Мировое православие – что это? Союз поместных национальных самостоятельных Церквей. В Греции – Греческая Церковь со своим главой-патриархом, в Грузии – Грузинская, в Болгарии – Болгарская, в России – Русская и т.д., а в Украине, по идее, - Украинская - со своим первым епископом, как, собственно, и звучит 34 апостольское правило: «Епископам всякого народа подобает знать первого в них, и признавать его как главу». С Украиной – хуже – Россия против самостоятельности нашей Церкви, и делает всё, чтобы сохранить идеологическую подконтрольность религиозной жизни наших граждан. Фактически, в данном случае - это составляющая гибридной войны, которая началась не в 2014-м, как многие думают, а в 2002-м – Харьковским собором, расколовшим Церковь, и обеспечившим иерархическую вертикаль с главенством Москвы. И на сегодняшний день эта церковная проблема во весь рост стала общегражданской. Ну, должно быть всем понятно - строить самостоятельное государство с церковной структурой, управляемой из-за рубежа, особенно из столицы воюющего с нами государства, дело нелёгкое.

Хотя Церковь, конечно же, не предназначена для решения проблем государства, также, как и микроскоп - не для того, чтобы им забивать гвозди. Однако на протяжении истории, к сожалению, так происходит с завидным постоянством. По своей же сути, христианство космополитично. Последнее как раз и пытается подчеркнуть о.Яков Кротов.

Я.Кротов:

- У церкви есть два несовместимых свойства, собственно и разделение церкви связано с этими свойствами. Есть церковь национальная, и есть космополитическая, вселенская, экуменическая. Все эти слова по-гречески означают одно и тоже: «экуменас» - это всеобщий дом, католическая церковь - тот же корень, что и в слове «катот», т. е «катос»- цельный, и церковь – это, прежде всего, цельность и единство, потому что противоположно церкви – ад, бесконечно сложная, раздробленная структура, где каждый сам за себя, и в атонии не девять кругов, а 999 миллиардов кругов, именно потому, что там каждый разобщен от другого. И здесь мы упираемся головой вот в эту проблему. Строго говоря, в современном мире Православная Церковь – это, прежде всего, национальные церкви. В английском языке это очень хорошо заметно: если мы переводим «православный» как «ортодокс». И это правильно, потому что «ортодоксия» - это греческое слово, которое переводится на русский, как «православие», «орта» - это «прямо», отсюда «ортопед», «докса» - это «школа», «течение», «философское мнение». Но на английском языке «ортодокс» - это значит иудей, а, чтобы сказать, что я православный, я должен добавить какое-то название народа: я могу быть «Ukrainian Orthodox», «Russian Orthodox», но я не могу быть просто «Orthodox». Православные церкви разделены по национальным, я бы сказал границам, но это не верно, они разделены по нациям. То есть теперь серб в Америке ходит в американскую Сербскую церковь, просто американской церкви нет вообще. Правда Московская патриархия организовала такую одну, которая претендует называться Американской, но этих претензий никто не признает, и все на нас, надо признаться, очень сердиты за такое внезапное самопровозглашение. Казалось бы, католикам легче, ведь католическая церковь действительно «катос»- «цельная». И в костеле в крупном столичном европейском городе в течении дня могут служить литургию или мессу на 15-20 языках. В соборе Святого Петра на кабинках для исповеди указано языков 40, на которых можно исповедоваться. И, тем не менее, цельности не существует даже там и, наверное, вряд ли в истории человечества такая цельность будет. У католиков другая проблема: у них на первый план выходит разделенность между богатыми и бедными, сильными и слабыми, они унаследовали феодальную структуру, и до сих пор ее не пережили, и там и по сей день есть процессии, в которых шествуют аристократы, потомки давно исчезнувших королевских династий, и, тем не менее, их награждают католическими орденами - это все призраки прошлого. В православии этого как раз нет. Вот и думайте, какой призрак хуже: национальный или социальный? Вот идут маркиз, герцог и почти что король, или наследный принц бурбон, или идет человек, который считает себя филиппинцем, русским, итальянцем и т.д.  Мы должны понять, что перед Богом и то и другое – фикция, условности, которые нам кажутся полезными. А Богу они не кажутся полезными, и Он знает, что они опасные, они вносят разделения между людьми, они не создают культуру, они ее разрушают. И то, что есть национальная культура, это не потому, что культура не может быть не национальной, а это как жизнь заключенных в тюремных камерах – они рассажены по тюремным камерам, но мечтают вырваться. Точно также социальное положение человека - оно не от рождения, как было когда-то: раньше человек рождался и был обречен жить всю жизнь в одном и том же классе, сословии и касте, - теперь по-другому. Церковь не может отменить классы, сословия, национальности и этносы, но что она может и должна сделать - это людям, которые не могут от этого освободиться, сказать: ты не обращай на это все-таки внимание, ты уже здесь и сейчас живи, как человек без национальности - во Христе национальности нет. Ты живи, как человек без социального положения – во Христе нет рабов и господ. И если нам скажут: вы проповедуете рабство, если не спешите его отменить, вы проповедуете национализм, если не требуете его упразднить, на это церковь отвечает, что они побеждены не тем, что запрещены, не тем, что осуждены, как нечто недостойное, они побеждены тем, что можно нести этот ярлык, как какой-нибудь немецкий еврей в 30-тые годы нес желтую звезду Давида, но он не был евреем, он был страдающим человеком. А многие из них и не были евреями, кроме как по генетике, это были люди не знавшие еврейского, это были люди утонченной европейской культуры. Так вот и христианин. Мы свободны не потому, что от чего-то отказываемся, а потому, что получаем веру, и вместе с верой - гражданство Царства Божьего. Как старообрядцы когда-то изготавливали такие ернические паспорта, в которых было написано, что такой-то Иван Иванов живет в небесном граде Иерусалиме. И, строго говоря, это единственное правильное указание на то, кто такой христианин - это человек, чье царство присутствует в этом мире, как воздух, который все наполняет, всюду проникает, со всем соприкасается, и дышат этим воздухом все. И не надо перекрывать этот воздух, но надо показывать на него, насколько можно показывать на невидимое, и объяснять, что спасение людей не там, где камни, не там, где вывески, не там, где государственные границы, а там, где все это преодолевается и становится единым через саму нашу человечность.  Вот этогоГосподь не отменяет, это Он освобождает, и это Он введет в нас в вечную жизнь, а все остальное будет валяться на свалке, как старые выброшенные детские игрушки.  

-------

Нынешней страницей христианской этики мы, пожалуй, закроем тему сексуальной культуры. Напоследок, разве что, напомним себе завет апостола Павла из его послания к Коринфянам: «…каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. И не уклоняйтесь друг от друга…» Поэтому, как сказано в другом месте Библии: «Наслаждайся женою юности своей!..» Наслаждайся! И раз речь идёт о жене юности, то это обрисовано человеку совсем не юному, которому уметь надо наслаждаться, и не одними только воспоминаниями. Но если уж не получается наслаждаться, как минимум, не делай больно другим. Если есть соблазн изменить своему супругу или своей супруге, и дьявол нашептывает тебе мысль - а что здесь такого, кому от этого плохо будет – подумай,  а каково будет тебе, если ты узнаешь, что твоя половина тебе изменяет? Ну и на сем мы закрываем до лучших времён эту тему и переходим к прослушиванию следующей – воспитание детей.

Архив:

- Сразу же надо сказать, что сфера воспитания – это, так сказать, совершенная терра инкогнита. Не случайно мы в истории и в современности сталкиваемся с очевидными крайностями без промежутков. Если на тему какой-то подлинной любви между мужчиной и женщиной сказано много вдохновенных слов, и не только христианами, то по части воспитания чад что-то выудить из исторического опыта довольно сложно. То есть, нужны какие-то титанические усилия, глубокие раскопки, чтобы что-то выудить из недр. Это только кажется, что по всем вопросам все уже сказано. О многом вообще еще нигде и никем не упомянуто. И поэтому в значительной степени нам приходится не только искать и сопоставлять написанное, но и нередко даже изобретать что-то на ходу.

При всем том, что эта капитальнейшая из задач, от христиан никуда не девается. Мы с вами хорошо знаем слова Христа: «Не препятствуйте детям приходить ко Мне, ибо таковых есть Царствие Небесное». А вот что значит – «не препятствуйте приходить ко Мне»? Ведь речь идет о том, что дитя, сердцем завидя Христа, к Нему тянется. Ребенку вообще крайне необходима теплота, такой покров в жизни. Дети вообще очень беспомощны. Они, конечно, любят шалости, озорство, но это, собственно, что? Это форма выхода за рамки той атмосферы, в которой ребенок живет. Но без этой теплой сферы ребенку очень неуютно. А что может быть для человека ласковее, теплее, желаннее, чем присутствие Самого Господа? И может быть, именно поэтому эта скупая евангельская сцена не нуждается в том, чтобы ее подтверждали или разъясняли. Где Господь, там к Нему бегут дети.

Но дело в том, что в Евангелии речь идет еще и о физической реальности. А мы с вами призваны устранить все препоны на детском пути ко Христу, тогда, когда есть только одна возможность встречи в этой реальности – присутствие Христа в жизни. Эта реальность только духовная, хотя, конечно, окрашена и в физические тона. Но я имею в виду, что физически Господа с нами здесь нет. Тем более, учитывая то, что взрослые в истории христианства и для себя-то плохо представляли, что значит устроить для себя христианское бытие в мире, где бурная жизнедеятельность. Что уж говорить о том измерении, этой духовной реальности, которая должна была ребенка убедить в том, что здесь тепло, потому что здесь Господь, вот Он, с нами, и вообще, это видно, видно по тому, что происходит в доме, за пределами дома, видно по людям, с которыми ребенок сталкивается… Увы, то, что каждый появляющийся на свет младенец представляет собою сгусток тайн жизни, - это далеко не очевидно ни христианам, ни нехристианам. И те, и другие, в том случае, когда они нормальные люди, просто рады тому, что родилось чадо. Как говорил добрейший толстяк всех времен и народов, который осчастливил своим присутствием именно английский народ, Гилберт Честертон: «Не может нормальный человек спорить с тем, что дети – это приятно. Мир стоит на том, что дети – это приятно, что цветы – это красиво, что весна лучше зимы». Потому что весну ждут, а вот зиму не очень.

Так вот, дети – это приятно, и тут люди всех цветов, мастей и убеждений помирятся на этом. Но это столь же очевидно и фундаментально, сколь и банально. Потому что эта приятность – как влюбленность: проходит, и довольно быстро. Есть такой замечательный поросячий возраст, в котором не бывает ни некрасивых, ни скучных детей. Вот знаменитое - «от двух до пяти». Почему от двух – понятно: потому что к двум годам ребенок, как правило, уже говорит. Пупсик такой. А до пяти – потому что после пяти уже начинается необратимый процесс взросления, со всеми вытекающими оттуда мрачными прелестями, когда человеческая дурь из маленького человечка уже лезет. И уже и капризы его не милы, уже и жизнь его заставляет куда-то стремиться, а он этому сопротивляется, у него появляются свои собственные желания, которые входят в конфликт со всем остальным миром. В общем, начинается довольно-таки неуютное существование - и для ребенка, и для родителей. Но вот от двух до пяти – это золотое время, когда ловится каждое слово. Ну, опять же, конечно, в разных условиях, если нет никакой патологии в отношениях. Потому что еще в самом начале можно так исказить свои отношения с ребенком, что потом бед не расхлебаешь. Ну, если продолжать констатацию Честертона, то от двух до пяти – это время, когда, кажется, что только болваны всерьез раздумывают, иметь детей или не иметь. Потому что посмотришь на это чудо (особенно когда оно спит) и думаешь: ну как можно себе представить, что его нет? Жуть, ужас, невозможно! И говорить об этом возрасте приятно, рассказывать, что намедни пролепетало твое чадо. Что, собственно, очень любят молодые мамы, общаясь между собою. Ну и мы с вами, если даст Бог, в следующий раз тоже будем говорить о детях, и, конечно, не только тех, которым от двух до пяти – и намного меньше, и намного старше.

-----

Православный миссионер отец Виктор Веряскин продолжит экскурс по истории переводов и изданий Священной Библии.

- Архиепископ Херсонский Иннокентий Борисов считал, что отказ возрождать заново закрытое Библейское общество было бы делом против совести, против истинного христианства и против всего человечества. Возрождение Библейского общества он счел бы воскресением Библии, т.е. Пасхой. Мы сегодня, на самом деле, вспоминаем вот эти попытки оживления и воскрешения Библии, ее смысла, ее переводов, то, что сам называл архиепископ Иннокентий Херсонский воскресением Библии, т.е. Пасхой. Так дальше поэтапно и случилось: в 1826 году закрыли Библейское общество, но уже в 1831 году княгиня Ливен добилась от императора открытия Библейского общества, правда, уже только для протестантов. Я хочу обратить ваше внимание на то, что в правлении первого Библейского общества тоже уже была женщина - княгиня Мещерская. В то время, несмотря почти на 2000-летнюю историю христианства, женщины считались второстепенным элементом в церкви, не допускались к церковным служениям, но основатели Библейского общества ввели в актив Библейского общества двух женщин. Одна только княгиня Мещерская распространила 400 тысяч экземпляров Библии и применяла в этом личные средства через пожертвования. Итак, в 1869 году возникло общество для распространения Священных писаний в Российской империи, которое в какой-то мере можно считать приемником и продолжателем дела первого Библейского общества, хотя организовано оно было по инициативе протестантских деятелей, хоть и не иностранных. Уже внутри Российской империи и на Украине были свои штундисты, и они стремились распространять издания Библейских переводов, и поэтому до 1917 года, пока большевики это дело не прекратили и не зарубили, общество по распространению Священного Писания работало, и достигло, в том числе, и грамотности христианской. Первым председателем стал баптистский пастор Яков Духонченко, потом членом правления и в руководстве Библейского общества был и профессор Духовной академии Киевского патриархата Дмитро Степовик. Но опять все это начали протестанты, и за это надо им тоже сказать спасибо, и понимать, что в этом аспекте у нас может и должно быть сотрудничество. Мы сейчас с вами находимся в городе, где возрожденное Библейское общество имеет одно из своих отделений - Херсонское отделение Библейского общества. Здесь периодически проходят и дни Библии, и там есть издания Библии на украинском языке, и теперь каждый может их пробрести не по какой-то там космически дорогой цене. Божье дело, несмотря на исторические перипетии и попытки людей помешать, оно конечно распространяется, и его не удержать. Как не удержать отступление и деградацию, как писал об этом епископ Игнатий Брянчанинов: «И отступление от истинной веры попущено и предсказано, и не нашей немощной рукой дерзать его удержать». Также предсказан и другой, противоположный процесс: «Праведный пусть еще освещается, а неправедный еще творит неправду». Все созреют в своем: одни созреют в добре, другие созреют во зле, а наша с вами задача анализировать себя на фоне всего этого и думать, как же это нам с вами все осмыслить, пережить, осуществить, сделать правильные выводы и достигнуть правильных поступков и поведения.

-----

И, как обещано было в прошлый раз, на последней церковно-исторической части нашей телепрограммы, мы познакомимся с Тертуллиановыми текстами. Конечно, предельно кратко, точнее, просто с несколькими фразами, чтобы почувствовать музыку, стиль речений этого выдающегося раннехристианского писателя.

«Неведение ваше говорит само за себя», - обращается Квинт Септимий в своей апологии к властьпридержащим язычникам, «…вы пытаетесь защищать несправедливость»– вот такой сходу адвокатский прием – мол, что ж это за служители фемиды, защищающие неправду?! «…Ибо те, которые прежде были с вами, не зная (христиан) вместе с вами ненавидели (их). (Но), как только люди узнают (христиан), перестают (их) ненавидеть, потому что начинают (их) знать. Более того, они сами делаются теми, (коих ранее) ненавидели, т.е., становятся христианами, и начинают ненавидеть то, что сами собою представляли до того» (когда были язычниками).

Таков стиль Тертуллиана. Например, он ещё пользовался аргументами типа: «это так, потому что сие невозможно в принципе». И ещё такого рода аргументы, например - еретики не могут владеть Священным Писанием, потому что Откровение возможно лишь в Церкви, а еретики не в Церкви, потому для них нет Священного Писания.

Ну вот ещё.

«Вы стонете, что число христиан постоянно возрастает. Вопите, что государство в осаде, мол, христиане находятся повсюду: на полях, в крепостях, в домах. Вы скорбите, как о чувствительной  потере, что и мужчины, и женщины любого возраста и любого состояния переходят к нам (в христианство). Но вам и в голову не приходит, что тут может скрываться некое благо. А как вам об этом догадаться? Ведь вы даже знать нас не хотите».

Такой вот стиль.

Есть еще интересный у него юридический аргумент.

«Что это за зло, в котором отсутствует природа, состав зла?» - Дескать, в христианстве нет ничего злого.

Из второйглавы маленький отрывочек:

«Христиан, ведь вы судите вовсе не так, как злодеев - преступников схваченных. Последних вы пытками принуждаете сознаться, если они отрицают свои проступки. А христиан, добровольно сознавшихся, вы подвергаете пыткам, чтобы они, наоборот, отреклись. Какая извращенность – противодействовать признанию, идти против самого предназначения пыток…». И вправду, в прошлом - и в далёком, и в ближайшем, применялись пытки для того, чтобы вынудить признание. А с христианами вели себя противоположным образом. Если ты христианин, но на допросе отрицаешь принадлежность к Церкви – свободен. А если говоришь правду,признаёшься, то тебя будут мучить до тех пор, пока ты либо Богу душу отдашь, либо откажешься, заявишь, что – нет, я не христианин.

Что же это за абсурд судебный - «принуждать виновного уходить безнаказанным, отрекаться против воли от своей виновности! Вы считаете себя поборниками достижения истины любой ценой, а от нас требуете лжи, принуждая нас говорить, что мы не то, что представляем собою на самом деле».

Где логика?

«Злодеев вы растягиваете на дыбах и мучаете, когда они отрицаютсодеянное. Вы не верите их отречениям. А нам, если кто отрекается от Христа, вы тотчас верите».

И ещё – «Если мы величайшие преступники, почему вы ведёте с нами не так, как с прочими преступниками? - не допускаете ни обвинения, ни защиты?». Помните, мы говорили с Вами о двух типах процессов в римском праве. Один – публичный состязательный процесс, связанный с наличием обвинителя и защиты. И второй вид – административный. Власти обычно старались не допускать публичных процессов и ограничивались преследованиями административными. 

Тертуллиан так же обвиняет власти ещё в одной непоследовательности:«если вы считаете нас такими уж страшными злодеями, то почему вы нас не разыскиваете?» Ну, Вы помните, были периоды таких вот сдержанных гонений на Церковь, когда предписывалось реагировать только на конкретные адресные доносы. Ни анонимные записки не принимались, ни розыскные операции не проводились. Настучал на тебя сосед куда надо, вызвали, справились у тебя – христианин ли ты? Предположим, ты отказался, мол, что вы такое говорите! Чту я свято Зевса, Апполона, и Артемиду! И никакого Христа знать не знаю и ведать не ведаю! - Вот и славненько! Можете быть свободными. А если Вы признались: да, я действительно христианин, вас хорошенько отстегают, и если вы будете упорствовать – тогда более жестокие пытки, заканчивающиеся уже смертной казнью.