности происходящего на священном престоле, могут кричать,
шуметь, вертеться, бегать по храму, и тем самым фактически убить молитвенный настрой
участников Евхаристии, что, конечно, недопустимо. Здесь надо, либо каким-то
образом внушить чаду, чтобы он вёл себя подобающе, либо в это время погулять с
ним в церковном дворе.
Т.е., приближается самый
главный момент в Богослужении, а на самом деле - и в жизни христиан –
подтверждение нашего Завета с Богом, продление его, актуализация. И здесь не
только внешний шум недопустим, но и наш внутренний – мысли посторонние, желания,
мечтания. Не зря перед этим звучало в Херувимской песне: «всякое ныне житейское
отложим попечение».
-----
Фрагмент Богослужения
На этом мы завершаем нашу очередную
Богослужебную телепрограмму и прощаемся до следующей телевизионной встречи.
Всего доброго.
|
|