БЛУДНЫЙ СЫН 

Я очень рад приветствовать Вас, дорогие телезрители, на новорожденном канале ВТВ. Очень приятно осознавать, что это канал завтрашнего дня, который начинается уже сегодня. Безусловно, профессионализм его создателей – Татьяны и Виталия Каменских резко подымет планку уровня телевещания на Херсонщине в целом, а устремленность нести добро и радость людям принесут богатый духовный плод.

Сегодня самая первая телепередача, которая по нашему замыслу не мудреная, но все же претендующая на определенную уникальность. Когда мы говорим – сегодня воскресенье, мы не особо задумываемся, что воскресный день это Пасха – Воскресение Христово. Мы забываем, но на самом деле это старо как мир. Весь ход православного Богослужения в воскресенье посвящен воспоминанию именно Воскресения Христова. Поэтому издревле было принято каждое воскресенье именовать Малой Пасхой, разумеется, выделяя и подчеркивая Пасху Большую, которая - самый большой и светлый праздник в году.

Каждый седьмой день, согласно Декалогу, должен быть посвящен Богу, но по разным причинам, не все могут регулярно приходить в церковь. Наверное, в первую очередь именно для таковых особенно важно будет наше такое небольшое окошечко, которое послужит хотя бы частичному приобщению к молитве и духовному настрою, царящим в храмах в этот святой день. Добро пожаловать в наш кафедральный собор Сретения Господня.

----- Фрагмент Богослужения

Помимо Пасхи – Воскресения Христова, воскресные Богослужения посвящены размышлениям на определенные церковным уставом евангельские темы. Это очень древняя традиция – за литургией читать евангельский отрывок, - не какой попало, а соответствующий церковному календарю. И соответственно проповедь посвящается прочитанной Евангельской теме. Так в прошлое воскресенье во всех православных храмах читался отрывок из Евангелия от Луки – притча Христова о Блудном сыне.

Каждый год, приближаясь к святым дням Великого поста и настраиваясь на этот наш скромный подвиг, мы вспоминаем с Вами одни и те же притчи Христовы и размышляем на веками уже устоявшиеся вечные темы. Первая подготовительная неделя к Великому посту, как Вы помните, посвящена встрече со Христом Закхея. В прошлое воскресенье, мы размышляли о Мытаре и Фарисее. Следующее воскресенье посвящено притче о Страшном Суде. А день сегодняшний – мы вспоминаем о Блудном сыне.

Притча о блудном сыне - одна из самых трогательных притч, которые рассказал Иисус. В позапрошлом столетии Достоевский был заключен в тюрьму. У него с собой был Новый завет, и он выучил его наизусть. И местом, которое он повторял все снова, и снова, была эта притча о блудном сыне. Во всех его крупных романах, которые он написал, красной нитью проходит эта притча. В “Братьях Карамазовых”, например, и в любом другом крупном его произведении. И недаром эта притча стала предметом для одного из верховных произведений христианского искусства - картины Рембрандта. Притча эта начинает с того, что в немногих словах с жесткой ясностью рисует путь человека удаляющегося от Бога. Сын живет в единении с отцом, у него все есть, но он хочет жить на своей вольной воле, которую он видит в обособлении, в отщеплении от отца и от своего старшего брата. И он требует от отца свою долю, которую он получил бы после смерти отца. То есть он хочет при живом отце жить так, будто отца нет, - как безбожие отрицает бытие Небесного Отца, а всякое мирское сознание, даже и признавая его, хочет от отца уйти в далекую страну, - даже и признавая умом, признавая устами, что отец жив, устроиться так, как будто отец умер, как будто его нет. И отец отдает ему ту долю, которую он бы получил как наследник. Сын, надо полагать, обращает свое достояние в деньги, в монету, в мертвую сумму - то, что было благами, достаточными для его счастливой радостной жизни каждую минуту, но чем нельзя распоряжаться так, как можно распоряжаться монетой. Так человеческий рассудок превращает живые блага в исчислимые суммы, как выражаются на соответствующем языке, - качественное в количественное, неоцененное - в простую цену. И с этими деньгами он уходит подальше от отца. Ему мало покинуть семью, своеволие гонит его дальше и дальше, и он приходит в дальнюю страну, в чуждую страну, в страну языческую. Там он в разгульной жизни - слово Господа, повествующего об этом, не останавливается на его грехах, это только старший сын будет потом, морализируя, называть словами грехи, среди которых «прожил свое достояние» младший сын, - слово же Самого Божественного Повествователя щадит младшего сына и называет все только самым общим образом. И он доходит в голодное время до последней беды и идет в рабство к язычнику. Язычнику, язычество которого, отчужденность которого от Божьего закона, иудейскому слушателю не могла быть явлена более наглядно как через то, что у него разводятся свиньи - в иудейской среде в то время говорили: “Проклят всякий человек, который разводит свиней!” И к этому проклятому человеку он, утративший всякое достоинство человека и всякое достоинство сына народа Божьего, идет в услужение. Здесь речь Повествователя становится очень сильной и выразительной: он жаждет наполнить свое чрево хотя бы невкусными плодами дерева, известного всем в Палестине. Надо сказать, что эти рожки - это плоды от одного южного дерева - вошли в Палестине в пословицу: учители во Израиле говорили, сетуя на нераскаянность своего народа: “Израиль кается только тогда, когда ему приходится кормиться рожками”. Но этому несчастному приходится еще хуже: он мечтает уже не просто о рожках, об этих невкусных и несытных плодах, но о рожках, которые вдвойне нечисты, потому что составляют корм свиней, и он мечтает о том, чтобы отнять корм у этих свиней, которых он вынужден кормить, и набить хоть этим свое чрево. Но ему и того не дают. И тогда ему приходит час опамятоваться, прийти в себя. Он вспоминает о своем отце; он ясно сознает, что утратил всякое право называться сыном своего отца, но он видит, что быть простым слугой, наемником доброго человека, как его отец, лучше, чем жить так, как он живет сейчас. И он проделывает снова этот дальний путь - он ведь далеко ушел от своего отца, “в дальнюю страну”, как мы в наших грехах можем уйти от Бога. Бог есть везде, и только в нашей грешной доле есть пространство, в которое мы можем уйти от Бога, от нашего Небесного Отца.

И ему приходится сейчас весь этот дальний путь проделать снова. И он приготавливает речь, которую он произнесет перед своим отцом: “Я недостоин называться твоим сыном, прими меня в число твоих наемников”. Он находит поразительные слова: “Я согрешил пред небом и пред тобою”. Небо, небеса - это обычное обозначение для Бога, но одновременно это выразительное ознаменование какого-то космического значения его греха: его грех поднимается до неба и нарушает порядок между небесами и землей, порядок, в котором сын должен почитать отца. Но когда отец только издали его видит, он, позабыв, отложив всякую мысль не только о причинах, по которым он мог бы справедливо гневаться на своего сына, но попросту о своем достоинстве главы семейства - ведь дело происходит на Востоке, где ритуал поведения воспрещает почтенному главе семейства, главе богатого дома поспешно бежать по улице, вызывая недоумение соседей, - он не дает сыну договорить. Он берет инициативу на себя. Прежде чем сын успевает договорить свои покаянные слова, отец уже велит слугам принести лучшую одежду, кольцо и обувь на ноги сыну. Все эти предметы, которые нам могут показаться бытовыми, для людей того времени имели значение как бы регалий. Это все были не простые предметы. Одежда, в которую облачается, облекается сын - это как бы царская одежда; перстень - это знак власти, знак полномочий; что до обуви - рабы, слуги, зависимые люди не имели права надевать обувь, и даже уважаемые гости, приходя в дом, должны были снимать обувь из почтения к хозяину. Только хозяин, господин дома имел право в своем доме ходить в обуви. И сын сразу принят как хозяин этого самого дома, откуда он когда-то с такой злобой ушел. И начинается торжество, пиршество, радость, пляски, пение.

И это так смущает благонравного старшего сына, который исполнял все это время свою обязанность, оставался при отце, почитал отца, делал домашнюю работу!.. Надо думать, что если бы его за миг до того спросили, хочет ли он, чтобы его отец простил его брата, - наверное (из притчи не следует, что он был злой человек), он сказал бы: “Да, я этого хочу, как было бы хорошо, если бы брат вернулся и если бы отец его простил”, - но он себе это представляет иначе. Все-таки его брат - дурной человек, не такой человек, как он, должна же быть разница! Конечно, отец его примет, дай Бог, чтобы принял; но не так! Не так щедро, не так пиршественно!

И это искушение, которое бывает у людей, более или менее праведных, более или менее исполняющих свои обязанности: сетовать на то, что прощение Бога и прощение Церкви так щедро и так легко подается людям, на которых столько тяжелых грехов.

И вот он уже не хочет назвать брата - братом, он говорит отцу: “Этот твой сын...”. “Этот твой сын” - не “мой брат”. А отец ему напоминает: старшему брату не на что роптать, он все время с отцом, у них все общее, но вернулся не только сын к отцу - вернулся и брат к брату, и отец говорит в беседе со старшим братом: “Этот твой брат умер - и ожил, был потерян и нашелся”.

На меня очень большое впечатление произвел пример из жизни, который привел в одной из своих проповедей американский проповедник Билли Грэм. Один мужчина был в тюрьме. Он там пробыл несколько лет. Его семья писала ему очень редко, а он не писал им и вовсе. Ему было стыдно за себя. И, конечно, семья терпела много неприятностей и позора из-за того, что их отец и муж был в тюрьме. Но вот, наконец, наступил день, когда он освободился. Перед этим он написал своей жене о том, что собирается прийти домой, но не знает, как она к нему относится, как дети к нему относятся. Он сообщал, что приедет автобусом, который будет проезжать мимо их дома. И попросил: “Если вы еще желаете принять меня, то повесьте желтый лоскут ткани на старое дерево, которое стоит перед нашим домом. Я буду знать, что я желанный дома. Если там не будет желтой материи, то я продолжу свой путь на автобусе и уеду навсегда”. Вряд ли нужно описывать волнение этого человека, когда он подъезжал к дому все ближе и ближе. Дыхание его перехватывало, громко билось в его груди сердце? Он трепетно повторял один и тот же вопрос: «что же сейчас случится, что же? И вот автобус проехал изгиб дороги. Вдали показалась крыша его дома. Он с напряжением до боли в глазах стал всматриваться и вскоре увидел потрясающую картину. Желтые платки и одежды висели повсюду на дереве, и весь дом был покрыт ими. Жена и дети выбежали и схватили его за руки. Он был дома… Несмотря на все его неудачи.

Притчу о Блудном Сыне еще называют «Малым Евангелием». Говорят, что если бы все священное Писание каким-то образом пропало, а осталась бы только эта Христова притча, то уже по ней одной можно было бы узнать о Боге и о Его отношении ко всем.

Пост это особое время покаяния. И что характерно, что покаяние на еврейском языке это поворот. Если на греческом - метания - покаяние - это перемена ума, то на еврейском – поворот – вот как блудный сын, встал и пошел обратным путем. Каждому из нас в чем-то и во многом нужно измениться, изменить сознание, воспрянуть и устремиться в обратный путь к Отцу нашему Небесному.

----- Фрагмент Богослужения

Воскресное Богослужение в нашем храме продолжается, но время телеэфира исчерпано и поэтому мне остается проститься с Вами до следующего воскресенья и пожелать всего доброго.